— Где там мои бандиты? — громко спросил Блэк, входя в обитель Поттеров.
Пахло просто замечательно — молодая семья, хоть и было рановато для Хэллоуина, но уже начала готовиться. Весь дом был в чёрно-оранжевых ленточках; тыквенные фонарики, от совсем маленьких до тех, которые размером со средний поднос, были расставлены на крыльце и во многих уголках дома. Декоративная паутина была неотличима от настоящей, и с неё свисали пауки (как же это им удалось уговорить Лили их повесить, до сих пор оставалось загадкой даже для них самих).
Пахло, как ни странно, вишнёвым пирогом и свежим кофе.
Наверное, именно так пах уют.
— Сииюс! — пропищала рыжеволосая девочка, примерно двух лет от роду. Светло-карие глаза, как у отца, смотрели на друга-родственника с радостью, обожанием и детской невинностью.
Малышка ловко побежала и обняла ногу мужчины, поднимая пухлое личико и глядя тому прямо в глаза.
Она, с того момента, как впервые открыла глазки, всегда смотрела в прямо в глаза — и не важно, ругали её или хвалили, играла она или спорила, знакомилась или прощалась. Наверное, поэтому её глаза так блестели и всё ближнее окружение семейства стало такое… Не могли лгать, когда она рядом.
Будто девочка смотрела в самую душу, определяя, лжёт ли человек или нет.
Врать при таком ангелочке было просто невозможно, словно ложь при таком чистом существе — ужаснейший из всех смертных грехов.
— Хей, Эмбер, посмотри, что я принёс! — Сириус улыбнулся и протянул девочке шоколадный батончик «Mars», что не поленился купить в магловом магазине. Старший ребёнок очень любила шоколад, особенно батончики.
— Пасиба, — широко улыбнувшись, она протянула маленькую ладошку и забрала сладость. — Имусь! — снова вскричала Эмбер и, отпустив ногу Сириуса, побежала к оборотню, что стоял в дверях.
— Эм-би! — сказал он, садясь на корточки и обнимая крестницу. — Вижу, уже шоколадку выклянчила?..
— Ага, — ответила она, слегка отстраняясь. — А ти ме пинёс сокаяку?
— А тебе много не будет? Мама может поругать.
— Ну пазаста…
— Хах, вымогательница. Бери, — и он протянул ей три маленьких «Milky Way».
— Уя… Пасиба!!! — пропищала рыжая.
Схватив шоколадки, она побежала в детскую с криками:
— Гайи!!! Дези сокаятку!..
— Как же быстро летит время… — проговорил Сириус.
— Кажется, будто только вчера мы провожали Джеймса и Лили из больницы с маленьким Гарри… — продолжил за него Люпин.
— Сириус, Ремус! Проходите… — из кухни вышла миссис Поттер в голубом фартуке и такого же цвета прихватках. — Скоро я вытащу пирожные. Джеймс захотел, чтобы я приготовила из вишни что-нибудь.
— Я здесь, — послышалось из детской.
— Пап, окой, — девочка протянула батончики отцу.
— Скоро будем есть, пусть не трогают шоколад… — тут же насупилась Лили из кухни. — Потом же не покушают.
— Хорошо, милая… — крикнул Джеймс.
— Как жизнь, Сохатый? — спросил Блэк, садясь рядом на диван. Ремус же кивнул парню в знак приветствия и сел на пол около кроватки.
— Ой… — маленький Гарри на игрушечный метле летал по кругу под потолком комнаты, заливисто смеясь. Спикировав, он чуть на задел отца по голове. — Жизнь шумная… Она, кажется, никогда не была спокойной.
— Оно и видно… — сказал оборотень.
— Ну пап, окой сокаятку-у, — тихо протянула Эмбер, щенячьими глазками глядя на Джеймса. — Я не казу мами, сто ти её дай. Позялусста…
— Только не говори, не то обоим влетит… — щёлкнув дочь в кончик носа, он взмахнул палочкой и обёртка тихо открылась.
— Пасиба, папуитька, — довольная девочка взяла батончик с молочным шоколадом и начала уплетать, сидя рядом со взрослыми.
— Эм-би вовсю разговаривает, — заметил Бродяга.
Глядя на малышку, что уже испачкалась в шоколаде и довольно облизывала пальчики, нельзя было сдержать улыбки умиления.
— Да, порой кажется, что ей уже три есть, растёт на глазах… — ответил Поттер. — Бойкая, активная, шустрая и болтливая… Но это только если она в знакомой компании. Если же она никого не знает или ей не нравится окружение, то она сидит тихо, как мышка…
— Гарри уже довольно крепко на метле сидит, — проговорил Люпин. — Эмбер тоже?
— Терпеть не может, — покачал головой отец. — Как в первый раз полетала, ударившись о кроватку, так даже к ней не подходит. А вот Гарри каждый день все лучше летает, не оторвать от неё…
— Все собрались? Ужин почти… Джеймс! Я же просила не давать ей шоколад перед едой, — вошедшая в комнату миссис Поттер, скрестив руки на груди и облокотившись о дверной косяк, с укором глядела на мужа.
— Эта я зяла батотик, пака папа не видей, — покрыла отца девочка. — Не югай папу, югай миня…
— Эмбер, в следующий раз так не делай, так же некрасиво…
— Узин я сем, обисяю.
— Ну, раз обещаешь… — Лили взмахнула палочкой, и дочь снова стала чистой. — Где Питер? Давно его не видно, да и в Ордене не появляется…
— Он послал сову, написал, что из-за неудачно сделанного зелья его лицо покрылось струпьями и гнойниками, мол, боится что засмеют… — сказал Ремус.
— Малыш Питер всегда был таким неуклюжим, — покачала головой женщина.
— Идём на кухню, там поговорим, — поднялся Джеймс. — Акцио, Гарри, — сказал он, и мальчик, слетев с метлы, полетел ему точно в руку.
Он так часто делал, ведь если его просто забирать с метлы, начнутся слёзы и истерики. А так было и быстрее, и проще. И Гарри от этого смеялся.
На кухне было жарко, хоть и были открыты окна. Работающая ранее духовка была выключена, и Лили открыла дверцу, достав небольшие кексики. Она была прекрасной хозяйкой, и выпечка у неё была бесподобная, даже Молли Уизли спрашивает у неё советы, когда дело доходит до духовки.
— С пылу с жару, — она поставила противень на подставки. Потом, снимая прихватки, сказала уже протянувшей руки девочке: — Сначала рагу, потом кексы.
— Хоясо, мамитька.
Усаженные на высокие стульчики, дети были наравне со взрослыми. А Эмбер уже сидела на взрослом, хоть и очень высоком, стуле. Ей не нравились детские, в отличии от Гарри, что мог кушать, сидя где угодно.
— Ма… — протянул ручки к родительнице мальчик, когда та, разложив рагу по тарелкам, направляла их на стол.
— Сейчас мама сядет кушать… — сказал Джеймс, щекоча Гарри. — Какие теории насчёт того, кто из Ордена предатель?
— Не знаю даже… — пробормотал Сириус. — Ммм, рагу — просто объедение. Кролик?
— Спасибо, он самый.
— Может, Долгопупсы решили спасти шкуры… — пробубнил анимаг.
— У них самих сын, — сказал Лунатик. — А Пророчество подходит и для Гарри, и для Невилла. Отпадает.
— Скажу вам честно — это может быть кто угодно, — проговорила Лили, кормя мальчика. — Не стоит жалеть или недооценивать кого-то.
— Кто угодно, но только не из Мародёров, — твёрдо, уверенно заявил Джеймс. — Столько лет вместе, столько пережили… Не верю, что кто-то из вас может быть предателем…
И пока они ломали который вечер головы, кто это мог быть, Питер Педдигрю стоял перед Тёмным Лордом и шептал всё о том, что знает про Орден Феникса. А так же — про убежище в Годриковой Впадине…
***
— Мой Лорд, можно я отправлюсь с Вами за Поттерами? — Беллатриса ломала пальцы.
Позволит или нет?
— Зачем? Думаешь, я не справлюсь? — спросил он, хотя он знал, зачем.
В последнее время она очень сильно переживала из-за девочки. Ведь, если Пророчество говорит о ребёнке Поттеров, то он может убить её дочь. А она случиться этому не позволит.
— Нет, что Вы… Я хочу отомстить тому, кто забрал у меня дочь, — сказала правду, но отчасти женщина.
— Месть? А вот это уже интересно.
— Я хочу лично увидеть того, кто забрал мою девочку. Я хочу увидеть, как он умирает…
— Что же… — лорд Воландеморт поднялся, подходя к ней ближе и властно кладя руки ей на талию. Его холодное, неестественно ледяное дыхание обжигало кожу. — Позволяю. И до отхода у нас ещё есть время…
Беллатриса с этим смирилась.
Смирение — черта, равносильная пустоте.
***
— Этот дом, Питер? — Тёмный Лорд, одетый в длинную мантию с капюшоном, показал бледной рукой на то место, где должна быть обитель Поттеров.
— Да-да, сэр, этот, — парень, больше похожий внешне на крысу (и, по сути, ею в душе и являлся), в подтверждение закивал, не отлипая от Тома Реддла.
Взмахнув волшебной палочкой, из пустоты начали виднеться очертания дома. Через время он полностью появился перед глазами. Защитные чары были разрушены.
— Стой здесь. За мной, Беллатриса, — мужчина, надев капюшон, открыл калитку, ведущую в палисадник с засохшими цветами и тыквенными фонарями. Женщина же, наоборот, сняла капюшон и высвободила длинные кудри из-под плена мантии.
— Как мило, — фыркнула она, раздавив одну маленькую тыкву ногой.
И тут же осеклась — а вдруг они нравятся Эмбер?..
Затем она посмотрела на открывшуюся дверь — и увидела его. Того, из-за кого она страдала и не спала ночами, проливая слёзы. Того, кто забрал её дочь, её кровь, наследницу и смысл её жизни. Того, кого она любила.
И любит до сих пор, как бы не было больно это осознавать.
И он увидел её — а дальше…
— Беллатриса… — прошептал он, глядя на женщину.
Так же красива, но взгляд темно-синих, почти чёрных глаз… Холодный, безразличный. Ненавидящий.
И это было последнее, что он увидел.
— Авада Кедавра, — проговорил Тёмный Лорд, заканчивая страдания и счастье Джеймса. — Прости меня, что не оставил тебе такую честь. — обратился он к женщине, не оборачиваясь.
— Не страшно, так тоже хорошо.
Она, переступив через труп любимого человека, прошептала тихое: «— Прощай».
И уронила слезу на его щеку. Последнюю, что пролила из-за него.
Затем она поспешила в детскую, чтобы увидеть дочь впервые за два года. Она надеялась, молилась всем, кому можно и кому нельзя о том, чтобы с ней ничего не случилось. И чтобы она была похожа на неё.
— Не трогай детей… — кричала Лили. Она, как бы не было прискорбно, прикрывала именно Гарри. Эмбер ей тоже было жаль, но она всегда тянулась у сыну, будто нутром чувствовала, что с дочерью что-то не то.
Про себя перебирая все заклинания, что могут помочь сыну, она едва успела вспомнить и прошептать защиту, как…
— Авада Кедавра, — и труп миссис Поттер упал на пол.
Она успела прочитать заклинание.
Гарри в безопасности.
Вошедшая только что Лестрейндж сразу же начала искать глазами девочку. Она сидела около кроватки и держала мальчика за руку.
— Здасти, — сказала она, глядя в глаза то Тёмному Лорду, то Беллатрисе. — А сто ви сдеяи с мамой?
— Мама спит, солнышко, — сказала женщина, улыбаясь девочке. Та улыбнулась в ответ.
Её доченька здесь, с ней все хорошо, а заклинания скоро спадут.
Женщина надеялась, что она похожа на неё больше, чем на Поттера.
— Папа ме говаиль, сто у миня есьть дугая мама. Ето ти?
— Да, малышка, я твоя другая мама. Иди ко мне, Эмбер.
— Ти касивая, — она улыбнулась ещё шире и посмотрела на Воландеморта. — А де твой носик?
— Пфф… — фыркнул тот.
Затем он направил палочку на сидящую девочку.
— Какая милашка, — протянул он. — Даже как-то жаль её убивать…
— ЧТО?! — возмущённо взвизгнула женщина, глядя круглыми глазами на Тёмного Лорда. — Зачем у-убивать её?
— Ты же хотела отомстить? — сказал он, посмотрев на неё. Палочку он не опустил. — Уничтожить отродье Поттеров и закончить их род — прекрасная месть. Надо стереть их с лица земли, чтобы их кровь больше не текла ни в ком.
— Я не позволю. Она моя дочь!
— Она паршивая грязнокровка…
— Она как раз таки наоборот, чистокровная. В ней моя кровь и кровь Джеймса, мы оба чистокровные маги, знаю по генеалогическому дереву Блэков.
— В ней гены предателя крови. Она может стать такой же.
— Я воспитаю её достойно. Я привью ей ненависть к таким, как Эванс и её семейка. Я… Я готова на всё, абсолютно на что угодно, только не убивайте её. Можете убить меня, но не трогайте её, умоляю!
— Беллатриса… — Тёмный Лорд опустил палочку. Она, увидев этот жест, спокойно выдохнула и хотела уже взять дочь на руки, как ей преградила дорогу ладонь Реддла. — Мне жаль… Но она лишний свидетель, и хотя бы поэтому должна умереть.
— Нет!..
— Авада Кедавра!.. — прокричал Том, и зелёный луч, вылетев из его палочки, попал в голову девочки.
Она, не издав ни единого звука, упала на пол замертво.
— Нет, не~ет, ЭМБЕР!!! — крикнула Беллатриса, падая на колени перед девочкой.
Прижав маленький трупик к себе, женщина разрыдалась. Она только увидела дочь, как её снова забрали. Только она не сможет её вернуть. Она не вернёт её.
Она никчёмная мать. Не защитила, не уберегла.
А тот, кто её убил… Она же ему повелевала, он был для неё примером. Она ему верила, а он…
Её вера в Тёмного Лорда, за которого она была всю жизнь и которого боготворили родственники, очень сильно пошатнулась и, с первой упавшей на девочку слезой, рухнула.
Она не хотела жить.
Ей теперь всё равно. Она сама сдастся мракоборцам, а дальше — будь, что будет.
— Ни пать, — донеслось до её ушей, и прежде, чем она поняла, кто это говорит, её слёзы стёрла маленькая, пухлая ладошка.
Её доченька живая. Но как?
Не важно, как. Главное — живая…
— Авада Кедавра, — послышалось снова, и зелёная вспышка понеслась на Гарри. Вот только вместо того, чтобы впитаться и забрать жизнь мальчика, она ударилась о правую часть лба и отлетела в Воландеморта.
Тот, не веря в то, что происходит, не смог отскочить и растворился в воздухе.
От него осталась лишь палочка и мантия.
От искр, что разлетелись далеко от удара о мага, мебель начала гореть.
— Мам, подём, ти патиш. Мине папа говаиль, сто нада умиться, сто би сёзки не капайи, — малышка продолжала стирать слёзы с лица матери.
Сама она уже начала меняться — её волосы медленно, но верно начали завиваться, глаза темнеть, а тело начало становиться более худеньким.
Заклинание теряло силу. Пора убегать.
— Идём, солнышко, я заберу тебя к себе.
И она аппарировала из дома с девочкой на руках.
Теперь она никому не отдать свое счастье. Она будет растить его сама.
И даже Тёмный Лорд больше не помеха. Она перестала в него верить.
