обрывки

      Отступись. Сбеги. Подай Сэму сигнал. Уходи.       Внутренний голос кричал, пока сердце бешено стучало. Он тебя раскусит. В один прекрасный момент он сложит два и два и в сумме получит четыре. Четыре года лжи и предательства.       Совсем не скажешь, что Одри Хоган на такое способна. Но Ник Фьюри в ней что-то разглядел.       Этим что-то, может быть, была её дурная слава, которая простиралась далеко за пределы Нью-Йорка и штата. Дурная слава и Одри Хоган — понятия совместимые, и Хэппи долгое время думал, что его непутевая дочь никогда не одумается. Крестный отец Одри, на своём веку повидавший и не такое, уверенно говорил лучшему другу, что единственная дочь Хогана просто скрывает под этим поведением одиночество и тоску. И Тони Старк был прав.       Со смерти Тони прошло четыре месяца, когда Ник Фьюри вместе с Марией Хилл буквально ввалились в жизнь Одри, мгновенно разрушая её.       «Есть один экземпляр, — загадочно сказал Фьюри, — жаждущий мести. Мстить ему уже некому, а вот испортить о нём память этому экземпляру будет проще простого».       Одри помнила, что слышала что-то о нём от Тони. Ей тогда было почти девятнадцать; она проходила практику в Старк Индастриз, прямо перед тем, как Роджерс предал её горячо любимого дядю. Она помнила, что Старк сказал тогда.       «Его увольнение не значит, что он на этом остановится».       Тони не успел его остановить. Случилась Гражданская война, Стив и всё прочее, а этот человек залег на дно. Залег до самой смерти Тони.       «Почему я?», — спросила тогда Одри, задумчиво глядя на стену в офисе нового Щ.И.Т.а. «Я ведь даже не работаю на вас».       «Ты же новоиспеченная надежда науки, — ответила Мария, — а ещё, как ты сама неоднократно упоминала, ещё лучше ты разбираешься в соблазнении мужчин».       Дурная слава всегда шла впереди Одри. Половина нью-йоркских богачей была у неё в кармане, но ни один из них не был сравним с ним. С ним, с кем Одри не говорила уже четыре года.       «Выполнишь миссию — станешь агентом Щ.И.Т.а.», — добавил тогда Фьюри. «Из твоего досье мы довольно-таки ясно поняли, что ты этим грезишь. И ещё, Одри, — взгляд главы Щ.И.Т.а заставлял содрогаться от непонятно откуда взявшего холода, он пронзал, словно остро наточенный меч, и заставил Одри ежиться, — об этой миссии никто не должен знать. Твой отец — в первую очередь».       Хоган тогда согласилась. Но так и не сдержала обещания.       Её несколько дней до начала миссии были отведены на семью — тогда Одри с отцом были в доме Поттс-Старк, где жили Пеппер, Морган и альпака Джеральд.       «О чём ты говоришь?», — недоумённо спросила Пеппер, когда, на один момент, они с Одри остались наедине на веранде.       «Пеппер, послушай, пожалуйста, — Хоган посмотрела по сторонам, прежде чем продолжать. — Я исчезну на какое-то время. Для папы я уезжаю учиться в Бельгию».       «Но на самом деле?»       Одри на мгновение прикрыла глаза и тяжело вздохнула. «На самом деле Ник Фьюри дал мне задание, которое я просто обязана выполнить. Никто не должен об этом знать, Пеппер. Только ты».       «Для чего ты мне это рассказываешь, Одри?»       «Если ты услышишь от меня хоть одно плохое слово о Тони или тебе, знай — я так не думаю, и никогда не буду думать. Я должна буду это говорить. Должна буду делать вещи совершенно противоположные тому, чему учил меня Тони. Но это единственный способ сохранить его наследие и честное имя».       Пеппер Поттс умела хранить секреты. Но Морган, ничего этого не знающая, отчаянно хваталась за край кофты любимой тёти Одри, прося её поскорее вернуться. Хоган тогда прорыдала две ночи подряд, думая о том, как предавала Морган, Пеппер и, самое главное, отца.       «Не пропадай, хорошо?» — мягко сказал ей отец на прощание.       Одри, догадываясь, что, в один момент, пропасть ей придется, улыбнулась. «Я не пропаду, пап, — чмокнув Хэппи в щёку, проговорила она, — обещаю».       Обещания Одри Хоган, как говорила одна из её бывших лучших подруг, и гроша ломаного не стоят.       Именно поэтому её работа на Квентина Бека началась со сплошных обещаний.       Ей понадобилось четыре дня, чтобы он впервые обратил на неё внимание, четыре недели, чтобы он доверил ей создание одной из иллюзий, и четыре месяца, чтобы влюбить его в себя. Долгий процесс, думала она тогда, но с Квентином быстро и не получится. Только через два года он признался ей, что сразу же положил на неё глаз, как только она вошла в их команду. Шэрон, следившая за так называемым офисом команды Мистерио через встроенные камеры в стенах, тоже говорила, что Бек сразу заметил новую добычу. Ведь именно таковой он Одри и считал в то время, когда сам был мишенью.       Первая встреча информатора с новыми агентами Щ.И.Т.а – Сэмом Уилсоном и Баки Барнсом — случилась через два месяца после начала миссии. В уединённом кафе на окраине Стокгольма, где никто не мог их рассекретить — всё охранялось Щ.И.Т.ом – Одри впервые встретила своих первых лучших друзей в пока ещё не знакомой ей организации.       Через месяц Уилсон уже уверенно спрашивал: «Ну что, уже соблазнила красавчика-психопата?», а Одри ему отвечала: «Пока он меня только трахает». Баки казалось, что, если он ещё чаще начнёт закатывать глаза, реагируя так на каждую реплику этих двоих, то просто лишится зрения.       Трахал Одри Бек, кстати, отменно.       В основном, в начале их «отношений», Квентин брал Одри, где и когда ему было угодно — вымещая, таким образом, весь свой гнев и злобу, направляя всю эту энергию в секс. Хоган бы нагло и неумело солгала, сказав, что ей это не нравилось.       Секс с Квентином был, наверное, единственным в этой миссии, от чего Одри получалась удовольствие.       За год она стала его самым верным напарником, одним из самых умелых учёных в команде и самым лучшим лекарством. С Одри Квентин иногда терялся, путался в мыслях и желаниях. С ней ему хотелось…тишины. Спокойствия и равновесия. Она была холодной, но оттаивала к нему, всё больше и больше привязывая к себе. А какие она говорила речи о ненависти к Старку…       Одри умело делала вид, что поддерживала его во всём, даже в его желании убить Питера Паркера. Перед тем самым представлением в Лондоне Квентин обмолвился, что скоро им придётся исчезнуть. Одри это восприняла как сигнал.       «Куда исчезнуть?»       «Спроси, что полегче, Барнс».       «Что у тебя есть на него?».       Раскрыв Сэму и Баки все карты, которые она могла раскрыть, Одри вдруг нахмурилась. «Питеру понадобится хороший адвокат. Дженнифер Уолтерс сейчас вне зоны доступа, поэтому найдите Мэтта Мёрдока. Он живёт в Адской Кухне. Он точно поможет Паркеру».       Квентин подставил Питера Паркера. Подставил умело и профессионально, скрыв следы инсценировкой собственной смерти.       Это было три года назад.       Три года без цивилизации. Телефоны им пришлось выбросить, чтобы было невозможно их отследить, а жили они теперь в доме на холмах, куда даже стационарная телефонная связь из семидесятых годов вряд ли бы дошла. Квентин сказал, что им нужно скрываться и разрабатывать новые технологии, чтобы через несколько лет Мистерио вновь возродился, дабы спасти мир от очередной напасти, им же и созданной. Как жаль, что все приборы и оставшиеся украденные дроны были уничтожены во взрыве в сарае, в котором они хранились. Как печально, что Одри как раз находилась там и работала над новой иллюзией, когда один из дронов «вышел из-под контроля», и она чуть сама не погибла. Как великолепно, что Квентин на это купился.       Бек подозревал всех, кто остался в его команде, в измене. Всех. Кроме Одри.       Одри и правда была хороша в соблазнении мужчин. Один из её бывших назвал это явление «силой киски», но Одри такое название для всего этого не нравилось. Она даже не знала, как всё это вообще можно было назвать.       Квентин это называл судьбой. Он вообще любил громкие и ничего не значащие слова.       Но, чёрт подери, он был так красив. Когда солнечные лучи проникали в их спальню сквозь неплотно закрытые шторы, у Квентина был ангельский вид. Он спал, прижимая к себе Одри, которая с ним, впервые в своей жизни, тоже спокойной спала. Порой, когда они вот так лежали в кровати, смотря друг на друга; когда Квентин нежно целовал её в губы, а его рука находила её ладонь и крепко сжимала — тогда Одри казалось, что это всё, что ей нужно. «Я люблю тебя», — говорил он, а в ответ слышал эти же три заветных слова, которые за последние два года уже переставали быть ложью.       Одри нравились его руки на своей талии, нравился его смех, нравилось жить с ним. Они готовили, смеясь и целуясь, ходили в город, близь которого жили, маскируясь и прячась по углам; Хоган всё это доставляло удовольствие. Он был сильным, надёжным и любящим. Он не оттолкнул Одри, когда у него появились к ней чувства. Квентин Бек, может быть, тоже вёл свою игру, раз Хоган в него влюблялась; только это было невозможно. Квентин не мог вести игру против единственного в мире человека, которого он любил.       Одри бы так и осталась в этой сказке, может быть, даже родила бы Квентину детей. Может быть, даже состарилась бы с ним. «Ведь он же начал исправляться, да?» — думала она. Это было правдой: Квентин всё меньше думал о мести и всё больше строил будущее с Одри. Он буквально мог видеть, как она играет с их детьми, как он живёт с ней вечно. Любая мысль о ней вводила Бека в состояние эйфории.       Это продолжалось, пока они не решили вернуться в Нью-Йорк. Бог знает зачем.       Они были в супермаркете: Одри выбирала себе йогурт, а Квентин рассматривал стоящие рядом бутылки с молоком. Люди на него косо поглядывали: не каждый день в супермаркет приходит человек с полностью закрытым лицом в самый разгар жаркого июля.       «Одри?»       Знакомый голос, но уже повзрослевшая Морган. У неё на глазах заблестели слёзы, когда она кинулась к Хоган. Одри, задерживая дыхание и сдерживая всхлипы, крепко обняла девятилетнюю девочку в ответ; шепнув ей на ухо: «Прости», Одри выволокла себя и Квентина из супермаркета до того, как Пеппер бы их заметила.       С того момента всю блажь с Бека как рукой сняло.       Он строил планы, вслух говоря об убийстве дочери Тони Старка, заставляя Одри ужасаться и сторониться его. Квентин Хоган больше не нравился. Одри его боялась.       «Я так больше не могу, мистер Фьюри. Он убьёт Морган».       «Самое время закончить миссию, агент Хоган».       Всё закончилось быстро. Мёрдок, во время их первой за четыре года встречи, неумело пошутил о том, что мог бы защищать Бека в суде. Одри не улыбнулась.       «Ты идиот, Мэтт. Набитый придурок».       Иногда Одри снилось, что ничего этого не было. Что они с Квентином всё также живут в своём домике на холмах — только теперь у них уже есть ребёнок. Потом этот сон сворачивал в другое русло, когда Одри предлагала назвать мальчика «Тони», а Бек за это её убивал.       Иногда ей снилось, что шесть лет назад Мэтт не отталкивал её после их первого и последнего поцелуя, спекулируя репутацией Хоган, когда на самом деле Мёрдок просто боялся серьёзных чувств после Электры.       Иногда Одри ничего не снилось. Но это бывало в совсем редких случаях.