Параллели

      Он был прекрасен. Он был лучше всех. Такой красивый, такой идеальный. Стоило взглянуть на него, и сердце забывало, как биться. Оставалось только задыхаться от восхищения. Как можно было опуститься до такого?       Шерлок протянул руку к светлому силуэту, от которого исходило родное, домашнее тепло, в надежде, что он окажется осязаемым. Ноющая боль пронзила всё тело; в глазах потемнело, а в нос ударил резкий затхлый запах. Его буквально сбросили с Небес на грязную, холодную землю — на пропахший отходами старый матрас. Я так… устал. Чёрт, я жалок.       Болезненно застонав, детектив зажмурился — ему хотелось вернуть этот иллюзорный, сотканный из солнечного света образ хоть на пару минут. Хотелось, чтобы он укрыл его от ледяных стен старого подвала. Чтобы вместо невнятного бреда, который издавали вокруг такие же пропащие наркоманы, как и сам Холмс, было слышно его мягкий, утешающий голос. Если бы он, ах!.. Если бы он был здесь, то непременно помог бы. Унёс с собой эту резкую боль, пронизывающую судорогой каждую мышцу. Не надо… Больше не надо, пожалуйста…       Мужчина свернулся калачиком, схватившись за запястье. Маленькие, но глубокие ранки на прозрачной коже неприятно зудели — хотелось содрать их, вырвать с корнем, чтобы потом снова усеять руку новыми багровыми точками. Дурманящее разум зелье вновь вольётся в кровь, затуманит сознание, поможет ни о чём не думать. Ни о чём, кроме тебя.       Кто-то из его «собратьев по притону» пронзительно закричал — возможно, словил слишком сильный и жуткий приход, который испугал его. Шерлок не видел, кто конкретно это был. Точнее, не имел не малейшего понятия. В притонах не существовало ни друзей, ни врагов. Здесь не называли имён, не обменивались контактами. Всего лишь кучка обдолбанных отбросов, собирающаяся в одном замшелом, заброшенном подвале, коих в Лондоне было тысячи. Их связывало только одно сакральное слово — доза. И вот — мой величайший ум угасает среди немытых бездомных крыс… Просто прекрасно.       Непрекращающиеся истошные вопли незнакомца действовали на нервы. Голова буквально раскалывалась на части, серая унылая стена перед глазами начинала расплываться. Холмс закрыл руками уши и зажмурился, искренне веря, что это спасло бы его от накатывающей волнами боли. Действие наркотика всё ещё не отпускало сознание, и Шерлок цеплялся за него как утопающий за спасительный круг. Героин? Морфин? Метадон? ЛСД? Я не помню, мне было всё равно, что принимать.       Там, за бетонной преградой, которая постепенно растворялась в галлюциногенном дыму, Шерлока ждал он. Тот, во имя которого детектив и довёл себя до такого состояния, абсолютно наплевав на здоровье и угрозу жизни. Джон Ватсон. Мой напарник, мой друг. Моя половина, моё всё.       Трясущаяся ладонь вытянулась вперёд, прошла через стену и невесомо коснулась сияющего силуэта бывшего военного врача. Он был совершенен — стоял прямо перед умирающим в агонии Шерлоком в том же фраке, который он надел в день их с Мэри свадьбы. Джон забавно улыбался (потому что по-другому не умел), прищурившись и наклонив голову слегка влево. Скажи, скажи что-нибудь! Умоляю тебя!       Доктор Ватсон молчал, и это сводило Шерлока с ума. Теперь он никогда, даже в бреду, не услышит его. Джон больше никогда не заговорит с детективом мягко, успокаивая взвинченного очередным сложным делом мужчину. Больше Джон не будет восторженно восклицать: «Это потрясающе!», удивляясь дедуктивным способностям Холмса. Вспоминая, каким счастливым он выглядел на своей свадьбе, Шерлок проглотил яростный крик, закашливаясь промозглым воздухом подвала. Почему?! Почему мне так БОЛЬНО отпускать его?!       Силуэт родного врача по-прежнему маячил перед глазами, заставляя мужчину зарыться ладонями в спутавшиеся кудрявые волосы, вцепиться дрожащими пальцами в кожу головы и качнуться в сторону. Бесит, бесит, БЕСИТ!       Шерлок никогда даже представить себе не мог, что будет так горько переживать потерю близкого человека. Что он в принципе способен иметь близкого человека, ради которого был готов свернуть горы или допрыгнуть до Луны, но которого упустил по собственной глупости. Может, все эти годы скрывать эмоции и чувства под маской язвительного безразличного к миру социопата было наилучшим решением. Чёртов докторишка сумел прорваться к его душе, обнажить её перед всеми, заставить обливаться кровью, а затем изодрать её в клочья, оставляя детектива наедине с глубокой, чёрной пустотой внутри. Чувствовать — это мерзко и отвратительно.       Находиться дома — в их скромной, но такой уютной квартирке на Бейкер Стрит — стало самой настоящей пыткой. Даже кружка с изображением британского флага, из которой Джон раньше пил кофе, вызывала у Шерлока непроизвольный тремор и желание выколоть себе глаза. Всё, буквально всё возвращало мужчину в прошлое, казавшееся таким недавним, лучшим прошлым в жизни детектива. Его помощник, его правая рука раньше сидел в кресле напротив, помогая разгадывать преступления или просто беседуя о какой-то сентиментальной чуши, которую Холмс раньше (идиот, дурак!) не желал воспринимать всерьёз. У него были все шансы поддержать бытовые, приземлённые разговоры о работе, о планах на будущее, о семьях… Мог, хотя бы, поинтересоваться, какое у Ватсона любимое время года. Нормальные люди именно это спрашивают у тех, кто им не безразличен? Чувства раздирают осколками изнутри.       Кожаное старое кресло, укрытое зелёным шерстяным пледом, опустело. Шерлок заимел ужасную привычку проводить по запыленному подлокотнику мебели рукой, представлять, что он касается сухой и тёплой ладони Джона. Когда миссис Хадсон заметила, что мужчина в течение нескольких минут молча пялил несчастное кресло взглядом и водил вдоль обивки пальцами, как умалишённый, то Холмс осознал без применения всякой вшивой дедукции — он пропал. Потерялся. Исчез. Попал в плен. Утонул в бездонном омуте, именуемым «Джоном Ватсоном». Если это — любовь, то я никогда не смогу понять придурков, которые романтизируют её. Мне холодно. Хочу к нему. И это невыносимо.       Принятие горькой правды давалось медленно, с трудом, и Шерлок нашёл единственный верный выход. Нет, он не ушёл с головой в работу, как не раз делал по молодости, когда чувства буйствовали и не давали мыслить трезво. Выход. Так он думал поначалу. В итоге, я просто переключился с одного наркотика на другой.       Умирать не хотелось — хотя бы ради себя, ради своих выдающихся навыков и интеллекта, без которых несчастные бобби из Скотланд-Ярда лишатся последней надежды на успешно раскрытые преступления. Но Шерлок продолжал падать и падать, постепенно забывая рассчитывать дозу. В затуманенных фантазиях к нему приходил Джон — красивый, добрый, верный, самый лучший… Джон. И плевать на всё.       По барабанным перепонкам резко ударил хлопок, звуки шагов (тысячи, миллионов шагов) — стоило отвлечься, и галлюцинация исчезла, оставляя за собой лишь надоевшую сырую стену. Злобно зарычав на тех, кто посмел нарушить его идиллию, Шерлок повернулся на источник звука. Всё по-прежнему было как в тумане. Он попробовал встать, но мгновенно обмяк и подкосился, распластался по ледяному полу. Кто-то где-то закричал: «Копы!». За этим последовало: «Руки вверх, чёртовы обдолбыши!» и «Да какого хрена?!». В глаза неприятно ударил свет, исходивший из распахнувшейся двери. Скрючившись, Холмс почувствовал подкатившую к горлу тошноту — наркотик перестал действовать ровно к приходу полицейских. Облава. Не первая. Далеко не последняя. Я привык.       Голоса наверху начали перешёптываться, пытаясь понять, действительно ли перед ними валялся знаменитый на весь Лондон сыщик. Они раздражали, не давали сосредоточиться и собрать хоть какие-то крупицы тех воспоминаний, в которых Шерлок так желал раствориться. Проворчав что-то под нос (он и сам не понял, что конкретно), детектив развернулся спиной к полицейским. Он постарался не вслушиваться в бредни остальных наркоманов, которых уже выводили из подвала. Скоро и его заберут, и мужчина ещё долго не сможет побыть наедине с Джоном. Просто оставьте меня.       Его приподняли, подхватив под руки. Тело Шерлока повисло в воздухе безвольной тряпичной куклой. Тряска лишь усилила тошноту, а полицейские и не думали церемониться с очередной «крысой». В самом деле, не настолько ценный груз они тащили на своих плечах. Он не мог больше сдерживаться (его мутило, свет беспощадно бил в глаза, ему было физически плохо), и детектива вырвало под ноги копов. Холмс не слышал их брезгливых визгов, не ощущал презрительных взглядов на себе, не испытывал ни малейшего чувства стыда. Последнее, о чем он думал перед тем, как отключиться, была досада от того, что ему вновь помешали увидеть Джона.       Ничего уже не имеет значения.

*

      Просыпаться не хотелось. Шерлок слишком хорошо знал, что будет, когда он откроет глаза. Ненавистная атмосфера больницы, едкий запах лекарств для капельниц… Врачи будут сновать туда-сюда и бросать в сторону пациента то ли жалобные, то ли презрительные взгляды. Раз за разом, круг за кругом. В какой-то степени, это стало рутиной, замкнутым кругом: дом-притон-больница-дом-притон… Почему я не умер в этот раз?       Тело словно придавило бетонной плитой. Холмс приоткрыл глаза, сквозь пелену рассматривая белые стены вокруг, стоящие около койки аппараты, от которых к его груди тянулись тонкие провода. Кажется, месяц назад я был в этой же палате.       Восстановившееся зрение уловило ещё одну причину, по которой Шерлоку хотелось скорее впасть в длительную кому, нежели очухиваться от наркотического прихода. Она сидела напротив кровати, надменно поджав губы и сжимая в ладонях длинный чёрный зонт, на который и опиралась. Стоило Шерлоку слегка повернуть голову в сторону, как эта самая «причина», ранее витавшая в своих отвлечённых мыслях, немедленно обратила на него внимание и слегка нахмурилась. Примерно такую же реакцию она получила от горе-наркомана-великого-детектива. Ты снова тут, мой надоедливый старший брат.       В последний месяц больница стала вторым домом Майкрофта Холмса в буквальном смысле — несмотря на свою «сверхзанятость в правительственных сферах», он умудрялся находить пару часов утром и вечером, чтобы навещать Шерлока — младшее ходячее недоразумение Холмсов. Он не выглядел уставшим, вымотанным или замученным тем, что разрывался между работой в секретных службах и ролью сиделки для брата. Скорее, наоборот, Майкрофт всегда умудрялся оставаться собранным, хладнокровным идеалом, следящим за собой настолько тщательно, что даже кончики его ногтей были до блеска отполированы. Так Шерлок думал, по крайней мере. Сегодня пальцы старшего Холмса, как обычно, скрывали кожаные перчатки — мужчина не собирался снимать их даже в помещении. Майкрофт выпрямился, в его серо-зелёных глазах мелькнула неприятная искра, символизировавшая начало очередной нудной лекции. Шерлок демонстративно отвернулся — ему не хотелось в сотый раз выслушивать бубнёж брата. Сейчас снова начнёт издеваться надо мной и прикидываться заботливым родственничком… Кому это вообще нужно? — Скоро тебе придётся приобрести квартиру неподалёку, братец. Знал бы ты, сколько времени нужно, чтобы довести тебя сюда из очередного гадюшника… — заговорил Майкрофт до одури спокойным, раздражающим каждый нерв в теле тоном. — Как я понимаю, список ты снова не составил? Я могу составить список, как послать тебя к чёрту на нескольких сотнях языков.       У них с братом была договорённость. В каком бы глухом притоне Шерлок не находился, он всегда должен был записывать, сколько и чего он принял. И младший Холмс придерживался её — не сколько из-за Майкрофта, сколько из-за беспокойства о собственном здоровье. Однако в какой-то момент Шерлоку стало максимально наплевать на всё. Как бы Майкрофт не жужжал над его ухом, еженедельно напоминая о «списке отъявленного наркомана», мысль о Джоне вытесняла собой всё остальное, даже договор между ними. Хочу снова увидеть его. — Тебе не всё ли равно? Почему я снова тут, а не за решёткой, кстати говоря? — как-то по-детски огрызнулся Шерлок, внутренне ощущая себя нашкодившим ребёнком, отчитывающимся перед строгой мамашей. Это паршивое состояние, эта мерзкая ситуация. Брат, восседающий на обычной табуретке словно на престоле и сверлящий его скептическим, въедливым взглядом. Младший Холмс был уверен — Майкрофт мысленно потешался над ним, возвышал себя за счёт пропащего, убивающего себя Шерлока. Конечно, ты не такой. Ты идеален во всём, ты — пример для подражания. — А мне следовало отдать тебя на растерзание нашей доблестной полиции? Отрадно бы было посмотреть на это зрелище, но, братец… Мы же как-никак родственники, — последнее слово скользко слетело с губ Майкрофта, и Шерлок поморщился, сожалея о том, что кровное родство всё ещё что-то значило в обществе. — Я договорился обо всех формальностях. Всё как обычно — реабилитация, а потом назад — на Бейкер Стрит. Родители волнуются — до них доходят слухи о твоих, скажем так, тёмных делишках. Может быть, тебе стоит пока пожить с ними?.. Меня сейчас стошнит. — Чтобы они лично видели, как я принимаю очередную дозу? Не слишком ли ты доброжелателен к нашим старикам? — Шерлок попробовал двинуть рукой и сморщился — мышечная боль прошлась вдоль кисти. Знакомое чувство, к которому он всё никак не мог привыкнуть. Голова болит. Опять. — Я бы скорее предположил, что под их неусыпным контролем ты бы даже к сигарете не притронулся, братец… — продолжая бесить младшего Холмса своей спокойной манерой общения, Майкрофт переложил зонт на тумбочку около кровати и потянулся вниз, к чемодану, чтобы достать из него чёрную папку. — Мамуля, знаешь ли, сильно беспокоится — тебе ли не знать, как она относится к сплетням вокруг твоей персоны? Унимать везде сующих свой крысиный нос журналистов становится с каждым днём все труднее и труднее, — детектив настороженно посмотрел на папку, которую сжимали длинные пальцы брата в кожаных перчатках. У Майкрофта не было привычек делать что-то просто так — каждое действие означало какую-то конкретную задачу. Поскорее бы ты свалил. — Да и с полицией договариваться… Кхм. Тоже требует времени, сил и денег. В этот раз мне удалось тебя спасти от очередного срока, а в следующий? Не пора ли подумать о чём-то другом? Понимаю, каждый ищет собственный путь, чтобы забыться и отвлечься от проблем, но это не всегда верный путь… — монотонный и равнодушный тон брата лишь разжигал внутреннюю ярость Шерлока. Смешно — Майкрофт не пытался учить его жизни, не осуждал детектива за его «своеобразные развлечения», не поддерживал и не заботился о нём. Просто… Просто продолжал говорить прямолинейно и по делу, как будто его это не касалось. Что ты знаешь о боли, братец? — Это всё ради опыта. Ты никогда не понимал. Так что, может, перестанешь вмешиваться и приплетать родителей? Мне… Мне никто не нужен, — отрезал младший Холмс, показательно отворачиваясь в противоположную сторону. Мне нужен только Джон. — Ты уверен? Шерлок, тебе известно, что я… Всегда буду рядом. Потому что мы братья, — детектив несколько раз моргнул, думая, что он до сих пор ловил слуховые галлюцинации. Тон Майкрофта сменился на более заботливый… Такое вообще возможно? В природе? Во Вселенной? Нет, наверняка послышалось. Чушь собачья!       Шерлок промолчал. В ответ на его немую обиду ему на колени прилетела та самая папка. Холмс дёрнул плечами, потянувшись к вещи словно на автомате — любопытство на долю секунды превысило нежелание продолжать разговор. Попался — как глупая рыбка на крючок. Твою мать! — И что это? — одёргивая себя, Шерлок пока не стал открывать папку. Повернувшись к брату, он выжидающе взглянул на мужчину. Тут что-то явно не так. — Это? Считай, что твоя оплата за помощь. За больницу, за полицейских… По мелочи, — приторная ухмылка промелькнула на лице Майкрофта. — И, также, я подумал, что это могло бы… Хм… Отвлечь тебя от всякой вредной дряни, которой ты травишь свой организм. Тебе давно не давали никаких интересных дел, верно? Сволочь. — Давали. Я сам отказывался. Сплошная скука, — проворчал Шерлок, по-прежнему не решаясь ознакомиться с содержимым папки. Факт того, что брат в очередной раз оказался прав, больно уколол мужчину — действительно, после того, как Джон съехал, Лейстред стал всё реже и реже обращаться за помощью к детективу. Скорее всего, не хотел сталкиваться со скверным настроением Шерлока. А может, Донован щебетала у него над ухом самые различные слухи относительно «его любимого детектива, готового убить за небольшую дозу кокаина»… Впрочем, плевать. — Рекомендую почитать. Возможно, тебе это пойдёт на пользу. Заодно и не будешь чувствовать себя должником за мои старания… — Майкрофт вновь опёрся ладонями о зонт, словно не мог сидеть без этой маленькой поддержки больше пяти минут. Мне ничего не хочется. — А если откажусь? Во-первых, я не просил тебя о помощи. Во-вторых, ты бы не стал предоставлять мне дело, не будь оно важным для ваших политических интрижек. Наверняка снова что-то связанное со спецслужбами. Я с таким не работаю — не хватало ещё вмешиваться в государственные вопросы, — Шерлок отодвинул папку с коленей и уставился в потолок. Надеюсь, он скоро уйдет. — Не думай, что у меня не осталось рычагов давления. Я не приму отказа, Шерлок. Впрочем, если такая мысль всё ещё крутится у тебя в голове, то… — мужчина достал из кармана пальто телефон, и младший Холмс обратил внимание, что на экране сотового загорелся номер Ватсона. Если бы не тяжесть во всём теле, он бы тут же вскочил с кровати и, не задумываясь о последствиях, раскрошил бы нос Майкрофта в кашу. Вместо этого получилось лишь слегка рвануть вперёд — в знак отчаянного протеста. Только не это! — Ты не посмеешь, — процедил детектив, сжимая в кулаках грубые на ощупь больничные простыни. Он всеми силами старался скрывать своё, мягко говоря, плачевное состояние от Джона. Доктор бы… Возненавидел его, если бы узнал, как его друг ползает по сырым подвалам в окружении опустившихся на самое дно людей. Тот Джон, из его иллюзий, был приятным, добрым и тёплым, к нему хотелось возвращаться. Реальный, настоящий Ватсон, выбравший семейную тихую жизнь, был бы в настоящем шоке и вряд ли бы поддержал такой образ жизни. А ведь, по сути, всё из-за него…. — Почему не посмею? — умение Майкрофта видеть людей насквозь добило Шерлока; ему хотелось зарыться в одеяло с головой, лишь бы не ощущать на себе проницательный взгляд брата, который будто специально залезал в самые тёмные места его душонки. — Джон Ватсон же не знает, что с тобой творится. Не думаю, что твой друг обрадовался бы, увидев тебя на больничной койке с диагнозом «Передозировка». Его номер у меня всегда на быстром наборе — кто-то же должен помогать мне унимать твой нрав. Это шантаж чистой воды! — Да, шантаж, — усмехнулся Майкрофт, и Холмс нервно вздрогнул — ему стало не по себе от ощущения, что брат мог бы читать его мысли. — Потому что, увы, по-другому с тобой разговаривать нельзя. По крайней мере, пока ты сам намеренно убиваешь себя. Не буду больше навязываться, Шерлок, к тому же, есть дела поважнее, чем плясать вокруг тебя. Он обиделся? Майкрофт? А завтра на планете возродятся динозавры?       Мужчина встал с табуретки, изящным движением руки убирая зонт за спину. Выпрямившись (странная, но стандартная для Майкрофта манера), он напоследок бросил в сторону брата: — На случай, если решишь ознакомиться… Будь готов к тому, что у тебя, возможно, появится напарник. Считаю своим долгом предупредить заранее, чтобы не возникало… Непредвиденных ситуаций. Выздоравливай. Братец. И тебе не хворать, чучело.       Проводив брата взглядом, Шерлок огляделся — всё что угодно, лишь бы не возникало соблазна распечатать папку и с головой окунуться в работу. Слова про мифического напарника он пропустил мимо ушей, не вдаваясь в их смысл. Нет, нет, нет…       В голове вырисовался смутный образ Ватсона — улыбающегося, восхищающегося им. Родной голос вёл Шерлока, гипнотизировал его. Послышался звук щёлкнувшей застежки папки.       Насколько же я в отчаянном положении, что делаю это?

*

      Утро было отвратительным во всех смыслах этого слова. Никакого «встал не с той ноги» — Шерлок сам знал о последствиях, которые преследовали его после выписки из больницы. Ломка из-за отсутствия наркотических веществ в крови давала знать о себе с самого начала рабочего дня, в частности, болью во всем теле, ужасной жаждой и желанием то ли убивать всех вокруг, то ли самому прыгнуть с разбегу с ближайшей крыши. Обычно Холмс, пребывая в таком состоянии, спасался от душащих ощущений теми же наркотиками, но сегодня нужно было ехать в Скотланд-Ярд. Не ради Майкрофта, за чьё дело он всё же согласился взяться. Не ради себя, о котором Шерлок думал в последнюю очередь. Ради Джона.       Если он попробует взять себя в руки, отвлечься и заняться работой, Джон не узнает. Может, ему наконец-то не придётся сбрасывать звонки доктора, чтобы он не слышал фоном в трубке вопли бездомных наркоманов. Может, наконец-то Шерлок согласиться приехать к ним с Мэри в гости, не опасаясь, что Ватсон мог догадаться о состоянии близкого друга. Поэтому, выпив под строгим надзором миссис Хадсон чашку чая с молоком (дерьмо), заев это парой тостов с сыром (двойное дерьмо) и показательно выбросив мятную сигарету в мусорку, Холмс укутался в своё классическое пальто, обмотал вокруг шеи тёплый вязаный шарф (на котором впору было повеситься) и направился в полицейский участок. Цены на такси выросли? Как давно я не выходил на улицу?..       По дороге его страшно мутило; лишь мысли о Джоне помогали более-менее отвлечься от неприятной рези в глазах, каши в голове и перманентно подкатывающей к горлу тошноты. Шерлоку все эти ощущения были далеко не в новинку, но почему-то, впервые он ненавидел собственное тело за то, как оно пыталось переживать ломку. Хорошо, Гугл, как постараться не умереть в предстоящие несколько часов?       В Скотланд-Ярд Шерлок вполз на подкашивающихся ногах. Совершенно не обращая внимание на сияющую торжеством Донован, которая, наверняка, была осведомлена о его состоянии, а значит, автоматически подтвердила все свои слова о «нехорошем злюке Шерлоке», Холмс устало поплёлся в кабинет инспектора Лейстреда. Не то, чтобы он был уверен, что ему нужно было идти именно туда, скорее, тут сработала привычка — а куда ещё, если не к Грегу? Я так сильно поехал крышей, что запомнил имя этого человека.       Кабинет был открыт, но пустовал. Пожав плечами, Холмс зашёл в помещение и закрыл за собой дверь, попутно стараясь не вслушиваться в перешёптывания Салли с другими сотрудниками (кажется, они гадали, какими именно наркотиками добивал себя детектив). В ожидании инспектора мужчина попробовал хотя бы примерно вспомнить о деталях дела, с которым ему пришлось ознакомиться. Вроде бы ничего примечательного, похоже на дело о найденном трупе на железных путях, которое (им с Джоном) пришлось расследовать. Как же там… Семейка Уитни? Шерлок не старался вникать в суть, рассчитывая, что все важные моменты ему пояснят лично. Ужас, до чего докатился — берусь за любое дело.       Спустя двадцать минут монотонной тишины и попыток Шерлока не вздернуться от скуки, дверь в кабинет распахнулась, заставляя детектива очнуться от сонливости. Мимо него прошёл незнакомый мужчина, который как-то уж слишком по-хозяйски плюхнулся в кресло Лейстреда, тем самым, заняв его рабочее место. Почесав затылок, Холмс посмотрел на незнакомца. Новенький? Замена? Кто это? — Шерлок Холмс, полагаю? — у мужчины был довольно резкий, немного грубоватый и хриплый голос. Судя по его манере общения и внешнему виду, он был явно не из того типа людей, которые стали бы долго церемониться и тратить время на пустые слова. Он слишком похож на… — Да. А вы, прошу прощения, кто такой? — недоверчиво поинтересовался Шерлок, продолжая рассматривать мужчину. Ровная осанка и бронзовый оттенок кожи на лице; на шее и ниже цвет кожи светлее, а значит, загар приобретён явно не в результате пляжного отдыха. Прямая короткая стрижка с пробором, какой обычно делают военным. Волосы — русые (а у Ватсона были посветлее). Броская, но не самая дешёвая одежда, в частности, кожаная куртка — хочет выглядеть стильным, но иногда денег не хватает. Нет обручального кольца (зачем Шерлок вообще обратил внимание на эту деталь?). У уголков глаз, тёмно-карих, глубоких глаз, есть по одной-две морщинке, при этом сам незнакомец явно ровесник Холмса — повидал всякого в жизни? Если это то, о чём я думаю, то я убью Майкрофта. — Боже, в самом деле! Нижайше кланяюсь в ноги и умоляю простить за свою невежливость! — с явным сарказмом воскликнул мужчина, попутно копаясь в бумагах, разбросанных по всему столу. — Тобиас Грегсон, к вашим услугам. О, нет. Ни капли не похож. — Приятно узнать ваше имя, но оно мне совершенно ни о чём не говорит, — возмущённо фыркнул Холмс, складывая руки на груди и стараясь не смотреть в сторону Тобиаса. Слишком много совпадений. — Какие нынче наглые наркоманы пошли, — отозвался голос Грегсона откуда-то из-за гор папок (когда он успел их только вытащить?), и Шерлок настороженно нахмурился — мужчина явно был осведомлён о его приходе в участок. Или же, Донован умеет распространять сплетни. — Не смотри так на меня, Холмс. От твоего колючего взгляда аж в дрожь бросает! Я подменяю инспектора Лейстреда, если уж тебе так интересно. Скажем так, на время махнулись местами — его перевели в другой участок. Не знаю, правда, с чем это связано… Какие-то махинации начальства. Впрочем, не всё ли равно, где ловить бандитов, верно? — горько усмехнувшись, Тобиас высунул свою физиономию из-под папок и перехватил взгляд Шерлока. Холмс же, наоборот, старался смотреть куда угодно, только не на Грегсона — на стены, на потолок, на шкаф со старыми делами, на люстру (надо будет сказать Лейстреду, что у него пара лампочек вот-вот перегорит). Он-то прекрасно догадывался, что это был за «обмен инспекторами между участками». Но, почему именно он? — И давай лучше на «ты». Не при королеве же, храни её Господь, служим. Вся эта показуха ни к чему. К тому же, я наслышан о твоих похождениях по подвалам Лондонских заброшек. Уже ничем не удивишь, — слова Тобиаса только подтвердили очевидное. Майкрофт, беги. — То есть, вы… Ты… Будешь моим надзирателем? Поводок, надеюсь, тебе не позабыли выдать? — огрызнулся Шерлок, считая, что больше не стоит скрывать свою прямолинейную натуру. Дожили — теперь за ним будет приглядывать полицейская шавка. Человек, который в теории мог бы занять место Джона. Нет! Никто его не заменит! — Ага, вот только нянчиться с наркошей мне и не хватало. Я тебя, конечно, уважаю за кучу раскрытых дел и в принципе мне похер на твою личную жизнь, но я не нанимался следить, чтобы ты не пришиб никого в очередном бэд трипе. Меня предупредили, что я буду вынужден работать с тобой по текущему делу о чете Уитни. Чему я не особо обрадовался — напарники мне ни к чему, — устало откинувшись на спинку кресла, Тобиас потёр переносицу. Джон делал также, когда начинал нервничать.       «Значит, он ни о чём не подозревает», — сделал логический вывод Шерлок. Что ж, не только Грегсон оставался недоволен текущим положением дел. Холмса чуть ли не трясло от одной только мысли, что ему придётся раскрывать дело с кем-то, помимо доктора Ватсона. Лучше в одиночку. А лучше было бы с тобой. — Так, когда приступаем? Чем быстрее разберёмся, тем скорее разбежимся. Вполне выгодное сотрудничество, тебе так не кажется? — буркнул Холмс, пытаясь перебороть в себе желание почесать левую руку. Последствия ломки всё сильнее давали о себе знать — Шерлок хотел как можно скорее переключить внимание на работу, чтобы не думать о желанной дозе. Под камином вроде бы оставалась заначка… — Сегодня ты зря заявился. Уитни уехали в другую страну, вернутся только послезавтра. Я уже опросил соседей и родственников, пока ты откисал в больничке. С другой стороны, вот и состоялось знакомство. Можешь взять домой дополнительные материалы по делу и ознакомиться с ними попозже. Проявить свой гениальный ум, так сказать, — едко подметил Тобиас, кладя на стол несколько документов. Шерлок чуть ли не взвыл от осознания, что ему придётся снова закрыться в четырёх стенах и пересиливать в себе желание накачаться наркотиками. Губы предательски дрогнули; детектив помрачнел и медленно стащил со стола нужные бумаги. Как же я ненавижу всех. И всё.       Под нос Холмса сунули сигарету. Шерлок приподнял голову и выдохнул — он даже не заметил, как Грегсон подошёл к нему с предложением закурить. Ты опасно близко. — Мне нельзя. Сам знаешь, — мужчина хотел отвести от себя ладонь Тобиаса, но та настойчиво ткнулась чуть ли не в рот Холмса. Какого чёрта? — Если сейчас ты тут откинешься из-за ломки, у меня будут проблемы. Давай. По сравнению с тем, чем ты шырялся, это обычная жвачка для твоего организма. На тебя смотреть страшно, Холмс. Поверь, я имел дело с такими, как ты. Будет не очень хорошо, если величайший детектив двинет кони прямо в участке, верно? — вторая рука Грегсона (такая же сухая, какими были руки Джона) вытащила из кармана джинсов зажигалку. Шерлок медленно затянулся, чувствуя, как всё внутри постепенно успокаивается. Отвлечься…       Тобиас едва заметно улыбнулся и отошёл от детектива, чтобы открыть окно в кабинете. Наблюдая за ним, Шерлок осторожно вырисовывал в голове портрет нового инспектора и с дрожью в коленках осознавал, что у него поразительно много схожих черт с Ватсоном. Я всегда думал, что Джону не хватает этой прямолинейности в характере. — И ты не осуждаешь меня? Технически, ты даёшь наркоману наркотик, — попробовал съязвить Холмс, чтобы прогнать прочь все спорные мысли о личности Грегсона. Я не могу перестать проводить параллели между ними. — А чего осуждать? Пока ты не причинил вреда гражданским, всё в порядке, думаю? Нет, если бы ты был моим другом, я бы непременно намылил тебе шею за то, что гробишь себя. Но, во-первых, это не моё дело. Во-вторых, я думаю, и так есть те, кто за тебя переживает. Никто. Никто за меня не волнуется. Я не нужен никому, даже Джону. — Афганистан или Ирак? — на болезненном выдохе вдруг спросил Шерлок. Ему нестерпимо захотелось вернуться в тот день, когда они впервые встретились с Ватсоном. Не с помощью дозы, но с помощью другого, более сильного вещества, стоявшего около окна и курившего такую же сигарету, как у Холмса. Не молчи, прошу тебя. — Не понял? — Тобиас адресовал детективу вопросительный взгляд, выбросив окурок на улицу. — Что за шарады, сыщик? Мне пора в жёлтый дом. — Я… Имел ввиду… Ты воевал раньше? — тогда он был гораздо уверенней в себе, с лёгкостью определив почти всё тяжёлое прошлое Джона по одним только внешним признакам. Сейчас же пришлось переспросить — вдруг он просто начал сходить с ума, пытаясь в каждом, даже незнакомом человеке, увидеть бывшего коллегу? Заначка, заначка… — Ого! — присвистнул Грегсон, усаживаясь обратно за рабочее место. — А я уже начинал сомневаться в твоих способностях. Иногда как начитаешься газетёнок, а там, сам знаешь, любят преувеличивать… Но, чёрт возьми, дедукция Холмса существует! Да, было дело. Ирак. Попал туда, как только окончил медицинский колледж. Хотел людям помогать, а в итоге пришлось забирать чужие жизни. Как всё закончилось, пробился в полицию — спокойствия мне теперь явно не видать после таких подарков судьбы, а так хоть не буду прозябать в маленькой квартире на нищую пенсию… — пока Тобиас делился с мужчиной фактами из своей биографии, Шерлок отказывался верить в происходящее. Это сон, это иллюзия, это, чёрт возьми, не может быть реальностью! Наверное, он снова корчится в агонии на сыром полу. Холмс незаметно ущипнул себя — старый, детский, но безотказный метод, которым он и отличал галлюцинации от действительности. Вокруг ничего не поменялось — тот же кабинет, тот же Тобиас. Бывший военный врач, с которым ему придётся работать в паре. Знал ли Майкрофт? Наверняка знал. Или это ужасное, нелепое совпадение. — Я, пожалуй, пойду… — растерянно пробормотал Шерлок, вставая со стула. Он вдруг понял, что может в любой момент сорваться и ударить ни в чём не повинного инспектора. Ты, ты… Ты не заменишь его! — Стой-стой, сыщик! Оставь свой номер телефона, для начала. Не выискивать же тебя, хех… По местам не столь отдалённым. Я предварительно кину тебе весточку, во сколько подъезжать сюда. Господи, это когда-нибудь закончится?!       Пересиливая себя, Шерлок нехотя продиктовал номер и поспешно ретировался из кабинета, пролетев вихрем мимо Донован и окружавших её подружек в форме. Вслед он услышал что-то из разряда: «О, гляди. Псих снова побежал искать дозу. Ставлю на то, что Грегсон погонит его отсюда уже через час работы». Из всех слов лишь фамилия Тобиаса остро вонзилась в сердце Холмса, заставив его удирать подальше от Скотланд-Ярда со всех ног. Мужчина решил не ловить такси, желая проветриться по дороге к дому. Промозглый ветер — верный спутник ранней весны в Лондоне — старательно выдувал все переживания из головы детектива. Ненавижу чувствовать.       Вечер протекал угрюмо, но без происшествий. Заначки (к сожалению) не нашлось, и Холмс было вынужден пялиться в экран телевизора, по которому шел какой-то комедийный сериал восьмидесятых годов. Материалы дела изучать не хотелось — из-за них возникали моментальные ассоциации с Тобиасом, ведущие к образу Джона. Шерлок хотел кинуть в порыве злости кружку с чаем, но затормозил, как только в комнату тихо вплыла миссис Хадсон. Не стоило её пугать или заставлять нервничать — как ни как, а она (наверное) переживала за детектива. По крайней мере, иметь неприятную репутацию женщины, которая сдаёт квартиру наркоману, ей точно не хотелось бы. Может, потому она пыталась подбодрить Шерлока. Мне очень холодно. — Что смотришь, милый? — женщина осторожно села на диван рядом с Шерлоком, на что он отреагировал унылой ухмылкой и кивком в сторону телевизора. Ему было откровенно скучно наблюдать за тем, как представитель английской элиты начала 20 века попадает в передряги по типу заточения на яхте очередного богача и пытается выбраться оттуда, вымазав лицо гуталином и притворившись одним из темнокожих артистов, выступавших на той же самой яхте. И это должна быть комедия? Куда смеяться? — Ох! Мой муж тоже не любил этот сериал! — запричитала миссис Хадсон, заметив хмурость на лице Холмса. — Говорил, что не может смотреть его якобы из-за гей-пропаганды, представляешь! Мол, слишком много намёков на то, что слуга главного героя имеет нетрадиционную ориентацию и как-то уж недвусмысленно смотрит в сторону хозяина… Можешь себе представить? Где он такое только углядел, да? Не срывайся, не срывайся… — Угу, — коротко буркнул Шерлок в надежде, что женщина уловит его мрачное настроение и оставит его в покое. Иначе придётся высказать всё напрямую. — Милый, я понимаю, что из-за Джона… — женщина ойкнула, прикрыв рот ладонью — из-за упоминания Ватсона детектив метнул в неё озлобленный взгляд. — Из-за того, что он переехал, ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке… Но, это же не конец света. Вы по-прежнему можете видеться и общаться. Понимаю, для меня тоже стало неожиданностью, что он предпочёл тебе Мэри… О, Господи Боже! — Мы никогда не были парой, — с горечью в голосе прошипел Холмс, понимая, что от этого факта ему не становится легче. Сам виноват. — Конечно, милый. Вы были отличной парой. Я бы тоже, наверное, расценила это как предательство и пустилась бы во все тяжкие… Но, Шерлок, надо жить дальше. Искать новых людей. Кого-то такого, кто мог бы помочь тебе позабыть Джона, — продолжила жалостливо щебетать Хадсон, словно она была совершенно глухая и не услышала возражений Холмса. — Главное — беречь себя, свою жизнь. Ты же… Не представляешь, как мы все горевали, когда ты… Тогда… С крыши… — воспоминания о том дне, когда Шерлок подстроил своё самоубийство, по-прежнему не давали женщине покоя. Пытаясь сдерживать слёзы, миссис Хадсон шмыгнула носом и едва слышно пробормотала что-то под нос. Мужчина почувствовал неприятный укол совести — как ни как, а именно из-за него она пережила настоящее потрясение. Пододвинувшись поближе к домовладелице, Шерлок приобнял её. Женщина тут же уткнулась в грудь детектива и тихо заплакала. Ну, началось… — Хорошо, я… Постараюсь. Может быть, вы правы, — пытался утешить Хадсон Шерлок, попутно думая над нужными словами. Лишь бы успокоилась и оставила. — Конечно, я права, милый… — всхлипнув, женщина наконец-то отлипла от Холмса и, достав из фартука платок, начала вытирать слёзы с лица. — Есть те, кому не всё равно. Мы всегда поможем и поддержим, стоит тебе только обратиться к нам. Знаю, ты — упрямый и гордый мальчик-одиночка, но, Шерлок… Мы же беспокоимся за тебя. Вам всё равно. И Джону. — Не волнуйтесь, миссис Хадсон. Мне выдали дело. Послезавтра начну работать… Постараюсь отвлечься, — нерешительно проворчал Холмс в надежде, что это послужило надёжной отговоркой. Рука снова чешется. Чёрт, не сейчас. — Ох, так это же прекрасно! — новость действительно возымела эффект — женщина просияла, словно и не убивалась в руках Шерлока несколько минут назад. — А ты не хочешь сходить куда-нибудь развеяться, пока есть свободное время? Может, познакомишься с каким-нибудь приятным молодым человеком… Опять она за своё! — Я не очень хорошо себя чувствую, — балансируя на грани срыва, отрезал детектив. — И врачи пока запретили всякого рода «гулянки»… Домашний режим. Хотя, если уйти из дома, когда она уснёт… Нет. Нельзя. Держи себя в руках. — Дело твоё, мой хороший. Я лишь посоветовала… Ох, совсем позабыла! Там же курица в духовке! Пойду проверю, не сгорела ли! А ты готовься к ужину! Хоть, я и не обязана готовить тебе еду… — на радость Шерлока, миссис Хадсон поспешно удалилась из гостиной. Облегчённо выдохнув, мужчина хотел вернуться к просмотру сериала (и попытаться найти там ту самую гей-пропаганду), как его телефон издал звук оповещения. Кто-то написал сообщение. В такое позднее время?       Сердце пропустило удар — вдруг это был Джон? Холмс лихорадочно схватился за мобильник и разблокировал его, чтобы просмотреть смс. Он хочет встретиться? Надеюсь, Майкрофт не растрепал ему всё…       Номер был незнакомый. Холмс нахмурился и вчитался в сообщение. Неужели?..

— Йо, сыщик. Это Тобиас. Ну, тот инспектор, с которым ты имел честь познакомиться сегодня. Не хочешь встретиться? Посидим в пабе, перетрём пару вопросов насчёт дела. Дома всё равно делать нечего.

      Тобиас Грегсон написал мне первым.       Шерлок уткнулся взглядом в телевизор, видя перед собой лишь расплывчатую пустоту. Мысли перемешивались, кубарем катились куда-то в бездну. Тут же вспомнились слова Хадсон. Кто-то, кто мог бы ЗАМЕНИТЬ Джона.       Они были почти что идентичны. Две параллельные прямые, так похожие друг на друга, которые бы в обычной жизни ни за что не пересеклись. Тобиас бесил — своим характером, своей внешностью, бесил тем, что он мог стать самой страшной зависимостью, которой когда-то был Джон. Люди как наркотики. Вредны для здоровья.       Тобиас бесил. Тобиас манил, подобно дозе, без которой всё тело Шерлока пронизывала мучительная ломка. Джон предал меня. Почему я должен страдать?

— Говори адрес. ШХ.

      Пальцы впечатали ответ как на автомате. Пересиливая себя, Холмс встал с дивана и направился к зеркалу, чтобы кое-как привести себя в порядок.       Травить сердце? Лучше, чем весь организм.

*

      У Тобиаса были очень грубые и сильные пальцы. Издавая гортанный стон, когда они впивались в его бёдра, Шерлок мимолётно думал о том, как они останутся отпечатками на его белой коже. Никакого холода. Только жар. — Смотрю, я у тебя далеко не первый, — звучал где-то над ухом довольный голос Грегсона. Глубоко войдя в Холмса, он заставил детектива выгнуться в спине, жалобно заскулить и уткнуться лицом в подушку. Секс и правда никогда не интересовал меня. Пока Джон не исчез из жизни. — Кто бы мог подумать, что знаменитый на всю Британию сыщик окажется геем, — тон инспектора прозвучал с ноткой издёвки. Шерлок вцепился пальцами в простыни, чувствуя, как от накатывающего волнами возбуждения у него подкашиваются колени. Это лучше, чем сгнивать заживо в подвалах. — Чем языком молоть, лучше бы… А-ах… Работал лучше… — язык Холмса заплетался из-за того, что он выпил слишком много — второй раз за всю жизнь. Это на один раз.       Детектив и не подозревал, что всё случится так стремительно. Они с Грегсоном встретились, заказали по пинте пива, обсудили текущее дело. Тобиас угощал Шерлока, аргументируя это тем, что чувствует себя неудобно за столь невежливое приветствие в участке. Холмс молча пил. Грегсон пытался растормошить его — рассказывал о том, как проходил практику в морге и препарировал там трупы, отпускал пошлые шутки в адрес официантки. Наверное, только благодаря постепенно повышающемуся градусу алкоголя в крови Холму удалось раскрепоститься, и, уже спустя час, он тоже вбрасывал какие-то незначительные истории из жизни, стараясь не вдаваться в подробности. Не настолько сильно он доверял инспектору, чтобы полностью обнажить перед ним душу. Только Джон знает обо мне всё. И ничего.       Паб сменился на стены квартиры Грегсона. Для полицейского он жил на удивление богато, в собственном двухэтажном доме, стилизованным под эти пугающие «умные дома», которых Шерлок избегал. Пиво — на вино, которого в холодильнике инспектора оказалось больше, чем остальных продуктов. Беседы о трупах — на вполне очевидные намёки. Тобиас ни разу не поцеловал меня. Я тоже. Наверное, так и надо.       Разум Шерлока снова был затуманен — на этот раз не наркотиками, а алкоголем и эйфорией, которой его щедро одаривал инспектор. Холмсу не было стыдно за то, что он трахался с мужчиной в первый же день их знакомства. Ему не было стыдно валяться в отходах среди бездомных. Всё это — тщетные попытки вернуть себе Джона, ощутить его, почувствовать кожей и сердцем. Вдребезги разбитым сердцем. — Ты плачешь, что ли? — удивлённо поинтересовался Тобиас — ему показалось, что он услышал всхлип. Шерлок отрицательно покачал головой, со страхом осознавая, что у него слезятся глаза. Всё хорошо. Нет. Всё очень плохо.       Утром Холмс стоял в ванной, недовольно рассматривал фиолетовый засос, оставленный на шее — будто специально на том месте, которое можно было скрыть разве что шарфом. Грегсон подкрался сзади к нему, обхватывая детектива за плечи и украдкой улыбаясь, довольный своей «меткой». Всё не так. — Зачем ты это сделал? А если кто-то увидит? — фыркнул Шерлок, сетуя на свою совершенно белую, как у покойника, кожу. Джон может увидеть. — Ну и что? Как будто у тебя не может быть личной жизни, сыщик. Мне же лучше — никто не отберёт такую задницу, — шлёпнув Холмса по ягодице (ауч!), Тобиас ушёл на кухню. Шерлок осторожно коснулся засоса — своеобразного клейма — символа его зависимости. Раньше таким клеймом были шрамы от игл дешёвого одноразового шприца.       Я отдал всё ради тебя. Продал даже душу. Так, не молчи же. Прошу…