Ноты

      Послышался звенящий звук.       Наконец-то он бросил этот отвратительный, окровавленный нож куда подальше. Но какой смысл, если его руки сами в крови? В крови его соседей, друзей, родителей… Как так вышло? Очень просто. Просто потому что они не успели.       Сал сжал кулаки. До ушей донёсся противный хлюп резко брызнувшей из сжатых ладоней крови. Кровь. Кровь. Кровь. Он весь покрыт ею.       Господи… Господи за что?!       Почему он должен так страдать? Один. Абсолютно один. Почему? Ведь у него только начало всё налаживаться. У него появились друзья, любимые дела, хорошие отношения с отцом. У него появился Ларри. Единственный самый-самый лучший друг. Тот, с кем он мог быть собой, с кем он мог часами напролёт слушать Смысловую Фальсификацию, тряся головой и подпевая, пока не затошнит, с кем можно было поделится всем, чем угодно, с кем можно было просто поохотится за призраками. И это было тем, ради чего стоило жить. А потом всё пошло коту под хвост. Потому что Ларри умер. В один день. Просто прислал СМСку и… и умер. Совершил самоубийство. Сегодня. Пару часов назад. Но такое чувство, что прошло несколько лет. Несколько лет нескончаемой боли.       А потом им пришлось сражаться с призраками. Без какой-либо передышки. Без перерыва. Без помощи. Ему одному пришлось пройти этот ад за считанные часы. Чем он заслужил такие мучения? Чем?!       Вдруг рука коснулась чего-то холодного. Гитара. Гитара связанная с той стороной. В голове что-то щёлкнуло.       Фишер взял её в руки. Перекинув ремешок через шею, он ударил пальцами по струнам. Лампы замерцали зелёным, а струны окрасились в алый. Но Сал не смотрел. Его взгляд был обращён в небо. До этого оно было затянут тучами, но теперь виднелись звёзды. Потом он закрыл глаза. Пальцы играли словно самостоятельно. Музыка разносилась по ночной пустоши, завывала в ныне пустых квартирах, проскальзывала в щели подвала, взмывала под крышу здания, а потом через открытые окна к тем самым звёздам… стучалась в окна домика на дереве. Салли играл и играл. Он не мог остановиться. Чувство вины резало его внутренности подобно колючей проволоке, передаваясь через пальцы к струнам, изливаясь в ноты. Скорбь, горе, сожаление. Сал больше не мог сдерживаться. По протезу потекла слеза. И ещё. И ещё. Он хотел взвыть. Но не мог. Не мог порвать ту тонкую ниточку, что объединяла его с остальными жителями. Ведь они все стояли напротив него. Ведь он играл для них. Только для них. Он просил прощения.       Сал видел их всех. Они обошли его кругом. А прямо возле него стоял Ларри. Стоял и улыбался. Салли закрыл глаза. Он не мог смотреть. Он просто играл. Пальцы скользили по струнам, зажимали их, словно были рождены для этого дела. За спиной он почувствовал тепло. На его ладони легли чужие. Невесомые. Призрачные.       А пальцы снова ударяют по струнам. И ещё, и ещё, и ещё…       Приезжает полиция. Сирены воют, но музыка заглушает их. Она льётся и льётся, словно не обращая внимания на полицейских с оружием. Сами стражи закона стоят на месте и… что это? Они замерли. Словно очарованные, копы опустили пистолеты, выключив мигалки с сиренами.       Салли играл и играл, чувствуя лишь призрачные ладони на своих и невидимые взгляды своих друзей. Ноты сами всплывали в голове. В них было столько боли…       Мелодия была пропитана ею насквозь. Если бы у страданий было конкретное звучание, то только это. Полицейские молчали, заворожённо слушая боль во всей её красе. Они словно забыли, зачем вообще приехали.       А в голове у Сала были лишь ноты.       Ноты.       Ноты.       Ноты…       Но всё кончается.       Всё кончается.       Кончается.       У всего есть конец.       Конец всего.       «Everything ends»…