Позволь мне забыться

26 августа, 2019 год... 8:36, конферент-зал общегородской администрации. Петербург шумно вбежал в кабинет и остановился почти у порога: - Москва переговаривается с Россией! Нам всем звиздец! Города вопросительно окинули взглядом Северную столицу. Не отреагировала на него, видимо, только Тамбовщина, одиноко стоявшая в углу помещения, и глазами, полными слёз и отчаяния, задумчиво смотрела в пол, думая о чём-то. - Что такое? - слышались в толпе раздражённые голоса российских городов, - что происходит?! - Москва хочет посмотреть наше благоустройство! Он схватил со стола бумаги и выбежал из зала. В спешке Петербург забыл сказать ещё кое-что очень важное, и, спохватившись, заглянул обратно в кабинет: - Эта информация ещё не обнародована! Они хотели прийти неожиданно, поэтому сделайте вид, будто удивились. Не высовывайтесь раньше времени! Я побегу, предупрежу остальных! Сверкая бляхами мундира, Питер летел по коридору, ронял бумаги и сшибал всё на своём пути. Как только он ушёл, города недоуменно перегляделись. Все, но только не Тамбов. Она по прежнему стояла в углу и смотрела в пол. Тем временем, тихо и незаметно, словно лебедь, "подплыл" к ней Воронеж. - Что произошло? - спросил он, будто интересуется делами соседки, - что-то случилось? Тамбовщина проговорила что-то невнятное, утерев последние слёзы с испуганного лица: - Всё хорошо, Воронеж, у меня всё нормально. - Действительно? Что-то ты сама на себя не похожа... - Ничего особенного, не обращай на меня внимания! Она в последний раз тоскливо улыбнулась ему и направилась к выходу из зала. ---------------------------------------- Вечером, когда настало время расходиться по домам, города вышли из здания, где ежедневно проводили по 10 часов своей скучной и однообразной жизни. Тамбов ожидала свой автобус, дабы проехать несколько остановок и выйти у своего дома. К ней с трубкой в зубах подошёл худощавый Воронеж. Его старое рабочее пальто давно износилось, на сапогах виднелись пятна неотстиравшейся грязи, а в значках на фуражке отражалось солнце, пытающееся зайти за горизонт. Образ Воронежа в тот момент был неописуем словами. В нём присутствовало что-то, что понятно лишь сердцу, душе человека. Большие чёрные крылья за его спиной аккуратно сложены. Воронеж редко расправлял их, поэтому есть вероятность, что он вообще забыл, как это делается. Тамбов стояла и смотрела на дорогу, прижав серые ушки к затылку. На ней была шапка-ушанка, уши которой были привязаны к верху, чтобы не мотались, серое рабочее пальто, как у Воронежа, тёмного цвета штаны и тёмно-коричневые сапоги. Под шапкой, на макушке, торчали серенькие волчьи уши. Хвоста у неё не было, что очень радовало скромную тамбовскую девушку. На глазу, как и у множества городов, была повязка с гербом - улей и три пчелы над ним. Длинные волосы, заплетённые в косу, спускались из-под шапки прямо на плечи. Всем своим внешним и внутренним обликом она нравилась Воронежу. Он часто подходил к ней просто чтобы спросить "Как жизнь? Как дети? Как самочувствие?". Он был очень рад тому, что у Тамбовчанки всё нормально. Но в этот раз она промолчала и лишь грустно улыбнулась, закрыв глаза. - Знаешь, меня очень беспокоит твоё настроение, - начал диалог Воронеж, - ты сегодня какая-то замкнутая, грустная. Ты можешь просто сказать мне, что случилось? - спросил он и посмотрел своими беспокойными глазами ей в лицо. - Я бы не хотела об этом говорить, это личное, - произнесла Тамбов, горько улыбнувшись. - Я понимаю, - проговорил Воронеж, - тогда, может, ты сегодня зайдёшь ко мне на чай? - Хорошо, но я бы всё-таки выбрала кофе, - смущённо согласилась Тамбов. - Как пожелаешь, всё для тебя! - Воронеж обрадовался. Он подумал, что она сможет хоть как-то отвлечься от своей грустной задумчивости, ведь он даже не подозревал в чём дело...