Правосудие отступника

      Вот остались позади удручающие серые стены, в которых ныне обитала большая часть монстров Подземелья. Как они это делали? Для человека до сих пор оставалось загадкой. В его мире дома, хоть и были однотипной расцветки, но всё же отличались друг от друга… Индивидуальностью. Своей кроваво-черной индивидуальностью.       Чем-то подобным в царстве добрых и вечно улыбающихся монстров стал Филлдор, явно выделяющийся на общем фоне своим… Всем. Внешним видом борца без правил, чьё тело было испещрено мелкими точками; глазами бездушными, и сердцем, наполненным таким количеством грехов, что большая часть воинов, призванных защищать Подземелье от обидчиков, расступалась, становясь препятствием лишь формальным. В конце концов, тех, кто не представляет особой угрозы, пощадить можно достаточно просто, надо лишь осознать своё превосходство во всём. Всём, кроме уверенности в своём будущем. Монстры, чья жизнь осталась нетронутой, точно могли сказать, что сегодня вечером придут домой, смогут отдохнуть. Такого явно не мог сказать Куренай, обращающий взгляд к золотой арке, начинающей так называемый «Судебный коридор». Узнать происхождение подобного названия, конечно, хотелось, вот только спрашивать было не у кого: такие старожилы в королевстве стали редкостью. Последним из них был король, но вряд ли с ним выйдет какой-либо разговор по душам, ведь цели каждого уже были ясны. Оставалось лишь доказать, что они были правдивы.       Ступив на первую золотую плитку, человек невольно щурится и шипит, чувствуя прошибающий всё тело – буквально от кончиков пальцев до мозга – разряд, вынудивший остановиться на некоторое мгновение. Мутнеет в глазах, начинают дрожать руки, но это мелочь в сравнении с тем, что чувствует душа, резко ушедшая в пятки. Словно все грехи, собранные в человеке, решили сполна ответить за совершённые ранее проступки, напомнив о себе одним, но мощным ударом. Сильнее сжались пальцы на стене, до скрипа оказались стиснуты зубы, старавшиеся хоть что-то противопоставить невыносимой боли, но всё это было тщетно. Филу предстоял явно долгий путь борьбы… Но раз обходного к Дримурру не существует, приходится идти вот так, напрямик, вспоминая лицо и крик каждого, встретившегося некогда человеку в давнем прошлом. Однако не это вызывало чувство огорчения и страха, а то, что предшествовало всему. Одно событие, перевернувшее судьбы многих.       Словно вчера помнил Филлдор этот день: пасмурный, как иные, но отсутствовала привычная сырость воздуха. Её заменяла странная, ранее никогда не демонстрировавшая себя духота. Как будто солнце весь день не уходило с зенита, нагревая всё, до чего дотягивалось: землю, дома, головы и умы всех живущих.       Для человека день стал знаменательным по многим причинам. Одна из них – обретённое чувство безопасности. Впервые за те года, что был произведён его выкуп, Куренай не чувствовал себя потерянным и забытым. Он знал, что нужен малому количеству людей и монстров, но это были именно те, кто не боялись доверить свою жизнь кому-то. Настоящая редкость в королевской среде, однако, редкость приятная. Много лет спустя, наконец, отпало желание распрощаться с миром, полным жестокости, появился смысл пусть не целой жизни, но хотя бы малой её части, пережив которую, получится идти дальше. Можно было сказать, что привычки раба и изгоя исчезли, оставив свои следы исключительно на теле, но не на душе.       И в целом всё происходящее беды не предвещало. Вокруг обыденное недоверие и перепалки, желание лишить незнакомца жизни ради какой-то мелочи… Но к этому можно было привыкнуть, если с самого рождения ты обитал в подобной среде. И все успели привыкнуть, не видели смысла меняться. А зачем, если в ответ на твою помощь тебе плюнут в лицо и скажут, что «Эти сопли не нужны?». Позволить себе быть отзывчивым и дружелюбным мог только тот, кого не посмеют критиковать. Такими счастливчиками, без сомнений, являлась семья королевская — единственные храбрецы, кого не то, что оскорбить, а даже упоминать в разговорах страшились. Потому эти индивидуальные особенности каждого были заметны и учитывались при общении. Повезло же некогда человеку, которому на помощь пришёл именно Сэлл, верно? Добрый малый медведь, с искренним желанием развития и взаимовыручки…       Так почему же вышло именно так?       Ближе к полудню, когда большая часть лавок — от греха подальше — сворачивала свои продажи, Филл возвращался в замок старым проторенным путём: через кухни и склады. Чего ради, если были двери? Сила привычки. Не хотелось мозолить «хозяевам» — которые теперь, вроде как, близкие люди — глаза. Тем более, что прислуга никогда не была против увидеть в своих рядах кого-то, кто способен выслушать хоть часть проблем, однако, сегодня слушать было некого: ни стражи, ни поваров на своих местах не было. Аналогичная ситуация сложилась везде, где должны были быть хоть какие-то рабочие. Кого-то узреть удалось лишь в тронном зале, но и тот, быстро юркнув к лестнице, исчез из виду. Настороженность возросла в несколько раз, появилось даже желание поднять тревогу, вот только по какой-то причине казалось, что это не поможет…       С дальней стороны дворца донеслись сигналы горна, обычно оповещавшего о приезде Королевской пары. На сей же раз, видимо, это был сигнал бедствия… Или же призыв к началу действий. Крики, вопли и топот разъярённой толпы отдавался в ушах даже здесь, что уж говорить о территории, ближней к воротам, где охранников отдирали от орудий и оставляли на растерзание, словно те даже не пытались оказать сопротивления. Лязг мечей и шелест магии начали доноситься отовсюду, но самые громкие звуки, как оказалось, и вправду находились наверху, куда Филл устремился не раздумывая. Чего ради, если всё, что он сможет противопоставить, это огненные шары? Хотя бы постараться отсрочить неизбежное и отдать долг жизнью, однажды купленный. Лестничный пролёт остался позади во мгновение ока, комнаты Кола и Родителей тоже. Почему-то на душе возникало чувство, что именно в спальне Сэллидора происходит самое интересное… И как же плохо, что оно не подвело.       Помещение было пустое. Сброшены все предметы со стола, сорвана простыня с кровати и нараспашку раскрыты окна, в которые сиюминутно выглянула рыжая голова Куреная, старавшегося найти виновников. Много времени это не отняло, ведь как оказалось, люди — там… только люди? — весьма оперативно использовали верёвки для побега, утаскивая с собой юного принца. В поисках конечной точки их маршрута Филл слегка поднял голову, остолбенев на пару секунд. Прямо перед голубыми глазами, медленно сереющими от безысходности, предстало не самое приятное зрелище: эшафот…       Совершенно не помнил парень, как спрыгивал с окна, стерев весь верхний слой кожи с рук. Не мог рассказать, как продирался сквозь толпу, одаривая каждого из поддерживающих происходящее пламенным ударом. Никто не смог бы рассказать, как старался в отчаянии спасти то, что дороже ему всей его жизни. И не смог бы рассказать Филл, особенно с учетом того, что свою задачу он бесславно провалил, прорвавшись в первые ряды лишь тогда, когда демонстрация устрашения закончилась бесправедным криком восторга, а в глазах навернулись самые горячие слёзы, которые мог только испустить человек. Плевать было на реальность, которая теперь окружит парня. Плевать было на жизнь семьи, которая, так или иначе, имела предвзятое отношение к человеку. В помутнённом сознании крутился лишь один вопрос, ответ на который не будет получен спустя годы убийств и жестоких расправ над восставшими. «Зачем?»        И каждый новый шаг по золотой плитке: воспроизведение этого воспоминания. Отлетающая от плахи голова брата; кровь, пачкающая опрятную и чистую одежду; слёзы, омывающие хладный труп. И так снова и снова, с каждой попыткой продвинуться дальше. Образовавшийся в горле ком душил и мешал дышать, невозможно было поднять взгляд и посмотреть в конец коридора… Но в один момент всё прошло. Стоило пройти одну линию, как всё произошедшее словно улетучилось из головы, дозволяя, наконец, следовать своему пути. Но долго идти вперёд не удаётся, ведь вскоре новая напасть обрушивается на Филла, уже порядка измученного увиденным. Но, пересилив желание проигнорировать все иные сюрпризы странного помещения, человек поднимает голову, встречая силуэт, при том появлявшийся в поле зрения ранее… Неужели?