Закатная тварь

Джен
PG-13
Завершён
109
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
7 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
109 Нравится 19 Отзывы 12 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Самое удивительное заключалось в том, что закатная тварь не скрывалась. Или просто люди сделались слепы? Закатная тварь шествовала по королевскому дворцу, щерила зубы в злобном оскале, а за ее утонченными издевками умный наблюдатель без труда распознал бы угрожающее рычание. Умный и распознал. Да только кто бы его послушал, начни он метаться по дворцу с призывами поймать и сжечь тварь. Тварь, несомненно, была матерой, хитрой особью, потому сменила скудные охотничьи угодья Лабиринта на полную поживы человеческую ниву. Глядя, как тварь склоняется в поклоне перед королем и королевой, как искусно подражает людям в светской беседе, насыщая ее собственным ядом, Ричард в который раз диву давался, отчего старые семьи проморгали эдакое бесчинство. Ладно, навозники – выскочки из числа новой знати понятия не имели о действительно важных вещах. Тварь могла жрать их на завтрак, обед и ужин, да еще в бочках солить и родичам в Лабиринт слать. Навозники и тогда лишь очарованно таращились бы на тварь, восхищенно передавая друг другу последние сплетни о ее победах и куртуазных похождениях. Или королевская чета. Что взять со слабой женщины и скорбного умом и телом потомка бастарда? Тем паче, что тварь вполне могла держать их под заклятьем для пущей надежности. Церковь? Ха, кардинал Дорак пошел бы на сговор и с закатной тварью (и наверняка пошел, сам не ведая, кого взял в союзники), коль это сулило выгоду. Но старые семьи! Поистине, тварь навела на них слепоту. Только он, Ричард, смог распознать старого врага под личиной нового. Ричард и сам чуть было не обманулся. Ворон настолько сжился с человеческим обликом и образом жизни, что опознать в нем тварь было сложно. Но ведь не невозможно! Недаром герцогиня Мирабелла Окделл (правду говорят люди, материнское сердце – вещун) заочно честила так называемого герцога Алву и прихвостнем Леворукого, и исчадьем заката, и… да, попросту тварью. Теперь Ричард сам себе казался смешным с глупыми идеями вызвать тварь на дуэль, как Человек Чести. Честь, ха-ха! Честь, благородство, доблесть, достоинство твари были неведомы. Тварь лишь издевалась над Диком в ответ и, в общем-то, правильно делала, на то она была и тварь. И все же, как, ну вот как старые семьи могли настолько оплошать! По здравому размышлению, ситуация виделась, как на ладони. Тварей трудно убить, они выносливее людей и быстрее восстанавливаются после ранений. Тот, кого называли Рокэ Алвой, перенес бесчисленное количество покушений, ни одно из которых не увенчалось успехом или серьезным ранением. Окружающие, как союзники, так и враги, отмечали склонность Ворона к излишнему риску. Предполагали чуть ли не сумасшествие, толкающее Первого маршала на авантюры. А на самом деле, Ворон ничуть не рисковал. Просто он был неуязвим к большинству разновидностей оружия. Конечно, взрыв пороховой бочки или прямое попадание пушечного ядра не пережила бы и тварь, но в такие переделки (Ричард лично собрал сведения) Ворон предусмотрительно не попадал. Твари легко убивают. Ворон буквально купался в крови, а избранное им военное поприще предоставляло дополнительные возможности для удовлетворения своих инстинктов. В мирное время Первый маршал обожал затевать дуэли, жестоко подавлял восстания, развлекаясь и находя себе пищу. А заодно расправлялся с теми, кто мог угрожать его дальнейшему благополучию. Недаром он лично убил герцога Эгмонта Окделла. Мог бы взять заговорщика живым, с триумфом привезти в столицу и на блюдце преподнести своему сообщнику Дораку. Но нет, Эгмонт был опасен не для короны, а для твари, потому Ворон от него избавился. Как и от большинства представителей рода Эпинэ, из которых в Талиге остался лишь почти обездвиженный старик, герцог Анри-Гийом. Единственный наследник рода, Робер Эпинэ, был вынужден скрываться от Ворона и Дорака в далеком Агарисе. Самая мутная история вышла с Приддами. Нежная Катари могла проливать слезы над трагической судьбой Джастина Придда, совращенного и опозоренного Вороном. Ричард не стал разубеждать женщину в ее заблуждениях, более того, не мог позволить себе намекнуть на истинную причину гибели юного Придда. А ведь все было так просто! Джастин, как сам Ричард, оказался наблюдательным и раскрыл обман Ворона. Вероятно, Придд как-то выдал себя, а то и безуспешно попытался спасти мир от происков твари, за что и поплатился. Ворон настолько мастерски заморочил головы окружающим, что те поверили, будто бедолага Джастин им увлекся. Даже отец, Вальтер Придд, не заподозрил подвоха и поспешил «смыть с семьи позор» кровью своего незадачливого сына. Быть может, Джастин пытался открыть глаза на происходящее хотя бы родственникам. В таком случае, герцог Вальтер мог запросто решить, будто наследник сошел с ума, и кинулся спасать семью с тем же трагическим результатом. Бедный, бедный Джастин. И бедный Ричард. Потому что именно он, Дик, вынужден постоянно находиться рядом с опасной тварью. Благо хоть влюбленность в Ворона ему не грозит. Кстати, о влюбленности, вернее, о том, почему в нее так легко поверить. Твари маскируются. Они предстают перед людьми в привлекательном обличии, чтобы жертва легче увлеклась и последовала прямо в лапы смерти. Конечно, можно возразить, мол, у тварей лиловые глаза. Но вот это точно суеверие, наподобие того, что все зеленоглазые блондины связаны с Леворуким. Во-первых, у людей разный цвет глаз, кожи, волос и т.п., животные отличаются друг от друга по масти, а твари отчего-то должны быть похвально единообразны. Не иначе, чтобы добрым людям было проще их опознать. Бред полнейший. Во-вторых, оттенок глаз может меняться, если именно Лабиринт раскрывает истинную сущность тварей, придавая их глазам лиловую окраску. Вне его стен твари могут разгуливать неузнанными, чем и пользуются. Наконец, твари подвержены влияниям низменных инстинктов более, чем люди, и предаются им куда сильнее. А теперь вопрос: кто в Талиге особо преуспел в постельных делах, азартных играх, винопитии, дурных шутках и лихой славе? Да, все тот же Первый маршал. Первый во всем, так сказать. Кто бы из людей мог совместить в себе столько пороков и выдержать их без вреда для здоровья? В пользу догадок Ричарда свидетельствовала и внешность Ворона. Мало подверженный неумолимому влиянию времени, практически неизменный с юности. В общем, вскоре после поступления на службу, Ричард уверился, что его сеньор и Первый маршал Талига – на редкость наглая, хитрая и опасная закатная тварь. Ричард досадовал, как его угораздило так вляпаться и сочувствовал жертвам твари, начиная с самого Рокэ Алвы. Несомненно, настоящий Рокэ Алва, тогда еще никакой не герцог, стал первой жертвой закатной твари, забравшей себе его облик и жизнь. Ричард раскопал, что в юности Рокэ отличался подвижностью и любопытством, даже как-то угнал корабль. Среди его затей была и поездка в Гальтару, несомненно, оказавшаяся роковой для бедолаги. Главная проблема заключалась лишь в неуверенности Дика относительно того, сразу ли тварь прикончила Рокэ, или Алва одержим чужой сущностью. Легенды утверждали, что твари принимают облик и привычки последней сожранной жертвы. И это утверждение также не стоило наивно принимать на веру. Допустим, твари, в самом деле, как-то сживаются с личностью жертвы. Зачем им каждый раз менять личину? Не проще ли выбрать подходящего носителя, чье положение может обеспечить постоянный приток пищи? Ричард принял к сведению легенды и продолжил наблюдение. Благо (спасибо герцогине Мирабелле и отцу Маттео) об одержимости он был осведомлен в деталях и распознать истину насчет способа действия твари Ворона было лишь делом времени. Ричард подошел к вопросу обстоятельно. Итак, если действие твари близко к одержимости, то есть Рокэ Алва вынужден делить собственное тело с подселенцем из Лабиринта, должны быть моменты, когда себя проявляет человек, а не тварь. Тварь творит и сеет лишь зло, это не подлежало сомнению. А у настоящего Рокэ непременно должны иметься добрые порывы души. Надо было только как-то расшевелить его, заставить человеческую сущность себя проявить. Лучше всего человеческую (как и нечеловеческую) сущность видно в ситуации, требующей помощи ближнему. К несчастью, крайним, в смысле, ближним по отношению к Первому маршалу оказался опять-таки Ричард. Отчаянно не хотелось повторить судьбу юного Придда, но оставить герцога Алву (которому, кстати, Дик поклялся верно служить – не твари же он принес клятву) в его бедственном положении для Человека Чести было решительно нельзя. Ричард стиснул зубы и произвел разведку боем. Проиграть навознику Колиньяру – само по себе унижение. Вспоминая слова клятвы («его честь – моя честь»), Ричард даже задумался, не нанесет ли урона чести своему сеньору выставив себя дураком на всю Олларию. Однако также сказано, «его бой – мой бой», а в борьбе с подлым противником глупо проявлять благородство. В конце концов, цель показной оплошности – победа сеньора, так что Ричард решился и «проиграл» Эстебану Колиньяру фамильный перстень Окделлов. Тварь всласть поиздевалась над «своим» оруженосцем. Но вот помочь благородному наивному юноше, по собственной горячности оказавшемуся в нелепом положении, тварь точно не додумалась бы. Это сделал сам герцог Алва, пусть и несколько своеобразно. Рокэ проявлял себя и по-другому. Так, будучи сам в беде, он стремился улучшить жизнь опального герцога Окделла, снабжая Ричарда деньгами, обучая фехтованию, а также расширяя кругозор выросшего в провинции юноши. Алва был вынужден усыплять бдительность поработившей его твари, так что свою помощь преподносил в язвительной форме, но результаты говорили сами за себя. Ричард быстро наловчился распознавать, когда издевается проклятая тварь, а когда с ним говорит Рокэ Алва. Твари Дик специально поддавался, чтобы та не заподозрила, будто он раскусил ее притворство. Беда в том, что и с Алвой приходилось разыгрывать комедию, прикидываясь недотепой и тупицей. «Я спасу вас, герцог Алва, клянусь», - не раз думал Ричард, глядя на развалившегося в кресле и потягивающего вино Первого маршала. Тварь привычно щерилась и отпускала злые шутки о Людях Чести. Рокэ в который раз пытался предостеречь недалекого паренька или, коль оруженосец не выказывал понимания, хотя бы развлечь песнями и вином. «Держитесь, герцог, - если бы мог, сказал Ричард. – Я искренне восхищаюсь вашей стойкостью и добротой, которые вы вынуждены таить не только от людей, но и от вашего захватчика. Я понимаю, что с вами творится, и почему вы не можете вести себя иначе. Простите, что я лишен возможности выразить вам свою симпатию и благодарность за все, что вы для меня делаете». Убить тварь, не убив при этом Алву, оказалось сложной задачей. Проще всего было вырезать твари сердце или отрубить голову, но тогда погиб бы и Рокэ. Также можно было поразить тварь фамильным кинжалом Окделлов, но без вреда для Алвы это было осуществимо лишь непосредственно в Лабиринте. В таком случае старый клинок разделил бы две сущности. Вот только Ричард сомневался, что тварь позволит ему затащить себя обратно в Лабиринт. Значит, начинать надо не сразу с убийства, а с ослабления власти твари над Рокэ. Чем больше добра будет творить и получать в ответ герцог Алва, тем слабее будет тварь. Напротив, чем больше зла соделает и получит обратно тварь, тем сильнее станет. Ричард едва голову не сломал, придумывая, как исхитриться с адресованным Алве добром и не вызвать подозрений у твари. Если только… Да, это вызывало содрогание у самого Ричарда. Трудно решиться на столь радикальный, опасный маневр, имея перед глазами неудачный пример предшественника. С другой стороны, с чего бы, чисто умозрительно, герцог Окделл мог кинуться делать нечто доброе для герцога Алвы? Ричард страдал, шатался по особняку Алвы и не мог найти подходящего повода, кроме как внезапно вспыхнувшей страсти. Все еще колеблясь, Ричард провел подготовку. Накропал пару безвкусных сонетов и оставил на видном месте, принялся остро реагировать на намеки бывших однокорытников о наличии между ним и Первым маршалом недостойной связи, а также вызвал на дуэль особенно усердствовавшего в раскрытии тайны частной жизни Эстебана вместе с его дружками. Ход с дуэлью был беспроигрышным. Эстебан, еще в Лаик не отличавшийся изяществом по части интриг, попросту не понимал, что его убьют при любом раскладе. Рокэ Алва не допустит, чтобы вверенный его попечению юный герцог Окделл бессмысленно погиб, прервав род Повелителей Скал. Тварь Ворон придет в бешенство, что какой-то юнец вознамерился испортить его имущество. Ричард всю ночь писал письма (сухое, короткое и не для отправки – для родных; длинное, нелепое, местами с расплывающимися, будто от пролитых слез, строками – для Рокэ). Ни Алва, ни тварь Ричарда не подвели и примчались рано поутру в старый парк. Дик напоказ возмутился, а потом внимательно наблюдал за тварью в действии. Доселе ему не доводилось оценить скорость и точность удара: на тренировках Рокэ ощутимо щадил оруженосца, сдерживая порывы закатной твари. Что ж, как он и предполагал, тварь отличалась нечеловеческой скоростью и силой. Молодой Колиньяр быстро лишился возможности интересоваться чьей-либо жизнью, включая собственную. Его подельники оказались умнее и сбежали, оставив Ричарда наедине с возбужденной запахом крови тварью. - Как вы могли! – Дик чуть ли не губы надул, чтобы это прозвучало обиженно. Ничто так не сбивает настрой противника, как глупость. – Неужели вы ничего не понимаете? На месте Эстебана должен лежать я! Это был единственный для меня выход. Я Человек Чести и не могу навлечь позор на имя своей семьи. - Что за кошкин бред вы несете, юноша? – прорычала тварь. - А вы? – не остался в долгу Ричард, подбавив трагизма. – Я все понимаю, герцог Алва. Ваши намеки прозрачнее некуда. Поверьте, несмотря на полную взаимность чувств, которые вы ко мне питаете, я права не имею допустить их развитие, тем паче, осуществление. Моя безвременная, но славная кончина представлялась мне участью более достойной, чем урон вашей или моей Чести. Тварь на мгновение застыла, осмысливая сказанное Диком. Ричард ощутил приятное злорадство. Получи, скотина. Это тебе не навозникам мозги пудрить. - Герцог Окделл, в самом деле, я заметил, что вы странно себя со мной держите в последнее время. О да! Недалекая, темная тварь была вынуждена отступить, давая простор человеку. - Настоятельно прошу, выбросьте вы из головы свои глупости. Это наваждение и непременно пройдет. Залезайте, - Рокэ указал на ожидающего седоков коня. – Незачем вести серьезные разговоры в неподобающем месте. Ричард поздравил себя с маленькой победой и вскарабкался на коня позади проворно вскочившего в седло Алвы. Пусть по дороге тварь пришла в себя и продолжения разговора не состоялось. Зато Рокэ, видимо, пораженный «чувством» Ричарда до глубины души, тут же попытался исправить ситуацию и отвлечь юношу, спровадив его от греха подальше к прекрасной Марианне. Наверное, истинно влюбленный с негодованием отверг бы открывшуюся перед ним приятную перспективу. Но Дик просто порадовался внезапной передышке и наслаждался обществом красотки и отдыхом от козней твари. Нет, до чего, все-таки, герцог Алва умен и благороден! Когда Ричард его спасет, он все-все объяснит Рокэ. На беду, Первый маршал Талига выезжал на любую войну, а в ходе текущей кампании был вынужден взвалить на себя полномочия Проэмперадора. То-то тварь, поди, предвкушала разгул на приволье. Но Ричард, поняв, что действует в верном направлении, был полон решимости и на войне найти на власть твари укорот. Воспользовавшись положением оруженосца, он упорно таскался за Первым маршалом, напоминая томящейся в плену человеческой душе об истинных ценностях и всячески выказывая свое доброе участие. Ричард исправно будил сеньора рано поутру. Напоминал о важности опрятности и помогал привести внешний вид в надлежащее состояние. Затем настаивал, что Проэмперадор обязан укреплять свое здоровье, избегая опасной незнакомой еды и неумеренного пьянства. Также Дик посильно следил за моральным состоянием Алвы, мешая твари скатываться в пучину порока. Чтобы лишить тварь возможность упиваться низменным триумфом, упражняясь в остроумии на тех, кто не имел возможности достойно ответить, Ричард завел за правило присутствовать на всех попойках и совещаниях, лично вставляя приличествующие случаю замечания. Дик специально прибегал к самым изысканным выражениям, не опускаясь до оскорблений и ругани. Тварь едва открыто не рычала, но против герцога Окделла предпринять ничего не могла. Увы, случались провалы и у Ричарда. Так, глупо и напрасно погиб генерал Фэншо, возомнивший, будто тварь уступит ему руководство хоть одной военной операцией. Или тварь зло посмеялась над офицерским корпусом, пожаловав чины дуболомам-адуанам самого подлого происхождения. Однако ж успехи превалировали. Чего, например, стоило спасение наследника Эпинэ! Робер неосмотрительно сунулся в гущу боя, попал к твари в плен, предоставив врагу возможность себя убить. Но Ричард бдел. Дик вовремя воззвал к Алве, напомнив о грядущем Изломе и, в перспективе, отсутствии иного потомка Астрапа (кто знает, сколько еще проскрипит старик Анри-Гийом?). Конечно, Рокэ отпустил Робера. Более того, Алва любезно предложил Ричарду бежать в Агарис вместе с Эпинэ, дабы юный Окделл также мог пребывать в безопасности от коварных планов закатной твари. Дик горячо поблагодарил сеньора, хотя и отверг его великодушное предложение. У него была своя миссия, и отступать Ричард не имел права. Вероятно, Рокэ Алва проникся сходными мыслями и вознамерился спасти Ричарда от закатной твари столь же твердо, как сам Ричард – его. Ричард не мог в очередной раз не восхититься мужеством своего сеньора. Так, сразу после окончания войны, Рокэ попытался спровадить оруженосца домой, в Надор, разумеется, с таким расчетом, чтобы тот задержался в провинции подальше, в идеале, пропустив грядущие опасности. Но Ричард не поддался. В который раз напомнив злобно щерящейся твари о тонкостях службы оруженосца, он сопроводил Алву в его родовое имение, а после помог удержать тварь от большой крови при подавлении беспорядков в столице. Тварь выла, металась и, судя по всему, преисполнилась решимости избавиться от несносного оруженосца. Чтобы Ричард вспылил и сам отвернулся от своего сеньора, тварь взяла к себе порученцем сына капитана Арамоны. Напрасный труд! Дик отлично поладил с Арамоной-младшим, благо паренек оказался смышленым, не в отца, и сразу понял, как надо держать себя в благородном обществе. Ричард даже обрел в Герарде сподвижника и единомышленника, поскольку, как выяснилось позднее, семья парнишки пострадала из-за темных сущностей Лабиринта. Тварь быстро поняла, что просчиталась с введением в игру Герарда, и пошла на крайние меры, попытавшись вынудить Ричарда стать клятвопреступником. Разумеется, чужими руками. Когда благородный эр Штанцлер подсунул сыну покойного друга яд, Дик мигом сообразил, откуда ветер дует. Ричард вновь извлек на свет не сожженные после возвращения с дуэли письма, оставил наставление для Реджинальда Ларака, числившегося наследником герцога Окделла, и инструкцию для Герарда, как укрощать тварь в условиях военного похода. А потом с тяжелым сердцем поплелся в кабинет, где его ожидал страдавший от осознания всего происходящего и не имеющий возможности вмешаться Рокэ Алва. Тварь не была бы тварью, если бы не измучила человека напрасной виной за собственные преступления. Ричард с сочувствием смотрел на Алву сквозь бокал. Рокэ отчаянно боролся с тварью, почти открыто говорил Дику о ее плане и выражал готовность принять яд, чтобы, наконец, покончить с нескончаемой цепью беззаконий. - За что ты хочешь выпить? – безнадежно спросил Рокэ. - За любовь, что творит и движет все обитаемые миры, - пафосно, в рамках своей легенды ответил Ричард. И рискнул добавить. – Не подумайте дурного, эр Рокэ. Я бы никогда не поступил с вами бесчестным образом. Вы самый достойный и сильный духом человек из всех встреченных мною. Поэтому к кошкам любовь, я пью за вас! Дик опрокинул в себя все содержимое бокала, успев напоследок отметить, что сведения о свойствах яда были намеренно неточными. Яд оказался горьким и действовал практически немедленно. Ричард рисковал, как никогда в своей жизни. Но подобное потрясение должно было встряхнуть герцога Алву, добавив сил бороться с тварью. Накануне Излома это было особенно важно. Как бы ни относился Дик к Талигу, он не желал его гибели. К несчастью, Ричард фатально ошибся. Он не просто выжил и быстро оправился – герцог Окделл был тайно переправлен кэнналийцами в Агарис. А там Робер, преисполненный самых добрых намерений, ни за что не соглашался отпустить гостя обратно. Пришлось устраиваться при дворе принца-изгнанника Альдо Ракана и уповать лишь на то, что у Герарда хватит ума следовать оставленным предписаниям. В Талиг Ричард смог попасть лишь накануне Излома. Правда, захвативший престол Альдо переименовал страну в Талигойю, но важным было не это. Альдо арестовал Рокэ. Тварь оказалась заточенной в каменный мешок Багерлее и обратила злость на свою первую и главную жертву. На суде Алва выглядел осунувшимся и больным, и Ричард с содроганием догадался, что конец Повелителя Ветра близок. Что ж, пусть так, у него по-прежнему оставался вариант с освобождением в Лабиринте. Ричард покорился неумолимому року и принялся выжидать. Ричард брел по Лабиринту, крепко сжимая фамильный клинок Окделлов. Вот он и подошел к последней черте, где все должно решиться. Камни стен гудели, приветствуя и ободряя его. Лабиринт – это не преддверие иного мира. Это и есть иной мир. Мир карнавалов на крови, бессмысленной, и оттого более отвратительной жестокости; мир уродливых, вероломных существ, ненавидящих людей за нестерпимую для тварей способность меняться, расти, любить и творить новое. Твари способны лишь искажать установленный образец, не более того. На самом деле, это донельзя жалкие и ущербные существа. Стремление поработившей Рокэ Алву твари вырваться и закрепиться в мире людей было понятным. Даже неизбежным. Но оставаясь все той же закатной тварью, она была обречена вернуться в Лабиринт, бесясь еще и из-за этого провала. Закатная тварь могла какое-то время жить среди людей. Но чтобы тварь преодолела себя, испытала человеческие чувства, про такое не рассказывала ни одна легенда. Ричард улыбнулся. Виданное ли это дело, чтобы тварь прижилась в мире на поверхности и научилась по-доброму относиться к людям, а то и полюбила бы кого-то. К нему тянули руки твари в облике королевы Катарины, принца Альдо, и Дик равнодушно развоплощал их. Не они были его целью. Пусть Катарина и Альдо сгниют тут со своими семействами. Он пришел за одним конкретным человеком. Миру наверху необходим Повелитель Ветра. Ричард должен (и хочет) спасти Рокэ Алву. Сын герцога Эгмонта, истинный Повелитель Скал, эорий и просто достойный человек поступил бы именно так. Ричард всегда старался поступать, как достойный человек. То есть действовать против природы твари. Каковой он, к сожалению, являлся. Ричард знал о тварях все, мог распознать их и убить прежде, чем незадачливые конкуренты убьют его. Он долго продержался в мире на поверхности, прошел человеческий путь от детства до юности и намеревался продолжить его дальше. Ричард был необычной тварью. Помимо выживания, ему было интересно жить, причем по-человечески. Ричард привычно насторожился, заслышав рычание сородича. Впереди показался усталый, изможденный Рокэ Алва. Дик поудобнее перехватил фамильное оружие Окделлов. - Герцог Алва, несмотря на досадные обстоятельства, я счастлив вновь вас видеть. Надеюсь, мы оба скоро сможем выйти из этого негостеприимного места. А пока позвольте, наконец, избавить вас от лишней сущности, - учтиво поприветствовал Ричард своего бывшего сеньора. И метнулся к забеспокоившейся твари. По скорости и силе он ей теперь ничуть не уступал.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.