Lizard Seduce

      Припекало. Устроившись под дубом, Жрица привалилась спиной к выступавшим из земли корням и глядела на лиственный полог, шелестевший высоко над головой. Пятна света падали на её красивое юное лицо, скользя по бледной, словно лепесток лили, коже и длинным золотистым волосам, выбивавшимся из-под съехавшей на бок, забавной шапочки. Украшенная золотым шитьём, как и всё её белоснежное одеяние, накинутое поверх узкого, лазурного платья, она искрилась, придавая хозяйке совершенно неземной вид.       А впрочем, это и так было очевидно. Стоило только взглянуть в мечтательные глаза, сиявшие подобно двум драгоценным камням, или увидеть лёгкую улыбку, порхавшую по губам, как становилось ясно – эта девушка не могла принадлежать миру земному. Она была подобна ангелу, променявшему Небеса на безмятежность горного озера и теперь дремлющего в тени могучего дерева. Её бело-золотая жреческая накидка, невесомыми крыльями разметавшаяся по зелёной траве, только усиливала это впечатление.       Время шло, солнце карабкалось по небосклону, всё больше прогревая утренний воздух. Становилось жарко и пробуждённая от томной дрёмы Жрица, нехотя, поднялась чтобы напиться и ополоснуть лицо водой. Сейчас она была одна, а потому, не тратя время на всякие условности, просто опустилась на колени на берегу. Зачерпнула пригоршню озёрной воды и брызнула себе в лицо, наслаждаясь её чистотой и прохладой. Капли не только приятно освежили её кожу, но и как по волшебству прогнали остатки дрёмы.       Девушка мигом взбодрилась и почувствовала прилив свежих сил. Недаром же легенды гласили, что это место обладает чудесной силой. Одни приписывали её происхождение некому странствующему святому, благословившему воды озера, иные – Матери Земле, ниспославшей этот дар своим хилым чадам. Но, так или иначе, всякий, кому довелось искупаться здесь, с удивлением обнаруживал, что все раны на теле мгновенно исцелялись, а потраченные силы восстанавливались буквально за считанные минуты.       В прежние времена к озеру стекались целые толпы страждущих, искавших исцеления от недугов и хворей, терзавших их тела, но пришествие Короля Демонов положило конец паломничеству. Уединённую долину в горах облюбовал один из его приспешников, а по его следам сюда пришли и полчища гоблинов, поселившихся в пещерах неподалёку. Некоторым из них даже удалось выжить в схватке с героями, и создать Гнездо, с которым и покончила партия Убивца Гоблинов. Благодаря их героическим усилиям горы вновь стали безопасны и Жрица уже предвидела, как обрадуются жители окрестных сёл и городов, услышав радостную новость.       Воодушевлённая этой мыслью девушка сморгнула попавшую в глаза воду и взглянула на своё отражение, в гладкой, словно голубое стекло, поверхности воды. Оно колебалось задрожало, лениво расходясь кругами. Когда же озёрная гладь успокоилась она увидела... нет, не миленькое, как у фарфоровой куклы, личико, обрамлённое текучим золотом длинных волос, а голову громадного Ящера! Покрыта крупными, похожими на перья чешуйками и украшенная двумя длинными, роговыми выростами, загнутыми к затылку на манер рогов, она выглядела устрашающе. Настолько, что любая другая девушка на месте Жрицы уже во всю вопила бы от ужаса.       Неподвижный взгляд узких, жёлтых глаз, сверкавших под выступающими вперёд надбровными дугами, пригвоздил к месту. Она просто стояла и смотрела на замершего в воде Ящера, который, в свою очередь, тоже смотрел на неё. Смотрел и только что не облизывался в предвкушении трапезы. Его челюсти то и дело приоткрывались, обнажая белые и очень острые зубы, один лишь вид которых мог внушить боязливую оторопь. При этом подобие клюва, располагавшегося на конце вытянутой, узкой морды, издавало довольно громкий, щёлкающий звук. Несколько мгновений Ящер оставался неподвижным, словно высеченное из нефрита изваяние, а затем резко вырвался из воды в вихре сверкающих на солнце брызг, представ перед Жрицей во всём пугающем великолепии.       Его устрашающая голова сидела на короткой и толстой шее, которая переходила изящное, чуть удлинённое тело, покрытое сверкающей чешуёй. Вылезшее из воды существо, здорово напоминало поднявшуюся на задние лапы игуану, однако в очертаниях его тела угадывались и человеческие пропорции. Это становилось особенно заметно при взгляде на мускулистые лапы, на каждой из которых было по пять хорошо развитых пальцев. Похожий и, одновременно, не похожий на человека он был реально пугающим.       Для незнакомцев. Жрицы же уже давно привыкла к необычному внешнему виду своего сопартийца. А потому с улыбкой поприветствовала Ящера Жреца, тактично упустив тот факт, что он, выбираясь из озера, окатил её водой с ног до головы. Всё же людоящер оставался людоящером и, не смотря на вежливость и даже некоторую интеллигентность многие правила человеческих приличий оставались ему непонятны. К тому же он слишком любил воду, чтобы понимать, что контакт с ней не всем бывает приятен.       — Хватит уже плескаться, вылезай уже, – немного сварливо, но не без улыбки, воскликнула девушка, отряхиваясь как пёс.       Ящер фыркнул, но повиновался, выбравшись на берег без тени смущения. Ведь Жрица с некоторых пор стала его девушкой.       Ещё пол года назад никто и подумать не мог, что они двое станут парой. Ну серьёзно здоровенный Ящер-Жрец, похожий, как уже упоминалось, на поднявшуюся на задние лапы игауну, и хрупкая, словно подросток, Жрица, безответно влюблённая в Убивца Гоблинов. Ну куда это, спрашивается, годилось? Но, после того, как тот, за кем она следовала с той самой первой встречи в подземелье, и кому была беззаветно предана выбрал своей парой не её, а нахальную Эльфийку-Лучницу, сердце девушки оказалось разбито. Жрица была безутешна в своём горе и никак не могла понять, почему её верность и преданность не окупились? Почему тот, кому она готова была посвятить всю себя, не ответил на её чувства? Неужели он просто не увидел, что она любит его? Неужели был настолько занят истреблением гоблинов, что не замечал ничего вокруг? Неужели Эльфийка просто оказалась той единственной, кто честно призналась ему в своих чувствах, и если бы она сама была чуть посмелее, то находилась бы на месте остроухой бестии.       Мысль о том, что она упустила своё счастье из-за нерешительности, была невыносима. Справиться с ней не помогали ни попойка с Дворфом, угостившим Жрицу «огненным вином», ни дружеская беседа с Регистраторшей, которая, кажется, переживала не меньше неё самой. Про Деревенскую Девушку и говорить не стоило, узнав о романе друга детства с Эльфийкой, бедняжка несколько месяцев ходила с погасшим взглядом, через раз реагируя на внешние раздражители. Понимая, что поддержки от друзей ждать не приходится, Жрица попыталась сама справиться с болью неразделённой любви, а потому немало удивилась, когда участие проявил не кто-нибудь, а молчаливый людоящер, с которым она, за всё время их совместных странствий едва ли десятком фраз перекинулась. Эта покрытая чешуей громадина казалась ей такой же холодной и эмоционально-отстранённой, как и отвергший её Убивец Гоблинов.       Жрица поняла, как сильно ошиблась на его счёт, только когда Ящер подошёл к ней во время очередного привала и, положив здоровенную, чешуйчатую руку на её хрупкое плечо сказал: «Любовь... она подобна хрупкому цветку... зацветает во влаге, но вянет от жары». Она не ожидала, что он процитирует изречение человеческого философа. Да ещё и столь глубокое, к тому же. Нет, она не сомневалась в умственных способностях компаньона, однако её удивил тот факт, что его интересовало такое понятие как любовь. Это показалось ей странным, ведь людоящеры, в её представлении, были весьма холодными и отрешёнными существами, полагавшимися, в первую очередь, на свой интеллект, а не чувства. И до того момента тот, с которым она путешествовала, вполне подходил под это описание. Всегда спокойный, выдержанный и рассудительный он и слова-то лишнего, на её памяти, ни разу не произнёс.       Осознав, что совсем не понимает компаньона, с которым уже не один раз сражалась плечом к плечу и который спас ей жизнь, закрыв своим телом от ударов гоблинов, Жрица на миг даже отвлеклась от своих страданий, с удивлением поглядела в его жёлтые глаза, ярко блестевшие на ящеричьей морде, выражение которой нельзя было прочесть. Тот же, видимо решив, что она не поняла его, пояснил: «Я говорил, она требует заботы от обоих. В одиночку ничего не получится». Ящер-Жрец говорил, вроде бы, очевидные вещи, но говорил такими странными словами, что девушек пришлось напрячь извилины, чтобы вникнуть в суть. Это запустило мыслительные процессы в её черепной коробке, где долгое время активны были лишь слёзные железы. «Я думала, людоящеры не выращивают цветы» – невпопад ляпнула Жрица, озвучив первую пришедшую в голову мысль, но компаньон, кажется, не удивился.       Напротив, принялся рассказывать ей об обычаях собирать цветы, растущие на болотах, и украшать ими себя во время праздников, а так же о тех, кто выращивал их прямо в домах. Для красоты и лекарственных целей. Они проговорили весь вечер, но так и не вернулись к вскользь затронутой теме неразделённой любви. Оказавшийся на удивление тактичным и чутким собеседником Ящер всячески старался отвлечь девушку от переживаний и, кажется, даже немного преуспел в этом. Во всяком случае, проснулась она уже в чуть более бодром расположении духа и вместо того, чтобы привычно погрузиться размышление о несправедливости жизни, предпочла наблюдать за тем, как сопартиец выступает хранителем мира и покоя их партии, улаживая очередной конфликт, затеянный Дворфом и Эльфийкой. Не смотря на свой устрашающий вид, а может и благодаря ему, он был неплохим миротворцем.       А главное, ему было не плевать на то, что творилось вокруг. Нет, Убивец Гоблинов, конечно, тоже вмешался бы в спор, но только в том случае, если бы дело приняло крутой оборот. А проще говоря – дошло бы до поножовщины. Всё остальное его не интересовало. Глядя на человека, закованного в несокрушимую броню равнодушия, Жрица с удивлением вспоминала то время, когда считала Убивца Гоблиновзаботливым. Хотя на деле он заботился лишь о чужих жизнях. Спасал несчастных, попавшихся гоблинам, и подсказывал молодым и неопытным авантюристам, как избежать основных ошибок в борьбе с зелёными тварями. Но при этом чувства окружающих его не заботили от слова совсем. Да он, скорее всего, и не понимал их. Для Убивца Гоблинов главным было, что всё сопартийцы живы и здоровы. А уж как они, при этом, к нему относились, не имело значения. Его сердце иссохло под бронёй.       Сострадательно сердце Ящера – напротив, билось под жесткой, чешуйчатой шкурой, побуждая его не только защищать товарищей от опасности, но заботиться и об их эмоциональном состоянии, а так же следить за тем, чтобы в партии сохранялся более менее здоровый климат. Более менее потому, что их лидером был человек, помешавшийся на уничтожении гоблинов, а двое других компаньонов настолько ненавидели друг друга, что балансировали на грани вражды. Осознав всё это, Жрица прониклась доверием к хвостатому спутнику и с тех пор стала больше времени проводить с ним, подсаживаясь поближе, когда они становились на привал.       Общие темы для разговоров нашлись на удивление легко, ведь они оба были жрецами, выступая в качестве их посланников в мире смертных. Жрица с удовольствием рассказывала Ящеру о милосердной Материи Земли и её безграничной любви к своим чадам. Тот же, в свою очередь, охотно делился религиозным учением Игуанадона, коего неизменно называл Отцом. Державшийся на расстоянии от простых смертных и других божеств, он, казалось, был выше повседневных дел мира, предпочитая перекладывать заботу о последователях на подчинявшихся ему духов болот и джунглей. Жрецы Игуанодона занимались отправление религиозных обрядов, заботились о духовном благополоучии племени и передавали мудрость предков детям, готовя их к пути по Лабиринту Жизни. Ещё они участвовали в принятии важных решений и, являясь хранителями Законов, выступали посредниками в клановых спорах.       Столь широкий круг обязанностей означал, что жрецы Игуанодона не задерживались на одном месте подолгу и проводили свои жизни в бесконечных странствиях, ставя своей целью помощь окружающим. Сей факт оказался весьма созвучен устремлениям самой Жрицы. Ведь она и сама отказалась от возможности помогать людям при Храме, выбрав вместо этого нелёгкий путь авантюристки. Ящера же, как выяснилось, в Гильдию привёл интерес к другим расам. Он считал, что его сородичам давно пора выбраться из своих болот и стать частью цивилизованного мира. Для этого он изучал языки и расспрашивал о культуре других народов. Жрица с удовольствием помогала ему, чем могла, делясь знаниями и советуя, как лучше вести себя в той или иной ситуации. Когда лучше говорить, а когда – промолчать. Ну и, конечно же, она делилась сыром, который он неизменно называл «сладостным нектаром».       А однажды наблюдавшая за их посиделками Эльфийка сказала, что в их отряде образовалась ещё одна парочка. Её слова смутили Жрицу и привели её в замешательство. Ведь прежде она не думала о Ящере, как о потенциальном партнёре – только как о друге. Представив себя в романтической ситуации с чешуйчатым гигантом, она покраснела до корней светлых волос и поспешно опустила голову, скрывая румянец от глаз сопарйтийцев. Казалось, что хуже уже быть не может, но Дворф, с присущей ему твердокаменностью, подлили масла в огонь, заявив: «Смотри, Брадорез, уведёт ведь». Сказал ли он это в пику остроухой, или же и правда хотел таким образом обратить внимание Убивца Гоблинов на чувства Жрицы, так и осталось загадкой, которую, если честно, никто и не пытался разгадывать. Всё внимание оттянул на себя Ящер принявшийся доказывать, что он никого никуда не уводил, а сыр ел.       Прямолинейность мышления, в сочетании с неспособностью воспринимать шутки делали его похожим на знаменитого истребителя зеленокожих тварей. А его манера строить предложения была невероятно милой. Особенно когда он смущался или торопился. Одним словом в тот вечер подвыпившие Эльфийка и Дворф неплохо так посмеялись над непонимающим Ящером, смущённой Жрицей и не вовлечённым в разговор Убивцем Гоблинов. Он подал голос всего один раз за вечер, попросив не называть его больше «Убивцем Гоблинов». И вот тогда, в порыве внезапно охватившей её вредности, Жрица обвила чешуйчатую руку Ящера, заявив, что ей нравится, как это звучит. Разумеется, этой выходкой она лишь подтвердила предположение Эльфийки, однако её шутку восприняли на «ура» и с тех пор Убийцу Гоблинов иначе как Убивцем и не звали. К вящему неудовольствию последнего, нужно заметить.       Впрочем, у тех развесёлых посиделок были и другие, далеко идущие последствия. Жрица начала размышлять о своих взаимоотношениях с Ящером. И чем больше она думала о них, тем яснее понимала, что он напоминает ей чуть менее холодную версию её спасителя. Та же сила, ум, выдержка и прямота, сочетавшаяся с деликатностью. Безусловно, их хвостатый компаньон был очарователен, но она всё равно не воспринимала его как парня. По крайней мере, до тех пор, пока не увидела без жреческой одежды.       Не случайно, как можно было бы подумать – Ящер сам пришёл к ней и попросил о помощи в «деликатном вопросе». Жрица, естественно, согласилась, решив, что ему требуется лечение. Каково же было её удивление, когда он начал раздеваться прямо у неё на глазах. Нет, она, конечно, не была несведущей в вопросах человеческого тела и даже видела Убивца Гоблинов голым, когда они с Девой Меча проводили ритуал по его исцелению от смертельных ран, но действия Ящера оказались слишком неожиданны. Увидев покрытый зелёными чешуями, мускулистый торс Жрица так и застыла с открытым ртом. А когда его когтистые лапы тянутся к поясу украшенных бахромой штанов, закрыла лицо руками и отвернулась, крича, что не собирается помогать ему в этом, и что это вообще так не делается. Потом, конечно, выяснилось, что Ящер не имел ввиду ничего плохого и у него просто началась сезонная линька.       Старая шкура сходила медленно в условиях слишком сухого климата, и ему требовалась помощь в её отделении в труднодоступных местах и лечение мелких, но болезненных трещин, образовавшихся в местах преждевременных разрывов. Поняв, что ошиблась, Жрица извинилась перед сопартийцем и оказала помощь с линькой. Надо отметить, что это было весьма волнительно – касаться могучего, чешуйчатого тела, водить по нему руками и ощущать кожей его приятный рельеф. И не смотря на то, что ни к хвосту, ни, тем более к интимным частям своего он так и не разрешил ей прикоснуться, блондинке всё равно понравилась эта необычная процедура. Настолько, что с тех пор в сладких ночных грёзах ей являлся уже не Убивец Гоблинов, а закованный в чешую Ящер.       Вскоре желание снова увидеть его без одежд полностью овладело Жрицей и, чтобы осуществить его, ей пришлось прибегнуть к искусству соблазна. К счастью теперь подобные ухищрения больше не требовались, и она могла любоваться обнажённой натурой партнёра сколько душе угодно. И не только любоваться, а ещё и прикасаться и гладить. Поддавшись желанию, девушка положила руку ему на колено, а когда он не прореагировал, принялась водить пальцами по грубым, зелёным чешуйкам, задавая медленный, но настойчивый ритм. Происходящее казалось на удивление правильным и естественным. Здесь не было никого, кроме огромных, до неба, деревьев. А они явно не возражали против соединения двух маленьких существ, уютно расположившихся под сенью ветвей.       — Ты уверена, что это... хм, подходящее место? – словно прочитав её мысли, спросил Ящер-Жрец, сверкая янтарными глазами.       — Да, – мягко улыбнулась девушка. – Дворф ушёл в пещеры, чтобы поискать там железорудные жилы, а Эльфийка и Убивец Гоблинов... что же, я уверена, что им сейчас не до нас. При этой фразе нежные щёчки девушки заметно заалели от смущения.       Гуляя по лесу она случайно наткнулась на уединившуюся под дубом парочку. Остроухая стояла, расставив свои кривенькие ножки и выпятив тощую, костлявую задницу, к которой присовокупился так и не потрудившийся снять шлем Убивец Гоблинов. Его толчки были резкими и сильными, а потому, чтобы не потерять равновесие Эльфийке приходилось держаться за ствол дерева. Она чуть ли не обнимала его своими тоненькими ручонками и задыхалась от удовольствия, оставляя на шершавой коре следы ногтей.       — Не волнуйся, – прогнав навязчивое видение их страсти, Жрица прижалась к Ящеру, одной рукой обняв за талию, а пальцами второй продолжая непрерывно ласкать мужское бедро. Прислонившись щекой к мускулистой груди она почувствовала, как его сердце начинает колотится быстрее, давая понять, что хотя его морда осталась бесстрастной, он хотел её не меньше чем она его. Рука Жрицы прошлась по его ноге, скользя по гладким чешуям на внутренней стороне бедра. Кончики её пальцев провокационно коснулись мужского естества, заставив его дёрнуться. Сей смелый жест пробудил скрытые желания Ящера и заставил действовать.       Его рука коснулась груди девушки. Мощные, снабжённые когтями пальцы деликатно сжали её нежную плоть сквозь два слоя ткани. Подушечка большого пальца закружилась вокруг набухшего, чувствительного соска. Ободрённая этой реакцией с его стороны дева оставила в покое талию партнёра, игриво скользнув свободной рукой по рельефному животу. Её шаловливые пальчики заставили Ящера расслабиться, блаженно закатив жёлтые глаза, после чего схватили за самую уязвимую часть. Из снабжённой зубами пасти рептилии вырвался резкий вздох. Резко пахнущее сыром дыхание коснулось лучистых локонов, развевая их и оседая на коже. Девушка же хитро прищурилась, чувствуя, как его большой и толстый член наливается в её ладони, быстро пробуждаясь к жизни.       — Похоже, кому-то не терпится? – спросила она с игривым вызовом глядя в жёлтые глаза, взгляд которых сейчас прожигал её насквозь. Ей нравилось дразнить и возбуждать Ящера. Ведь результат всегда окупался, принося немало удовольствия им обоим.       И даже сейчас, лаская его рукой она получала эстетическое наслаждение от вида чуждой плоти. Член стоял перед ней в нетерпении – прямой, толстый, блестящий, зелёный. Большой – больше чем у того же Убивца Гоблинов. Гладкая, бесчешуйная кожа резко контрастировала с покрытыми роговой броней бёдрами и так и манила прикоснуться к ней. Жрица не стала отказывать себе в этом удовольствии. Она продолжила ласки, неспешно водя кулачком вниз и вверх, то и дело заголяя гладкую влажность головки. Несколько минут Ящер покорно страдал в руках Жрицы, а затем, издав какой-то странный, скулящий звук, потянулся к её одеждам.       Пара коротких движений и шапочка с накидкой полетели на траву. Девушка ничего не сказала. Лишь улыбнулась, в запоздалом смущении, пытаясь отступить от партнёра на пару шагов. Но Ящер не позволил – догнал её и ловко, подхватив лямки лазурного платья длинными и толстыми пальцами передних лап, буквально сдёрнул его с неё, обнажив красивые плечи и тугую грудь. При виде подобной страстности Жрица облизнула губы розовым язычком и, лукаво улыбнувшись, полностью стянула с себя расшитую золотом ткань, позволив ей соскользнуть на землю. Освещённая косыми лучами утреннего солнца она осталась перед ним полностью обнажённой. Мягкий свет играл на гладкой фарфоровой коже, золотил растёкшиеся по плечам волосы и отражался в томных глазах.       Прежнее смущение, охватывавшее её всякий раз, когда она оказывалась в интимной ситуации с мужчиной, давно исчезло. Девушка не думала закрываться. Даже тонкие ладошки, скромно сложенные на промежности и вносившие в её образ хоть какую-то интригу убрала. Свела руки за головой, предоставляя Ящеру доступ к телу и полную свободу действий, которой тот, разумеется, с готовностью воспользовался. Довольно шипя, он цепко захватил скромных размеров груди девушки. Нежно, но жёстко. При этом они оба в очередной раз удивились тому, насколько удобно её нежные холмики разместились в его шершавых ладонях. Словно специально были созданы для них. Несколько минут Ящер просто наслаждался возможностью прикосновения к прелестям человеческой девушки, осторожно стимулируя соски чешуйчатыми пальцами, но той этого показалось мало. Она накрыла его лапы своими, сказав:       — Давай же... пожамкай меня посильнее! – задыхающийся голос выдавал нетерпение, граничившее со страстным желанием.       Ящера дважды просить не пришлось и он, с довольно усмешкой, выразившейся в вываленном на бок языке, принялся мять и тискать налитые округлости, иногда покалывая когтями чувствительную плоть. Да, с виду Жрица казалась нежным и хрупким цветочком, но на деле она уже кое-что знала о сексе и любила грубое обращение. А от колючих прикосновений Ящера у неё и вовсе мурашки бежали по телу. Остающихся на коже царапин, многие из которых уже налились кровью, девушка не замечала. Шершавые прикосновения Ящера слишком сильно возбудили её, чтобы беспокоиться из-за такой мелочи. Да и зачем, если у неё была исцеляющая магия и... раздвоенный язык любовника, чья слюна обладала заживляющим свойством, не уступавшим Лечебному Зелью.       — Облизывай! – почти приказала Жрица, вдохновлённая мыслями о его языке, порхающем по исцарапанной коже и, не дождавшись реакции от опешившего Ящера, принялась иступлено покрывать его оскаленную, жутковатую морду горячими поцелуями.       Ящер фыркнул, в очередной раз демонстрируя непонимание этой человеческой традиции, но просьбу девушки выполнил, смачно лизнув налитую грудь. Прошёлся языком сначала по левой, затем по правой, ну и между ними, приводя блондинку в экстаз. От ощущения жесткого и шершавого языка на шелковистой коже и рождённой его неторопливым скольжение страсти Жрица окончательно потеряла голову. Ножки задрожали и она, чувствуя, что теряет опору, опустилась на землю у ног Ящера. Тот последовал за ней, и уселся на задние лапы, вытянув лихорадочно извивавшийся от возбуждения хвост. При этом он устроился не напротив девушки, а позади неё, снова захватив грудь своими корявыми лапами. При этом его язык запорхал по её шее и ушам, игриво щекоча их под волосами. Тонкий девичий стан дугой гнулся в лапах рептилии, а искрящиеся голубые глаза были полуприкрыты.       Жрица старалась отвечать ему как могла и гладила там, где дотягивалась. Чуткие пальцы правой руки пробегали по зелёной коже бёдер, правой же она медленно скользила по его животу и груди. В вывернутом состоянии было немного неудобно, но блондинка была не в пример нежнее своего чешуйчатого любовника и не скупилась на ласки. Когда её рука добралась до подбородка и потрепала мягкую кожу под нижней челюстью, Ящер блаженно прищурил жёлтые глаза, издавая низкий горловой рык. При этом его лапы сами, как будто против воли, соскользнули с груди на бока девушки и, осторожно пройдясь по ним, оставили красные царапины. Когда она достигли бёдер, Жрица издала стон чистого желания, давая понять, что с прелюдиями пора заканчивать. Ящер понял её без слов, развернув постанывающее в призывной истоме тело, устроив девушку в неизменной за тысячелетия позе для соития.       Большинство ящеров, в силу своей страстной животной натуры, предпочитали анималистичную, коленно-локтевую позицию и, зная это, Жрица покорно замерла на четвереньках, позволив Ящеру взять весь контроль. Зацепить её когтистыми пальцами за бёдра и войти сзади – медленно и деликатно. Но даже в этом осторожном продвижении ощущалась мощь звериного тела, заставившая хрупкое человеческое создание изогнуться, тряхнув сверкавшими на солнце светлыми волосам. Волна острого, как боль удовольствия прошила Жрицы, дрожью прокатившись вдоль позвоночника. Акт проникновения заставил её вскрикнуть – всё же половой орган у пристроившейся к ней сзади рептилии был не маленький. Поначалу девичьему телу пришлось нелегко, но причинённая вторжением боль быстро окупилась – длинный, твёрдый и беспощадно-широкий он одним лишь своим присутствием ввергал в экстаз.       Жрица стонала, извивалась и дёргалась под чешуйчатым телом покрывшего её Ящера, крича во время каждого, решительного проникновения. Опираясь на задние лапы, хвостатый не забывал пускать в дело передние, терзая груди девушки. Он неплохо изучил потребности и желания своей хрупкой подруги, а потому точно знал, где надо погладить, проведя по взмокшему телу шершавыми ладонями, а где жестко сдавить когтями, оставляя на коже глубокие царапины. Впрочем, он всё равно избегла излишнего сдавливания и выкручивания тех участков, которые казались ему слишком нежными для загребущих лап. И совершенно напрасно.       — Давай же... сильнее... – простонала Жрица, требуя более грубого обращения. – Да сильнее, же... Игуанадон тебя побери!       — Но тебе же будет больно, – попытался возразить заботливый Жрец, но его аргументы были отвергнуты как несостоятельные.       — Нич-шего... ах, это... ах, возбужда-а-ающая... ах, бо-о-оль... – перемежая каждое слово стоном отозвалась блондинка, безжалостно насаживая себя на жесткий член и извиваясь в лапах любимого Ящера, от которых ей сейчас было не найти спасения.       Несколько минут яростной близости подарили ей первый оргазм – короткий, яркий, почти болезненный в своей интенсивности. Центр наслаждения в мозгу человеческой самки взорвался бурным потоком ощущений, с коими её телу оказалось не под силу совладать. Локти, на которые она опиралась во время акта любви, разъехались, бёдра выскользнули из лап Ящера, и Жрица ничком повалилась на землю, кожей ощущая покалывание нагретой солнцем травы. Удовольствие переполняло её нервную систему подобно тому, как мужское семя переполняло нутро, но, к несчастью для неё, Ящер-Жрец не собирался останавливаться на достигнутом.       Испытанного оказалось слишком мало, чтобы удовлетворить его, поэтому он просто немного подождал, пока стихнут беспорядочные конвульсии распростёртого перед ним тела и перевернул девушку на спину. Навис над ней всей своей огромной, зелёной как листья деревьях вокруг, тушей. Правой рукой он опирался о дёрн, а левой медленно скользил по животу Жрицы, явно намереваясь запустить пальцы во влажность между её молочных бёдер. И у неё не было возможности остановить его. Она была обречена испытать то же обращение, которому сама подвергла Ящера и вытерпеть то же, что и он. Ведь в их отношениях царило равноправие.       Слабая попытка перехватить мускулистую руку за запястье ничего не дала – разница в силе была слишком велика. Когтистый палец аккуратно проник внутрь и принялся дразнить измученную плоть, возвращая возбуждение. При этом морда Ящера находилась в десятке сантиметров от искажённого лёгким страхом лица Жрицы, позволяя его языку беспрепятственно скользить по раскрасневшейся коже. Деликатное облизывание немного воодушевило её, позволив ей преодолеть страх перед острым когтем, оказавшимся там, где ему совершенно не следовало быть. Перестав изображать из себя бревно девушка ответила на ласки рептилии, одной рукой потянувшись к его члену, а второй скользя по шее, груди и краю морды, который условно можно было назвать «щекой».       Изысканный танец рук разжёг их страсть, дав ей топливо разгореться с пугающей силой. Осознав, что необходимости в дальнейшей стимуляции нет, Ящер вытащил пальцы из лона Жрицы, слизав с них выделения, и погладил её по щеке, неотрывно глядя горящими, жёлтыми глазами. Она кивнула, позволяя ему сделать их едиными вновь, ворваться в неё с дикой, животной похотью. Нежность быстро сменилась страстью, побудившей двоих потуже сплести свои тела. В этот раз они делали это жестко, как животные. Рептилейный самец обладал человеческой самкой, которая полностью отдалась тем ощущениям, которые дарило ей неустанное движение его бёдер. Отдавшись на волю инстинктов, они совокуплялись, не видя и не слыша ничего вокруг, и не останавливались до тех пор, пока криком не возвестили о достижении им Истинной Гармонии и кратковременного слияния с Великим Духом Вселенной.