В огнях Заратоса

Джен
PG-13
Завершён
132
Размер:
13 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
132 Нравится 6 Отзывы 41 В сборник Скачать

(Без-)Полезный напарник

Настройки текста
      Если кто-то скажет Стайлзу: «Чувак, ты плохо выглядишь», Стайлз сможет только криво усмехнуться и опровергнуть все одним словом. «Хуево. Не «Плохо», а «Паршиво», они похожи в первых буквах». Конечно, Стайлзу никто не скажет, что «Чувак, ты плохо выглядишь», потому что Стайлзу уже давно пора забрать Оскара из рук тех дилетантов, что играют в кино, потому что он может обмануть даже Гребанного Оборотня. А это что-то да значит, ладно? Поэтому никто не говорит Стайлзу о том, что он плохо выглядит, и именно поэтому Стайлз никому не говорит, насколько ему паршиво.       А говоря честно, Стайлзу паршиво уже второй год, а его друг Оборотень всего-ничего по времени, — но пережил Стилински хуеву тучу проблем, и это не круто. Ну, то есть, сумасшедшие оборотни, угрозы, постоянное столкновение его лба и дула пистолета, пренебрежение в некоторые моменты, канима, альфа альф и альфы из стаи альф, охотники, сумасшедшие, Ногицунэ и многие-многие другие… Это не то, что переживает каждый второй в мире подросток, и вряд ли каждый четвертый — Стайлз готов поставить свою жизнь на то, что один такой уникальный случай, когда сам мир пытается изжить его с мира, а он держится. Ну, и еще пару причин, но это так, фигня, да? А так, да, Стайлзу Стилински паршиво из-за снов.       Ну, то есть, ему снилось до этого, что его убивают, ему угрожают, и все те странные штуки в его жизни, но теперь все стало чуть хуже, потому что — блядь — ему снится его мать. Та самая, которая умерла почти десять лет назад, когда Стайлзу было восемь, и обвиняла его в своей смерти, и это круто, потому что Стайлза реально уже пугает все это. Ну, то есть, оборотни тоже пугают его, но меньше чем эти сны.       Каждый сон начинается одинаково — Стайлз открывает глаза, смотря на бледные тонкие руки, костлявые и с синими подушечками пальцев. Он смотрит на эти родные женские руки с неаккуратными ногтями, которые едва шевелятся, и волосы на его голове встают дыбом. Все начинается одинаково — он смотрит на руки, потом проводит своей рукой по тогда еще не слишком коротким волосам, и выдыхает, осторожно поднимая взгляд выше, минуя теплое одеяло с очертаниями слишком худой фигуры, и натыкается на лицо. Лицо худое, изнуренное, с впалыми щеками и острыми скулами, кожа бледная и напоминает больше пергамент — сухая и неприятная, но он все равно хватается за ее руку. Она делает волевое усилие, ее губы кривятся, глаза, цвета шоколада, полны боли и ненависти, брови спускаются к одной точке — и она забирает руку из небольших детских рук Стайлза, и это больно.       Больнее, чем что-либо.       — Это ты виноват. Ты виноват, что я умираю. Ты ведь хотел этого? — ее голос хриплый, полный внутреннего страдания, и Стайлз не хочет этого.       После этого он слышит тресканье огня, и просыпается, в полном ужасе, и это не круто, понимаете? То есть, Стайлз в детстве не был пугливым, и он точно знает, что ни разу не было пожара, а в доме у них нет ни одного камина, поэтому тресканье огня было странным, но он не помнит, и это приносит ужас больше, чем тогда в бассейне, когда он держал Дерека в воде. Не круто. И этот сон, будто воспоминание, очень размытое, что приносит еще больше непонимания для Стайлза, но он молчит, потому что… Потому что стая — это стая, у них свои проблемы, и уже давно они забывают о том, что среди них есть один-единственный человек. Иногда Стилински это задевает — эй, народ, да, у него не сходит с ума разум в полнолуние, и что? , — но большую часть времени он привык к этому. Не привыкнуть было нельзя, потому что лучший друг все еще не готов оторваться от тебя, и использует все твои возможности в целях стаи.       Тем не менее, Стайлз молчит, и это молчание немного давит на черепную коробку, но, хэй, он привык, ладно?       Происходит еще какая-то фигня, Стайлзу физически больно иногда смотреть на свое лицо, а любимый джип будто гудит от недовольства — Стайлз собирает все свои деньги, и сдает его на полный ремонт, потому что последняя напавшая на них хрень, — гребанная гарпия, — сломала его любимую детку почти до неузнаваемости.       Его отец сегодня на ночном дежурстве, Стайлз боится лечь спать, чтобы снова не получить кошмары, а лучший друг вновь занят — своей стаей и Эллисон, конечно, потому что Стайлз не так важен, как Эллисон Арджент, трижды стрелявшая в него из своей неизменного лука. Айзек тоже не вариант для звонка, потому что Айзек — это Айзек, он больше нуждается в одобрении и помощи, чем Стайлз, который эту помощь ему и надает. Типа, объятия, погладить по кудряшкам и позвать кушать - это все, что Стайлз может, но это хоть что-то, ладно? Бойд никогда бы не помог Стайлзу просто так, а Кора — это та девчонка, которая скорее все сломает, чем поможет восстановить. Малия слишком дикая для помощи Стайлзу, и считает его скорее кем-то вроде ручной википедии, а не кем-то равным себе, а Юкимура слишком не знакома Стайлзу, чтобы просить о помощи.       Есть еще Дерек и Питер Хэйлы, но вы сами понимаете, да?       Именно поэтому ночью Стайлз сидит в парке, на скамейке и смотрит на неполную луну, окруженную звездами — на диво красивая ночь. Кола отдается кислотой на кончике языка, зубы становятся несколько липкими, а чипсы слишком острые — и все это так спокойно, что он абсолютно не удивится, если прямо сейчас что-то случится.       Ну, например, выпрыгнет огромное зубастое чудище, отдаленно напоминающее оборотня? Недалеко послышится крик — обычный? Баньши? Или что-то такое. Ну, такое.       Тем не менее, происходит нечто другое — прямо перед начавшим пить колу Стайлзом загорается огонь, приобретший почти два метра роста, и вполне человеческую фигуру, а кола Стайлза оказывается на рубашке. Голос существа, — сука, вы серьезно? У него ведь выходной! — громкий, рычащий и полный боли изнутри — чужой.       — Пора выполнять условия контракта, Мечислав. Твое задание — найти и уничтожить Блэкхарта. У тебя будет… Напарник.       Треск огня наполняет сознание, которое Стайлз теряет мгновенно, не успев обдумать ситуацию. А огонь всего лишь дотронулся рукой к шее.       Каждый сон начинается одинаково — Стайлз открывает глаза, смотря на бледные тонкие руки, костлявые и с синими подушечками пальцев. Он смотрит на эти родные женские руки с неаккуратными ногтями, которые едва шевелятся, и волосы на его голове встают дыбом. Все начинается одинаково — он смотрит на руки, потом проводит своей рукой по тогда еще не слишком коротким волосам, и выдыхает, осторожно поднимая взгляд выше, минуя теплое одеяло с очертаниями слишком худой фигуры, и натыкается на лицо. Лицо худое, изнуренное, с впалыми щеками и острыми скулами, кожа бледная и напоминает больше пергамент — сухая и неприятная, но он все равно хватается за ее руку. Она делает волевое усилие, ее губы кривятся, глаза, цвета шоколада, полны боли и ненависти, брови спускаются к одной точке — и она забирает руку из небольших детских рук Стайлза, и это больно.       Больнее, чем что-либо.       — Это ты виноват. Ты виноват, что я умираю. Ты ведь хотел этого? — ее голос хриплый, полный внутреннего страдания, и Стайлз не хочет этого.       После этого он слышит тресканье огня, и просыпается… Слишком поздно он понимает, что не просыпается — оборачивается, чтобы увидеть в продолжающемся сне высокую фигуру из огня. Фигура из огня пахнет дымом, и его мать всхлипывает, когда Стайлз позволяет огненной фигуре взять его руки. Руки огненно фигуры становятся человеческими, и сам огонь исчезает, позволяя видеть всего-лишь человека. Старого мужчину, с седыми волосами и темными, пустыми глазами, в дорогом костюме и с перстнем на морщинистой горячей руке, в которой рука Стайлза. И его, Стайлза, руки, когда они касаются рук старика, выглядят как чистые кости в огне.       — Она умирает. Умирает, да? Доктор сказал, что мама умирает. Ты можешь сделать так, чтобы папа не умирал?       — Да, — голос — громкий, рычащий и полный боли изнутри — чужой. Но ребенок не боится. — Но тогда умрет она.       — Хорошо, — без тени сомнений. — Доктора сказали — она умрет. А я не хочу, чтобы умер еще папа. Ты правда можешь…?       Когда Стайлз открывает глаза — он все еще на скамейке, его рубашка мокрая от количества пролившейся колы, а чипсы раздавлены бедром — у него из глаз текут слезы, руки дрожат, и вообще-то это круто, просыпаться с осознанием, что у матери была возможность выжить, но по детской глупости он обменял ее на жизнь отца. Хотя то, что его отец сейчас жив — определенно что-то фантастическое. Стилински поднимается, пустыми глазами смотря куда-то в небо, и не может сдержать смешка — о Господи, блять, он продал свою мать какой-то сверхъестественной фигне, и теперь не понимает, что, черт возьми, делать. Блять. Блять.       Стайлз сглатывает слюну, и смешки становятся откровенно истерическими — о Господи, он в этом дерьме, оказывается, еще дольше, чем Скотт.

***

      Первая мысль Стайлза — бежать. Бежать куда-то далеко, за пределы Бикон-Хиллз, плюнув на Скотта и Дерека, на всю ту хуйню вокруг, оставить записку с новым номером отцу, и сбежать. Уехать — точно, у него есть его любимая детка, недавно вернувшаяся с ремонта в таком виде, будто только недавно купленная — он потратил большую часть сбережений на этот апгрейд, и не жалеет.       Но Стайлз очень хороший человек — он перед всем этим пишет сообщение каждому члену Стаи. И отцу. Что-то типа:       «Пап, я уезжаю тут немного, не волнуйся, хорошо? На месяц — это чертовски важно. Не забывай о здоровом питании, я все узнаю!»       или «Хэй, Скотт, чувак, мне очень нужно уехать, присмотри за Лидией и отцом, окей?»       или «Дерек, хмурая задница, не сдохни там, пока меня нет»       и «Зомби-дядюшка, присмотри там за всеми придурками, с меня сувенир!»       Правда, все сообщения доходят до адресатов, когда Стайлз уже отъехал от границы Бикон-Хиллз и продолжает ехать. Он вообще не останавливается, потому что нахер все это, он не готов предстать перед друзьями какой-то непонятной хренью, или с непонятной хренью, или из-за непонятной хрени… Ну, вы поняли? Поэтому Стайлз Стилински едет отсюда как можно быстрее, и он думает о том, чтобы посетить Техас, пока голова не проясняется и он не останавливается в Техасе, возле парка — специально выходит на улицу спросить. Это не круто — решает Стайлз. И достает блокнот из рюкзака, а также ручку.       — Что мы имеем? — спрашивает он сам себя, доставая также аддерол. — А мы имеем — меня, который продал мать за жизнь отца, и который в данный момент сбежал из дома на огромной скорости из Калифорнии в Техас. Также, загадочное существо, которое купило мою мать в обмен на жизнь отца, заключив со мной какой-то контракт, и давшее задание всего… Вчера? Да, именно, — он смотрит на вибрирующий от звонков телефон, и выключает его к черту. — Это загадочное неназываемое существо дает мне задание — найти и убить какого-то Блэкхарта. Вот где помогла бы база данных папы, ну да ладно, Стайлз, тебе не привыкать. Тем более, если этот Блэкхарт — тоже сверхъестественная хрень, тогда он может просто не существовать в базах данных. О, и еще — загадочный напарник. Стоит запомнить, ага. И что делать?       «Мне нужны гончие. Адские гончие» — думает Стайлз. — «Или, на худой конец, оборотни? Обычные собаки? Черт, что?». Стайлз решает, что такие мысли связаны с тем, что его Детка вдруг стала своенравной — то есть, ну, понимаете, если машина сама заводится, сама берет направление и сама едет, это можно считать проявлением характера, своенравностью, верно? Паникующий Стайлз думает именно так, нервно хихикая, и позволяя машине самостоятельно вести его, пока голова пускай — ему придется некоторое время еще думать о том, что и как делать. Судя по карте, его Детка собирается в Мексику.       Они добираются в гребанную Мексику, за семь часов — это на шесть часов меньше, чем «нормально», и от этого немного тошнит, окей? Машина аккуратно везет его к церкви, название которой Стайлз не знает и знать не хочет, а возле церкви большое красивое и выглядящее старинным кладбище. И это не смешно — если его детка его убьет, будет очень не смешно. Тем не менее, машина остановилась возле мотоцикла, и открывшаяся дверь намекала Стайлзу, что неплохо бы выйти. Стилински не нужно уговаривать дважды — он выпрыгивает из машины, испуганно выдыхая, когда понимает, что возле мотоцикла — незнакомый мужик, с седыми волосами, в шляпе, старой одежде и с лопатой. Не стоит умалчивать о том, что возле мужика лежал другой мужик в черной джинсовке.       — Если нужно, могу помочь спрятать труп, — быстро выговаривает парень. — Мой отец — шериф, я знаю как запутать следы.       — Буду знать, — кивает мужик. — Но этот Черепок — еще не труп.       Почему именно не труп, и почему Черепок — Стайлз решил не спрашивать, но помогает незнакомцу с переносом тела в церковь. Мужик назвался Альфредом, и был весьма любезен — угостил хлебом, водой, и несколькими печенюшками. А еще он был сговорчивее Дитона, и не говорил загадками, а честно и прямо рассказывал обо всем. Например, что «Черепок» — это гребанный Призрачный Всадник, само воплощение воли Пламени Преисподни, и просто любимчик Дьявола. Оказывается, им можно стать, подписав какой-то там контракт с Дьяволом, и редко можно стать еще одним Всадником, пока существует другой. Но Стайлз — это Стайлз, у него все не как у людей. Призрачные Гонщики объяты огнем Преисподней, появляются каждую ночь, и просто забирают души грешников в Ад — ну, а еще как цепные собаки, исполняют пару приказов Люцифера, ничего странного.       Стайлз с сомнением смотрит на «Черепка» — высокий мужчина, скулы, темные волосы — слегка длинноваты спереди, для челки, и лицо — усталое-изможденное, но не смертельно — скорее, как у человека, что всю ночь пил. Стайлз знает — у его отца бывали прецеденты. «Черепок» носил кожаную куртку, футболку темно-красного цвета и удобные джинсы — Стилински предпочитал, как сейчас, большие красные толстовки и узкие джинсы. Тем не менее, на Любимчика Дьявола «Черепок» походил мало.       — Слушайте, он мне кого-то напоминает, — тянет Стайлз, непроизвольно меряя температуру спящего. И сразу одернул руку — ну к черту.       — Возможно? Я не уверен, — отвечает Альфред, наливая холодной воды в кружки.       — Да, того смертника… Ну, Джонни Блейз! — он моргает, удивленный догадкой. — Черт возьми, это гребанный Джонни Блейз, смертник и король мотоциклов! Не убиваемый Блейз! Твою мать, но я-то не «не убиваемый», зачем я ему в напарники?! О, Волчьи проблемы, я же буду просто под ногами валяться! Что за черт, судьба?!       Стайлз считает, что сука-судьба, — а еще тот-самый-Бог и, как оказалось, Дьявол тоже, — еще заплатят ему за все это, и все-таки остается возле кровати вероятнее-всего-смертника-Блейза, чтобы уснуть. Черт возьми, он засыпает и впервые ему не снятся кошмары! Зато просыпается, спустя час, из-за того что Блейз резко поднялся и и начал жадно пить воду — перевернув две кружки. Ладно, парень определенно очень хотел пить. И был не готов увидеть возле своей кровати подростка, — хотя, хэй, Стайлз тоже не ожидал, что в его жизни появятся Дьяволы, оборотни, и другая чертовщина, и это случилось раньше, чем этот парень познакомился со сверхъестественным, — а потому замер.       Стайлз тоже замер.       — Эм… Привет, чувак? — но молчать долго Стайлз не умел, и не хотел. Ему бы разобраться со всем поскорее, и все.       — «Чувак»? — переспрашивает мужчина, и у Стайлза чешутся кулаки достать откуда-то биту. Но бита сейчас в джипе, а джип на улице. А оборотни ясно показали, что без биты Стайлз мало причиняет боли сверхъестественной фигне, а мужик — весьма сверхъестественная фигня. Впрочем, Стайлз теперь тоже.       — Ну… Так, черт, ты тот самый Джонни Блейз, который должен был умереть пару раз за всю карьеру, нет? Нет, чувак, это конечно круто, и я смотрел большинство видео о том, как ты ездишь на своем мотоцикле, и готов признать, что это удивительно, но ты реально сильно подставляешь других своими фокусами с бессмертием. Чувак, ты должен быть меньшим эгоистом.       — Эгоистом? — это выходит больше возмущенно. А глаза Джонни голубые.       — Вероятно, напарникам положено начинать по-другому, и…       — Напарникам?!       — Стайлз. Меня зовут Стайлзом, и я вроде как твой напарник. Ну, так сказал тот старик с тростью. А трость — это реально стремно, чувак, — Стайлз уверен, что знакомство удалось.

***

      Стайлз молча читает новости в ноутбуке Альфреда, — кто бы мог подумать, что такой мужик, как Альфред, держит в церкви ноутбук? В церкви? Стайлз почти злорадствует, — пока Альфред просвещает обо всем растерянного и не слишком счастливого от происходящего того-самого-Джонни. Тот-самый-Джонни спрашивает не то чтобы активно, больше косится глазами на Стайлза, но Стайлз уже давно в стае, и он привык к таким «Косым взглядам», и это почти даже не мешает. Нет, это мешает, но не так, как когти оборотня в плече, поэтому Стилински игнорирует его. И штудирует новости.       Новости были интересными. Не слишком далеко, — ладно, черт, очень далеко, — отсюда, было странное нападение, полиция ищет подозреваемых, найдено два трупа. Стайлз посмотрел на Джонни, как раз в тот момент, в который тот посмотрел на него, — было совершенно понятно, что убийство произошло с легкой руки Призрачного Гонщика.       — Так, вас послали за Блэкхартом? — спросил Альфред, и Стайлз дернул плечом.       — И остальными, — кивнул Джонни.       — Мне просто сказали выследить Блэкхарта и стать напарником. Все. Дьявол чертовски плохой наниматель, чтобы вы понимали, либо я просто не понял его, — Стилински хмыкнул, набирая в интернете одну из социальных сетей, чтобы написать сообщение Скотту. Рассказ о том, за кем их послали, он прослушал, тараня клавиатуру, записывая огромное сообщение в стиле «Не беспокойся, присмотри за папой, хрень какая-то происходит, моя Детка шалит, разберусь, не можешь немного изучить вопрос контракта с демонами?», и довольно улыбается, отправляя это другу. А потом он видит, как Блейз поднимается. — Мы не собираемся здесь оставаться? Это неплохой вариант.       — Ты — можешь, я — нет, — отвечает Джонни, и Стилински резко встает, прощаясь на ходу с Альфредом — его Детка заждалась его на дороге, да и Скотт можешь попросить помощь у Дэнни, а тот легко отследит, где ноутбук.

***

      Стайлза не пугает мысль, что его Джи-пи может также разрушить целую дорогу и близкие к ней магазины, понятно? Абсолютно не пугает. Нет, ладно, эта мысль пугает его до усрачки. Но он едет за мотоциклом впереди, рассматривая все разрушения, и ему приходится оставить машину, как и Джонни мотоцикл — дальше с ними не пойдешь. Они идут среди разрухи, полиции, пожарных и медиков, идут среди людей, и не могут выдавить ни слова — Джонни, вероятно, потому что осознает масштаб проблемы, — Стайлз слишком давно в этом дерьме, и представлял что-то хуже, поэтому не так испуган, как старший товарищ, — а сам Стилински молчит, потому что вашу-мать-он-может-также. В нем живет сущность Ада, Любимчика Дьявола, и это много хуже какого-то Ногицунэ — но, хотя бы, у самого Стайлза еще ни одной жертвы.       А потом он слушает интервью какой-то девушки с журналисткой, и замечает взгляд Джонни, направленный на журналистку, и блин — такой же взгляд у Скотта, когда он не может прийти к Кире, или что-то держит его, или если Кира пострадала… В общем, Стайлз знает этот взгляд влюбленного болвана, который считает себя виноватым. А быстрый взгляд той журналистки, — красивой журналистки, со светло-русыми волосами и голубыми глазами, — полный гнева и обвинений, подтверждает взгляд Джонни.       Почему вокруг Стайлза влюблены все, но не Стайлз?       — Стайлз, жди здесь, — говорит Блейз, идя к девушке. — Рокса, подожди…!       Стайлз стоит. Потирает запястье, смотрит на разруху, стоит — и смотрит на разговор. Джонни жестикулирует, будто привык выражаться больше жестами, или привык, что его не слышат, а видят — журналистка не так активно в жестах, но ее лицо, Боги, ее лицо — оно будто говорит за нее. Сначала раздражение, потом непонимание с легкой обидой, потом смирение — и Стайлзу реально ее жаль. Он просит в проходящего мимо парня телефон, и по памяти набрал номер отца.       — Алло? — звучит из трубки усталый голос, и вина в груди разрастается ядовитыми кущами.       — Хэй, пап, привет, — тянет Стайлз, неловко улыбаясь. Хотя знает, что отец не видит.       — Ребенок? Господи, где ты? Стайлз, зачем ты уехал?! — а это паника. Стайлз нервно ухмыляется, видя, как журналистка, опускает голову, качая ею, а на лице Блейза появляется то самое лицо «Я придурок прости».       — Пап, тут такое дело… Я одержим. Опять, и оказывается, с мелкого возраста. Господи, папа, я сделал такую ошибку, я был таким кретином, когда был ребенком! Я, я забрал последний шанс мамы, променял его на тебя, и стал заложником какого-то Любимчика Дьявола! , — в трубке звучит сиплый вздох, но Стайлз не дает и шанса его перебить. — И я не помнил об этом! Это было так чертовски жутко, он появился передо мной, сам гребанный Дьявол, и сказал, что я должен кое-что сделать. Вроде как, убить одного демона и пару его последователей, точнее, помочь это сделать одному мужику, и теперь я здесь, в Мексике, и это чертов ад, пап!       — Ребенок, я-       — Ох, Божечки, я должен идти. Прости, пап, со мной все в порядке, не ищите меня, питайся хорошо, а я вернусь как только смогу. Люблю тебя, пап! — он сбрасывает быстрее, чем сам ожидал, а в этот момент Блейз закрывает дверцу машины девушки, и та трогается вперед, оставляя Джонни. Стайлз сглатывает, отдавая телефон, ставя номер отца в «черный список». Стайлз подходит к Джонни, смотря на того. — Э-м… Чувак? Ты как? Нет, не отвечай, глупый вопрос, понятное дело, что не в порядке, поэтому, пойдем отсюда, пока не случилось какое-то дерьмо — оно, поверь, всегда наступает неожиданно.       Они загружают мотоцикл Джонни в джип Стайлза, и едут вперед — Блейз направляет его, чтобы попасть в дом самого Джонни. Тот молчит, и Стайлз говорит за пятерых — о том, что его отец жутко переживает сейчас где-то в Калифорнии, ищет своего сына; лучший друг, наверное, ощущает жуткую вину, потому что не уследил за ним; а Альфа, — «Чувак, это глава волчьей стаи. Стыдно не знать. У нас своя стая, и черт, это реально стая», — рычит и вероятно, хочет познакомить лицо Стайлза со всеми твердыми поверхностями мира. Потому что это звучит как реальность Стайлза, и Стайлз делится ею с Джонни, чтобы не ощущать себя слишком энергично.       Аддерола слишком мало.       Дом Джонни Блейза выглядел для Стайлза небольшой мечтой — сразу после «Свадьба с Дереком Хэйлом» и «Уютный домик на отшибе с парой подвалов», — пару комнат, одна большая комната-студия, множество мотоциклов, — Джип оставили на улице, — множество книг религиозной тематики, и сладости. Сладости были везде — и если книги Стайлз с трудом, но мог проигнорировать, то сладости сразили его наповал. Он ел конфеты и читал, пока Джонни сидел в душе. И Стайлз потратил полчаса, изучая чертову книгу. В свое оправдание, он дохера мало спал, и книга дохера толстая. Можно ли назвать книгу толстой? Не ущемление ли это личности книги?       — Вау!       — Что там? — послышался усталый голос мотоциклиста, который вышел-таки из душа, в одном полотенце, и Стайлз довольно ухмыльнулся. Он совершенно не смотрел на пресс Блейза, о чем вы? Разве что мгновение. В дань памяти прессу Дерека. Точно.       — «Одержимый может совладать с духом, вселившимся в тело, путем сосредоточения и управления огненной стихией, заключенной в человеке», — процитировал он, тыкнув в нужную строку. — Почему в мое время у меня не было этой книги?       — Ты... Давно одержим? — осторожно спросил Джонни, хмурясь.       — Ну, этой хренью из Ада — оказывается, с десяти лет, примерно? Я даже не знал о ней, пару дней назад. А пару лет назад, я был одержим демоном-лисом, который хотел всех убить. Господи, я даже убил пару человек. Мы потратили много времени, изгоняя этого ублюдка. Правда, тот случай здесь не подойдет — Ногицунэ и Ад, это разные вещи. Ну как, попробуешь-ка призвать «Огненную стихию, заключенную в человеке»? — спросил с усмешкой Стайлз.       Джонни выдохнул, и протянул руку, заключая ее в кулак, — Стайлз обвел взглядом бицепсы мотоциклиста, в который раз пожалев, что здесь нет Дерека, любящего носить футболки в любое время года, — и сосредоточился. Это было видно по тому, как напрягся каждый мускул его тела — голос Джонни тоже был сосредоточен и уверенный. Ни грамма неуверенности. Стайлз даже восхищен — он бы не смог говорить эту чушь так серьезно и в одном полотенце.       — Я обращаюсь к скрытой во мне Огненной стихии, — начал он, чуть дернув плечами, а Стайлз ощутил легкое жжение в животе. Интуитивно, он поднял руку, не сжимая ту в кулак, а оставив в «чашеподобном» состоянии. — Дай мне власть над вселившимся в меня духом, — их руки загорелись.       Мать вашу, их руки, блять, загорелись настоящим ярко-красным, оранжевым, — словом, самым обычным! — огнем! Настоящим огнем! И если Джонни был достаточно умен, чтобы бросить огонь в свечи, тем самым спалив их и оставив длинную темную борозду гари на стене, Стайлз просто открыв рот наблюдал за игрой огня. И сжав руку, буквально потушил его. Ладно, Стайлз видел много фигни в своей жизни, — начиная с трупов, заканчивая воскресшим трупом, ладно? — но такого он еще не видел. «Мы теперь как Человек-Факел, только не так масштабно!», — было первой мыслью. Второй — «Вашу мать, что, блять, произошло и какого хрена это сработало?!». Нет, планы Стайлза зачастую срабатывали, но — признаемся честно, здесь Стайлз не должен был среагировать на то, что делал Джонни.       «Забавно», — стало третьей мыслью. — «У Блейза и Человека-Факела одно имя. Джонни Блейз и Джонни Шторм. Это судьба!».       Неожиданно оторвал каждого от размышлений звук открывающихся дверей лифта, и Джонни пошел смотреть, кто там, пока Стайлз рассматривал свою руку на наличие каких-либо травм или рун. И лучше бы это были травмы, а не руны — руны это зло. Но, услышав женский голос, который извинялся, Стайлз сразу же поднялся, прячась за дверью в ванную — к черту все.       — … И чтобы ты не сказал — меня это не удивит, — послышались последние слова, и Стайлз осторожно выглянул. Та девушка-журналистка сидела на диване.       — Неофициально? — спросил, скорее в шутку, Джонни.       — Да, — со смешком ответила она. Пару секунд смотря на жестикуляцию мужчины, Стайлз покачал головой, резко выходя из ванной.       — Его проблема в огне, — просто сказал он. И Джонни, и удивленная девушка, посмотрели на него. Стайлз пожал плечами. — Что? Он бы еще долго думал над тем, что сказать. А тут — такой зашибенный я. Так вот, тут такая хрень, что много лет назад, и я, и он, сделали одну ошибку — подписали очень странный и опасный договор с очень странным мужиком. Верно? — переспросил Стайлз. Девушка посмотрела на Джонни, и тот кивнул. Стилински довольно ухмыльнулся. — Во-от! Я был дитя-дитем, насчет Блейза не знаю, но он неожиданно и недавно появился вновь, и потребовал выполнение договора. В моем договоре, вроде как, выходит, что моя душа продана этому мужику, и он может приказывать мне все, что угодно.       — Что? — переспросила девушка.       — Ну, если вам тяжело поверить, что вот этот парень может превращаться в скелет в огне, тогда, вот, — Стайлз поднял руку, и быстро про себя пробормотал те же слова, что и Джонни до этого. Рука загорелась. Девушка пискнула, падая на диван, а Стайлз нервно хохотнул. — Все еще пугает. Джонни, у тебя полотенце горит, — рука Блейза, оказывается, загорелась тоже.       — В общем, да, — хмыкнул Блейз, смотря на подпалину на белом полотенце. Кожа почему-то не пострадала.       Уже спустя минуту Стайлз был знаком с Роксаной Симпсон, а спустя пять — наблюдал за тем, как та уезжает на своей машине, ошарашенная и связанная обещанием «Подумать и все решить, Джонни, просто не вляпайся ни во что!», и думал о том, что он — чертова крестная фея всяких влюбленных придурков. Но одно дело — Скотт, лучший друг, за которого Стайлз готов убить, а другого — Джонни Блейз, который вообще-то никто, так, просто, чувак с которым они связаны из-за одного контрактора. Но подумать об этом времени не было — неожиданно начали съезжаться полицейские машины, и Стайлз понял что все это — полная фигня.       Нет, серьезно, дайте ему вернуться в Бикон-Хиллз, а?

***

      — Ты сбежал из дома? — было первое, что спросили Стайлза в участке. — Мне девятнадцать, я не просто сбежал — я уехал, и сделал из этого сюрприз, — хмыкнул Стилински, приподняв голову. — Ну, знаете, сюрприз это когда…       — Что ты вообще делал у Блейка? Он украл тебя? Шантажировал?       — Он? Вы шутите? Он хотел отправить меня домой, а я уперся — сладости в его доме слишком прикольные, а таких книг по религии я нигде не видел! Честное слово, я бы там и остался жить!       Стайлз изводил. Он ломал словами, сбивал с толку, менял тему на тему с такой скоростью, что следователи не успевали, следовал какой-то своей извращенной логике — а на самом деле не думал, сосредоточившись на пульсирующей ярости и огне где-то в желудке. Он ощущал нити связи с Блейком, которые натягивались, будто вытягивая его самого — и пробивали его на «хи-хи». Не удивительно, что спустя пару минут, следователи решили, что он каким-то чудом под кайфом. Но не это было самым худшим. Самым худшим стал момент, когда кожа начала сползать, и Стайлзу было больно и смешно одновременно — следователи заволновались, испугались, а Стайлз просто хохотал переменно с криками, теряя контроль.       Стайлз наблюдал будто со стороны, как его кожа стекает не аппетитными лоскутами и волосы теряются где-то в огне — в огне был весь его чистый череп. Просто гребанный череп. Просто. Череп. Толстовка красного цвета не горела только благодаря магии, зато обросла шипами в области плеча и по кромке низа, стала черной и, — блять, что? — покрылась джинсовкой темного цвета на середине рукава. Джинсы тоже стали черными, и по бокам обросли шипами. Этот-не-Стайлз осмотрелся пустыми глазницами, пару мгновений смотрел на трясущегося от ужаса следователя, — второй был без сознания, — усмехнулся своими челюстями, — Как? , — и вышел. Просто вышел, сломав перед этим дверь.       Призрачный Гонщик, — а именно так решил назвать эту версию себя Стайлз, буквально плывя по воздуху за скелетом, — встретился по дороге к двери на улицу с еще одним Гонщиком, но в кожанке и выглядящим более круто, — стало понятно, что это Джонни. Самого Блейза Стайлз вокруг не видел, и нервно хохотнул, смотря как к ним несется мотоцикл — большой, объятый пламенем на колесах, с декорациями в виде костей, и просто вау, — и…       Ладно, Стайлз смирился, ладно?       Вторым был его джип. Точнее, не просто джип — Джипище. Его джип буквально сменил цвет на черный, и горел на каждом своем углу небольшим огоньком, но каждое огромное колесо буквально пылало — стекла, абсолютно чистые, казалось, дрожали, и по черному цвета плелся вязью нарисованный огонь и скелеты. Хотелось плакать, потому что — вашу мать, это не его джип! Но, Призрачный Гонщик-Стайлз спокойно сел в джип, и еще и нашел рябиновую биту, которая мгновенно вспыхнула, но тлеть не собиралась.       Чудеса Адской Магии, не иначе.       И они поехали. Блять, не поехали — полетели, мать ее.

***

      Стайлзу хотелось плакать. По-девчачьи — он представлял, сколько проблем потом будет у его отца, когда до полиции дойдет, что Джонни Блейк и некий Стайлз Стилински, — ох, как он надеется, что они не выйдут на Мечислава Стилински или Джона Стилински. Ну пожалуйста, — являются теми тварями в огне, которые ехали от них играючись, по воде, смеясь сумасшедшим смехом и показывая фак. Хотя, в оправдание своей формы Гонщика, Стайлз мог сказать, что тот просто уехал, без фака — смех не в счет. Сидящий на соседнем сидении со своей физической оболочкой Стайлз тоже смеялся, даром, что в истерике. Скотту такое даже не снилось.       О Господи, а что подумает о нем стая?!       Дьявол ему определенно будет должен!       Они ехали к церкви, и Стайлз это откуда-то знал. Знал, что там будут их жертвы. И когда они наткнулись на первую, просто понял — этот, Ветреной, Абигор, его. Джонни спокойно поехал дальше, а Гонщик-Стайлз вылез из машины, и был абсолютно спокойно сбит с ног гребанным ветром. И Призрачный Гонщик был определенно не рад — издав злой, полный ненависти рев, от которого даже у Стайлза, повидавшего не одного альфу, и услышавший не один крик Баньши, задрожали колени, побежал к джипу, чтобы поехать за чертовым порывом ветра, пока Стайлз вспоминал все о Абигоре.       Стилински плохо фильтровал знания, которые хранятся в голове, и с этим именем была связана ссылка в Википедии о пятнадцатом духе трактата «Ключ Соломона», Великом Герцоге и одном из красивых демонов. Красотой здесь не пахло — демон выглядел так, будто вернулся из времен пещерных людей, ей Богу. В общем, это было все. Примерно так, уже пофигистично думал Стайлз, когда его джип поехал вверх по стене огромного здания.       Примерно так, да.       Его новая форма вытянула биту. Стайлз вылез из джипа, чтобы наблюдать за тем, что происходит. Абагор появился в паре метров от них.       — Зря вы не с нами, Гонщик. Скоро мы получим договор, — весьма дружелюбно, насколько могут быть дружелюбны демоны, произнес тот. Стайлз хмыкнул.       Дальнейшее Стайлз хотел забыть. Навсегда, как страшный сон. Просто он забил воздушного демона битой насмерть. Воздух. Битой. Насмерть.       Идея поплакать не казалась ужасной. Жизнь продолжала бить по психике.

***

      Стайлз сидел в джипе, на соседнем сидении сидел Джонни, а позади — Роксана. Все были тихими и усталыми. Они устали, потому что прошла неделя, а питаться хот-догами, колой, конфетами, — и аддеролом, который закончился на третий день, — было не круто. Зато они правда сделали это, они черт возьми победили. Это было дохрена сложно, и Альфред в конце оказался третьим, — Божье число, выкуси, гребанный Дьявол! , — Гонщиком. Но, да, они сделали это.       Это случилось на следующую ночь после того, как Призрачный Гонщик-Стайлз убил Абаддона, а Призрачный Гонщик-Джонни того чувака из воды. Джонни забеспокоился насчет Роксаны, и поехал к себе домой, потому что помощник журналистки так и сказал: «Уехала искать тебя, чувак». Стайлз не представлял тогда, что он вообще все еще делает. И когда высыпаться. Ему удивительно везло, что его Детка могла сама ездить, пока Стайлз дремал — правда, Блейзу этот способ не очень нравился. Но он почувствовал волнение, и договорился с Альфредом, — который не Альфред, но для Стайлза да, — чтобы пойти помочь Джонни, ведь «Моя задница чует проблемы, поверь, старик, моя задница всегда отлично их чует. Лучше интуиции. И сейчас она сигнализирует об огромной проблеме». И Альфред свистом вызвал коня.       Стайлз уже не удивляется, ладно?       Просто пробормотал о том, что Картер Слэйд мог выбрать имя круче, чем Альфред, и вслед за старшим товарищем, — очень старшим товарищем, — перевоплотился, дальше наблюдая со стороны. Стоит заметить, чертов конь не отставал от джипа, а это о чем-то таки говорит.       На полпути они подобрали Джонни, и наверное такое удивление Стайлз не видел даже на лице Дерека, когда Стайлз впервые сказал ему на «Заткнись», «Заставь меня». Видит Бог, больше чем за отцом и Скоттом, Стайлз скучал за Хэйлом. И примерно в самом начале боя, — не-Альфред оторвался от них, потому что больше не мог быть Гонщиком, и это грустно, — все пошло кувырком, и у Стайлза в голове еще долго будет звучать эта фраза: «И имя мне — Легион. Ибо нас — Много!». Блэкхарт поглотил все души, но прекратил быть тем, кем был — это новое тело было уродливым, и вызывало брезгливость. План был придуман быстро, они даже не сговаривались — Стайлз помог сбежать Роксане, Блейз отвлекал и заманивал в тень, а потом началось что-то ужасно неприятное. Бой. Бой, в котором Гонщик-Стайлз по большей части отвлекал, бил битой, не давал приблизиться к Джонни-Гонщику, а в конце они сумели чудом связать цепью, которую им тоже чудом бросила Роксана, и пока Джонни выносил приговор, Стайлз — держал.       « — Каково быть вместилищем всего этого зла? Всей этой силы… Всех этих душ?! Тысяч душ горящих в огне! Посмотри мне в глаза. Твои души запятнаны кровью невинных людей… Ощути их Боль»       Это ему тоже будет сниться годами. А также то, что какого-то черта он послушался командных ноток в голосе Джонни, и сам отказался расторгать контракт, рассердило «Большого Босса».       Новое достижение — Разозлил Дьявола.       — Чувак, — протянул Стайлз, вздыхая. Джонни посмотрел на него. В общем, они ехали в Техас. — Интересный факт. Когда ты смотришь на того, кого любишь, огонь на твоей голове — голубой. Еще интереснее, что это не намек на ориентацию.       — Стайлз, заткнись, — вздохнул Блейз, усмехнувшись. — Посмотрю я на тебя…       Договорить Джонни не успел, потому что Роксана вскрикнула, и Стайлз вновь обратил внимание на дорогу — он подавился воздухом, резко нажимая на тормоз. На дороге, не так далеко, стоял — уверенно так стоял, будто на него не едет джип Стилински, — Дерек, в своей кожаной темной куртке, со щетиной и тем самым лицом, «Я-убью-тебя-самым-неприятным-способом-и-даже-не-попробую-закопать». Джип остановился прямо перед Хэйлом, только чудом не дотронувшись его — Стайлз выдохнул, сползая по креслу водителя вниз, буквально ощущая весь ужас. Джонни тихо выругался, — хотя, Стайлз уверен, Хэйл это услышал, — а Роксана просто была испугана.       Дерек продолжал стоять перед машиной, и Стайлз нервно хохотнул.       — Черт возьми, этот парень псих? — спросил Блейз, и определенно, только чувство самосохранения не давало ему выйти.       — Этот парень мой друг. Знакомый? Напарник? Не так напарник, как ты, а другой напарник. Ну, черт, по сверхъестественной фигне… Ты тоже, в общем-то. Черт, — Стайлз сглотнул. — Просто сидите здесь. Это, ну знаете, то что обсуждают только в тесном кругу семьи, — опять хохотнул, Стайлз открыл дверь, выходя из джипа, и взмахнул руками. — Дерек-чертов-Хэйл, что ты здесь делаешь?! Черт возьми, приди ты на два дня раньше, тебя бы сейчас разыскивали в забытом городке в Мексике! Ты не представляешь, что случилось!       — От тебя странно пахнет, — проигнорировав все вопросы, произнес недовольно Хэйл, и Стайлзу было немного обидно. Хотя бы потому, что за неделю он привык, что с ним реально разговаривают, а не… Это.       — О, да, это часть той основной проблемы. Чувак. Мы много чего пережили. Мы пережили твоего дядю, пускай он вернулся, но пережили же? Пережили каниму, стаю альф… Даже гребанного ногицунэ. Но это — просто, черт! Я даже не человек теперь! Я разозлил гребанного Дьявола! — Стайлзу надо было много объяснить.

***

      Стайлз говорил много, и в этот раз намного больше, чем обычно. Он буквально захлебывался словами, пытаясь донести до Альфы все свои соображения и мысли, все произошедшее — Джонни даже рта не успел раскрыть, вынужденный слушать и слушать. В общем, он не был против — иногда он поправлял, буквально перебивая, но больше времени просто о чём-то разговаривал с Роксаной на заднем сидении джипа. Стайлз не интересовался. Стайлз просто рассказывал все, — черт, он даже рассказал о случае с матерью, и это было дохрена больно, если вы понимаете, о чем я, — а на последних словах, — «И я, как какой-то идиот, не обижая Джонни, конечно, согласился с этим ублюдком о том, чтобы держать эту чертову сущность Падшего Ангела в себе, «Чтобы защищать невинных», черт возьми! Во мне теперь не демон-лис, а падший ангел Заратос! Супер!», — даже нервно рассмеялся.       Дерек молчал. Практически всю дорогу до Техаса, слушая словоизлияния Стилински.       — Почему от тебя так много проблем? — только спросил он. Стайлз молча моргнул. Еще раз. Покраснел. Блейз хмыкнул. — Ты должен был сказать Скотту. Или мне. Я Альфа, Стайлз.       — А я подросток! — вскрикнул Стилински, все еще красный. — Я паниковал! А мой джип вдруг стал слишком самостоятельным! И… Ты веришь? Роксана поверила не сразу. Я поверил не сразу, чувак.       — Стайлз, — взгляд Дерека будто говорил о том, что Хэйл думает о подростке. Он не думал ничего хорошего. — У нас есть оборотни, темные лисы и один дарак много чего стоит.       — И Неметон, — невпопад добавил Стайлз.       — И Неметон, — на удивление послушно добавил Дерек. Помолчал. — Падший Ангел мщения не так много.       — Особенно, если зомби-дядюшка вернулся из ада, да? — вновь спросил Стайлз. Дерек прикрыл глаза.       — Да, Стайлз. Но объяснять все паникующему МакКоллу будешь сам.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.