***
- Лэм, ты чего кобенишься?! - Я. Не. Буду. Сидеть. Под. Охраной. - Но… - И ходить тоже. Телохранители для тех, кто боится народа, а я сам народ. Телохранители – не моя политика. - А умирать - твоя?! – Скеррет перешла на крик. Резко остановилась. Шумно вдохнула. – Я всегда была на твоей стороне, Лэм, поддерживала каждую твою безумную идею, шла против парламента, бюрократов, да даже самой королевы не ради того, чтобы тебя убили в сквере, сохранение которого ты отстаивал потом и кровью. - Всего лишь царапина! - Я всё сказала. Или телохранитель. Или я ухожу и делаю всё, чтобы твоя партия развалилась к чертям собачьим. Ты же знаешь, мы, англичане – дикие снобы. Стоит хотя бы загребущему таблоиду узнать, что экс-миссис Лэм… - Ты не посмеешь! Девушка нависла над коллегой, соратником, другом и посмотрела ему в глаза далеко не приветливо: - Хочешь узнать наверняка?... Вот и отлично! Она прибудет утром. - Она?! - До встречи, дорогуша. Уильям потёр переносицу и поднялся за бутылкой Гиннеса: - Женщины… Шорох. Его квартира не новенькая, но тут отродясь не водились крысы. Домработница приходит по пятницам, а он готов поклясться, что сегодня вторник. Уилл смотрит на часы – 4.10 – целых двадцать минут до пробуждения, будильник установлен ещё пять лет назад – в день покупки телефона, и с тех пор Лэм ничего не менял. - Вот смеху-то будет, если я, в конце-концов, умру в собственной постели – сказал себе под нос Уильям. - Вот ещё! – звонко и упрямо зазвучал голосок с противоположного угла комнаты. – Да будет вам известно, мистер Лэм, что ни один мой клиент не умирал в первый день работы! - Значит, у меня есть целые сутки! – вырвалось у политика. Возмущенное хмыканье со всё того же угла переключило Уилла с режима «сонный и подвыпивший» в режим тотальной вежливости и учтивости. - Простите, миз, рано утром я бываю невыносим. - Что ж, мне придётся, видимо, к этому привыкнуть. И ещё: я «мисс» - мисс Кент - предпочитаю старую школу. - Простите… «привыкнуть»? Я так понимаю, ключи вам дала Скеретт, чтобы вы без лишнего шума и папарацци установили камеры слежения и проверили слабые места сигнализации… - Мои люди закончили с этим уже три часа назад. Осталась только я. Насколько мне стало ясно из разговора с мисс Скеретт, вы, как минимум официально, не встречаетесь. Это даёт мне огромное преимущество. - Простите, но я всё ещё не врубаюсь. - Вы же сами не хотели, чтобы за вами ходила охрана – верно, мистер Лэм? И тут до Уильяма дошло: - Вы будете изображать мою даму сердца? – он весело рассмеялся. – Да кто же поверит в эти бредни?! Вам, судя по голосу, не больше тридцати, а мне уже три года как перевалило за сорок. Зазвонил будильник, напоминающий Уиллу, что пора начинать день. - Мне 25 и вы, мистер Лэм, совсем отстали от жизни. А теперь за дело! Надеюсь, перед тяжёлым рабочим днём у вас найдётся кружечка крепкого кофе?***
Денно и нощно Виктория – так на третий день совместного пребывания начал называть телохранительницу Уилл – была рядом. Изображала деятельную и заинтересованную в кампании партнёра спутницу, не спускала с него «влюблённых» глаз, а пока никто не видел, под нос шептала приказы и указания членам команды: пяти бывшим шпионам, трём снайперам и двум айтишникам. Тем временем пресса сходила с ума: «ЮНАЯ ПОДРУЖКА БУДУЩЕГО ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА: КТО ОНА?», «ДЕВУШКА ЛЭМА: ЛИПА VS TRUE LOVE», «А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК: СЛУХИ О МНОГОЛЕТНЕМ РОМАНЕ ЛЭМА И СКЕРЕТТ ПОШАТНУЛИСЬ ПОД ВЗОРОМ НЕБЕСНО-ГОЛУБЫХ ГЛАЗ МОЛОДЕНЬКОЙ СПУТНИЦЫ ПОПУЛЯРНОГО ПОЛИТИКА». Уильям оказался приятным собеседником и, в отличие от большинства клиентов Виктории, приглашал её совместно завтракать , обедать и ужинать даже когда репортёры и фотографы не сновали рядом, а также утруждал себя увлекательной беседой. Вскоре их отношения стали настолько доверительными, что они вместе громко смеялись над таблоидами о себе. Больше всего забавляла «Sun», которая успела сделать из Викс вначале обаятельную искусительницу, а кончила изображением её в образе жертвы старого извращенца Лэма. И, пока Скеретт рвала и метала, главные герои статей от души смеялись. У Уилла была бессонница, а Виктория не позволяла себе спать больше трёх часов в день на работе. Так и выходило, что они много и долго говорили. Уильям узнал, что в команде мисс Кент есть ещё две девушки. Все они в своё время работали на MI6, и сейчас искусно меняли образы, изображая то возлюбленных, то помощниц, а порой даже дальних родственниц клиентов. - От женщин редко ждут подвоха. Мужчина вызывает больше подозрений. - Это верно, но… Простите за вопрос, Виктория, неужели у вас нет постоянного партнёра?… - Я поняла вас, Уилл. Скажу вам больше – у меня есть жених – Альберт. Но он считает, что я, своего рода, эскорт: красивая спутница для привлечения внимания, или же наоборот, как попытка скрыть гомосексуальность клиента. - И вашего жениха это устраивает? - Вполне. Вы, мужчины, дикие собственники. Но, пока я не сплю с нанимателем, все и всем довольны. Уилл состроил гримасу, но решил промолчать.***
Вечер пятницы. Завтра, наконец, никуда не нужно. - Уильям, вы не будете против, если я…чуть больше, чем обычно, посплю? - Что за вопрос, Виктория! Сам же давно настаиваю на том, что шесть часов сна просто необходимы! Вы же так загнётесь через десять лет. Викс многозначительно хмыкнула. Уилл уже знал, что это значит «чья бы корова мычала», но в спор решил не вступать. - И всё же я предлагаю вам ужин: у меня традиция – морепродукты и хорошее пиво по пятницам. - Звучит заманчиво… - сказала телохранительница и тепло улыбнулась. Телефон в её кармане завибрировал. Виктория увидела имя на определителе и помрачнела. - Я, пожалуй, выйду. - Нет, не стоит, мистер Лэм. Я не отвечаю на личные звонки на работе. Уилл грустно усмехнулся: - Я пока пойду выберу хорошее десертное вино к фруктам. Знаете же, для такого дела нужно абсолютное уединение. Работа не стоит вашего счастья, Виктория… Звонил Альберт. Он настаивал на том, что «Вики» не обязана оставаться с клиентом на выходные и хотел провести с ней романтический уикенд в Европе. Усталая и раздражительная, Виктория не смогла долго выдерживать увещевания жениха: - Альберт, я не приеду. Разговор окончен. - Ты пожалеешь об этом… - последние слова, что услышала Виктория Кент перед тем, как отключиться. Отчего-то они её напугали. Были сказаны как-то не совсем обиженно, но с угрозой… - Цитрусы, ваниль и корица – по-моему, отличное сочетание для десерта! – отвлёк её от тревожных мыслей Лэм. - Скажите мне, Уилл, а вы не боитесь мешать пиво с вином? - Ну что вы, мисс, я старый солдат и знаю, в какой концентрации нужно заварить кофе, чтобы он снял лёгкий похмельный эффект пива и убрал привкус морепродуктов изо рта прежде, чем мы приступим к десерту. Охранница звонко рассмеялась: - Я уже жалею, что предпочла армии MI6 - сколько всего интересного узнала бы, останься ещё года на два.***
Звуки. Совсем тихие звуки – буквально на краю сознания. Виктория спит на мягкой кровати, которую, после длинного и жаркого спора ещё во вторник вечером Уилл уступил ей. Она чуток перебрала и ей совсем не хотелось просыпаться. Но звуки…Они не принадлежат ни хозяину квартиры, ни самим апартаментом. Это чужак. Виктория резко открывает глаза, отчего голову пронзает невыносимая боль, но на это нет времени. Она нащупывает кобуру у себя на бедре. Всё-таки спать с оружием – не такая уж и плохая идея. Мужчина. Тихо крадётся в зал. Судя по очертаниям и неслышному звуку обуви – альпинист. Виктория клянёт Эрнеста – шпиона, который должен был проследить за безопасностью крыши и уверил её, что доступ на неё практически невозможен. Взведённый курок разрушает магию ночи. - Ты же знаешь, любимая, что я занимаюсь скалолазаньем с четырёх лет, - будто её мыслям отвечает до боли знакомый голос. – А ещё ты знаешь, что если я говорю «едь домой», - спокойная, насмешливая речь переходит на рычание, - то стоит послушаться и ехать. У Виктории звенит в ушах, она не может – отказывается – понимать ситуацию, прислоняется к стене и сползает на пол. Боль в голове становится невыносимой, на глазах выступают слёзы. Тишину дома вновь разрезает звук взведённого курка – теперь уже над силуэтом, накрытым одеялом. Затем Виктория, будто через пелену, слышит тихий, приглушённый выстрел и чей-то крик – это она кричит – от бессилия и боли. - Прости, дорогая, но наши игры сегодня закончатся. Я и вправду тебя любил. Изображал дурачка, не понимающего, чем ты занимаешься. Но так уж вышло: наши планы на уже-не-будущего премьера не совпали. - И из-за этого вы разорвёте помолвку? – голос из за спины киллера ужасно пугает Викторию – он слишком живой. – Да уж, теперь я понимаю, отчего нынешние девушки предпочитают мужчин постарше: мы знаем цену любви. Резким внезапным движением Лэм валит Альберта с ног и впечатывает головой в пол – наёмник теряет сознание. - А вот теперь можно и полицию вызывать.***
С событий той страшной ночи прошла неделя. Виктория ещё день не могла прийти в себя, а когда пришла – захотела обратно вернуться в бессознательное состояние. Фотографии Альберта и Уилла на обложках всех газет и журналов, а кричащие заголовки таблоидов жестко бьют со всех сторон «ПРОТИВНИК ЛЭМА ВЕЛЛИНГТОН НАНЯЛ АССАСИНА ДЛЯ УСТРАНЕНИЯ НЕПОБЕДИМОГО ПРОТИВНИКА», «СВОИМИ РУКАМИ: КАК БУДУЩИЙ ПРЕМЬЕР СПАС СЕБЯ И СВОЮ ДЕВУШКУ» и т.д. и т.п. Звонок. - Виктория… Я понимаю, вы, наверное, не захотите… - Сегодня. Три часа. Бар «у мёртвого графа». Лэм заказал ей вишнёвый эль. Она обожает этот напиток. Альберт всё не мог запомнить «такую мелочь». Он вообще мало чего мог запомнить о вкусах и предпочтениях своей невесты. И почему она только продолжала с ним жить? - Виктория, добрый день. Я взял на себя храбрость заказать вам… Я должен извиниться… - Виктория остановила его, приложив палец к губам. - Нет, Уилл, извиняться должна я. Я не выполнила своих прямых обязанностей. Нарушила протокол, сплоховала в самый ответственный момент и чуть не потеряла тебя. Лэм вновь поднял брови в вопросительном и до боли знакомом выражении. - Тогда, когда Альберт выстрелил… Когда я думала, что потеряла тебя… Жизнь, казалось, утратила смысл… Точнее, смысла и не было… До встречи с тобой. Виктория притянула ошарашенного уже-почти-премьера и поцеловала – поклялась – что всегда будет рядом.