silvertongue

Первое, что чувствует Джухо, когда просыпается, запах речной воды и потрошённой рыбы. С улицы слышатся приглушённые голоса, и тихий шелест деревьев. Течение, видимо, совсем слабое, не такое, как они думали. Из Ёнбина оказался хреновый предсказатель, пусть он и хвастался, что у него вся семья медиумы («Хуедиумы», — фыркает Чанхи, за что тут же получает подзатыльник). Джухо сонно разлепляет глаза. С каждым днём лета подниматься рано утром становится всё тяжелее. Немного напоминает то время, когда он работал в офисе — примерно тысячу вечностей назад или даже больше. Их конторка работала в две смены: банковские и брокерские услуги, консультации финансовых специалистов и прочее подобное. Джухо плохо понимал, что он там делал даже тогда, работа ему давалась тяжело и он каждый день порывался написать заявление на увольнение, но так и не успел. Он щурится, выглядывая в окно. Над рекой стелется туман, плотный настолько, что едва можно разглядеть другой берег. Как они вообще что-то смогли поймать в такой серости? Второе, что понимает Джухо, когда вываливается из машины: ночью кто-то стянул с него ботинки. Голые ступни обжигает прохладной росой. Сон снимает как рукой, он вскрикивает снова прячась в глубину машины и кутаясь назад в плед и только через несколько секунд осознает, как он облажался. Наён появляется рядом уже через секунду, Джухо даже глазом не успевает моргнуть. — Что такое? — хрипло спрашивает она. Джухо мотает головой. — Роса. Мокро. Наён закатывает глаза, но ничего не говорит и возвращается обратно к реке. Джухо устало выдыхает, скидывая плед с одного плеча. Ботинки оказываются на полу водительского сидения, вместе с тёплыми штанами и кофтой. Как и всегда в последние пару недель, Джухо встаёт позже всех. Чеён оборачивается через плечо, когда он подходит к берегу умыться. Она давит из себя улыбку, пока счищает с рыбы чешую. — Доброе утро, — тихо говорит Джухо. Чеён миролюбиво кивает и снова принимается за чистку. Тупой нож скребёт по рыбе так громко, что кажется будто вокруг них гром. Вода в реке оказывается удивительно холодной, Джухо только и хватает, чтобы влажными руками провести по лицу — кажется, лучше любого кофе из прошлого (на самом деле нет). Он почти сразу же выпрямляется, вытирает руки об штаны. Где-то вдалеке, примерно на середине реки, коршун пролетает над водой и вылавливает рыбу — скорее всего так, если судить по звуку. О чём-то другом думать не хочется. — А ты помнишь, как мы гуляли по набережной и ты испугался, когда собака выбежала тебе навстречу? — шепчет Соку ему на ухо. Джухо давится воздухом, испуганно оглядывается вокруг: Чеён моет руки от чешуи, а Ёнбин перебинтовывает коленку. Наён снова ничего не говорит. Чанхи копается в машине. К горлу подкатывает комок, который он проглатывает и идёт обратно к машине: нужно прибрать постель и идти искать более или менее сухие ветки для костра. — Ладно, с любимым мороженым разобрались, а что по сериалам? Зима в этом году выдалась особенно морозной и скользкой. На памяти Джухо таких было всего две или три, но возможно он ошибается. С памятью у него всегда было не очень хорошо, легко спутать одно с другим. Соку, правда, всё равно пренебрегает тёплым длинным пуховиком, как у Джухо, и ходит в своём модном чёрном пальто и без шапки. Джухо как-то раз сказал, что на него холодно смотреть, на что Соку ответил: «Просто я слишком горячий». — Дай-ка подумать… насколько сильно тебя отпугнёт, если я скажу, что у меня до сих пор фаза с подростковыми сериалами про мистику? Изначально, они даже не планировали куда-то ходить, а просто завалиться с домашними гренками у Джухо в квартире, смотреть тупые видео с ютьюба, целоваться перед ноутбуком и делать тупые селфи в зеркало. План просто на десяточку, если бы Соку не задержали на работе, а у Джухо дома не отрубили свет. — Слушай, ты уже признался, что смотришь филиппинские баттлы, хуже уже и быть не может, — Джухо пихает его в плечо, смеётся и сильнее кутается в шарф. Соку криво улыбается, когда ловит его ладонь и сплетает вместе их пальцы. — Но вообще, я ожидал худшего. — «Мальчики краше цветов» или сёнеэн-аниме? — Джухо крепче сжимает его руку, приваливается плечом к его плечу. — «Мальчики краше цветов» — это, блять, шедевр мирового кинематографа и наследие нашей убогой планеты. Это как дискография Шайни. Изо рта у них валит густой пар. Соку то и дело поскальзывается на тротуаре, подошва у его ботинок скользкая и неудобная, но новые искать он не хочет: нет ни времени, ни желания. Джухо думает, это от желания понтоваться, которое вылезло из мамы раньше, чем сам Соку. Он даже ему об этом как-то говорил, когда они ещё в школе учились. Соку тогда сказал, что Джухо его всё равно за это любит (и был прав, хоть сам Джухо и молчал — жуткое палево). Соку в принципе всегда умел говорить, его исключительный талант, суперспособность заговаривать зубы и водить за нос. Джэхён его за это прозвал змееустом, выражение лица у Соку когда он врал всегда как будто немного заострялось, становилось хитрым и опасным. Совсем, как у змеи. — И ты мне ещё предъявляешь что-то за баттлы? Ты, фанат «Мальчишки краше цветов»? Ким Соку, имейте совесть, это даже для вас слишком. Соку смеётся и только хочет ответить что-то смешное, как вдруг в очередной раз поскальзывается и пранк окончательно выходит из-под контроля. Фильмы врали — ничего романтичного и сладкого в том, чтобы вместе упасть на голый асфальт нет, разве только у тех, кто кинкует на чужие синяки и разрисовывает их звёздочками для фоток. У Джухо болит задница и затылок, а на распластавшего на земле Соку, в его ужасно модном пальто и скользких ботинках больно даже смотреть. — Какой ты, говоришь, у нас был изначальный план? Джухо медленно поднимается на ноги, пытается помочь Соку, но тот только отмахивается — сам справлюсь, не мешай. — Не знаю, вроде было про целоваться все выходные и объедаться чесночными гренками? — Соку хитро улыбается, когда выпрямляется и смотрит на Джухо сверху вниз. — Вау, дышать друг на друга чесноком. Да ты романтик. — Я и не такое могу. Соку осторожно кладёт свою ладонь на шею Джухо, мягко улыбается ему и наклоняется ниже. Джухо боится упасть снова, но всё равно немного приподнимается на цыпочки, тянется к чужим губам и прикрывает глаза. Переночевать они решают у Соку, всё равно света в квартире Джухо не предвидится до следующего утра (правда, он порывался вернуться домой и забрать с собой свою орхидею и суккуленты с кактусами, но Соку сказал, что их всё равно не спасти). По пути они залетают в круглосуточный супермаркет: корзинка битком забита лапшой быстрого приготовления, онигири, оставшимися последними на прилавке, тремя пачками клубничного молока и пивом. На пиве настоял Соку, потому что «рабочему классу необходим отдых после тяжёлой трудовой недели». В итоге, домой они попадают только через полтора часа, слишком долго ждали свой автобус, а потом ещё два раза чуть не навернулись на аллее возле дома. — Чаю или сразу пиво? — Соку выпрыгивает из пальто и ботинок и тут же пробегает на кухню. — А совместить не получится? — Джухо возится с замком на пуховике, одновременно пытаясь расшнуроваться. Они знакомы больше десяти лет, хотя друзьями стали не сразу; оба оказались новенькими в школе, в предпоследнем классе школы, оба переехали из других городов вместе с родителями и оба почти никого и не знали, не считая ребят, которых попросили за ними приглядывать в новой школе (Чжихё всё время таскалась вместе с Джухо в центры с игровыми автоматами и музыкальные магазины, а Тэян всё время ругалась с Соку по поводу его плохой учёбы). И тем не менее, подружиться сразу у них не получилось. Соку очень долго и упорно представлялся всем своим старым прозвищем — Роун — а ещё всё время лез в драки со старшеклассниками и ребятами из спортивных секций. А Джухо был убеждён, что спесивым придуркам доверять совершенно нельзя, особенно когда они новенькие и пытаются устанавливать свои правила. Пока Соку не предложил дойти с ним до остановки: был сильный ливень, а Джухо как назло забыл дома зонтик. И когда оказалось, что во-первых, им идти в одну сторону; во-вторых, они оба считают Бьёнсе переоценённой; в-третьих, обоим до ужаса нравятся фильмы про Индиану Джонса тогда Джухо понял, что это начало очень хорошей дружбы (а может быть и чего-то большего). — Всё для тебя! Ты пока топай в зал, там усядемся, как раз диван перед теликом. Диван у него в квартире оказывается жутко неудобным. Видимо, хозяин покупал мебель впопыхах: что подешевле и есть на складе в городе. Видимо, думал, что для сдачи всё равно не нужно особо стараться, особенно за такие смешные деньги, которые платил Соку. — Дай угадаю, он ещё и живёт в другом городе? — Джухо шумно плюхается на диван, рукой нашаривает пульт от телевизора, пока Соку тащит с кухни чашку с чаем и бутылку пива. — Бинго! Ну, хотя бы никто не доёбывается среди недели с просьбой приехать и посмотреть, чего там и как, — он отдаёт чашку Джухо и усаживается рядом, приобнимает его за плечи, отпивает глоток из бутылки. — Пиздец, я устал. Джухо согласно кивает, тыкается носом Соку в щёку и убирает волосы у него со лба. — Месяц потерпи и в отпуск рванём. Немого же осталось. Соку тяжело вздыхает и прибавляет громкости на телевизоре. Экстренные новости. Террористы подорвали несколько АЭС в пяти странах мира. — Отпуск, говоришь? По ночам Джухо мучают кошмары: Соку сидит у него на бёдрах, одной рукой сжимает его горло, а в другой держит его сердце. Глаза горят сиеновым огнём, звериные зрачки сужены, как будто от яркого света, хоть и чернота сжирает всё пространство вокруг них двоих (совсем как Соку сейчас — его собственное сердце). Спиной Джухо чувствует каменный холод, как будто они находятся в склепе, но сказать с уверенность сложно. Кровь с подбородка Соку капает ему на живот, капает в его раскуроченную грудную клетку — кости раскрываются, как огромная пасть зубастой злой собаки — стекает книз по шее к груди самого Соку. Короткие ногти впиваются в шею Джухо, сдавливают так сильно, что едва можно сделать вдох.

Почему он ещё не умер? Почему ты делаешь это, Соку?

Изо рта Джухо выходит сиплый хрип; Соку не сводит с него взгляда, когда в очередной раз отрывает кусок от сердца. Сиена в глазах наливается краснотой, совсем как спелое яблоко в руках Белоснежки. Джухо не может смотреть куда-то ещё — удав загипнотизировал мышь себе на обед. — Роун… — говорит он, сам не понимает, что именно хочет этим сказать. Обычно сон заканчивается, когда глаза у Соку сгорают в угольно-чёрный, а пустая чернота вокруг начинает пожирать их самих: остатки сердца Джухо, шрамы на плече Соку, раскрытую грудную клетку. Каждый раз Джухо думает, что хуже ничего не может быть. Что Соку на самом деле совсем другой, что все их далёкие планы: расписаться в Дании, прожить сто тысяч лет вместе и начать высаживать свою оранжерею, сгонять в Рио, сгонять в Токио, сгонять в Вену — всё вранье, обман, фикция. Он смотрит в чужие горящие глаза и пытается понять, чем именно он провинился, как они дошли до такого. Это из-за той ссоры перед праздниками? Или когда он купил ему неправильный кофе два года назад? Может быть, это потому что Соку на самом деле его ненавидит? Джухо открывает глаза, когда Ёнбин в очередной раз налетает на кочку, а Наён пытается настучать ему по голове с заднего сидения. С минуту Джухо оглядывается вокруг, пытается сообразить, почему он всё ещё жив и кто все эти люди. Чеён мирно сопит рядом с ним, пока Наён и Ёнбин продолжают перепалку. Джухо сжимает футболку у себя на груди, глубоко вдыхает и выдыхает. Сон. Ему приснился сон, в котором Соку съел его сердце, а потом их съела чернота. «Как хорошо, что это всего лишь сон», — думает Джухо, глядя как Чанхи высовывается из окна, рассмотреть что там лежит впереди посреди дороги. А потом понимает, что Соку умер полгода назад. — А так ли ты веришь в это? — Соку говорит ему, когда они в очередной раз круто поворачивают на другую трассу. Джухо еле сдерживается, чтобы не обернуться. В этом мире не осталось никакого Ким Соку, никакого Роуна, никого из тех, с кем он жил за полтора года до — Посмотри на меня, Джухо. Я же здесь. Я же хочу быть с тобой, Джухо. Помнишь, как нам с тобой было хорошо вместе? Как тебе нравилось засыпать у меня на руках, помнишь? Ты всегда казался мне таким маленьким. Можно даже сказать, ломким, пока ты спал, слышишь? Стоило бы мне сжать тебя за горло чуть сильнее, чем ты просил обычно, и тебе пришёл бы конец. Интересно, правда? Я редко про это думал, это, знаешь, как когда ты понимаешь, что от чего-то тебе будет больно, но ты всё равно хочешь попробовать это сделать? Они не должны были выходить из квартиры. Знали, что Ёнбин их дождётся, он всегда держит свои обещания, особенно когда на кону стояло что-то серьёзное. Ведь Соку говорил, что они могут переждать, у них ещё хватало сухих пайков и место, где спрятаться, они тоже подобрали хорошее, даже не подумаешь, что там кто-то может быть, настолько всё было заброшенным. Но Джухо подумал, — …что уж лучше всё время делать вид, что всё в порядке? Это твой выбор, Бэк Джухо? Ты всё время будешь от меня прятаться, да? Притворяться, что меня не существует и ты на самом деле никого не слышишь и не видишь? И после этого ты говоришь, что до сих пор меня вспоминаешь и любишь? Какой же ты мерзкий врун, Джухо. Им всего-то и нужно было спуститься вниз и не наделать слишком много шума. Проще простого, до этого они почти каждый день ходили искать продукты и тёплые вещи в дорогу, не было никаких проблем и людей вокруг. Реши они уйти в любой другой день до этого и всё бы получилось, а значит получится и в этот — так думал Джухо, так он говорил Соку, пока они распихивали шмотки по рюкзакам. Никто из них даже не подумал выглянуть в окно. Просто посмотреть и проверить, всё ли в порядке, не начался ли дождь или типа того. — Я тебе прощаю. Я тебе всё на свете прощу, Джухо, настолько сильно я люблю тебя. Настолько сильно я хочу, чтобы между нами сохранилось всё то, что было, даже спустя столько времени. Я иногда так хочу тебя обнять, просто руки аж сводит, как сильно, чтобы мы так же делали уборку, а потом настолько устали, что завалились просто на пол и лежали, ничего не говорили. Чтобы целовать тебя, пока ты сидишь на том тупом кухонном столе, который вот-вот развалится и чтобы потом у нас что-нибудь сгорело, пока мы забыли обо всём на свете. Чтобы говорить тебе «доброе утро» и «передай соль, пожалуйста». Джухо, как же сильно я хочу, чтобы всё было как раньше, Джухо. Чтобы ты отвечал мне, Джухо. Не молчи. Ответь мне. Прошу тебя. Джухо шумно сглатывает скопившуюся слюну. Соку умер. Соку Умер. соку умер. Никто не может говорить такие вещи, если Соку умер. Джухо спрашивает у Ёнбина, сколько им ещё ехать до следующей остановки. Призрачный голос снова растворяется. Торчащий из воды борт лодки напоминает обветшалые кости морского чудовища. Днище насквозь проржавело, Вонь от кислых водорослей разносится по всей округе, Чанхи говорит, что его наверняка слышно даже на другом берегу. — Прикол, жить так, а? Вот тут, всё время, когда у тебя как будто кто-то насрал под дверью? — Наён в очередной раз закатывает глаза, стоит Чанхи только открыть рот. Слушать его с каждым днём становится всё тяжелее, но пока что она ограничивается только презрительными взглядами на грубости.

Да и какая разница, если они могут сдохнуть через две минуты?

— Насрал чем, водорослями? Потому что воняет так, как будто тут что-то сдохло, — Ёнбин смешно морщит нос, когда вдыхает поглубже. — Да похер чем, всё равно тут жить — пиздец, скажи же? — Чанхи пихает Джухо локтем в бок, кивает в сторону металлической балки, торчащей из воды. Посередине на ней сидит коршун. — Сейчас везде так, — пожимает плечами Джухо. Остановиться они собрались ещё несколько километров назад: Чеён всё время жаловалась, что ей плохо, а Чанхи хотелось в туалет. Но нормальных стоянок вокруг найти не получалось, то следы чужих шин и голоса вдалеке, то опушка слишком открытая и хорошо просматривается со всех сторон, то Ёнбину просто не нравится место и нужно проехать ещё немного. На старую пристань они тоже заезжать не хотели, велика была вероятность, что и здесь они кого-нибудь встретят и не факт, что дружелюбно настроенного, но выбора не было, дальше по карте не было никаких съездов и подходящих мест. «К тому же», — сказала Наён ещё на трассе, — «сможем набрать воды и промыть котелки». — Может надо осмотреться? — Чеён поправляет рукава кофты, кивает в сторону пустынного пляжа. — Мало ли, что там может быть полезного? Ёнбин согласно кивает. — Далеко только не отходите, мы минут через двадцать двинем отсюда. Чеён хлопает ладонями и тянет Чанхи вместе с собой вниз, они негромко смеются и весело пихаются. Наён устало вздыхает. — Дети, — говорит она и идёт следом за Ёнбином, помогать таскать пустые канистры. Джухо смотрит на торчащую из воды груду металлолома. Тоскливо на это смотреть, на то, как цивилизация рухнула непонятно из-за чего. А остатки сейчас только и догнивают во всём этом говне. И он вместе с ними. — Я тебя понял, Бэк Джухо. Ты меня наказываешь, — Соку оказывается прямо напротив него, зависает в воздухе над пристанью и смотрит на него сверху вниз. У Джухо дыхание перехватывает и в глазах немного мутнеет.

Какой же он реальный. Каждый раз одна и та же ошибка.

— Нет, — тихо отвечает он Соку, прикрывая рот ладонью. — Наказываешь, ещё как. Потому что, тогда я тебе сказал, что мы обязательно вместе оттуда выберемся, а в итоге выжил только ты, — он грустно улыбается, смотрит, чуть склонив голову на бок. Совсем не изменился, как будто и не было этих шести месяцев, и он всё время путешествовал вместе с ними. — Я не виню тебя, правда не виню. Не знаю, как бы я себя на твоём месте повёл. Никто не может знать такое заранее. — Чего ты хочешь, Соку? — Тебя. Чеён на пляже звонко смеётся и кричит что-то про жаренный рис. Джухо как будто молотком по голове стукнуло. Так странно, всё оказывается так просто. — Ты хочешь, чтобы я убил себя? — спрашивает он, севшим голосом. Соку перестаёт улыбаться. — Дурак? Нет, конечно. Просто пообещай мне кое-что, — Джухо согласно кивает. — Когда мы встретимся там, через какое-то время. Мы же все там будем, да? Рано или поздно? Ты найди меня там. Я сейчас затерялся где-то и никак не могу усесться нормально, то тут, то там мелькаю. Помоги мне. Найди меня. — «И если мы когда-нибудь встретимся, вспомнишь ли ты меня?» — говорит Джухо в пустое пространство над рекой. Соку улыбается, проводит костяшками пальцев по его щеке, по губам, по подбородку — прикосновение у Джухо почувствовать не получается, как бы он не старался притвориться. И говорит: — Глупый. Мы же с тобой никуда не расходимся. Позади Джухо слышится выстрел.