Дезориентация

Шура редко улыбается. Больше щерится и смотрит исподлобья, собирая тарелки. Сталкеры поговаривают, что пошла работать она в Бар только из-за большой нужды в деньгах. И они правы. Шура почти не смеется. Только нелепо хлопает глазами, слушая шутки и остроты, да мотает на ус, у чьих столов не стоит задерживаться. Это не раз спасало ее от неадекватных посетителей. Жаль, что раньше она так не делала. Шура курит. Курит часто и много, покупая сигареты пачками у бармена и стреляя их у сталкеров. Она забила ими все ящики своего стола и наполнила пару картонных коробок. Но продолжает складировать. — Тебе не надоело? — скалится с той стороны КПК Рюша. — Бросай уже это дело. — Нет. И снова тарелки. Шура скользит между столами, словно призрак, хватая посуду и унося ее в мойку. Бар — последний оплот человечности. Но взяли ее сюда не поэтому. Просто девушка была согласна на все. Денег ей вечно не хватает. Тысяча к тысяче — и к концу месяца выходит скромная девятка. Этого хватает на курево и воду из-под крана. Трешка уходит в стол. И так по новой. Шура здесь уже год, но никто так и не узнал ее. Кроме Рюши. Тот иногда приползает, садится за стол в углу и, подозвав Шуру к себе, едко цедит: — Ты что здесь забыла? — Работаю, — сухо отвечает девушка, упархивая прочь. День за днем. Выброс за выбросом. Чашка чая за стопкой водки. Ничего не меняется. Только Рюша все чаще пропадает, но все равно возвращается, бросая на стол то дешевые «Мамины бусы», то бесценный «Компас». — Домой надо. Ты что, не хочешь домой? — Я? Не хочу. Себе оставь. Шура дрожит, забившись в угол и обняв колени руками. На нее направлен ствол пистолета. Неизвестный, брезгливо морщась, говорит: — Кто заказал? — Я, — резюмируетвозникший сзади Рюша, после чего бьет его лезвием ножа в затылок. Все кончено. Можно уходить. Но девушка остается. И продолжает работать. Денег на жизнь не хватает. О достойной пенсии и думать не хочется. Шуре всего двадцать пять, а она уже выдергивает седые волосинки из русых, пушащихся волос. — Тебе не надоело? — жмет плечами парень, закуривая вместе с ней у дверей бара. А девушка, чуть подумав, отвечает: — Нет. Тарелка за тарелкой она приближается к успеху. Собирает сигареты и часто сидит в углу, закрывая карие глаза. Тогда не так страшно. Тогда земля не уходит из-под ног и можно дышать полной грудью. Тогда все хорошо. А Рюша приходит и уходит, маня ее за собой. И будет приходить и уходить. И ему все равно, что Шура пристрелила его год назад, поддавшись соблазну получить легких денег. — Хочешь? — спрашивает девушка, протягивая ему сигарету. Люди косятся, но она только жмет плечами — куда деться от навязчивого видения? — Почему нет, — жмет Рюша плечами. Они курят, молча стоя у одной стенки. И расходятся каждый по своим делам. Шура забирает артефакт, который приволок парень, чтобы убрать его подальше, дабы больше никогда не увидеть. Она боится. Сталкеры говорят, что Зона живая. И что она все понимает и чувствует. И только Шура, иной раз видя в Баре Рюшу, не хочет ничего говорить. И даже когда дубль, уговорами выведя ее из бара, приставляет ствол пистолета к виску сталкерши, та молчит. И только думает о том, что сигареты совсем не успокаивают, заставляя заляпанные ожогами руки ныть. А потом становится поздно.