Чёрный кофе и три ложки романтики

Хёкдже не любит кофе. Особенно это отвратительное горькое варево с привкусом жжёного пластика, которое выдаёт их школьный автомат. Но после очередной ночи в местном недоандеграундном клубе, прокуренном и заплёванном, с пятнами блевотины на стенах туалетов и коридоров, где проходят танцевальные баттлы, на которых на сцену поднимается Ынхёк, Хёкдже чувствует острую необходимость в чём-то бодрящем. Противная жидкость на удивление хорошо справляется с похмельем, видимо потому, что будет убойнее любого алкоголя, так что к концу стаканчика Хёкдже уже почти готов функционировать нормально. Но Хёк все ещё не любит кофе, особенно этот мерзкий, из автомата. Особенно на собственных кедах. Особенно не по своей вине. Хёкдже поднимает глаза от заляпанных белых конверсов, собираясь высказать всё, что думает обо всяких косоруких кофеманах, которых давно пора изолировать от общества, но не успевает. Перед ним стоит парень. Совсем ещё мальчишка, на самом деле, темноволосый и кареглазый, с детской припухлостью на лице и розовыми, забавно приоткрытыми губками. В его широко распахнутых глазах читается не то чтобы страх – настоящий ужас. Злость на незадачливого парнишку пропадает, так толком и не появившись. Мальчик, явно по ошибке забредший в старшую школу, хлопает длинными чёрными ресницами и верещит: - Ох, простите, простите, я не хотел, я… Извините, я даже не знаю, как так получилось,- нежный, с придыханием голос подрагивет и срывается под конец. Он наверняка поёт, отстранённо думает Хёкдже. Мальчик всё ещё сжимает в пальцах уже пустой и бесполезный стаканчик из-под кофе, смешно морщится и опускает грустные глаза. Пара капель противной грязной жидкости застыли на его лице, нарушая чистую гармонию внешности, и Хёк безотчётно протягивает руку, чтобы стереть их. Паренёк вздрагивает словно от удара током, шарахается в сторону, сжимаясь в комок и прикрывая лицо руками. Ткань застиранной рубашки соскальзывает вниз, и на открывшихся запястьях виднеются уродливые фиолетово-жёлтые синяки, складывающиеся в гротескно-отвратительный узор следов от пальцев. Хёкдже застывает, протянув руку, так и не коснувшись его кожи. Мальчика избивают. Хёк был известен как один из главных хулиганов школы, но этому скорее способствовали его высветленные волосы, цепи на одежде, проколотые уши и периодический перегар, чем реальные поступки. На самом деле, Хёк пару раз рявкнул на зарвавшихся младшеклассников, попался вместе с Шивоном за школой, когда первый раз пробовал курить, да однажды подрался с Чонуном прямо в классе - вот и всё его криминальное прошлое. Правда, по версии всех школьных девиц, Хёкдже – наркоторговец и хулиган, толкающий наркоту прямо во время контрольных и сующий школьников головой в унитаз. Восторженные идиотки даже придумали ему псевдоним, под которым тот якобы творит свои бесчинства – Ынхёк. Прозвище ему, впрочем, понравилось, и с тех пор именно Ынхёк – новая, улучшенная, идеальная и безукоризненная версия Хёкдже - появляется на сцене убитого андеграундного клуба с дурацким названием «StarMuseum», чтобы исполнить очередной танец, чтобы победить. Тогда все эти слухи знатно развлекали Хёка и его друзей, но сейчас он бы с удовольствием повыдергивал каждой чёртовой сплетнице её сальные патлы, потому что этот милый, хрупкий мальчик его боится. Глаза паренька наполняются слезами, он быстро разворачивается и убегает прочь по коридору, то и дело натыкаясь на других учащихся. Хёкдже стискивает протянутую ладонь в кулак. Он не любит этот противный школьный кофе, но покупает себе ещё один. Шивон курит красиво, стискивая тлеющую сигарету изящными длинными пальцами, едва обхватывая яркими губами фильтр, затягивается, прикрывая глаза, и выдыхает дым сквозь зубы. Проём между школьной стеной и полусгнившим сарайчиком со спортивным инвентарём служит школьникам местом для стрелок, лав-отелем и курилкой, а иногда и всем сразу, но никого это не смущает. Шивон вообще-то давно перевелся в элитную школу в своём чистом и спокойном районе, и он не курит регулярно, так, затягивается изредка, и всегда именно здесь, в этой старой убогой недокурилке. Говорит, чтобы помнить, кто он есть. Врет, конечно. Он приходит к Хичолю, они курят и надолго пропадают где-то за сарайчиком. Хёк знает, что все несерьезно, потому что Хи ещё со средней школы сохнет по идеальному старосте их класса Пак Чонсу, который в упор не замечает Хичоля, считая его пустым и недалёким, а Шивон влюблён в члена местной банды, китайца Ханьгэна, а тот ярый гомофоб и совсем не уке. Ши лучший друг Хёка. Хичоль лучший друг Хёка. Но никому из них он так и не рассказывает про милого паренька, который подвергается нападкам местных хулиганов. Хёкдже иррационально не хочет, чтобы о нём кто-то узнал, хотя они наверняка помогли бы найти парнишку и хотя бы узнать его имя, но Хёк молчит. Словно мальчик с синяками – его личная галлюцинация, его наваждение, которое разрушится, стоит кому-то о нём рассказать. Хёкдже докуривает сигарету и тушит бычок о стену, разворачиваясь, чтобы уйти. Шивона уже забрал Хичоль, так что сейчас Хёк здесь совсем один. Совсем… С другой стороны хлипкого сарайчика слышится звук пощёчины, вскрик и звук падения чего-то тяжелого на землю. Хохот нескольких человек. - Ты будешь плакать, ха? Ну сегодня, для меня? Хёкдже замирает. Он знает, кто там. Он чувствует, чья щека сейчас горит от удара, и его собственную простреливает фантомной болью. Руки сжимаются в кулаки. Никто не тронет этого ребенка. Ублюдков трое, старшеклассники. Кулак Ынхёка с силой впечатывается в челюсть рыжеволосого, который стоит ближе всех к мальчику, наклоняясь над ним. Тот отшатывается, теряет равновесие и падает на землю, его лицо заливает кровь из разбитых губ. Драка длится недолго. Ынхёк успевает разжиться разбитой бровью и синяком на скуле, а трое ублюдков тащат домой сломанные носы и треснувшие рёбра, потому что никто не смеет трогать его мальчика. Ублюдки обещают вернуться и «Ты всё равно не будешь с ним рядом вечно!», но Хёку плевать. Будет. Мальчик стоит, прислонившись к стене сарайчика. У него дрожат колени и руки, правая щека покраснела, а одежда сбилась, приоткрывая белоснежную кожу и выпирающие ключицы. Хёкдже внимательно смотрит на него и медленно, стараясь не спугнуть, не напугать ещё сильнее, делает шаг вперёд. Он такой нереальный, с этими широко распахнутыми глазами и приоткрытыми губами, одно неверное движение – и растает, исчезнет навсегда. - Ты как? По щеке мальчика скатывается огромная слеза, потом ещё одна, и ещё. Он плачет с широко раскрытыми глазами, подрагивая всем телом, внезапно подается вперед и буквально падает на Хёкдже. Хёк и сам смаргивает влагу с ресниц, прижимает к себе своё сокровище и гладит его по спине. Шепчет какие-то дурацкие слова утешения и«Всё будет хорошо». Мальчик доверчиво жмется к нему, забирается носом в воротник рубашки и тихо всхлипывает. Хёкдже не любит школьный кофе, отдающий сгоревшим пластилином. Но разбитая бровь саднит, а руки слегка потряхивает, так что он пьёт отвратную жидкость даже не морщась. Мальчик бережно стирает кровь с его лица и заклеивает ссадину пластырем, который оказывается в его рюкзаке вместе с перекисью и бинтами, и у Хёкдже щемит сердце, когда он видит этот набор первой помощи, который пареньку приходиться таскать с собой. Речь мальчика состоит исключительно из «прости», «мне очень жаль» и «спасибо», в его бездонных тёмных глазах плещется благодарность и восхищение, а еще застарелый страх. Хёк ненавидит себя за то, что так опоздал. Хёк не выдерживает тишины, перемежаемой лишь извинениями. - Как тебя зовут? - Ли Донхэ, - мальчик смущённо улыбается, опуская глаза в пол, прикрывая зрачки ресницами. - Я Ли Хёкдже. - Я знаю, - щёки и шея мальчика краснеют пятнами, но Хёк находит это очень милым. – Тебя все знают. Донхэ оказывается взрослым восемнадцатилетним парнем, хотя на вид не дашь и четырнадцати. Он поёт в школьном хоре, играет на пианино и очень любит танцевать. Каждый вечер Хёкдже провожает Донхэ до дома, а тот в благодарность варит ему кофе, который на самом деле едва ли отличается от школьного. Но знаете, что? Хёкдже очень любит кофе.