Дым

В последнее время Джудал пристрастился к курению. Ароматные травяные смеси успокаивали и призывали меланхолично-ироничное отношение ко всему вокруг. Сквозь дымную завесу вся его жизнь казалась искаженной и смешной шуткой. А не кошмаром, едва прикрытым позолотой. Изящная восточная трубка кисеру в тонких пальцах. Лакированное темное дерево, бронза с затейливыми узорами. Вьется из нее вверх струйка дыма, изгибаясь по-змеиному. Улыбчивый рот чуть приоткрывается, обхватывая мундштук; приподнимается грудь, когда Джудал вдыхает в себя порцию густого дыма. Затем губы чуть размыкаются, выпуская на волю душистые клубы дыма. И пусть Когъеку и Коха дружно кашляли, прикрывая рот руками. И пусть Комэй неодобрительно щурится, обмахиваясь веером. И пусть Коэн хмурится. Это весело — выдыхать в чужие лица дым, заставляя морщиться и кашлять. Это забавно — наблюдать, как дым обволакивает людей, пленяя их невесомыми путами. Это красиво, думает Хакурю, наблюдая за раскинувшимся на подушках маги. Томно прикрытые глаза, расслабленное лицо, изящные пальцы, от которых невозможно отвести взгляд. Как и от губ, складывающихся в ироничную усмешку. Джудал ведет себя спокойнее, плавно двигается, он сам напоминает дым — эфемерный и неуловимый. Он зачаровывает. Он похож на угли, присыпанные пеплом. Он ждет маленькой искорки, чтобы вспыхнуть буйным пламенем. А до той поры — он лишь причудливый виток дыма. Так мерещится Хакурю, пока Джудал хрипловатым голосом рассказывает ему о джиннах и магии, периодически затягиваясь. Джудал — горько-сладкий дым, оседающий на языке металлическим привкусом крови и грядущих страданий. Синдбад не морщится и не кашляет, к огромному разочарованию Джудала. Король лишь на секунду прикрывает глаза, вдыхает дым. Тут же мгновенно сообщает, что это за травы и откуда они привезены. Джудал хмыкает: кое-кто очень многое попробовал в жизни, не так ли? Меланхолично затягивается, лениво раздумывая, зачем же глупый король явился к нему? К нему. Не к правителям Ко. Никакого официального визита, никакой дипломатии, просто тайное проникновение в дворец под покровом ночи. Джудалу это кажется интересным настолько, что он соизволяет раскрыть шире глаза и выдохнуть дым не в короля, а вверх. — Зачем пришел? — В гости, — Синдбад присаживается на ковер, вольготно опирается на подушки. — Не веришь? — От Синдрии до этого дворца на ковре-самолете — шесть часов быстрого лету, если не учитывать погоду. На корабле — раз в десять больше. Конечно, я верю. Ты так долго добирался сюда, чтобы зайти ко мне в гости, минуя стражу и нарушая все шаткие дипломатические договоренности. Синдбад, — лениво тянет его имя Джудал. — Я же не идиот. Что тебе надо? — Поговорить. — Королю Синдрии не с кем поговорить? — Я хотел поговорить именно с тобой, Джудал, — мягко отвечает Синдбад. — Не уходи от разговора. Не гони меня. Алые глаза остро щурятся. — Мне приснился сон, — Синдбад перевел взгляд на трубку, всматриваясь в узоры на ней. — Как я защищаю народ Синдрии. Как он восхваляет меня. — Короче говоря, повседневность, — покивал головой Джудал. Замер, вслушиваясь в негромкий смех. — Возможно, — отсмеявшись, Синдбад тепло посмотрел на него. Тепло? Это дым исказил взгляд. Наверняка. — Я был не один. В том сне. — Твои генералы?.. — Нет. Их не было. Рядом со мной был маги. Мой маги. Крепче стиснуть зубы. В груди бьется раненной птицей задавленный крик, пальцы сжались добела. — Синдбад, — можно ли это имя прорычать, как дикий зверь? А прошипеть, как взбешенная змея? — Ты помнишь, что сказал мне, когда я предложил стать твоим маги? — Помню. — Тогда зачем? — Джудал тяжело усмехается, прокручивая в пальцах трубках. — Издеваешься? Я не игрушка, чтобы отбросить и подобрать вновь. Я уже выбрал себе султана, и это не ты. — Коэн? — Джудал качает головой. — Комэй? — Джудал тихо хмыкает, с весельем жмуря один глаз. — Коха, Когъеку, Хакуэй, Хакурю? — Джудал заливается смехом, откидываясь на подушки. — Ты очень многим давал силу, угадать сложно, — так по-детски оправдывается-укоряет король, это невероятно забавно. Синдбад вздыхает, улыбается, садится свободнее. Оказывается, он все это время был так зажат и напряжен. Джудал наблюдает со спокойной улыбкой. — Мне тебя не переубедить. — Нет. — Этот человек тебе очень дорог. Да. Невероятно дорог. — Не сманивай Аладдина, — вместо ответа попросил Джудал. — Маги, которого отрывают от его избранника, легко может впасть в ярость. И в порок. Синдбад кивает. Затем замирает. Улыбка на чувственных губах. Алый взгляд — как обоюдоострый клинок. «Ты все понял правильно». — А теперь уходи. Ты меня утомил уже, — капризно заявляет Джудал, для наглядности подмораживая пол под ногами Синдбада. Король Синдрии легко смеется, вскакивая. Он все понял и принял. Разве не чудесно? Только дым почему-то стал ужасно горьким. До слез едким. — По ночам спать нужно, — хрипловатым голосом оповещает он еще одного незванного гостя. Гость мнется на пороге, неловко заходит, неловко опускается на подушки. Не на те, на которых сидел Синдбад. На те и во след королю гость косится со скрытой неприязнью. — Чем же тебе не угодил Синдбад? — ухмыляется Джудал, все-все замечающий. «Он пытался тебя забрать, — отвечает одним лишь взглядом. — Он хотел тебя увести с собой». — Я бы не позволил, — мягко улыбается Джудал, выдыхая дым — на этот раз терпкий, с привкусом глупого обещания. Гость подсаживается ближе, задумчиво ведет пальцами по волосам маги. Вопросительный взгляд — можно? — бережно сжимает пальцами одну прядь, подносит к губам. На короткий миг прижимается поцелуем — ты понимаешь? — Ты меня балуешь, — Джудал криво усмехается, откладывая наконец трубку. Чувствами. Теплом. Заботой, чуть неуклюжей. Своим неожиданно твердым взглядом — неожиданно-надежным. Своим осторожным прикосновением и целомудренным поцелуем — бережно, как хрустального, как драгоценного. В груди мурлычет одомашненным тигром что-то теплое и ответное. Джудал улыбается своему гостю. — Я никуда не уйду от тебя, — заверяет он. — Я уйду отсюда только с тобой. С тобой, за тобой, из-за тебя, за тебя. Только вместе, держа за руку холодеющими пальцами. — Я знаю, — гость… Хакурю улыбается, продолжая держать прядь волос Джудала. — Я тоже… Можно поспать с тобой? Невинно и ни капли не пошло. «Просто с тобой — спокойно». — Конечно, — Джудал приглащающе тянет руки. И разумеется, Хакурю не может просто лечь рядом, в объятия Джудала, свернуться мирной пантерой и заснуть. Нет, он должен потушить трубку, уложить Джудала — обязательно стянув украшения и одежду — лечь рядом и непременно укутать их обоих одеялом. Только тогда он умиротворенно вздыхает, очаровательно делая вид, что не замечает хмурого взгляда Джудала, подтягивает его ближе, обнимая руками и ногами. Джудала словно взяли в плен. Маги вздыхает, ненарочно обдавая дыханием чужую обнаженную грудь. Его сжимают крепче — и когда только стал таким сильным. — Ты ведь мой? — должно выйти требовательно, но вышло просительно. Хакурю перебирает его волосы на макушке. Джудал закидывает на его талию руку в ответ. — Конечно. Я твой маги. Я твой человек. Я просто — твой. Ну, а ты — мой. С первого взгляда, с первого вздоха, с первого колкого слова. — А Синдбад? — Забудь о нем, — Джудал морщится, утыкается носом в грудь Хакурю, прислушивается к его сердцебиению. Синдбад — ошибка, Синдбад — живое напоминание, Синдбад — рваная рана на сердце. Она затянется со временем, нужно только чуть-чуть подождать. Продолжай обнимать и целовать мои пряди, она так заживет быстрее.