Фатальная ошибка

— Убирайся отсюда, щенок! — И вам того же, Виктор Яковлевич! Жутко взбешённый и такой же беспомощный, совсем молодой парень с красивым громким хлопком дверью покинул кабинет продюсера шестой фабрики звёзд и остановился у стены, пытаясь отдышаться и успокоиться. Да, совсем не так Дмитрий Колдун представлял себе утро нового дня на этом проекте, и ведь даже непонятно, в какой момент что-то пошло не так, какая была ошибка. И главное, его ли ошибка это была. Но пока это не имело значения, как и то, что его сейчас, скорее всего, уже выгнали из этого дома и в целом с фабрики. Куда важнее сейчас было добраться хоть до кровати, потому что от этой злости больное и слабое сердце сводило всё сильнее, до темноты перед глазами, уже хотелось кричать, но он же сильный, он выдержит, он должен, хоть ради Прохора. Никто не смеет оскорблять и унижать того, кого парень так любит, кроме, конечно, его самого. Дробыш получил по заслугам, фингал под глазом быстро пройдёт, а вот память об этом случае точно останется надолго. Понимая, что дойти куда-то уже будет крайне проблематично, Дима вжался в стену, пытаясь держаться на ногах, уже довольно бледный, стоял и держался за стену, пытаясь ровно глубоко дышать, как научила жизнь в такие моменты, но мир вокруг начинал медленно растворяться, звуки пропадали, как и опора, это продолжалось, пока рядом не раздался слишком знакомый, ещё пока слишком насмешливый голос: — Колдун, ты чего, решил после фабрики в театр драмы податься? — да, это был Шаляпин и голос его резко изменился, когда он подошёл немного ближе и коснулся щеки парня, думал, что Колдун тут же откроет глаза и хитро усмехнётся, как прежде делал, но это было уже не в его силах, боль становилась только сильнее и терпеть её было всё труднее, дыхание становилось всё чаще и прерывистей, а голос Шаляпина стал очень тихим и испуганным, он знал, что его парень нездоров, но в таком состоянии его видел в первый раз. — Дима, господи... Что с тобой, кто, кто это сделал? Держись, держись, я всё сделаю, чтобы тебе помогли, идём. В лёгкой растерянности Легенда помогла своей паре опереться на себя и они вместе пошли в общий зал, была только одна мысль, вызвать скорую, но от него сейчас нельзя отходить даже на секунду, и глаз отводить нельзя, никак нельзя, если достояние всея фабрики отключится, будет хуже, нельзя его отпускать, это сейчас слишком опасно. Не понимая, как поступить, Прохор усадил любимого на одно из кресел, сел рядом с ним, чтобы не дать упасть, крепко держал парня за плечи и пока не требовал объяснений, понимал, что всё равно сейчас ничего не получит и мысленно практически взмолился о помощи, как вдруг откуда-то из-за угла показались Гуркова с Корзиным, а за ними медленно шествовала Зара. Прекрасная блондинистая пара уже почти прошла мимо, очень уж увлекшись воркованием, но все трое удивлённо обернулись, услышав немного отчаянное бормотание Легенды, теряющей последнюю надежду на лучшее: — Нет, Дима, держись, прошу, оставайся со мной, пожалуйста, ты же можешь, я знаю, я прекрасно тебя знаю! — Прохор уже бережно держал его бледное лицо и шептал всё почти в самые его губы, будто это могло помочь, будто это могло бы его спасти, но ответа не было, только пустой взгляд, уже начинающие закрываться глаза... И одно слово дрожащим, будто сорвавшимся голосом. — Помогите... И фабриканты сами не поняли, как так вышло, но проснулось желание помочь ближнему, да и не чужими людьми им были парни, поэтому молодые люди будто стали ненадолго единой системой, все, хоть и не знали, чем помочь, делали всё, что могли: Зара пыталась вместе с Легендой держать Колдуна в сознании ненавязчивыми фразами, вопросами, на которые совсем не нужен был ответ и мягкими ласковыми прикосновениями, они помогали расслабиться, хоть самую малость, Лёша принёс воды, Арсений Бородин, случайно проходивший мимо, тоже понял, в чём дело и, недолго думая, вызвал скорую, Саша бегала по комнате, пытаясь помочь всем и сразу, а Рома Архипов, который будто взялся из воздуха и, судя по крайне расстрёпанной светлой шевелюре, только что проснулся, тоже понял, что надо бы помочь хоть чем-то и не давал уйти в панику Шаляпину своим спокойным голосом, медленным говором и простыми понятными словами, что отчаяние ни к чему, что Диме ни капли не поможет, если сейчас Прохор ещё в обморок со страху упадёт, тот был уже очень близок к этому, но очень благодарен всем ребятам, даже не думал, что их коллектив способен на столь слаженную работу в экстренной ситуации. Скорая помощь приехала довольно быстро, забрав и Диму, и Прохора, который просто напросился в сопровождение, понимал, что сейчас обязан быть рядом со своей парой и не успокоится, пока не узнает, что его жизни больше ничего не угрожает. Они уехали и в доме сразу стало оглушительно тихо. Оставшиеся участники сели в круг и думали, что вообще сейчас видели, с чего это началось и, главное, чем это всё закончится. Как всегда, много вопросов и ни одного ответа. Никто не решался что-то говорить и гробовую тишину нарушил только Дэн Петров, который благополучно проспал всё, что смог, пришёл попить воды и совсем не понял, с чего вдруг все сидят, как статуи и совершенно не подают признаков жизни: — Эу, народ, отомри! Что я уже пропустил, кто-то умер? — не самая лучшая шутка, но парню так не показалось и он даже немного притих, когда после такого вопроса на него все разом подняли немного мрачный и как бы предупреждающий взгляд. — Меня сложно напугать, но вы почти смогли это сделать. Что случилось то? — Диме было очень плохо, его забрала скорая, Прохор поехал вместе с ним. — Зара вроде говорила так же, как и всегда, тихо и спокойно, но голос её на этот раз звучал немного отстранённо, всеми любимая восточная красавица всё не могла поверить, что такое действительно возможно, что такой прекрасный, светлый, вечно радостный парень, как Колдун, может так страдать и быть таким слабым, беззащитным и беспомощным перед такой страшной болью. — Надеюсь, ему помогут и о смерти говорить нам не придётся. — Чего спорить, это для всех нас огромный шок. — Александра говорила медленно и вдумчиво, глядя куда-то в одну точку, но слегка сжимая заботливо подставленную руку Корзина, который помнил, что его девушка натура глубокая и впечатлительная, ей иногда бывают нужны все эти милые нежные глупости, хотя, после такого подобное внимание казалось нужным и самому Лёше. — У меня наверное долго ещё будет стоять перед глазами эта сцена: едва живой, бледный как смерть Колдун, который из последних сил держится в сознании, держится за Прохора, и сам Прохор, который держит его в своих руках и, жутко испуганный, что-то быстро шепчет и через слово можно разобрать, что так легко он его не отдаст. — Нам всем и так давно было понятно, что они вместе, но что это такая любовь... — Алексей сгрёб Гуркову в объятия и задумчиво смотрел куда-то в стену, на большее пока не хватало ни одного из них. — Как бы мы ни возмущались на них, ни ругались за все выходки и шалости, они ведь были душой этого дома, главными нашими моторами, оба, без них мы бы тут с тоски умерли давно. И видеть их такими... — Это сродни тому, чтобы загнуться самим. Да, ты прав. — Сеня тяжело вздохнул и поднял задумчивый взгляд в потолок, с сосредоточенным видом собирая мысли в кучу, пока это было немного нелегко. — Но теперь мы всё знаем. Остаётся только один вопрос. Как до такого дошло. Больное сердце не может выкинуть такой фокус просто так, Диму кто-то довёл. Как думаете, кто это мог быть? — На меня даже не смотрите, я с ним вообще сегодня не говорила! — на Александру действительно все посмотрели очень внимательно, помнили, что она обожает цеплять Колдуна по поводу и без, но она ведь действительно была не виновата на этот раз. — Но я кое-что слышала из обители нашего продюсера. — Они ругались. Да, до меня это тоже долетело. Только я так и не поняла, что было тому причиной. — Зара выводила тонкими изящными пальцами узоры на своих джинсах и уже меньше напоминала изваяние, размышления действительно помогали снова ощутить реальность, понять, что всё это было не дурным сном, что всё, что произошло, это страшная, но правда и теперь надо хоть как-то в этом разобраться. — И не нам об этом судить, но мне кажется, что нашу пару могут отсюда выгнать, если ещё это не сделали. — Но мы их отстоим. — Рома, доселе молчавший, всё-таки подал голос и это был точно не вопрос, скорее утверждение, на которое все дружно, практически синхронно кивнули. — Если у нас всё получится — а у нас получится, мы не имеем права на провал — и они вернутся обратно, давайте постараемся особо не раздражать Диму, специально его не бесить, хотя бы первое время. — И, думаю, лучше особо не трогать их обоих. Если мы прикопаемся к Шаляпину, Колдун явно не обрадуется, ещё опять плохо станет. Всё это время Дэн молчал, но, когда Сеня договорил, а Саша подняла руки, как бы сдаваясь и соглашаясь на всё, парень чему-то кивнул и, наконец-то, заговорил, тоже совершенно тихо и спокойно: — На том и порешим. Наверное хорошо, что я пропустил эту эпик сцену, о которой вы сейчас поведали. Если бы я всё не проспал, у меня бы тоже конкретно так мир перевернулся. А теперь прочь депрес, он нам не поможет, мы можем только ждать новостей от Шаляпина и будем их ждать, надеюсь, он сможет выйти на связь из этой больницы. Ребята только согласились с ним, посидели так ещё несколько минут и медленно начали возвращаться в привычный настрой и график, ведь фабричная жизнь шла своим ходом и лучше было за ней успевать, чтобы потом не возникало трудностей. Тем временем в одной из московских больниц Шаляпин никак не мог найти себе места, к Диме его пока не пускали и мог парень только сидеть на кушетке в коридоре и напряжённо размышлять о сложившейся ситуации. Непонятно, кто довёл до такого его любимого, на ум почему-то приходила только Гуркова, слишком уж она суетилась, когда помогала им. Но девушка ведь могла элементарно растеряться, в такой ситуации это вполне ожидаемо. Но кто же, если не она? Непонятно. Прохор сидел и думал, и через минуту необходимость искать ответ пропала сама собой. Память подкинула одну крохотную деталь, благодаря которой всё встало на свои места. Вспомнилось, что нашёл он свою пару в столь плачевном состоянии почти у самого кабинета продюсера, а пока шёл туда, слышал какие-то гневные возгласы, будто ссору. Да, Шаляпин совсем не ожидал, что этим закончится всего лишь извещение о том, что Дробыш решил всё-таки дать пинка ему с фабрики за весьма нестандартную ориентацию, чтобы не портить проект, по крайней мере продюсеру казалось, что это может понизить рейтинг, хотя выходило строго наоборот, рейтинг ощутимо рос, но это Виктора Яковлевича уже не сильно интересовало, были важнее личные тараканы, из-за которых он выгнал одного талантливого фабриканта, дав ему день на сборы и, фактически, чуть не угробил второго, так его разозлив. Прохор понимал всё это и тоже уже понемногу закипал, но его отвлекли простые слова, сказанные приятным женским голосом: — Молодой человек, можете зайти к вашему другу, только ненадолго, он пока очень слаб. Кинув короткое и, будто равнодушное "спасибо", он вошёл в палату, закрыл за собой дверь и сразу поспешил сесть на стул у койки, зрелище действительно было не из приятных: Дима, совсем ослабевший, лежит под какой-то капельницей, весь в каких-то страшных проводах и смотрит в одну точку совершенно пустым взглядом почти потухших голубых глаз, кажется, он даже не заметил, что кто-то вошёл в комнату. Пока не требуя внимания, Шаляпин очень медленно и осторожно коснулся бледной и даже немного холодной руки юноши, будто боялся, что может разбить, но потом уже смелее стал осторожно по ней водить, гладить и тихо, как-то убито шептать: — Димочка, какой же ты глупый... Ну зачем надо было доводить себя до такого, с Дробышем из-за меня ругаться? Тебе же ещё работать с ним, он тебе это не простит и будет плохо, я не хочу, чтобы тебя совсем добили. — Я не простил ему... Он тебя оскорбил. Такими словами... — было слишком нелегко говорить, уходило очень много сил и парень на секунду зажмурился и резко выдохнул от того, как снова закололо сердце, аппарат, показывающий его ритм, запищал чуть громче и чаще, пока были противопоказаны любые эмоции кроме самых лёгких и светлых, но Колдун даже не думал об этом, он очень редко думал о себе, своих нервах и здоровье, и вот он, результат. — Тихо, тихо, пока не надо об этом, пожалей себя хоть немного. Я и забыл, какой ты у меня темпераментный. — Прохор невесело усмехнулся и слегка сжал его руку, чтобы успокоить парня и хоть немного успокоиться самому, сейчас это было очень важно. — Я тебя так легко не отпущу, даже не надейся. Отдыхай, успокаивайся, я на две минутки отойду, хорошо? Дима на это только осторожно кивнул и прикрыл глаза, будто засыпая, ему очень нужен был отдых, а Шаляпину очень нужна была хоть какая-то информация, поэтому он дождался, пока любимый уснёт, неохотно отпустил его руку, вышел из палаты, почти бесшумно прикрыв за собой дверь и пошёл штурмом на обиталище врача, который принял нового пациента, пошёл туда с единственным, но, несомненно, важным вопросом: — Доктор, скажите пожалуйста, насколько всё серьёзно и как долго он здесь пробудет. — Извините, а кем вы ему приходитесь? — Я его парень. — сейчас Прохор совершенно не думал о репутации, о том, что о нём здесь будут говорить, бывают такие моменты, когда подобное не имеет никакого значения. — Соболезную. — врач даже не взглянул на Легенду, говорил как-то монотонно, безэмоционально и это начинало её раздражать, терпение было уже на пределе. — Вы же не отвяжетесь от меня, пока я всё не скажу, верно? — Верно. Поймите, этот человек важен для меня, мне нужно знать точно, что с ним и насколько он здесь задержится. — Будь по вашему. Диагноз вам говорить не буду, звучит страшновато, да и не поймёте вы ни слова, скажу только, что парня вашего мог хорошо стукнуть инсульт, если бы помощь подоспела чуть позже, и ему ещё долго придётся остерегаться сильных эмоций и больших нагрузок. Сколько ему надо будет здесь пробыть, сказать трудно, может несколько дней, может неделю, а может и месяц. Мы, конечно, сделаем всё, что в наших силах, но всё зависит от его желания помочь самому себе. А сейчас, юноша, пожалуйста, не мешайте мне работать. — Ладно, спасибо за информацию. — уже более тихий и задумчивый, Шаляпин было покинул кабинет, но вдруг вспомнил кое о чём и на секунду обернулся, будучи уже в дверях. — Не подскажете, где тут ближайший телефон? Получив указания, он быстро направился в нужное место, понимал, что надо известить коллектив о том, что он узнал, но даже не подозревал, что оставшиеся фабриканты действительно очень ждали его звонка и, услышав знакомую трель телефона, первой к трубке подлетела Зара, случайно оказалась ближе всех: — Да, Прохор, ты? — О, Зарочка, как хорошо, что я на тебя попал. Хороший мы подняли переполох, да? — Ой да не то слово, мы всё забыть не можем это утро. — Зара говорила бодро и почти весело, но заметила, что голос у Прохора как-то фальшиво весёлый и решила всё-таки уточнить причину этого звонка, ну и, конечно, удовлетворить своё любопытство. — И как там Дима, насколько всё плохо? — По моему голосу слишком заметно, что новости не лучшие, да? — Шаляпин горько усмехнулся и притих на секунды, окончательно собираясь с мыслями, думал, как это будет правильно подать, чтобы не поднять новую волну беспокойства в звёздном доме. — Я не знаю, на сколько он здесь останется, но буду с ним, всё равно меня выгнали с проекта ещё утром, мне нет смысла туда возвращаться, разве что за вещами. — Прохор, выгнали вас обоих, так что... — Так что за вещами пока не торопись, мы пойдём с боем на кабинет нашего продюсера и добьёмся того, что дадут вернуться вам обоим, хэй. — Петров выхватил трубку у Зары и практически зачитал это речетативом, тоже хотел внести хоть какой-то вклад в то, что уже совсем скоро развернётся. — Дэн, привет, не думал, что ты уже в курсе. Но если ты не ошибаешься, если у вас всё получится, мне кажется, что Дима будет только рад, фабрика уже очень много для него значит, это неотъемлемая часть жизни для нас обоих, так что, я тоже буду вам всем снова очень благодарен. — Шаляпин даже немного устало улыбнулся, снова ощутил тихую радость от того, что они оба оказались в таком прекрасном коллективе и решил, что надо бы заканчивать разговор. — Ладно, я помню, что вам нельзя слишком долго висеть на телефоне, созвонимся на днях, можете звонить на мой номер, к счастью, аппарат я с собой прихватил. До скорого, чувак. — До скорого, старички, всё путём, на созвоне. — связь оборвалась и Легенда вернулась в палату, на дежурство, а Дэн Петров тоже положил трубку и слегка задумчивым взглядом обвёл всех вокруг. — А теперь давайте думать, как мы будем добиваться их возвращения. — Я считаю, что надо поговорить с Виктором Яковлевичем, он хороший человек, должен всё понять. — бессмертна в Заре всегда была невозмутимость и вера в лучшее в людях, абсолютно во всех, часто это выходило девушке боком, но пока жизнь ничему её не научила. — Зарочка, ты ж у нас не глупая вроде, ещё не поняла, что именно из-за этого хорошего человека наш проект может лишиться двух во всех смыслах исключительных артистов и просто замечательных людей? — Гуркова, как всегда, бесшумно вынырнула откуда-то из-за угла со своим, наконец-то, правильным мнением, но оно оказалось не совсем точным, поэтому Лёша, вернувшись с кухни с чашкой чая, немного его дополнил. — По факту, уже лишился, но у нас пока ещё есть совсем маленький шанс это исправить. Да, отчасти Зара права, поговорить нужно, но пойти к Дробышу должен кто-то один. Тот, кто не начнёт решать проблему кулаками, если доводы не подействуют, тот, кто сможет настоять на своём, но не начать скандала, тот, кто сможет чётко обосновать своё мнение, предоставить реальные аргументы в его защиту и грамотно всё это подать. И, Сеня, из всех нас на эту роль подходишь только ты. — Корзин, не гони, слишком много надежд на меня возлагаешь. А хотя... — Бородин немного призадумался и, всё же, покорно, но уверенно кивнул. — Ладно, я это сделаю, оно того стоит. У меня должно выйти, ради ребят. — Только лучше это сделать минимум через пару дней, когда наш продюсер перестанет рвать и метать, он наверное до сих пор жутко зол. — и снова Архипов верно и вовремя подал голос, снова сказал то, о чём остальные и так уже думали. — Да, Рома, молодец, верно. Значит пока живём спокойно, а через пару дней отправим агента Бородина на переговоры. — Дэн сказал всё, что хотел и притихли все разом, потому что понимали, что без Димы с Прохором невозможно жить как прежде, в доме стало непривычно пусто и тихо, но пока с этим пытаются бороться, только желания ни у кого нет, боевой настрой ушёл утром и пока совершенно не собирается возвращаться обратно. Минула всего пара дней, а в палате уже реже была пугающая гробовая тишина, Дима оживал всё больше и больше, но до сих пор был слаб и с койки пока не поднимался, зато успевал и полулёжа шутливо препираться с Шаляпиным: — Проша, не наглей, я сказал, что это моё место, ты же здесь не поместишься. — Колдун слабо посмеивался над намерением Прохора влезть к нему в койку и так немного полежать, но на самом деле был не очень то против, действительно любил их объятия и целых несколько дней их не чувствовал, хотелось это исправить и как можно скорее. — Вот и всё, спалился, по глазам вижу, что сам этого хочешь! — он устало и немного наигранно рассмеялся, но блёклый огонь в родных глазах немного отогрел парня и придал ему решимости. — Всё, двигайся давай, а то посмотрите, разлёгся, как тот кот, Легенде места не оставил. Воспользовавшись тем, что пока Диму отцепили от капельницы, Шаляпин осторожно повернул его на бок и быстро юркнул на освободившееся место, которое пришлось ровно в самый раз, а когда он по хозяйски обнял любимого, стало необыкновенно тепло и хорошо, раньше он боялся обнять своё сокровище, боялся этим навредить, но теперь страх прошёл, стало понятно, что это тепло только помогает, и раздался пока слабый, но такой родной, чуть насмешливый голос: — Вот знаешь, как ко мне подход найти, прохвост... — Колдун слабо усмехнулся и покрепче прижался к своей паре, понимая, что этого тепла ему и не хватало все эти дни, что это помогает совсем успокоиться и расслабиться, не думать о лишнем, о том, что в звёздный дом они оба вернутся только за своими вещами, о том, что впереди ещё много трудностей и проблем, пока это ни к чему, пока можно немного отдохнуть, может даже вздремнуть, спать парень уже стал гораздо меньше, но спокойнее, уже не мешала ни боль, ни головокружение, это только радовало. Прохор тоже тихо посмеивался и мягко обнимал Диму, ласково гладил его по спине и плечам и думал, чем же закончится идея ребят с дипломатическими переговорами, хотелось верить, что всё получится, после этой унылой серой комнаты очень хотелось в привычную мужскую спальню, на две сдвинутые кровати и так же близко, как сейчас, намного ближе... И буквально через минуту тихо завибрировал телефон Легенды, звук был предусмотрительно отключен ещё прошлым вечером, когда пара сообщений от мобильного оператора разбудили мирно спящего Колдуна, такое было совсем ни к чему повторять. Понимая, что это явно Дэн Петров или кто-то из ребят и радуясь, что любимый теперь снова крепко спит, Шаляпин максимально осторожно высвободился из объятий, что опять уже больше походили на тиски, снова бесшумно покинул палату и в коридоре ответил на звонок, не успевая и слова сказать: — Ястреб, ястреб, я сокол, как слышишь меня, приём! — это был действительно Дэн, он тараторил, как из пулемёта, только почему-то очень тихо и парень решил ему подыграть в этой затее. — Сокол, сокол, я ястреб, слышу тебя хорошо. Как обстановка, приём? — Воробей собирался лететь к змее, но змея приползла сама и хочет нами поужинать, но мы обломаем ей клыки, повторяю, змея приползла сама и мы обломаем ей клыки, приём! — Принято, сокол, удачно обломать клыки, повторяю, удачно обломать клыки, отбой, до связи. — Принято, ястреб, отбой, до связи! Петров бросил трубку, а Прохор ещё пару минут стоял в коридоре, едва сдерживал смех и пытался хоть примерно понять, что это могло значить, остановился на одной версии и, ещё раз мысленно пожелав ребятам удачи, вернулся в палату, а в звёздном доме действительно тем временем медленно и величаво поднималась новая буря, точно так же в общий зал тем вечером вошёл Дробыш и присел на диван, собирая участников вокруг себя и начиная беседу: — Ребята, будьте так любезны, объясните мне, что происходит. Почему уже третий день вы ничего не делаете? Нет ни ссор, ни игр, ни шуток, ни драк, разговоры стали какими-то постными и короткими, спать вы все ложитесь исключительно вовремя и так же тихо. Вы понимаете, что у нас падает рейтинг, что на вас уже почти никому не интересно смотреть? Где привычный гам этого дома, куда всё исчезло? — Наш привычный гам сейчас в больнице, Виктор Яковлевич, там же всё остальное, что вы перечислили. — хоть обстоятельства и несколько изменились, Сеня всё равно решил взять всё на себя с молчаливого согласия остальных, поэтому сейчас говорил только он один, спокойно, но очень уверенно, действительно верил, что всё сможет, сейчас точно не имел права на ошибку. — Колдун и Шаляпин здесь были чем-то вроде центра компании, мотора нашего механизма, своим поведением они оба вдохновляли нас на подобные глупости и людям нравилось на это смотреть, это было весело и интересно и для нас тоже. А сейчас их нет и, соответственно, рейтинги падают. Скажите, почему вы на прошлой номинации спасли Шаляпина и теперь совершенно без повода выгнали его из проекта? — Нашли парламентёра, умно, но могли и что-нибудь получше придумать. — Виктор Яковлевич считал себя в подобных делах человеком бывалым и полагал, что со стайкой юнцов точно справится, но ошибался, хоть пока и не понимал этого. — Прохора я выгнал за то, что он стал слишком высоко себя ценить, для ещё толком не показавшего себя исполнителя это смертельно, вы сами это знаете, я только лишь помог ему спуститься с небес на землю, если он захочет достигнуть чего-то сам, он это сделает. — Прохор всегда был о себе слишком высокого мнения, это вам может подтвердить каждый из нас, однако, такая самооценка ничуть не мешала ему быть нашим хорошим другом и душой компании, да и вам она особо не мешала. — правильно поняв, что сейчас лучший момент для наступления, Бородин столь же решительно, как и до этого, пошёл в него и сдаваться уже точно не собирался. — Прекратим эти игры, настоящая причина известна и вам, и всем нам. Всё дело в том, что парни были парой, а вас это раздражало, вот вы и решили, что лучше будет всё-таки их разделить. Но вы не учли характера Димы, какого-то бешенного собственника, каким он является где-то внутри, и его слабого хрупкого здоровья, которое сыграло против всех нас. — Если бы не три тонны грима, вы увидели бы, какой красивый бланш под глазом мне на прощание оставил ваш слабый и хрупкий собственник. — глаза продюсера вдруг начали метать гром и молнии, но уже через секунду он стал обыкновенно холоден, вовремя понял, что так будет проще их одурачить и показать себя жертвой, только не знал, что снова ошибается. — Они оба получили по заслугам. Да, я оскорбил Шаляпина, но только потому, что он это заслужил, они оба заслужили. — Вы понимаете, что сейчас доказали нам, что действительно заслужили этот удар и никто из парней ни в чём перед вами не виноват? — а наступал Арсений всё решительнее, ему могли бы позавидовать даже знаменитые полководцы, если бы присутствовали при этом, но, к сожалению, не судьба. — Дима просто защищал своё, так сделал бы каждый из нас, так сделали бы вы сами, если бы оказались в подобной ситуации. И мне кажется, что рейтинги перестанут вас беспокоить, если вы не позволите этой паре вернуться сюда, когда Колдун хоть немного оправится. — Я в любом случае не позволю этим самоуверенным юнцам вернуться сюда. И с чего вдруг меня должны перестать беспокоить рейтинги? — продюсер откровенно не понимал, что уже задумала эта мелочь, думал, что ко всему готов и снова ошибался, но ошибка эта была уже не столь фатальной, как та, что он совершил несколько дней назад рано утром. — Потому что вам тогда при всех исходах придётся закрыть этот проект. — Сеня совершил мощный выпад, правильно выждал несколько секунд, пока вид Дробыша станет уже не таким холодным и спокойным, а скорее вопросительно-выжидающим и приступил к скрытому шантажу, который выглядит как постановка перед фактом и о котором они все договорились ещё два дня назад, все практически безоговорочно поддержали эту идею, прекрасно осознавая все риски, все были готовы пойти на крайние меры, понимали, что если ничего не изменится, шестая фабрика звёзд вымрет сама, этому необходимо хоть как-то помешать, любым способом. — Давайте мыслить грубо, цифрами: если прежде наш проект смотрели по телевизору и в интернете миллионы, а на отчётные концерты приходили тысячи, то сейчас нас смотрят сотни, на концерт, что будет уже совсем скоро, придут в лучшем случае десятки, если вообще кто-то придёт. Если вы не вернёте на фабрику нашу душу, не вернёте Колдуна и Шаляпина, то или максимум через неделю рейтинг упадёт до нуля и всё это останется только закрыть, или максимум через три дня мы сами соберём вещи и молча отсюда уйдём, все до одного, нам здесь без них точно делать нечего. Решать вам, Виктор Яковлевич, только не ошибитесь снова. И это заставило Дробыша замолчать и задуматься, нужный эффект был достигнут, осталось только ждать результата. Продюсер видел молчаливое согласие с каждым словом Арсения и непоколебимую уверенность в том, что они все мыслят и поступают правильно, в глазах каждого из оставшихся участников, это было важным звонком, что решение придётся принять быстро и вряд ли в пользу своих принципов, что огорчало и подавляло, но другого выхода не было, Бородин был прав абсолютно во всём и Дробыш прекрасно это понимал, ведь был совсем не глупым человеком. Через несколько минут немного гнетущего молчания мужчина скрестил руки и медленно задумчиво заговорил, было видно, что он чувствует себя побеждённым, но совсем сдаваться пока не собирается: — Что же, молодые люди, похвально. Многим следует у вас поучиться борьбе за свои убеждения и за своих друзей. Хорошо, будь по вашему. Если Колдун вернётся в рабочее состояние раньше окончания фабрики, так и быть, они оба смогут сюда вернуться на полных правах участников, больному даже предоставлю заслуженный отдых, если будет позволять время, а вот Шаляпин будет у меня пахать, как проклятый и вы все тоже, борцы за идею. А пока хорошего вам вечера и доброй ночи, молодёжь. Продюсер шестой фабрики удалился со спокойной улыбкой, а участники остались на своих местах и напряжённо искали скрытый смысл в его словах, какую-то угрозу, но всё, вроде бы, было предельно ясно и ожидаемо. Вновь повисло напряжённое молчание и в этот раз его снова нарушил Дэн Петров, всегда быстрее всех включавшийся в работу: — Он правда думал, что напугал нас, когда сказал, что мы будем пахать, как проклятые? А до этого мы разве делали не так? — он был одновременно возмущён и растерян, поэтому вопросы его прозвучали несколько безэмоционально, но все знали, что на самом деле это совсем не так. — Не знаю, но точно могу сказать, что если он попробует заставить пахать Диму после того, что он пережил, я буду пахать на нём и плевать, что он наш продюсер. — от Гурковой такого мало кто ожидал, но Корзин взглянул на свою девушку с уважением и гордостью, было видно, что не только он, но и все присутствующие полностью разделяют её мнение и даже готовы помочь хрупкой даме в столь непростом деле. — Да, Саша конечно права, но мы до сих пор не сделали всё, что должны были сделать. — после таких слов на Зару все разом обернулись с полным непониманием в глазах, а наша восточная красавица на эти взгляды только мило улыбнулась и начала легко и непринуждённо укладывать свои волосы. — Нам ещё нужно обрадовать хорошей новостью Диму и Прохора, они же до сих пор ничего не знают. — И сделать это лучше всего лично. — и снова Архипов, и снова коротко и точно, ровно то, о чём уже и так думали все остальные, но никто не решился предложить. — Да, я хотел бы проведать их обоих, все эти дни себя чувствую, как в страшном сне, всё одинаково и серо, без них всё не так. — Сеня, всё это время молчавший, ибо и так за этот вечер сказал достаточно, всё-таки снова подал голос и его тут же поддержали. — Согласен, у меня та же фигня, всё не так, ничего не хочется, как солнце пропало, ушло за тучи и всё. — Лёша тоже отозвался, обнимая Сашу, чтобы она вдруг не обиделась, ведь он говорил не о своём личном солнце, которым, несомненно, является она, а об их общем светиле, которое хранит в себе две души и до сих пор находится в больнице, а в какой, никто так и не знал и сейчас это стало проблемой. — И с пустыми руками идти нехорошо. И знать бы, куда идти. Хоть кто-то знает адрес нужной больницы? — Да, Прохор мне обмолвился, я даже записал где-то... — Дэн пошарил по карманам и с довольным видом откуда-то достал смятый листок бумаги, зачитав остальным адрес. — Это вроде не очень далеко отсюда. Что ты там, Корзин, говорил за пустые руки? Не, говорил правильно. Но что мы можем взять? Фрукты разве что, не знаю, что сейчас Колдуну можно, а что нет. — Это всё-таки лучше всего спросить у Прохора, как мне кажется. — Эх, Зара, ничего ты не смыслишь в сюрпризах. — Корзин, совершенно довольный, мягко улыбнулся и даже лениво потянулся, наконец-то им всем было не о чем переживать, по крайней мере сегодня. — Я предлагаю, чтобы это было для них сюрпризом, так будет только веселее. И из гостинцев обойдёмся фруктами для Колдуна и кое чем из мясных запасов нашего холодильника для Шаляпина, он наверняка живёт в той палате и дико голодный, они нам только спасибо оба скажут. На том они и порешили, и, разойдясь по спальням, решили, что уже следует основательно отдохнуть, завтра будет очень непростой для всех, но, хотелось бы надеяться, весёлый день. Следующее утро началось для Димы с небольшого прилива сил и ослепительной улыбки Прохора, которая тоже помогала быстрее приходить в себя, поверить, что всё это скоро закончится, что вернётся более привычный уклад жизни, всё это позволило ему наконец-то заговорить первым и сделать это почти свободно, почти без тяжести, но всё с той же лёгкой хрипотцой, к которой они оба уже так привыкли за эти дни и которая наверное не уйдёт, останется насовсем, как след от пережитого: — Прохор, как думаешь, я долго ещё буду здесь? — Надеюсь, что нет, ты в этом месте и так вполне достаточно. Если всё и дальше будет идти так хорошо, то ещё максимум пару дней. — этот вопрос заставил Легенду немного растеряться, но Колдуна можно было понять, никто не любит больницы и даже четыре дня там могут показаться противной вечностью. — Это радует. Жаль только, что на фабрику нам уже не судьба вернуться, я начинаю скучать по ребятам... — Дима довольно осторожно потянулся и почти счастливо улыбнулся, ведь это действительно счастье, когда почти уходят боль и слабость, когда действительно хочется подняться и наконец-то сказать, что ты здоров, что уже можешь идти домой, идти сам, только вот он до сих пор не поднимался с койки, по крайней мере сегодня, вчера пытался, конечно, вместе с Шаляпиным, но у них ничего не вышло, сил не хватило, и идти ему бы пришлось сперва на поезд до Минска, а потом уж домой, к матери и старшему брату, только вот туда пока почему-то не очень хотелось. — А куда ты пойдёшь, где теперь будешь жить? — Там же, где и ты. — Прохор мягко спокойно улыбнулся и положил руки на плечи любимого, слегка их разминая, приподнимая и переходя на шею, спину, лёгкими осторожными движениями пересчитывая позвонки, помогая ему успокоиться, лёгкая тревога в глазах заставляла переживать и Легенду, они оба уже не умели жить иначе и может это было даже неплохо. — Дима, я никуда уже от тебя не денусь, знаю, как ты боишься, что я возьму и исчезну, но я не смогу так с тобой поступить, тем более теперь, за тобой же глаз да глаз нужен, кто же ещё будет так о тебе заботиться, присматривать за тобой? — Никто, ты прав... — эти мягкие, ласковые, но уверенные движения заставили парня блаженно прикрыть глаза и почувствовать себя чем-то совершенно свободным, прекрасное чувство на самом деле, хоть и почти забытое благодаря этой тёмной мрачной палате и вечной скованности, невозможности даже нормально подняться. — Тогда вместе снимем квартиру, найдём подработку... Проша, тебе кто-то звонит. — Ага, подработку, размечтался, дам я тебе тяжести таскать в твоём состоянии, на другую работу ведь не берут в наши годы и без образования. — он сам услышал эту тихую вибрацию и сам себе усмехнулся, наверняка снова Дэн, хочет сообщить о результатах переговоров. — Я, кажется, знаю, кто это. Я выйду на минутку, хорошо? Колдун только спокойно кивнул, уже привык, что его пара может выскочить из палаты с телефоном и тихо, но оживлённо с кем-то беседовать и не видел в этом совершенно ничего страшного. Получив разрешение, Шаляпин осторожно усадил его с опорой на стену и действительно быстрым шагом покинул палату, звонок прервался, немного растерянный, он поднял взгляд... И замер с огромными, но радостными глазами, ведь перед ним всем отрядом стояли оставшиеся фабриканты с полными руками всяких мелочей и даже секунды не прошло, как они кинулись обнимать парня, а он, собственно, был не очень то против и, со всеми поздоровавшись, остановил водопад вопросов одним ответом о том, сколько осталось здесь быть Колдуну и парой простых фраз: — На Диму можете посмотреть сейчас сами, он пока не спит, вот только мне говорил, как по вам соскучился, только лучше пока всё-таки сильно его не волновать. И прежде, чем мы туда зайдём, скажите мне только одно. Как прошла беседа вчера, что вам сказал Дробыш? Все толпой, кроме Сени, максимально тихо пересказали Легенде, как всё произошло и Бородин произнёс со спокойной улыбкой только последнюю в этом рассказе фразу: — Так что, поздравляю, вы снова в наших рядах, неутомимая наша пара. И в кои то веки Прохору захотелось прыгать от радости, но он сдержал себя, быстро всех поблагодарил и, простым жестом призвав друзей к тишине и ожиданию, вернулся в палату с максимально спокойным видом, надо было морально подготовить пару к гостям и сделать это максимально осторожно, для его же состояния: — Дим, у меня для тебя небольшой сюрприз. Смотри, кого я к тебе привёл. — увидев в родных глазах радостное недоумение и ожидание, он немного приоткрыл дверь и запустил в теперь ощутимо маленькую комнату всю компанию, которая вошла удивительно тихо, на секунду стало слишком тихо, но потом девушки запищали наполовину встревоженно, наполовину восторженно и рванули к койке, опять обниматься, только теперь в три раза осторожнее, не пытаясь удушить, и нестройно залепетали, перебивая друг друга, с трудом удалось понять, что первой была всё-таки Зара. — Димочка, что же ты, как же ты, такой бледненький... — Такой худенький, тебя наверное не кормят тут совсем, хорошо же за тобой тут следят некоторые. — Шаляпин от этого аж обомлел, вот такого он от Гурковой не ожидал, но снова не успел и слова вставить, хотя бы попытаться себя защитить. — Дамы, дамы, успокойтесь, за мной тут отлично присматривают, еду возят только из ресторана, у меня сама Легенда в курьерах, мечты сбываются. — он уже шутил с такой привычной, хоть пока и слабой улыбкой, и от этого отлегло у всех сразу, только голос парня немного встревожил гостей, они понимали, почему стало так и, хоть не были уверены, что скоро к этому привыкнут, по палате прошёл пока робкий и короткий, но долгожданный смех, стало понятно, что всем действительно очень этого не хватало для покоя и даже такого небольшого счастья, теперь они действительно будут с нетерпением ждать, пока пройдёт эта пара дней и парни вернутся в звёздный дом. В этом время сильная половина коллектива спокойно прошла следом, дождалась, пока прекрасный пол наконец-то успокоится и юноши сами необыкновенно тепло обняли Диму, этим пытаясь показать, что тоже очень по нему скучали, слов пока не находили и снова всех спас Дэн Петров, никто раньше не мог и заподозрить его в такой разговорчивости: — Ну, старик, как ты, скоро собираешься к нам вернуться? — Да почти порядок, по идее пара дней... Погоди секунду. Вернусь к вам? Но... Нас с Прохором ведь выгнали оттуда, разве нет? — попытка пойти в упор стала небольшой ошибкой, Колдун растерялся и начал переживать, у него тут же помутнели глаза и немного сбилось дыхание, Прохор сразу подбежал к нему, впихнул в любимого пару таблеток, заставил хорошенько их запить и только после этого облегчённо выдохнул, хотя, кажется, не только он один. — Дим, ты только не волнуйся, опять давление поднялось, тебе же нельзя так. Дело в том, что ребята поговорили с нашим руководством... И оно согласилось взять нас с тобой обратно. — Шаляпин совершенно верно решил пока не упоминать лишний раз Дробыша, волновать любимого было совершено ни к чему, пусть пока это для него будет коллективным решением педагогов и всех остальных. — Ого. Это... Это чудесно, я очень этому рад. Спасибо, ребят, это прекрасная новость. — Дима аж засветился от счастья и попробовал сесть нормально, ровно, нелегко, но это вышло, хоть и удержаться он не смог, помогли Лёша и Прохор, мягко обнимая с двух сторон за плечи, Зара с Сашей тут же подсели сзади, давая ему опереться спиной, снова идеально слаженная работа, будто репетировали заранее, но этого, конечно, не было, просто огромное желание помочь в секунду подсказывало, что нужно делать. — Я совсем уже расклеился, непорядок.. Проша, помоги мне подняться, хоть на минутку. — Дима, ты... Ты правда так в себе уверен? Ещё опять подскочит давление, вдруг не откачают на этот раз? — Прохор действительно испугался, не хотелось так глупо всё разрушить, всё ведь только стало налаживаться. — Но я же выпил лекарства и... — И если что, мы все с удовольствием поможем, поймаем и поднимем. — это произнесли все и практически хором, что заставило Легенду немного растеряться и даже как-то глупо улыбнуться, это лучшая благодарность от дружного верного коллектива, а речь продолжил уже Сеня. — Лучше воскреснуть за эти пару дней, а то как же вы собрались тогда до звёздного дома добираться? Этот вопрос остался без ответа, Прохор только поднял руки, как бы сдаваясь, Колдун поставил ноги на пол, немного обернувшись и, набравшись смелости, начал медленно подниматься, его сразу подхватили, помогая, сбоку за руки Рома и Лёша, сзади за спину Сеня и Дэн, а Гуркова и Зара держали за руки Шаляпина, быстро и успокаивающе втолковывая ему, что всё будет хорошо и всё получится, бояться нечего, по крайней мере сейчас. Пара невыносимо долгих минут и вот, Дима наконец-то ровно стоит, почти сам, если не считать всё той же опоры в четыре человека, точнее, уже в пять, Легенда немного успокоилась и снова была рядом, придерживая и подпирая сзади пока слабые ноги обычно такого сильного, но сейчас такого хрупкого юноши. А он стоял, смотрел по сторонам и улыбался, почти смеялся, и вместе с ним тихо смеялись все, Колдун даже сделал пару робких шагов и вся процессия медленно двинулась за ним, на секунду показалось, что они все снова в звёздном доме и просто играют... Но иллюзия растаяла, когда он потратил слишком много сил на такие простые действия и стал медленно оседать на пол, Диму тут же подхватили разом со всех сторон и вернули на койку, в этот раз укладывая и понимая, что всё хорошее имеет нехорошее свойство заканчиваться и уже пора бы уходить, но надо хоть что-то сказать напоследок, это взяла на себя Зара, присев на край койки и мягко взяв парня за руки, голос её был таким же мягким, тёплым и спокойным, как и всегда: — Димочка, нам уже пора, а ты отдыхай и ни о чём не переживай, ничего не бойся, главное помни, мы очень ждём вас обоих, надеюсь, ещё пара дней и вы действительно снова будете с нами. — Не сомневайтесь, скоро мы опять не дадим всем вам покоя и рады вы не будете, что мы вернулись. — Дима немного болезненно улыбнулся и, уже без всяких шуток, кое-что добавил. — Спасибо, что зашли, да ещё и столько всего притянули, это мило. Ребята только покивали, попрощались, снова обняв их обоих, уже на прощание, и покинули сначала палату, а потом и больницу, чувствуя какое-то тепло внутри, необычно, но приятно, кажется, это и зовётся настоящей дружбой, таким простым дружеским теплом. Колдун устал и уже почти спал, а Прохор перебирал гостинцы и почти смеялся, удивляло, что еды принесли и ему, это действительно было очень трогательно и необычно, но, наверное, от этого ещё более ценно и только увеличивало желание скорее вернуться в такой родной дом, их общий дом. Очень быстро миновали эти два дня и, уже подъехав на такси к пока родному для всех дому, Шаляпин помог Колдуну выбраться из машины, забрал пакет с лекарствами и, расплатившись с таксистом, лишний раз убедился, что теперь любимый стоит почти ровно, почти без опоры на его руку, взгляд у него ясный и даже радостный, и, одёрнув чёрную майку, чтобы всё было максимально идеально, начал мягко спокойно ему втолковывать некоторые простые истины, которые сейчас были просто необходимы: — Дима, ещё раз, слушай меня внимательно и запоминай: когда мы туда войдём, ты не начнёшь делать вид, что всё прекрасно, не вернёшься сразу к своему привычному буйному образу жизни, это пока для тебя опасно. Если тебе станет плохо, ты не должен прятаться теперь ни от кого, все знают, что ты нездоров и все готовы с радостью тебе помочь, ясно? — Пожалуйста, не тараторь так, я и сам всё понимаю. Пошли уже, пока мне опять сесть не захотелось, я должен дойти сюда, сам должен, хотя бы эти несколько метров. — Дима немного нервно улыбался и, в противовес своим же словам, крепче сжимал руку своей пары, возвращение в старую жизнь теперь действительно немного пугало, но они оба понимали, что это необходимо, оставалось только набраться смелости. И вот, пару минут спустя, парни вошли в звёздный дом... И встретил их гул знакомых голосов, крепкие объятия, почти заботливые похлопывания по спине и прекрасно накрытый стол, до которого Колдуна уже довели за руки, он всё-таки устал, немного закружилась голова и ему хватило на секунду прикрыть глаза и слегка покачать головой, чтобы его сразу усадили на диван и Прохор сидел рядом, снова опустив руки на его плечи с слегка обеспокоенным шёпотом: — Дима, ты как, сильно голова кружится, больно? — Уймись, Легенда, живой я... — и уже более спокойный смех прокатился по рядам фабрикантов, а Легенда получила пронзительный взгляд почти ясных синих глаз. — Ещё немного и совсем в себя приду, и тогда точно от меня не спасёшься. Наконец-то засмеялся и сам Шаляпин, не хотел даже отвечать на очередной выпад, был слишком счастлив, а вот Гуркова всё ещё была слегка обеспокоена и, мягко коснувшись плеча парня, задала ему очень важный вопрос: — Дим, тебе не кажется, что ты ошибся, вернувшись так поспешно, может стоило переждать в больнице ещё хоть пару дней? — Нет Саша, мне так не кажется, я счастлив быть сейчас здесь, со всеми вами, может это и поможет мне больше всего. — И мы не меньше счастливы, что ты снова к нам вернулся, вы оба, без вас тут было чертовски пусто и уныло. — на этот раз Лёша высказал то, о чём думали все и коллектив согласно загудел, а Дима на это только благодарно кивнул и понял, что стоит наконец-то сказать то, что крутится в голове ещё со вчерашнего дня. — Спасибо Лёша, мы тоже скучали без вас, особенно в таком унылом месте. — он осторожно повернулся так, чтобы была возможность смотреть на всех разом, сцепил руки в замок и медленно вдумчиво заговорил вновь. — И я хотел сказать, что всё прекрасно помню. Да, тогда, шесть дней назад, я мало что видел, пока держался из последних сил за эту жизнь, но хорошо слышал ваши голоса, чувствовал твои, Зарочка, руки, до сих пор помню твои рассказы о природе твоей родины и о всех твоих плюшевых мишках, можешь считать, что я за них держался крепче всего. Я слышал, как ты, Лёша, просил меня хоть немного попить, как ты, Сеня, говорил по телефону, вроде вызывал врача, как Рома успокаивал Прохора, что, конечно, тоже было очень важно, а Саша с ругательствами маячила по комнате и пыталась придумать, чем же может помочь. Я всё это помню и хотел сказать вам огромное спасибо за то, что спасли мою жизнь, всем вам. — Что ты, не стоит, нам только в радость было тебе помочь. — Архипов спокойно улыбнулся и взглянул на крайне растроганную Зару, в такой момент она была ещё прекраснее и тоже явно хотела что-то сказать. — Дима Дима, здорово ты нас конечно тогда напугал всех, мы даже растерялись как-то. — Но всё же смогли помочь и этому рады. — Арсений договорил за всех сразу, а Колдун тоже мягко улыбнулся, обернулся на немного растерянного, но буквально сияющего от счастья Прохора и, никого уже не стесняясь, зная, что теперь точно все свои и поймут, мягко обнял его за плечи и прошептал несколько слов прямо в его губы, как делал сам парень буквально шесть дней назад, хоть и совсем при других обстоятельствах. — А ты... Я так тебя люблю. И последнюю фразу пара прошептала вместе, и это была лучшая благодарность за тот присмотр в больнице, за всё то время, что они вместе, как и этот мягкий, совершенно нежный и невесомый поцелуй, в котором они растворились, растворились в этом счастье, парни тихонько посмеивались и кивали, девушки тихо звонко пищали от умиления, а Дробыш видел всё это через трансляции на своём компьютере, видел там же резко растущий рейтинг и сам себе кивал со спокойной улыбкой, понимал, что с этой необычной парой придётся смириться и хотя бы первое время особо их не трогать, даже не зная, что остальные участники теперь действительно готовы стоять за парней горой, как и друг за друга, а этого он и хотел, когда собирал их на кастинге, вырастить не только талантливых людей, но и настоящую крепкую команду.