паноптикум

ближе. ну же. что, боишься? меня? зачем? я ведь твой — тебе — по-твоему — твое. едва живое, послушное и маленькое, как насекомое на занавеске. прибьешь тапком или внимания не обратишь? ну же, посмотри, посмотри. вот он я. ползу к тебе, собирая ладонями пыль, тычусь носом в твои колени и на улыбки не скуплюсь. на раз — сожми подбородок. на два — опрокинь на пол. на три — порви ткань музыкальными пальцами. на четыре — глубже. я никому не дал. и никому не дался. в объятия. а тебе — пожалуйста. бери. всего бери. всё бери. только вот мне нечего тебе рассказать, зай, ни про солнце, ни про космос, потому что мы из города, где гаснут фонари, а небо горит у тебя в глазах. и я бросаю себя прямо в костер. хочешь, постелю кровать и спою тебе колыбельную? я не против. все для тебя, помнишь? ты меня ангелом зовешь, так, хочешь, перьями набью тебе подушку, чтобы мягче было? ты только спи сладко да позволяй мне следить за тем, как ты дышишь. тш-ш-ш, тише. не бойся. я тебя даже касаться не буду — не с-умею. я — твоя поломанная кукла. мы ведь начали, как дети, а кончили, как игрушки. я — твоя, а ты — дьявола. раз. два. три. четыре. пять. хочешь, я пойду искать? тебя. меня. нас. если мы были. были же? скажи, а я пока дыхание задержу и продолжу улыбаться, люди ведь становятся очень красивыми, когда улыбаются, верно? я тебе свое тепло отдам, а мне его не хватает — мне его никто не дарит, только лампа на стене, и та моргает, раздражая зрение. я прислоню к стене ладони, и к ним тянут лапы тени, пытаясь меня душить я не хочу тебя отпускать, а ты сам уходишь. почему? тебе меня мало? двух метров слепого обожания мало? могу еще найти. хочешь, к улыбке смех добавлю? мне не тяжело. я ведь ангел твой, только в нашем мире ангелы не летают, а разбиваются равнодушно. я же трушу — как мне там без тебя? помнишь, ты мне книжку подарил на день рождения? про принца и розу? красиво, больно только. как на солнце смотреть. или на тебя. розы ранят, розы любят — вроде, — но розы вянут, розы падают на гроб господень. мне розу жаль. за что все розы попадают в ад? за чистую и наивную? я туда же попаду, да? колючки в себя же воткну — не в тебя же — и во тьму скачусь, где привычно — фонарей-то нет. и тепла нет. тебя, то есть, нет. может, я тебя придумал? да нет, шея ноет от твоих укусов — собственник, — на сетчатке глаз отпечаталась твоя улыбка, сознанию больно от шепота, и вязко так тянет твое рычание: «мой». и ведь правда твой. я — твоя половина, но не та. но ты ведь меня и таким полюбишь, правда? пожалуйста, мне это надо. люби меня, люби, люби, л ю б и, души, еби, кислород воруй — сам отдам. подарю, еще и ленточкой перевяжу, мое прекрасное безумие. только будь обязательно. поблизости где-нибудь, чтоб я мог уткнуться тебе в плечо и вдохнуть твой запах — родной — мое — нужно — больше — почувствовать жизнь, что в улыбке твоей плещется, и снова в мир и людей поверить, а то они ведут себя, как бетон, втаптывая в асфальт и оставляя смятой упаковкой в луже. на пять — дай надежду. на шесть — подожги легкие поцелуем. на семь — пробей грудную клетку презрением. на восемь — насквозь. ничего не помню, ничего не чувствую. только горит мое черное солнышко. собственное, персональное, личное. одно-единственное. им не поделюсь, и не проси, потому что без него меня не будет совсем. оно теплое, пахнет тобой и хранит твои слова, когда ты в забытьи лживыми признаниями лезвия под кожу вгонял и обещал несуществующее будущее. ты мое совершенство — совершенно наплевать — соври. опять. опять. опять. пропади ты — пропади. мне б так, чтобы таращило всеми цветами радуги, а ты цвета отобрал — они ведь убивают — и оставил в покореженной сепии, где шум прямо по мне — на части, в лоскуты, по клеткам. только вот не холодно. не страшно. я пережил тебя однажды. и все равно вернулся. почему? да потому что. я ведь с тобой счастливый, я с тобой твой, а без тебя — пустой. использованная игрушка с вырванным глазом. игрушки ведь любят своих хозяев, верно? помнишь мультик? любят же. это их маленький секрет — они пытаются любить других, забывая любить себя. но во мне любви слишком мало. поэтому всю — тебе, в тебя, в тебе, твое. и снова — моя пустота меня таким не любит, а ты, моя раковая опухоль? стадия критическая, химия не помогает, обезбол просрочен, а у чувства срока годности нет. у меня только есть. успеешь по — вы — за — любить немного до великого суда? шепот слышишь? ближе. не бойся. вот и зашло мое черное солнышко.