Карта беззвездного неба

У нового мира — привкус пыли на губах. Поначалу Бьякуран просто наслаждается ничегонеделанием. У него есть книги, еда и диван в кабинете, к которому за последние несколько лет он уже прикипел душой. Когда солнце угасает, из огромных окон кабинета видны темное небо и такой же темный город внизу. Небоскреб корпорации «Мильфиоре» утыкается в небо толстой иглой — по ночам за стенами надрывно визжит ветер, Бьякуран просыпается и смотрит в темноту. Найто всегда спит как убитый и ветра, наверное, не слышит. Когда запас еды заканчивается, они спускаются в город. Там уже почти нечего брать, кроме консервов — испортилось все, что только могло. Бьякуран рассеянно перебирает испорченные продукты, пока не натыкается на маршмеллоу. Внезапно до него доходит, что он даже не помнит, сколько времени в глаза не видел сладкое — это при его-то зависимости; и от неожиданности и нетерпения его начинает трясти. Пока Найто ищет что-то в аптечном киоске, он садится на асфальт и жадно ест маршмеллоу из пакета. Через несколько минут он едва не падает от головокружения. Найто подхватывает его, приобнимая за талию, и снимает с него рюкзак. Бьякуран хочет сказать ему: ты не дотащишь, мы набрали из расчета на нас обоих. Но молчит. На середине подъема домой забирает рюкзак обратно и прибавляет шагу. Найто молча следует за ним. Они живут по солнцу, питаются консервами, тратят целые дни на поиски в городе батареек — и Бьякуран все ждет, когда Найто наконец сорвется. Должно же у него однажды закончиться терпение. Они — и конкретно Найто — положили столько сил на то, чтобы «прекрасный новый мир» наконец-то стал реальностью. Однажды Найто должен спросить, почему новый мир — такое дерьмо. Но он молчит. У любой привязанности должны быть границы. У любви и принятия рано или поздно обнаруживается предел. Бьякуран ищет и не находит. Найто злится, если ему сделать больно, иногда отвечает и смеется невпопад — но все еще ни о чем не спрашивает. Однажды он приходит из аптеки с пустыми руками, но все равно не говорит «пошел нахер твой идеальный мир». Он говорит: «Черт, попробую завтра проверить в другом месте». Вероятно, нужного он все равно не находит, потому что баночка с таблетками пропадает со стола. Потом он прекращает искать. Бьякуран не очень за этим следит, потому что слушает ветер. Единственный голос, который звучит в его идеальном мире и не принадлежит ни ему, ни Найто. Ветер напоминает ему о чем-то из детства, когда в голове было еще восхитительно тихо, когда было достаточно свернуться клубком под одеялом, открыть книгу — и все начинало помаленьку исправляться. По ночам небо и город сливаются в одну огромную темную сферу, и Бьякуран чувствует, как она вращается. Ветер кричит. В идеальном мире уже нечего делать, нечего улучшать; в нем можно просто существовать и почти ни о чем не беспокоиться. Кипучая энергия Найто тоже понемногу угасает. Он похож на кошку — в смысле, теплый, живой и иногда просто лежит под боком, прижимаясь головой к груди Бьякурана. Его отросшие волосы рассыпаются по кровати — тусклый, как будто присыпанный пылью темно-красный шелк. Он не спит, смотрит куда-то в одну точку, поверх книги и рук Бьякурана, дышит глубоко и ровно. Однажды ночью Бьякуран просыпается и видит его у окна. Найто медленно водит пальцем по стеклу. Прежде чем уснуть обратно, Бьякуран думает — позвать его или нет; но в этот момент Найто медленно оседает на пол, обнимает колени руками, и Бьякуран решает его не беспокоить. Утром Найто все еще сидит там — правда, уже спит. Солнце медленно заливает светом комнату и слегка золотит разбросанные по полу вещи и упаковки от чипсов. На стекле — мутные, начерченные то ли водой, то ли слюной неясные линии. Время идет, и в конце концов приходится снова идти в город. Засовывая консервы в рюкзак, Бьякуран впервые думает, что рано или поздно им окажется нечего есть. Он оборачивается, чтобы поделиться этой мыслью с Найто, и видит, что тот с зачарованным выражением лица разглядывает упаковку красок. — Это лишний вес, — говорит Бьякуран прежде, чем осознает, что они определенно поменялись местами. Сколько времени назад он набивал пол-сумки сладостями? Почему потом перестал? — Я донесу сам, — отвечает Найто, и это первые его слова за прошедшие сутки. Бьякуран пожимает плечами: делай что хочешь. Это всегда было их главным правилом. Все, что Найто делал ради нового мира, он делал по собственному желанию. Когда Бьякуран смотрит из окон во тьму, он повторяет себе эти слова. Все, что они сделали — выполнили свое желание. Выключили посторонний шум. Однажды он снова просыпается ночью — и не сразу понимает, куда попал. Темного неба за стеклом больше не существует. Вместо него совсем близко — рукой подать — мерцает звездами разноцветный космос. Зеленые, красные, голубые, оранжевые звездочки. Тонкие серебристые линии между ними. Беспорядочные тучи светящихся брызг. Бьякуран садится на диване и трет глаза кулаком. Возможно, он слишком давно не ел. Или не пил. По-хорошему, он действительно не помнит, когда ел в последний раз, но сейчас это не важно. Он не может вспомнить, когда звезды вернулись… вернее, когда окно превратилось в нарисованный дрожащей неуверенной рукой космос. — Найто, — зовет он в темноту. От долгого молчания его голос кажется тихим и хриплым, но Найто все равно слышит и появляется — темный силуэт среди звезд. — Что это… за… «Хрень». — Это карта звездного неба. — Найто, — повторяет Бьякуран бессильно. Протягивает руку, чтобы погладить его по голове, но в последний момент сам же и отстраняется. — Звезд нет. «Я сам их уничтожил. Я стер их. Я стер…» — Хорошо. Пусть будет картой беззвездного неба. Мне плевать. В голосе Найто слышится улыбка — тень прежней. — Я так долго ее рисовал… Я ужасно устал. Бьякуран наконец-то дотрагивается кончиками пальцев до его лица. В кромешной тьме ничего не видать, кроме нарисованных звезд, — и он продолжает ощупывать, пока Найто не перехватывает его руку тонкими и худыми как ветки пальцами. «Я стер звезды, все до единой. Я стер…» — В твоем мире… — говорит Найто, забираясь на диван с ногами и обнимая Бьякурана, — так тихо. Не о чем беспокоиться. Так хорошо, что… Звезды мерцают, как настоящие — или Бьякурану так кажется, потому что что-то мешает ему смотреть. — Так хорошо, что я все-таки его создал. Найто разжимает пальцы и обмякает. Его голова ужасно, ужасно тяжелая, она мешает дышать, но Бьякурану дышать и не нужно. Найто улыбается, и Бьякуран улыбается вместе с ним. «Я стер нас». Вот что думает кто-то из них.