Кукушка

Светало. Яркое июльское солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая всё, что не скрыто тенью. Маленькую речку, такую быструю и весёлую, и свет играл в капельках аквамариновой воды. Изящные веточки сосен и елей, легонько покачивающихся в порывах сильного ветра. Горы, такие огромные и прекрасные, что свет боялся падать на её вершину и застилал её туманной пеленой. И лишь одну единственную фигуру человека, лежащего на свежей траве. Его плащ протерся, как и сапоги, не выдержав долгой дороги. Одна его рука лежала на его же груди, закрывая небольшую ранку, которая, к счастью, уже запеклась, и лёгким движением расстегивая пуговицы рубашки, а вторая лежала вдоль тела. И пусть лица у нашего спутника как такого не было, но тонкий рот-трещинка растянулся в улыбке. Ему явно было приятно лежать на сырой траве. Ку-ку. Ку-ку. Пропела кукушка где-то над его головой. Мужчина тихо рассмеялся и смех его, приятный и густой, разнесся по утреннему лесу. — Кукушка кукушка… Сказал он приятным, но немного заспанным баритоном. — Сколько мне жить осталось? Кукушка молчала. Наверное, она уже улетела и не услышала вопроса обращенного к ней, но и сам путник уже не ждал ответа. И вставать он не собирался — спешить некуда, а тело и так болело по страшному. И тут (Как на сцене) появляется ещё одна фигура. Она медленно подбирается к путнику, и солнце темнеет, заходя за тучи, чтобы не видеть фигуру. Мужчина, да даже парень, остановился в паре шагов от мужчины, сжимая в руках небольшой кинжал, размером в одну мужскую ладонь. Путник улыбнулся, словно чувствую приближение силуэта и приподнялся на локтях. — Каабааадааатх… Скрипело, казалось, всё окружение. И великие сосны и трава и даже великие горы. Тучи сгущались. — Прекрати пугать меня, Слендер. Это бесполезно Мужчина встал с земли, облокотившись спиной о ствол многовековой сосны, и улыбнулся. Вроде бы ничего особенного, но от этой улыбки стало светлее, а фигура словно уменьшилась в размерах, обнимая себя руками. — Отец… Фигура ушла ещё на два шага назад, скрываясь в тени деревьев. — Слендер, подожди Мужчина отошёл от сосны, твердо идя вперёд. Где-то в далеке почти испуганно закуковала кукушка, но и этот крик Кабадатх проигнорировал. Он остановился лишь на секунду, тогда, когда перед ним встала тень, но он шагнул вперёд, пересекая этот барьер. Слендер удивился. Потом испугался. А потом кинулся вперёд, утопая в родных объятьях, как в сильной, хоть и спокойной реке. Кабадатх действительно был похож на реку. Спокойную и нежную. Он был рекой, которая нежно окутает, унесет усталость и вернёт хорошее настроение и радость. Хоть это знали и не все. Кабадатх улыбнулся и увидел позади сына, на ветке берёзы кукушку. Она молча сидела на ветке и внимательно смотрела на пару безликих. — Слендер… Путник тихонько позвал сына и вдруг согнулся, зашипев от боли. Слендер мягко отстранил от отца, держа в руке окровавленный по рукоятку кинжал. По щеке его медленно катилась слеза, пока холодный взгляд наблюдал за тем, как Кабадатх корчится от боли. Раз. Два. Три. Три шага вперёд и он хватает Слендера за плечи, отходя на эти же три шага назад. Последний луч солнца осветил обоих, перелился нежной радугой на щеке Слендера. Тонкие губы сжались ещё сильнее, когда до них докоснулись чужие, пока тёплые, но быстро холодеющие. Руки расслабились и Кабадатх отошёл ещё на шаг, падая на спину, в ворох мягких листьев. Трава примялась под тяжестью тела, листья скукожились. Солнце скрылось за тяжелыми тучами, трава почернела у ног убийцы, заставляя его отступить. Белая кожа на лице Кабадатха исчезла, обнажая тонкие губы, прямой аккуратный нос и красивые, ярко серебряные глаза. Они были открыты и смотрели в небо, там, где теперь кружилась кукушка. «Ку-ку» «Ку-ку» Слендер отшатнулся от мёртвого тела и бегом, спотыкаясь на пустом месте, ушёл прочь. Но ещё долго над ним кружилась кукушка, высчитывая года, века, которые Слендеру придётся жить с осознанием убийства того, кто любил его больше всего на свете. «Ку-ку. Ку-ку» А природа плакала. Река несла чёрные воды, небо совсем почернело, а потом разразилось дождём. Лианы красивых трав опутывали холодное тело, закрывая его ото всех, делая склеп. Они оплетали чёрные волосы, заплетая их в косы, клали тонкие руки на грудь и закрывали. Нежный розовый цветок расцвел за ухом Кабадатха, обозначая окончание работы. Теперь даже свет не проникал сквозь паутину трав и цветов. А над ним печально пропела кукушка… «Ку-ку… "