Лис, человек и пекарня.

Зима лишь вступает в свои законные права, но на улице уже температура за минус пятнадцать, воздух становится холоднее, даже тяжелее как-то, а люди быстро меняют плащи и ветровки на плотные куртки или теплые пальто, кутаясь в них и в шарфы по самые кончики ушей. Минсок проходит мимо них, спешащих домой и гулять, которые будто шугаются его, обходя, но на самом деле… На самом деле людям противна лишь одна мысль о том, чтобы находиться с такими как он, людьми-зооморфами, ближе, чем на расстоянии двух метров. Почему-то, когда такие «люди», а проще их стали называть «природные уроды/ублюдки», появились впервые, люди сразу приняли в штыки. Понятное дело – новые изобретения никогда не приносили сразу радости. Время шло, а шквал ненависти лишь увеличивался. Конечно, были и те, кто был рад таким переменам, но их было так мало, что такие маленькие бунты были исчерпаны, а количество людей уменьшилось. Но это быстро замяли, потому ненависть лишь увеличивалась. Минсок натягивает рукава легкой куртки до костяшек сильнее, ощущая, что холод проникает все же к его телу, охватывая своими руками и Мину становится противно. Люди ненавидят его вид, он практически не может нигде работать. Недавно вышедший из детдома, парень точно не сможет пробиться к спокойной жизни хотя бы в этом городе. Он слышал, что есть пансионат, но вряд ли туда доберется. Ведь денег едва хватает на нормальную жизнь. Большинство уходит на оплату коммунальных, которые увеличивают буквально каждые три месяца, а работа в библиотеке не приносит много доходов. И хоть он подрабатывает еще на трех работах, он все равно не может содержать себя и еще двух сестренок-близняшек. Ким делает еще шаг и, чувствуя, что голова начинает вновь кружиться, останавливается, поднимая голову к небу, дыша через рот. Мин, переждав, уже решил сделать шаг, как чудесный запах сдобных изделий остановил его, удивляя сладким «завыванием». Повернув голову, он видит, что на витрине красиво выставлены булочки, мило украшенные куски тортиков и другие изделия, которые радовали взгляд. Невольно Мин облизнулся, впервые видя такую красоту. Сладкоежкой его было трудно назвать – пару раз дали попробовать карамельные конфетки, но они были сразу съедены. Мин запомнил этот вкус и запах от липких ладошек, которые с упоением облизывал Мин, радуясь такой награде, потому сразу узнал этот запах, принюхиваясь и с наслаждение прикрывая глаза. Но ему пришлось прекратить это дело, так как люди без стыда разглядывали его, тыкали пальцем и шептались, кто-то в него даже кинул камнем, но попали в пластиковую витрину( не попав), так как лис, увернувшись, сбежал от злых и тошнотворных людей. Только вот никто не заметил карий взгляд круглых глаз, на лице которого застыла улыбка. Он нашел впервые такого существа, который с упоением и наслаждением сначала разглядывал его творчество, а после с любовью принюхивался к запаху карамели. *** Минсок приходил к кафе еще несколько раз, почти под закрытие, - время он как-то выгадывал, - когда народу было совсем мало, лишь милые пожилые парочки. И все же один раз он остановился, осматривая само здание. Оно было большим и занимало два этажа. На первом весь этаж занимали витрины, под стеклом которых находилась уже готовая продукция сдобных изделий. Похоже, там подавали и кофе – он видел кофеварки и кассу. Чуть отступив к дороге, он мельком увидел еще несколько людей на втором этаже, сидящих за круглыми столами в мягких и удобных креслах. Похоже, на втором находились лишь столы с креслами, что было удобно. Нахмурившись, Минсок прокашлялся, после втягивая носом запах свежести вперемешку с запахами пирогов. От кафе даже веет теплом из открываемых посетителями дверей, потому Минсок греется хоть так. Он прямо таки с детским любопытством осматривает новые модели пирожных, которые меняются с каждым днем. Мин стоит до тех пор, пока к его плечу прикасается чья-то огромная и теплая рука. Вздрогнув так, что волосы встали дыбом, как и ушки, подставляя его, парень обернулся, смотря на высокого – выше и крепче него, лиса, - парня, который улыбается по-доброму , что-то говорит и протягивает какой-то горячий кулек, который пахнет слишком превосходно. Корицей, медом и карамелью. Не слышит он лишь потому, что испуг заставил сердце забиться сильнее и шум этот оглушил белого лисенка, волосы которого напоминали такой же белый, как выпавший сегодня, снег. - А?- не выдерживает лис и, кажется, приходит в норму. Ветер проник опять к нему под куртку и джинсы, потому Мин поежился, дыша через нос, осматривая парня напротив. Главное не думать, что, возможно, он скоро сдохнет от переохлаждения, оставив сестричек одних. Главное не думать об этом. Парень поправляет каштановые волосы и, улыбнувшись, впихивает кулек сильнее, лишь повторив: - Это тебе. С Рождеством, - он улыбается и будто исчезает. Мин моргает и видит, как парень входит в здание кафе. Кулек приятно греет руки, запах дурманит своей сладостью, а доброта парня, что подарил ему эти сладости, начинает греть сердце. Он отворачивается от здания и с радостной улыбкой спешит домой - в обшарпанную квартирку, где его ждут сестренки, по-любому прибравшие квартиру и гревшиеся друг о друга. Отопление его квартиры желало лучшего. Люди слишком алочны и противны. Так думал Мин до этого парня, который принес и ему и его сестренкам радость от вкусных, мягко тающих пирожных. *** Но вместо того, чтобы хоть как-то отблагодарить их «Санту», Минсок лишь наслаждается запахами и видом пирожных, а когда тот парень выходит к нему, - Минсок в этом не сомневается, - белый лис сбегает, стыдливо наклонив голову к белым волосам и чувствуя, как пылающее лицо не прекращает менять свой окрас. Нет, лис действительно был благодарен. И, когда-нибудь, отблагодарил бы, но. Но. Не сейчас. Когда-нибудь точно. А пока у лиса не хватает смелости ни на что, кроме наслаждения запахами и воспоминаний о том сказочно-красивом, лопоухом и милом парне, что каждый раз улыбался рассеянно и, кажется(!), краснел. Не так явно, но легкий румянец виден был. Все-таки, таким побегам давно бы пришел конец. И этот конец наступил сегодня. Сегодня, с самого утра, морозило не по-детски. Метель из поднимающегося снега и ветра буквально сбивали людей с ног. Где-то говорили, что лучше людям не выходить, но Минсоку это не относилось, потому он спешил на работу, пару раз падая из-за скольжения кроссовок. Все-таки добравшись до работы, он понял, что мало того, что его не пускают в здание, да и начальник выдал половину отработанной суммы и выгнал пинком под зад. Да-да, вот так просто. Ведь люди-зооморфы не ценятся, их считают за игрушек, мусор и бесплатные груши, которые можно избить и оставить умирать с ранами. Минсок, переждав метель в какой-то подворотне, поспешил домой, чувствуя, что если он не ускорится, то точно замерзнет и умрет. Точно умрет. Оставив сестренок. Последняя мысль билась так часто, что остановили его лишь чьи-то горячие ладони, которые с легкостью затащили в теплое здание. - Куда-то спешишь? – улыбается знакомой улыбкой и смотрит знакомыми глазами, хрипя знакомым голосом. Мин краснеет, бледнеет и снова краснеет, после опять бледнея. Парню это не нравится и он спрашивает: -Тебе…Что-то нужно? Может, хочется? Ты нехорошо выглядишь. Может, скорую? – Мин горестно улыбается, смотря в больше карие глаза, наполненные наивностью. Неужели парень совсем глуп и не знает, что приедь скорая даже в такую погоду, даже если бы им предложили огромную сумму и даже если бы посмотрели с жалостью, то не то, чтобы прикоснулись, не посмотрели и не подошли? Отвращение. Жалость. Неприятные слова. Вот, что может быть, а не помощь. Да и этот человек странный. Хорошо к нему относиться и не брезгует. Но Мин лишь выдавливает: - Булочек, п-пожалуйста…- и, побледнев сильнее, теряет сознание, выдыхая полностью. Парень не на шутку пугается и вызывает своего друга, у которого хотя бы явного отвращения к такому милому чуду не должно быть. *** Первое, что видит Мин, когда просыпается – огромную комнату в шоколадных тонах. Комната освещена бра, которое стоит возле кресла, находящееся напротив большой и мягкой кровати, на которой лежит лисенок. Ему тепло и хорошо. Приподнявшись, он чувствует боль не только в теле, но и в желудке и будто кишки сворачивает так, что хочется блевануть. Минсок замечает теплый вязанный в крупную вязку свитер персикового цвета, теплые черные штаны и шерстяные носки, под которыми тонкие носки. Все тело в тепле и Мин точно понимает, что дело не только в хорошем отоплении, одежде и толстом, но мягком и теплом пледе. Его точно чем-то мазали и, принюхавшись, Мин сдавленно шипит от противного запаха мяты смешанной со спиртом. Но ему до того хорошо, что парень вновь ложится спать, ведь сонливость и температура вновь накатили на него. *** Во второй раз проснувшись Мин чувствует тепло уже с двух сторон. Аккуратно высвободившись, Мин столбенеет, а после обнимает внезапно появившихся сестренок, которые, почувствовав пустоту, льнут друг другу, согреваясь в, итак теплой, кровати. Мин укрывает их пледом и, натянув тапочки, которые лежали на тумбе возле кресла, вновь заметил на нем теплую одежду, правду другую. Зеленая толстовка и серые штаны, на ногах шерстяные красные носки. Удивившись тому, что человек, приютивший их, не побрезговал и жильем и одеждой, не требует от него денег и не стоящий над душой, находился на кухне, готовя, Мин, опустив голову, тихо просипел: - Я…Я прошу прощения. Правда. Я понимаю, что вам противно, но…- его перебивают и не хотят узнавать, что там но, знакомые руки, улыбка, глаза и хриплый голос: - Доброе утро, мой лисенок, - и нежный поцелуй сухих губ касается маленького лба. – Я Пак Чанель, а ты? - К-Ким Минсок, - выходит сдавленно из-за румянца и зажатых между больших ладоней щек.