Кати

Часы указывали на двенадцать. В городе Москва ярко палило летнее солнце. Люди оголяли все свое тело, скрывая лишь малую часть одеждой. Но нет, если бы вы посмели неловко зайти в примерочную в магазине (в одном из торговых центров, например, которые,как и в любое другое время года, сейчас ломились от народа), занятую особой женского пола, и увидеть ее в неглиже — вы бы все равно прославились отпетым негодяем. Молодая девушка быстрым шагом поднималась по лестнице своего университета. Ее короткие черные волосы немного вспотели, что заметно злило студентку. Она нервно убирала челку за ухо, попутно дуя себе на лицо, чтобы хоть немного проветриться. Сегодня была особенная лекция — вел ее очень известный в узких кругах человек. Ну очень важный он персонаж. Ее не слишком занимало, что он будет говорить, потому что она, как и всякая такая же молодая студентка с короткими не по моде, а по характеру волосами, мнила себя куда умнее и современней окружающих себя людей. Ее преследовала другая цель,суть которой уже давным-давно, с незапамятных времен, вскружила голову всем вокруг: она была влюблена в этого самого значимого человека. Но не подумайте, она понимала в силу своей действительной легкой одаренности, что ей ничего с ним не светит. Но при том, поддаваясь не тому хладнокровию, которым она зачастую прикрывалась, а все же юному порыву видеть своего возлюбленного, слушать, что он говорит, надеяться, в конце то концов, что его «нет» превратится в «может быть», она шла на эту лекцию. Когда Екатерина Громова (а именно так и именовал девушку паспорт, хотя в душе своей и своих друзей называлась она просто Кати)вошла в аудиторию, та была уже полной. С трудом найдя себе свободное место в последних рядах, Кати села туда поудобнее, приняла холодное выражение лица и стала ждать. Значимый человек опоздал, как обычно он и поступал, но спустя некоторое время раздались громкие апплодисменты. Нашей героине тоже хотелось хлопать изо всех сил, но она лишь слегка улыбнулась и пару раз соприкоснулась руками, дабы никто не понял ее чувств (но по правде говоря,всем было все равно плевать). Возраст его понять — практически нерешимая задача. Тело сложено очень сносно, глаза,словно в небо смотришь: то ясно-голубые, пока он смотрит на тебя, улыбаясь, озаряя святящимся лучом жизнерадостности, то серые и опущенные, чем-то опечаленные, внушающие лишь отчужденность и неприязнь. Редкость, большущая редкость такие глаза. Хотя, может дело и во взгляде. В нем чувствуется сила и непоколебимость, но что вперемешку с крайним дружелюбием (может, конечно и лицемерным, но трудно судить), превращается во взгляд скорее молодого человека, чем человека, чье лицо потеряло все соки молодости, покрывшись морщинами, а волосы превратились в полностью седые, - а именно таким человеком он и был внешне. В своих, таких же морщинистых руках он держал какие-то бумаги, в которые время от времени заглядывал, пока говорил. А говорил он местами интересно, местами скучно, но в большинстве своем совершенно очевидно. Казалось,не только Кати, но и все собравшиеся послушать люди скорее любили его, нежели же почитали. «Вот же, вот же он прямо здесь! Так близко ко мне! Как же неудобно выйдет, если он увидит меня, после нашего последнего разговора. Ах, какая я дура! Но, Боже, как же он прекрасен! Его движения, голос, как он морщит лоб — этот человек разносит мое сердце на частички. И клянусь, силы мои уже на исходе. Чувствую, что еще немного и я больше не смогу их склеить...» - вот о чем думала Кати в первые полчаса лекции. Душа ее представляла собой смесь ярчайших эмоций, самых разных и непохожих, которые кружили изнутри, будоража, воодушевляя и расстраивая одновременно. При том, она конечно понимала своим расчетливым умом, что все это очень глупо. Глупо любить. Но она любила, и разум, хоть и мог огородить ее от ошибочных поступков, но вот защитить ее сердце он не был в силах. Как только она, вконец расстроившись, собралась уже уйти еще до окончания лекции, уже стоя около дверей аудитории, она на мгновенье остановилась, чтобы послушать то, о чем говорил значимый человек, потому что мысли ее приглушали все. - Так что же порождает в людях жестокость? - говорил он, - Что заставляет детей измываться над беззащитными животными, а сильных мужчин избивать не только других мужчин, но и не в чем неповинных слабых женщин, порой не способных вынести всей ярости своего карателя? Беспощадность многих же женщин, мстящим своим неверным мужам и их любовницам самыми изощренными методами, что на счет них? Возможно ли, что на подсознательном уровне у человека лежит запрограммированная агрессия или же все же это личный выбор? Кати осторожно закрыла за собой дверь и пошла прочь. «Слова, слова, слова, да что от них толку? А особенно от тех, что поставлены в вопрос. Этот мужчина только и может, что спрашивать. А стоит тебе поинтересоваться о чем-то самой, как ты услышишь очередные слова, слова, слова... Такие же пустые и бесполезные, какой и оказалась я сама». Ей нужно было еще оплатить счета и купить корм собаке. Переживать она долго не умела, да и не хотела. Поэтому, воткнув в уши наушники, тем самым хоть немного отгородившись от мыслей, поедавших ее, наша героиня пошла тихим шагом обратно в свою тихую жизнь. Прочь, прочь, прочь, от этого гадкого, любимого, важного человека. Люди мнят себя Богами, расписывая свою будущую жизнь в мельчайших подробностях. Несколько лет назад, когда Кати была еще только в десятом классе, она говорила направо и налево, как заученную фразу: «Через год поступлю на филологический, отучусь, стану учительницей, потому что очень люблю деток (я буду замечательной учительницей!), и выйду замуж лет в двадцать». Чем отличалась эта молодая девушка, так это непреодолимым желанием делиться всем, что только находилось в ее сердце. «В чем смысл жить, любить, когда ты не делишься собой с окружающими. Так тебя будто бы и нет»,-говорила как-то она кому-то из своих многочисленных знакомых в одном из ночных откровенных разговоров. Она так и хотела стать учителем, правда ее искреннее желание превратилось в нужду. Годы проломили ее внутреннюю стену. Чувства, самое прекрасное, что есть в человеке, будто иссякли в ней. Превратились в камень вместе с сердцем. И вместо походов с друзьями в кино, бары, как они это делали, девушка проводила вечера лежа на кровати, читая очередную книжку, и почесывая своего дога Киви за ушком.Теперь ее пугала перспектива проводить свою жизнь, обучая кого-то, ведь сама Кати так ничему путному и не научилась. Но в тот день, когда она заткнула свой внутренний мир ненадолго наушниками, выйдя вон от своего любимого мужчины, что-то екнуло в ней и ненадолго переменилось (как меняется время от времени у молодых девушек, постриженных не по моде, а по характеру). Она решила отвлечься. Для начала было куплено несколько дисков с пилатесом (что не по характеру, а по моде), но,покривлявшись немного на полу своей маленькой квартирки, Кати не поняла прелести такого занятия. Фигура у нее была и так ничего, то ли от природы, то ли от перенапряжения в последнее время, она уже и не помнила. Так что диски были не то, что выкинуты (кто из русских что-либо выбрасывает), но отложены на долгое время, а точнее навсегда. Единственное, что и было вынесено со столь бесполезной покупки, так то, что физические нагрузки отлично способствуют моральному расслаблению. Поэтому Киви был взят под поводок и отправлен на пробежку со своей хозяйкой. А вот это ей уже нравилось куда больше. Музыка все так же играла в ушах, все тело было напряжено, а Кати наслаждалась происходящим. Даже вспотевшие короткие волосы, убранные в нелепый хвост, теперь не раздражали ее, а наоборот, настраивали на лучший результат. В первый вечер она бегала где-то с час со средней скоростью, и вернувшись домой в десять часов, тут же заснула. Наутро, тело немного ныло, но она, пересилив себя, встала в шесть и вновь отправилась в парк возле дома. Ранее не любившая всякого рода нагрузки, Кати полюбила бег всем сердцем. И любила его весь июнь, июль, август и сентябрь. В октябре она встретила другого мужчину, не такого значимого, но также многое обещавшего ей. Прежние чувства окончательно оставили ее. Но новые не перекрыли ей воздух, как было раньше. Хладнокровие взяло вверх. И при первом же сигнале, что она совершает старые ошибки, девушка покончила все отношения, уже наслаждаясь одиночеством, а не подчиняясь ему. Так всегда и бывает: даже если у тебя почти и нет чувств к человеку, даже если ты и сам бы хотел с ним расстаться, стоит ему опередить тебя, тем самым удивив, как ты начинаешь убиваться по этому поводу, приукрашивая действительные факты и превращаясь не в самого себя, а в какую-ту измененную свою копию, потерявшую всякий смысл. И будто бы это любовь всей твоей жизни, и будто бы жизни дальше-то и нет. Стоит же самому сказать «прощай», как чувство тепла разойдется по всему твоему телу, внушая удовольствие и безграничную свободу. Люди по природе своей — эгоисты. Блондины, брюнеты, старые, молодые — все как один. В один из печальных ноябрьских вечеров, когда вся листва уже осыпалась, прикрыв землю перед долгой зимой, а снег еще не успел покрыть ее легким одеялком; когда каждый чувствует в слабом дуновение ветра тяжесть своего одиночества и несправедливости всего, что его окружает, Кати направлялась домой после скучной учебы. Она шла по довольно оживленной улице, где,не смотря на поздний час все магазины еще были открыты, а люди будто и не думали, что в городах поменьше уже бы положено сидеть по домам. Пятница сгущала краски, что, то с одного двора, то с другого, а то и прямо возле одного из пешеходов раздавались крики пьяных. Кати не слышала их из-за наушников (что стали за долгое время частью ее), но знала, что они есть, как знала, что стучат ее каблуки ботильонов по асфальту, как знала, что сейчас зайдет и купит себе китайской лапши. Она много чего знала, хотя это и не имело никакого значения. Про бессмысленность окружающего, она, кстати, тоже догадывалась. Уже на подходе к дому музыка в ее наушниках отключилась — села батарейка, но громкий голос Элвиса Пресли тут же оглушил ее внезапностью. Опешив, девушка остановилась возле музыкального магазина и уставилась на него, сменив отрешенность на легкую грусть. Картинки теплых воспоминаний пронеслась в ее голове. Картинки первой любви под Элвиса Пресли. Все было иначе, не так,как сейчас. Не было никакой боли и поеданий себя тусклыми вечерами, похожими друг на друга как один. Кати решила зайти и купить диск. Магазин находился в подвале, и не смотря на то, что не имел никакого отношения к первой любви Кати, он внушил ей, что будто никто лучше него не напомнит ей о том счастье, что поглотило время. Приятный приглушенный свет и легкий непонятный аромат обволокли девушку. Музыка оглушала ее, но она давно привыкла к этому ощущению. Мягко ступая по ламинатному полу, будто боясь кого-то побеспокоить, она прошла вглубь магазина, скрываясь за высокими стеллажами. Людей в магазине было немного, но все они были отстранены. Никому ни до кого нет дела. «Какие люди кроме меня? Не слышал». Так и хочется в подсказку в ухо нашептать: «эгоисты, эгоисты!» Кажется всегда, что слова, сказанные шепотом, доходят до человека куда лучше, чем те, что упорно кричат. Кати взяла в руки диск, перевернула его и стала искать глазами нужную песню, а найдя, приблизила заветные слова к лицу и поцеловала их, прикрыв глаза. Ох уж эти воспоминания, какую тоску они наводят! Просто сума сводят иногда от своей бестактности, вечной мешающей вести свою обычную бестолковую жизнь. Какое тепло распространилось по телу нашей героини, какую боль оно принесло. Осознание, что так, как было когда-то, никогда не повторится, поразило ее словно меч. Чувство, что она изжила себя уже в свои двадцать с небольшим, подкатило огромный комок к горлу. Да такой, что дышать стало невозможно. Хоть сейчас помирай. Смысла будто не осталось никакого. Глотая слезы, не наружные, а сердечные, Кати пошла в сторону кассы, чтобы оплатить свою покупку, а потом поскорее пойти домой, включить диск, и плакать, плакать, плакать, от отчаянья, при этом терпя покусывания разнервничавшейся собаки, от истерики хозяйки. Выйдя на улицу, по всему телу девушки пробежали мурашки от внезапного холода. «Придется идти поскорее», - только и подумала она. Впереди Кати шел парень в толстовке со львом. Изображение было пугающим, а в тоже время и завораживающим. Страх всегда влечет, если подумать, как бы сложно это не было, как бы странно не являлось. Думать ей не хотелось, вот она и рассматривала слабый силуэт, чтобы только отвлечься. Слабый от того, что зрение нашей героини хромало, да так, что молодой человек в двух метрах от нее, казался одной лишь тенью. Обычные джинсы, черная толстовка, капюшон накинут на голову, да и потрепанные кеды не слишком по погоде. Довольно банально. Но парень шел быстрее ее, поэтому через некоторое время и вовсе исчез из виду. Кати повернула за угол, уже доставая ключи. «Дом, милый...» - но мысль так и не смогла окончиться в ее голове, потому что резким ударом по голове девушка отключилась. Белая плотная пелена накрыла разум. Кати стояла посреди полной пустоты в бесконечном белом коридоре. Тело будто окаменело. Она не могла сделать ни шага. Растерянность сменилась паникой. В ушах звучало только «тук-тук-тук» - неестественно громкое биение сердца. И тут понеслось. И белая пустота, играя чередой однотипных оттенков, начала вращаться вокруг Кати. Резкая череда ярких красок из воспоминаний ударила в нее. Она била в спину раз за разом, поглощая в свои сети. Удар, и она идет за руку со своим папой. Ее волосы, тогда еще совсем белоснежные, убраны в тоненькие хвостики. Слышен только ее звонкий голос, но будто из-под стеклянного короба, с прерывающими, заглушающими звуками. - И он сказал, что у меня самые красивые глаза, вот так! И еще что он любит меня и выйдет за меня замуж, чтобы я родила ему детей и мы ходили с ними вместе в садик! Папочка! Папа! Ты слушаешь? Словно волна ударила в уши и поглотила весь ответ. Темный силуэт, который практически окончательно стерся в голове за долгие годы, вдруг на секунду озарился, и Кати вновь увидела своего Папочку, вновь услышала его голос. Он был стар для совсем маленькой дочки. Седина уже прорезалась на светлых волосах, а взгляд карих глаз казался взглядом пережившим свой век. Его большая теплая рука крепко сжимала совсем крошечную ручонку своей принцесски, время от времени поглаживая ее, будто не веря, что вся эта драгоценность его. - Я просто задумался. Не будь такой требовательной, - спокойно ответил он. - Ненавижу, когда ты молчишь! - Ненавидеть это плохо, нужно будет промыть тебе рот с мылом, когда придем домой, гадкая девчонка, - сказал он, стараясь поставить на место Кати, но сердитые его слова прозвучали слишком уж неубедительно. Не тот это человек, который вселяет страх. - Ненавижу, когда меня ругают, ненавижу, дождик, ненавижу убирать игрушки, ненавижу и тебя! На последнем «ненавижу» тяжелая рука резко ударила лицо девчонки. Кати взвизгнула под ужасающие взгляды прохожих и разрыдалась. Слезы лились по ее щекам градом, а громкое звонкое «А-а-а-а-а-а-», казалось, не может прекратиться. Ее отец стоял и смотрел. Когда та немного успокоилась, он присел на корточки, чтобы взглянуть в глаза своему маленькому большому сокровищу. Он уже жалел, что ударил ее, хотя и считал применение силы делом необходимым в воспитание ребенка. «Иначе вырастет черте-кто», - думал он. - У тебя глаза как у матери, дорогая, - сказал он и замолчал на мгновение, обдумывая, кабы втолковать свои мысли маленькой девочке, - Когда-то я отдал им свою душу. А в обмен получил дьявола. К сожалению, как бы прекрасны они не были, они так же холодны у тебя, как и у нее, так же свирепы, как звери, изголодавшиеся за долгую зиму, и готовые разорвать чужое сердце в любую секунду. Наделенная такими глазами, ты просто не смеешь кричать кому-то о ненависти, они делают это за тебя. Научись говорить о любви. Научись излучать любовь. Иначе ждать тебе смерть, дорогая. Потому что злая красота всегда умирает в самый свой пик, - закончил он, так и не придумав ничего оригинальнее, чем сказать все так, как видит он. Но маленькая Катя ничего не поняла. Только уже взрослая Кати хотела сказать, что понимает эти слова. Что, да, все так и случилось! Что она уже умерла! Она не живет! Как осознала, что все это не правда. Это не настоящий папа — лишь плод ее фантазии, основанной на мимолетном воспоминании. Но нет, это была не фантазия. Милосердные высшие силы решили показать самые значимые моменты жизни Кати. Напоследок, так сказать. Удар, и уже другое место. Самая верхушка огромного клена возле родной пятиэтажки. Прошло уже пара лет после смерти отца. Теперь Кати сирота. Дома ее ждет только бабушка, да и та не особо то ждет. Слишком уж напоминает внучка ее родную дочь. Больно смотреть в эти глаза, полные отчаяния и злобы , которые сама девочка пока еще даже не осознает. Солнце заходит, прикасаясь своими лучами до земли. Небо раскрасилось розовым. «У нас самые красивые закаты», - думает девятилетняя девочка. «Хотя может и потому что других я не видела»... Сильный ветер раздувает длинные, чуть потемневшие волосы, — они попадают в рот, в глаза. Не в силах сдерживаться, она поддается чувствам, и вот слезы капают на ее щеки очередной одинокой осенью. Они начались у нее очень уж рано. Тоска по любимым, что исчезли в гробу, поедает ребенка, не давая шанса счастливо жить. Вдруг резкий крик соседского мальчишки, выводящий ее из своего маленького мирка. - Эй, коза, че делаешь там? - звучит где-то далеко внизу. Кажется, что источник в нескольких километрах, на дне кратера вулкана, ущелья, пока Кати спокойно и смирно отсиживается в безопасности. - Отвали, придурок! Чего привязался? - кричит она в ответ. - Как ты смеешь так разговаривать со своим будущим мужем, женщина! А ну быстро вниз! Не смеши меня, олух, кого ты из себя возомнил? - смеется она, но все же потихонечку начинает спускаться. Нужно надавать тумаков этому болвану. Ишь ты, в какие разговорчики пустился! Удар. - Поймаешь? - спустя пять лет спрашивает Кати, сидя на нижней ветке дерева. Внизу стоит ее лучший друг — Артем, держа руки в карманах, переступая с ноги на ногу. Охапка волнистых рыжих волос мягко блестит под ярким солнцем. Зеленые глаза смотрят с насмешкой. - С каких пор тебя нужно ловить? - говорит он. Кати закатывает глаза. - Конечно поймаю.- тихо добавляет он, но она слышит. Она спрыгивает, а он неуклюже, еле управляя своим резко выросшим телом, сдавливает ее и прижимает к себе. Обоих окутывает чувство смущения. Так они и стоят некоторое время под деревом. В Кати впервые в жизни поднялась эта странная волна, захлестнув ее с головой. Она касалась не просто Андрей, а очень привлекательного молодого человека. Ход этих мыслей привел ее в замешательство. Чуть позже, гуляя, в навязчивую мысль. А еще позже, когда они двое стояли на лестничной площадке, смеялись над какой-то глупостью, и Андрей ни с того ни с сего взял и поцеловал ее, да так, что у Кати все тело занемело, а в глазах потемнело от волнения, она осознала, что влюблена. Влюблена раз и навсегда. Удар. И вот ей девятнадцать. Пять лет отношений за спиной. Кольцо на пальце. Но что это? Новая волна. Такая же, если не более поглощающая. Ночь, она прижата к кирпичной стене здания университета. Большие, теплые руки лежат на ее талии, и лишь несколько сантиметров между ее лицом и его. Важный человек медленно сокращает это расстояние и поглощается в молодой, ничего не значащей для него девчонке. Несколько часов спустя Кати идет домой, где ее ждет Андрей,абсолютно потерянная. Что она натворила? Пять лет. Как она могла! За это время он научился понимать ее как себя. Впервые Кати видит мужские слезы, если не считать папиных на маминых похоронах. Она плачет сама, но что смысла-то теперь. Он просит кольцо обратно. Темнота заполоняет все. Говорят, что все наши желания исполнимы. Стоит только правильно чего-то захотеть, и оно твое. Как коварно устроен мир, ведь порой случайно оброненное слово, а иногда даже и просто мысль, может повлечь за собой лавины последствий. И ты можешь, конечно, изо всех сил бежать, пытаясь скрыться от нее, этой лавины, попробовать загадать другое желание. Но вот принесет ли это какие-то плоды — хороший вопрос. Мертвую, неестественную тишину прерывало лишь тяжелое дыхание девушки. В глазах, как и в голове, все сливалось в одно сплошное пятно. Чувство страха заполнило каждую клеточку тела героини, не давая трезво оценить ситуацию. Каморка (а иначе нельзя было назвать то место, где она очнулась) была совсем крошечной. Любой почувствовал бы нарастающее чувство подавленности под натиском кровавого интерьера. Место было словно жилым, хотя и крайне необычным. Из предметов мебели был только шкаф, кровать, стол и стул, к которому сейчас и была привязана Кати, хотя она и не совсем понимала, что с ней происходило. Единственный свет испускала крупная свеча, стоящая на столе. Она раскидывала свои лучи по красным стенам, картинкам девушек на них, среди которых была фотография и Кати на выпускном. Длинные русые волосы в локонах и широкая искрящаяся счастьем улыбка. Сейчас же на ее лице красовался огромный синяк в области виска, придавая девушке неприятный вид. Зрение полностью отказывало ей, в голове пролетали разные картинки, как маньяки насилуют своих жертв, а потом медленно убивают их, и от ужаса и страха, она просто начала плакать. Все в ней проломилось. «Где я? Кто привел меня сюда? Что со мной теперь сделают?» Она понимала, что с ней сделают, но так не хотелось в это верить. Вообще, так не хочется верить в плохое. Хочется притвориться, будто спишь, и не более. «Я сплю, уйдите, отвалите. Дайте побыть в сладком царстве, хоть немного, прошу.» Казалось, Кати на некоторое время вновь отключилась. В себя ее привел мощный «бум, бум, бум» прямо над головой. «Часы» - сразу поняла она. Раз удар, два, три. Три часа ночи. Значит, она здесь уже пять часов и пока ничего не произошло. «Может все будет нормально?» Прошептал где-то глубоко внутри тонкий голосок надежды. Но в ту же минуту был опровергнут громкими шагами где-то поблизости. На время Кати перестала дышать. Дверь вначале скрипнула, и только потом открылась. Согнувшись, из-за низкого потолка , зашло нечто непонятное. Но Кати знала, что это парень. Кеды не по погоде и толстовка, натянутая на голову. Чувство, что это ее знакомый, настигло ее, и она задышала. Но затем нечто повернулось спиной и нагнулось зачем-то к своей обуви, Кати вновь увидела тот испугавший ее рисунок льва, и невольный крик, испугавший ее саму, вырвался глубоко из груди. Крик не страха — боли. Нечто не шелохнулось, все так же возясь со своей обувью. Девушка же видела только пасть хищника, который, казалось, через пару секунд наброситься на нее, изнасилует каждую частичку ее светлой нежной кожи своими зубами и оставит истекать кровью, так и не убив. Как всегда, когда она о чем-то думала на странность уверенно, так оно и случалось. Нечто наконец повернулось и направилось к Кати. Ее рот невольно открылся, набирая воздух, а по щекам, из распухших глаз, текли слезы. Видя нож в руке хищника, как этот нож приближается вначале к ее коленке, проводя за собой кровавую полосу, одну за другой, одну за другой, а потом поднимается выше и выше, она теряла сознание от собственного крика, оглушавшего ее. И если в глазах начинало темнеть, что вот-вот она выйдет из этого царства убивающей боли, в нос ей ударял резкий запах и она вновь сознавала все четко, и вновь кричала изо всех сил. Она умоляла прекратить, когда нечто перешло ко второй ноге. Но, казалось, ему все равно. Она ясно видела, что первая нога сейчас была вся в крови. Колготки выглядели просто смешно, все изрезанные и повисшие. Нервный смешок вылетел из ее уст. Из десятков ранок, поглубже, поменьше, струилась ее жизнь. И Кати понимала, что конец близок. Ей казалось, что еще чуть-чуть и вырвет; пот со лба смешался со слезами и подняв полуживой взгляд к земляному потолку, девушка начала молиться. Перечитывала все молитвы подряд, какие ей только приходили в голову и продолжала читать, повторяя раз за разом. Она уже не чувствовала собственные ноги. Руки, уже отвязанные, спокойно лежали на израненных коленях и сами постепенно начали отниматься, превращаясь в такие же изрезанные никчемные конечности. Кати больше не слышала своего крика. Кажется, она замолчала. Засыпая в свой последний раз, Кати не терпелось увидеть лицо своего мучителя. Она тяжело прошептала :«Покажись». И он показался. Только девушка все равно ничего не поняла. Вместо лица у нечто, как и полагается в связи с его именем, была лишь какая-то невнятная каша. Ни глаз, ни носа, ни рта. Вот только откуда не возьмись взялась сказанная змеином голосом фраза: - Сладких снов, принцесса. Вот и завершилось твое царствование. Кати невольно бросила взгляд в сторону, на ее фотографию с выпускного,и, чуть улыбнувшись, заснула. В конце концов, наконец-то закончится это земное заключение.

Давай попробуем чуть больше делать и чуть меньше говорить Все эти сложности меня совсем не радуют Давай попробуем чуть больше кусаться и чуть меньше лаяться Чуть меньше ссор и чуть больше огня Закрой свой рот, раскрой свое сердце и попытайся доставить мне удовольствие, крошка Доставь мне удовольствие, крошка.

- Я обожаю эту песню! - сказал Андрей Кати в ухо, пытаясь не кричать, она этого не любила, но громкий Элвис Пресли перекрикивал его. - Чего? - крикнула она, улыбаясь. Чувство, что вот уже и выпускной, держало ее в приятном волнение. Поддерживая свое нежно-голубое платье в пол, подчеркивающее красоту глаз, она встала со стула, на котором сидела, и взяв Андрея за руку, повела его танцевать. Андрей же просто не мог налюбоваться на Кати. Его пугало будущее. Как просто все казалось, когда они учились в школе. Как будто так должно быть всегда. Но теперь, она будет учиться на учительницу, он на адвоката. Смогут ли они сжиться? Как он боялся потерять эти небесные глаза. Он потонул в них много лет назад и теперь не мог допустить никакой возможности выплыть.

Закрой глаза, крошка, и послушай музыку, Скользя по волнам летнего ветерка, Сегодня превосходный вечер и я покажу тебе, как им распорядиться Пойдем со мной и не думай ни о чём.

- Мне тоже так хочется перестать обо всем думать, - сказал Андрей, прижав к ее поближе Кати. Хотя и играла быстрая мелодия, они просто кружились в обнимочку, имитируя медленный танец. - Так что же тебе мешает начать это делать? - спросила она. - Ты, - сказал он. - Ну уж нет, - засмеялась она, - я не та, кто много думает. По-моему, куда лучше жить чувствами. - Но ведь это зачастую очень неправильно, -сказал он.

Давай попробуем чуть больше делать и чуть меньше говорить Все эти сложности меня совсем не радуют Давай попробуем чуть больше кусаться и чуть меньше лаяться Чуть меньше ссор и чуть больше огня Закрой свой рот, раскрой свое сердце и попытайся доставить мне удовольствие, крошка Доставь мне удовольствие, крошка.

- Неправильно? Не будь таким букой! Жизнь дается ради наслаждений! Что тут неправильного? Я ведь никому ничего плохого не делаю. Андрей посчитал правильным промолчать. Иногда он видит, как на нее смотрят другие парни. Да и не удивительно. Он никогда не встречал никого красивее. Но с течением времени он замечает, как она меняется. Как становится более стервозной, хотя и говорит об одном лишь добре окружающим. Ему хочется верить, что они будут вместе — он желает этого больше всего на свете, но щемящее чувство, что этого не будет, твердо преследует его. - Я люблю тебя. - только и говорит он. - И я люблю тебя. - только и отвечает она.

Ну же, крошка, я устал от разговоров, Накидывай что-нибудь и пойдем гулять, Ну же, идём, Ну же, идём, Ну же, идём, Не тяни время, не ищи красивых слов Крошка, становится поздно, а мне совсем не нравится ждать.