* * *
Ей лет пять от силы, и она впервые вглядывается черные глаза мальчишки в желтом канареечном костюме. Он выглядит ярко и вкусно, как лимонное пирожное, и Дафна не может глаз отвести. И даже немножко завидует. Ее небесно голубое платье с дымками-облаками уже не кажется ей лучшим нарядом в этой комнате. Этого мальчишку зовут Кассиус Уоррингтон, и он вот-вот отберет у нее все лавры восхищения. Маленькой Дафне нравится, когда взрослые ахают при виде нее и треплют за щечки. — Знаешь, чего тебе не хватает? — он вдруг обращается к ней, да так бесцеремонно, что Дафна ведет бровью и теряется в ответе. Чего ей не хватает? В смысле "чего ей не хватает?"! Да она чувствовала себя идеально, пока не увидела его. — Звезд. Кассиус кивает на юбку платья Дафны, а затем улыбается так, будто Гринграсс не должна захотеть разорвать его на кусочки прямо сейчас. Дафни чувствует, как уши краснеют, а щеки сами собой обиженно раздуваются. Вместо того, чтобы бежать как можно скорее прочь из этого дома, мальчишка протягивает ей руку. — Пойдем. Дафна теряется снова, раздумывает не меньше двух секунд, а затем решает, что все-таки посмотрит, что он хочет ей показать. А затем откусит ему голову прямо там, если ей не понравится. Он ведет ее по коридору в неосвещенную часть дома, куда-то к ванной комнате. Включает все краны и набирает до краев широкую плошку, аккуратно ставит ее на подоконник у распахнутого окна, водит над ней руками и пристально вглядывается. Затем оборачивается и снова подзывает Дафну к себе. — Смотри. Дафна заглядывает осторожно, не решаясь делать шаги ближе, словно из плошки должен вылезти нарггл и укусить ее за нос. Нет, там кое-что другое, кое-что красиво: галактические созвездия и Млечный путь. Дафна узнает вихри скоплений звезд, которые учила с гувернанткой на Астрономии в прошлом месяце. — Красиво. Как ты это сделал? Кассиус молчит, но улыбается. Хороший фокусник не выдает своих секретов, верно? — Я назову эту галактику "Дафна". Хоть в комнате темно, Гринграсс кажется, что Касс может заметить, как покраснели ее уши и щеки. Но на этот раз она не злится. Это что-то другое.* * *
Ей одиннадцать, и не успевает она впервые шагнуть в слизеринскую гостиную, как Касс хватает ее за руку и улыбается совершенно заговорщически. Другой рукой он приобнимает свою, кажется, девушку, но Дафна тогда не обращает внимания, смотрит только на Уоррингтона и не понимает, что происходит. Быть первокурсницей страшно: всё незнакомое и непривычное, и ты боишься даже громких звуков, не то, что сделать что-то не так. Может быть, Уоррингтон знает это наперед, когда делает то, что делает: громко и на всю гостиную объявляет, что приехала Дафна Гринграсс, его лучшая подруга. С этого момента всем запрещено ее обижать и полагается любить так же, как маршмеллоу в утреннем какао. И что все несогласные будут иметь дело с Уоррингтоном и его друзьями. Дафна чувствует, как ее щеки и уши краснеют. Судя по рокоту возмущения, девушка Кассиуса становится бывшей девушкой прямо в тот вечер. Дафна все еще сжимает руку Уоррингтона и делает вид, что не понимает, что здесь идет не так.* * *
Ей пятнадцать, и она смотрит на Кассиуса, разрезающего фирменную грудинку за резным столом в Гринграсс-Хаусе. На Кассиуса, затем в свою тарелку. Снова на него. И опять в тарелку. Нет, всё-таки на него. Сегодня — вечер ее неофициальной помолвки, и последний юноша, которого она была бы готова увидеть на месте гостя — это Уоррингтон. В голове не укладывается. Еще неделю назад она жаловалась ему, что не хочет замуж за зануду Пьюси, который собрался свататься, и просила Касса всё исправить. Она рассчитывала, что тот, не знаю, поговорит с другом, но никак не заменит Эдриана на месте потенциального жениха. Как так вообще получилось?! Она знает — не хотел он жениться. По крайней мере, не на подруге детства и не сейчас, когда на носу последний, ответственный курс и перед ним открыты все двери. И тем не менее, он здесь. Значит ли это, что семнадцатилетний Кассиус Уоррингтон пошел неочевидным путем и выбрал их блестящее будущее вместо только своего? От этого у Дафны внизу живота что-то по-дурацки щекочет, а щеки и уши чуточку краснеют. Никогда раньше она не думала, что захочет видеть себя женой друга детства. Возможно, Кассиус — единственный друг детства, о котором Дафна хочет думать больше, чем полагается воспитанной юной леди.* * *
Он накидывает свою мантию на ее открытые плечи, приобнимает и целует в макушку, будто заботливый старший брат. Наедине же его рука все чаще скользит ниже по талии, а губы ненавязчиво находят все слабые места Дафны, и у нее перехватывает дыхание. Щеки и уши снова предательски краснеют, когда он улыбается и подходит ближе. Но он никогда не переходит рамок, останавливается на полпути и отстраняется, когда смущенная Дафна замирает в ожидании. В этом есть что-то... садистское? И благородное одновременно. Он дарит зачарованное кольцо и держит под руку на публике. Их наряды теперь идеально сочетаются, куда бы они ни вышли. Им обоим еще нет и восемнадцати, но они уже работают на перспективу и создают у общества визуальную привычку. В будущем чета Уоррингтонов обещает быть ослепительно великолепной, и Дафна ждет этого будущего, затаив дыхание. Их свадьба уже назначена на второе июля 1998 года — через день после выпуска Гринграсс из Хогвартса. Общие друзья часто видят их вместе и знают, что их помолвка была скорее, необходимостью, чем осознанным выбором симпатий. Тем не менее, ничего не мешает пьяному Грэму Монтегю, затеявшему игру "Семь минут в раю" под многозначительные взгляды отправить Кассиуса и Дафну в гардеробную и запереть дверь. Это вообще законно?! И правила у игры — дурацкие. Ее бабуля узнает об этом! — Посидим немного, а потом выйдем. — шепчет Касс куда-то в волосы Дафне. Комнатка у Монтегю маленькая и по сравнению с гардеробными Гринграсс или Уоррингтона, скорее, похожа на квадратный платяной шкаф. На месте Грэма Дафна бы не пускала сюда всех подряд. Это вредит репутации. Девушка ничего не отвечает жениху, потому что, честно говоря, пропустила его слова мимо ушей — ее дыхание снова перехватило. Объятия Кассиуса аккуратные и без напора, но снова на грани, и сложно оторваться от запаха духов на вороте его черной рубашки. Этот флакончик привезла для него из Франции Дафна. И это, драккл, так приятно! Гринграсс запускает пальцы в складочки его рубашки и придвигается ближе, встречается с ним взглядом и не отрывается от его черных глаз. — Или поцелуй меня уже наконец.* * *
Перепуганный детеныш окками ютится в бело-красной сахарнице с яркими маками: именно этот малыш стал главным трофеем сезонной охоты осени 97-го. Охота затянулась на трое суток, потому что мужчины во главе с бессменным чемпионом, Арктуром Уоррингтоном, не могли поймать в лесу спрятавшегося змея. "Напуганного" — добавляет Дафна, передавая сахарницу будущему свекру. Это они с Кассиусом нашли и заарканили окками. И это, как выяснилось, было против новых правил. Забирая у Дафны сахарницу, неизменно улыбчивый Арктур напрягается, а затем отводит сына в сторону, прежде чем начнется неудобный разговор. — Сын, я ценю твое великодушие к невесте, но охота — мужское занятие. — все еще добродушно улыбается Арктур Уоррингтон, но чувствуется, что он напряжен струной. Он покровительственно кладет Кассу ладонь на плечо, но этот жест не выглядит дружеским — он выглядит приказным. — Дафна должна ждать тебя вместе с другими женщинами. Убедись, что впредь так и будет. На правах любимого и внимательного сына Кассиус давно научился тонко чувствовать настроение отца. А еще — знать границы, когда его возражение не станет красной тряпкой для отца. Сейчас — не тот случай, когда Касс мог абсолютно точно остаться безнаказанным в споре. Но он поспорит все равно, потому что взбешен не меньше Уоррингтона-старшего, и у него есть собственное мнение о том, что может делать его невеста, а чего не может. — При всем уважении, папа, — парирует юноша, — ни один из вас, охотников, не смог найти и загнать окками раньше, чем это сделала Гринграсс. Правила так важны, потому что не выдерживаете конкуренции? Это не кончится ничем хорошим, и Уоррингтон-младший осознает это еще до того, как открыть рот, но говорит все равно. У Дафны нет отца, который защитил бы ее от несправедливых патриархальных нападков. И Дафна, которую он однажды полюбил, заслуживает того, чтобы никто не смел садить ее в клетку, скованную из чужих предрассудков. Кассиус уходит из лагеря охотников, не дожидаясь красноречивых ответов отца. И Дафна следует за ним к опушке, а готова — и в огонь, и в воду.* * *
Дафна пристально всматривается в начертанную каллиграфическим почерком роспись "Дафна Уоррингтон", и ей не нравится. Она не может сказать точнее или заставить переделать приглашения тысячный раз: дело не в шрифте, не в цвете и плотности бумаги и даже не в чернилах. Ей не нравится ее будущее имя. "Будущая чета Уоррингтонов" — звучит гордо, и Дафна в свои семнадцать знает, что это значит для Кассиуса. Он рос почти без семьи, не знал своей матери, не был по-особенному близок с братом и сестрой, был осторожен с отцом. Теперь у него есть своя работа и свой дом, свой домовик, своя собака и своя Дафна, которая станет его семьей меньше чем через год. Время пролетит незаметно, как пролетели полтора года с момента помолвки. "Будущая чета Уоррингтонов" беспокоит Дафну, и она долго отмахивается от этих мыслей, но мысли упрямы. Кассиус — единственный наследник своей фамилии, но Дафна — последняя наследница рода Гринграссов тоже. Ее отец мертв, у нее нет брата, который не допустил бы угасания семьи, и если Дафна не сделает ничего, история дома Гринграссов однажды канет в лету, сколько бы ни приезжали ее дети в Гринграсс-Палас и не вдалбливали в свои головы придания и культуру. Фамилия — это важно. Кто бы что ни говорил. И ей не нравится не только то, что она вот-вот променяет свою семью на семью жениха — ей не нравится сам контекст этого события. Свадьба — это прекрасно, но самое важное, что свадьба Дафны и Кассиуса — это не подневольная жена и руководитель-муж. В их случае всегда был возможен только союз. На равных. Абсолютно. И Дафне не нравится ее будущее имя, потому что с ним она не чувствует себя равной. С ним она чувствует себя зачарованным квоффлом, который Гринграссы перекидывают Уоррингтону в день свадьбы. Вроде как, их дело здесь сделано — теперь это твоя проблема, дружище. — Я хочу оставить свою фамилию в браке. — говорить сложно: ее семья растила дочерей в консервативных традициях и ценностях, в которых девочка, даже такая яркая, даже наследница — в своей семьей, вроде как, всего лишь гостья. И она ее неминуемо покинет. Дафна знает, что семья очень ее любит, несмотря на то, что ждет от нее соблюдения традиции. Но, возможно, ждут они лишь потому, что никогда не думали, что могут быть другие варианты. Ничего страшного: Дафна подумала за них. Страшно то, что Кассиуса тоже растили в этих традициях. И неясно, как он воспримет ее волю. — "Дафна Уоррингтон" звучит так, будто всё, что дальше от меня требуется — это дети и семейный быт. Я не хочу идти по стопам своей матери и становиться просто женой Уоррингтона, Касс. Я не ухожу в твою семью — скорее, наш брак две семьи объединит. Понимаешь, о чем я? Кассиус делает глоток вина из своего бокала и глядит на невесту с легким прищуром. Что ж, этот день настал? Он знал, что рано или поздно Дафна заговорит и про независимость. Наверное, он даже ждал этот день однажды, но думал, что, скорее всего, он случился уже после их свадьбы. На самом деле, Кассиус понимал, что она имеет в виду, когда противится традиционной смене фамилии. В своей семье Касс был хоть и младшим ребенком, но для отца — все-таки главным, и это отложило отпечаток на его личность: Кассиус рос обаятельным, уверенным и не знал отказов, что активно поощрялось авторитетным папой. Для того, чтобы при всех исходных данных не вырасти в эгоистичного кизляка, Уоррингтону пришлось научиться рефлексии и способности представлять себя в чужом положении. Его брат, возможно, мертв, а отец, при его репутации Синей бороды, вряд ли женится на ком-то еще раз. Кассиус не любит Уоррингтонов так сильно, как Дафна любит Гринграссов, но он все равно остается сыном своей семьи и может понять, каково это — осознавать, что из-за твоего выбора мир может потерять ее навсегда. — Я тоже об этом думал. — кивает он, протягивая к Дафне свободную руку и перехватывая ее ладонь, где на пальце красуется обручальное кольцо с изумрудом, — Гринграсс-Уоррингтоны. Звучит? У Дафны с плеч будто гора падает — и улыбаться становится легче, потому что он все-таки понимает. И, что куда важнее — принимает. — Где расписаться? — усмехается девушка и коротко целует жениха в уголок губ. Эйфория секундно сменяется осознанием, как перекосит лицо матушки, когда она узнает, что задумали эти двое. Или, что хуже — как недоволен будет Арктур Уоррингтон. — Родители будут в ярости. — Точно нам головы откусят. — с тихой усмешкой соглашается Касс и прижимает Дафну к себе.* * *
Дафна понятия не имеет, как и когда она поняла, что Кассиус нравится ей. Но, по крайней мере, она точно знает, почему однажды выбрала его и не пожалела до сих пор. Он заставляет ее чувствовать себя особенной. И никому не позволяет думать о ней как-то иначе. Стоит ли объяснять это Пэнси, Миллисенте или кому-то еще?.. — Когда он впервые надел костюм-тройку, я поняла, что выйду за него замуж. Вы вообще видели его зад в классических брюках?!