Cake

Мэтью любил свою семью. И он был бесконечно благодарен своим опекунам, за все что они для него сделали, когда он был ребенком. Он благодарен своему брату за короткие, но прекрасные моменты их беззаботного детства, когда они находились под присмотром Англии. Это время напоминало сладкий десерт, вроде торта с вишней. И все же, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Сейчас они выросли, та прекрасная пора закончилась, а от того самого торта не осталось и кусочка. Грустно. Порой даже обидно до слез. Но Мэтью никогда бы не посмел жаловаться. Да его обычно и не слушали. И от этого сердце сжималось еще сильнее. Каждый раз сидя на саммитах, словно его и нет, он наблюдал как Артур ругается с Франциском, Альфред снова придумывает «гениальную» идею, как спасти этот мир. И этих людей (стран) он до сих пор называет своей семьей. А они ведь даже не могут различить его с родным братом. В один из дней, Мэтью решил приготовить вишневый торт. Повода особого не было, просто внезапно нахлынули воспоминания из детства. Как бы Франция с Англией не ссорились, бывали в их жизни моменты, когда они ненадолго забывали о разногласиях. Именно в такие мимолетные моменты, Канада чувствовал, что они настоящая семья. Франциск почти не упрекает Артура в том, что он плохо готовит и тем самым портит их детей. Артур почти не огрызается с ним, позволяя ему помочь себе с готовкой. А после они все вместе сидели за одним столом и ели вишневый торт. На лице канадца появилась легкая улыбка. – Вот бы так было всегда… – тихо сказал Мэтью, выкладываю вишню на корж. – А ты кто? – спросил сидящий на стуле домашний медведь Канады, Кумадзиро. – Канада. Твой хозяин. Торт уже испекся, когда в дверь постучали. Мэтью непонимающе посмотрел на своего медведя и пошел к двери. Странно, он вроде сегодня не ждал гостей, кто бы это мог быть? Может Альфред? Почувствовал запах вишни даже в Вашингтоне и решил «навестить любимого брата». Тяжело вздохнув, и уже мысленно приготовившись к медвежьей хватке американца, Мэтт все-таки открыл. Однако, это оказался совсем не Америка. – Здравствуй, Мэтью. – на пороге стоял Артур. Канада даже немного удивился, но все-таки пропустил англичанина в дом. – Я тебе не помешаю? – спросил Керкленд, входя в дом и снимая пальто. Вид у него был мягко говоря не очень. От него сильно пахло спиртным. Англичанин никогда не отличался здоровым цветом кожи, сейчас же он был похож на мертвеца, а мешки под глазами были просто километровые. От его вида Уильямсу стало не по себе, а внутри появилась естественное беспокойство за бывшего опекуна, и нацию, которая за такое долгое время стала очень небезразлична юноше. – Конечно нет, что вы такое говорите? Я всегда рад видеть вас в своем доме, мистер Артур. – улыбнулся юноша. Англия посмотрел на него. Было чувство, будто он скрывает какую-то боль, о которой не решается сказать. Беспокойство Мэтта усилилось. Он знал, что, не смотря на всю свою внешнюю неприступность, холодный взгляд и острый язык, в душе Англия все-таки был ранимым и его легко можно было задеть или ранить. Многие сочли бы такое качество за слабость, как и сам Артур, но Мэтью же наоборот, считал, что это делает его более человечным. Англия ведь на самом деле очень хороший. Он просто... одинок. Все, кого он считал своей семьей всегда предавали его, делали больно, тем самым каждый раз сильнее калеча хрупкое сердце. В этом Канада понимал его, как никто другой, потому сочувствовал и всегда старался поддержать как мог. – Спасибо. – коротко ответил Артур, пройдя в гостиную и присев на диван. Мэтью решил, что если Керкленд действительно пьян, ему нужно хотя бы дать таблетку от похмелья, а то потом станет только хуже. Войдя на кухню, канадец начал рыться по полкам в поисках нужных таблеток. – И с чего вдруг он так напился? Что-то определенно случилось. – задал вопрос сам себе Мэтт, вставая на носочки, открывая очередной шкаф. – А ты кто? – Канада. – наконец найдя нужную пачку, он налил воды и вернулся в комнату. Как только канадец вошел, застал такую картину. Англия, прижавшись к спинке дивана, обхватил руками колени, и тихо поскуливал. Было ощущение, что он плачет. – Артур! – Мэтью бросился к англичанину, присев перед ним на одно колено и слегка потряхивая за плечи. – Артур, что случилось?.. – спросил, уже не скрывая своего беспокойство канадец. – Мэтт… Мэтт, скажи, почему? Почему душевная боль ранит сильнее физической? Почему влюбиться в кого-то не взаимно оказалось так больно?.. Почему я из кожи вон лезу, чтобы понравится ему, прося малого. А он даже этого не может мне дать. Я ведь больше ничего не хочу. Просто… хочу быть счастлив. С ним. С этим чертовым, тупым, лягушатником… – слезы скатились по щекам англичанина. Он не плакал. Рыдал. У Канады снова защемило сердце. Он уже давно заметил, как Артур в последнее время смотрит на француза. Как ищет с ним пересечения взглядов, как смущаясь отводит взгляд, стараясь оскорбить его еще сильнее, не желая раскрыть своих истинных чувств. Видимо, он все же решил, признаться. И видимо, Франциск не ответил ему взаимностью. Поэтому он и напился. Ну да, стоило догадаться. – Все будет хорошо, мистер Артур. Может у вас еще все наладиться. Вы же с Франциском всю жизнь провели вместе. Возможно он тоже к вам что-то испытывает. Просто, ему нужно чуть больше времени… – Уильямс пытался подобрать слова аккуратно. Его целью было успокоить англичанина, а не сделать только хуже. Он не мог сделать ему хуже. Он слишком сильно дорожил им. Как бы Мэтью не любил Францию как отца и опекуна, к Артуру он словно всегда был привязан больше. Наверное, все дело было опять же, в том, что Мэтью понимал все, что чувствует Артур. Даже сейчас, когда у него разбито сердце, он понимает его чувства. Можно сказать, разделяет их. Но все равно старается успокоить и поддержать. Сейчас это то, что ему необходимо больше всего, и Мэтью готов дать ему это, ценой собственного разрывающегося изнутри сердца. – Спасибо, Мэтт. Спасибо тебе за все. – прошептал Англия, подняв заплаканные глаза на канадца. Он слабо улыбнулся. Эта улыбка. От нее становилось тепло на раненом сердце. Это тепло обжигало. Делало только хуже, но канадец не чувствовал боли. А может просто старался не замечать, привыкнув с годами. – Я могу попросить тебя еще кое-о чем? – Англия почему-то внезапно смутился и отвел взгляд в сторону, словно чего-то стесняясь. – Да, конечно. Я к вашим услугам. – в подтверждение своих слов, Канада мягко улыбнулся. Довольно резко, Англия прижал его к себе, обняв за шею и уткнувшись носом в плечо. – Ты всегда мне очень сильно помогаешь, всегда добр ко мне. Иногда мне кажется, что я не заслуживаю твоей доброты. – Не говорите так. Вы ведь действительно дороги мне. Больше чем кто-либо. – прошептал канадец, обняв англичанина и осторожно погладив по спине. Скорее всего, завтра он снова уйдет, снова уйдет к нему. Снова будет дарить всю свою так называемую любовь ему. Оставив Мэтта одного, в пустом доме, с медведем, который даже имя собственного хозяина запомнить не может. Но сейчас, Канада даже не задумывался над этим. Он просто продолжал обнимать англичанина, пока тот в итоге не уснул у него на коленях. На следующий день он действительно ушел. Не по-английски, попрощавшись. А на душе несчастного Канады остался неприятный осадок. С его уходом, боль в сердце усилилась. Вот теперь настала очередь Мэтью заплакать. Все повторяется, словно он застрял в бесконечном кругу Ада. Канада как всегда сидит вдали ото всех и ждет, когда ему наконец дадут сказать. А у Франциска с Артуром действительно все наладилось. Он видел, как они уходили после саммита. Вдвоем, держась за руки, словно настоящая влюбленная парочка. Мэтт проследил за ними, пока они не сели в такси. Он улыбался, прижимая к себе Кумадзиро. Он улыбался, захлебываясь в слезах внутри себя. Чувствовал себя тем самым куском торта, который они съели вместе, когда Артур наконец проснулся. Простой кусок торта, но который Англия выкинул. Съел один кусочек, чтобы заглушить печаль, а остальное выкинул. А вместе с ним и сердце бедного канадца, наполнив его чувства пустыми калориями. «Я не кусок торта…» - тихо прошептал Уильямс, опустив голову, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы.