***
— …Камень чародея, иногда также называемый философским камнем, является древней магической драгоценностью, которая, как известно, дает носителю неестественно долгую жизнь и молодость, фактически делая того, кто его держит, бессмертным. Пока камень находится во владении хозяина, тот никогда не должен бояться смерти, будь она естественной или магической… — Гермиона прочла отрывок из книги, которую взяла в библиотеке. — Последними известными владельцами камня были волшебник-алхимик Николас Фламель и его жена Переландра. — Философский камень! — воскликнул Рон. — Я слышал об этом. Перси часто подшучивал надо мной, когда мне было семь лет, создавая иллюзии на камнях и говоря, что он нашел философский камень на нашем заднем дворе, и теперь мы все будем бессмертными и очень богатыми. Я тоже ему верил, пока мама не накричала на него и не заставила прекратить это. Но… если у них есть Цербер, охраняющий его, должно быть, он настоящий. — Я в этом уверена, — твердо заявила Гермиона. — Цербер — единственный, кто охраняет магические предметы с такой преданностью. — И теперь мы знаем, почему Снейп пытается украсть его. Потому что он хочет быть бессмертным. Либо это, либо продать его за кругленькую сумму золотых, — поморщился Рон. — Ух, ты можешь себе представить этого жирного мерзавца, живущего вечно? Терроризировать студентов год за годом? — он издал противный рвотный звук. — Или, может быть, он хочет получить этот камень для более темных целей. Я слышала, что все еще есть темные волшебники, пытающиеся вернуть сам-знаешь-кого, — прошипела Гермиона. — Не будь смешной, Гермиона, — фыркнул Рон. — Он мертв, он умер в ту ночь, когда пытался убить Гарри, так что даже не предполагай это. Невозможно вернуть мертвых, даже с помощью магии. Нет, Снейп хочет камень для себя, чтобы он мог жить вечно и превратить жизнь каждого в настоящий ад. Гарри молчал во время обсуждения, главным образом потому, что боялся, что если он откроет рот, то вся его злость на несправедливые обвинения друзей в адрес Снейпа выйдет наружу. Он с трудом собрал остатки самообладания, затем медленно встал и отодвинул свой стул. — Эй, куда это ты собрался, Гарри? — спросила Гермиона. — На прогулку, — равнодушно ответил он. — Мне нужно подумать. Но запомните одну вещь: Волан-де-Морт… — Рон задохнулся, но Гарри проигнорировал его. Он подумал, что это было глупо — не произносить имя Волан-де-Морта, как будто его имя могло вызвать его. Этот человек, каким бы злым он ни был, не был Сатаной. Может быть, его младшим братом… — В ту ночь, когда он пытался убить меня, его тело так и не нашли. Так как же можно узнать, что он действительно мертв? Без тела в качестве доказательства никто не может быть уверен. Я думаю, что он все еще там, и он тот, кто хочет камень. Вот от кого они его охраняют. «Ха! Положи это в свою трубку и выкури ее! — подумал он, уходя. — Я скорее поверю, что Волан-де-Морт вернулся из мертвых, чем в то, что мой Ангел-хранитель был предателем». — Но, Гарри, это же безумие! — пробормотал Рон. — Это Снейп, почему ты не можешь понять этого? — Хммм… может быть, он и прав, Рон… — Нет уж! У Снейпа есть какая-то власть над ним, может быть, он запутал Гарри, поэтому он не поверит ничему, что мы скажем против него… — Я не знаю, Рон. Гарри, кажется, ничуть не смутился… Гарри быстро вышел из библиотеки, вернулся в гриффиндорскую башню, бросил там свою сумку с книгами и взял мантию-невидимку. Он был действительно сбит с толку. Какая нелепость! Это так похоже на Рона — обвинять учителя во вредительстве ученикам. Это было сразу после ужина, и почти никого из студентов не было поблизости, большинство находились снаружи, играя в снежки. Закутавшись в мантию, что ему очень нравилось, Гарри исчез. После чего направился к единственному человеку, который мог бы дать утешение и сочувствие его больному сердцу. Через пять минут он уже стучал в дверь кабинета Снейпа, сняв мантию-невидимку и засунув ее в карман под школьной мантией, в который та довольно легко уместилась. Он знал, что профессор обычно был здесь в это время по вечерам, проверяя работы. — Войдите. Дверь распахнулась, и Снейп поднял голову, чтобы посмотреть… — Поттер! Что ты здесь делаешь? — начал он своим привычным едким тоном, на всякий случай. Гарри закрыл дверь. — Профессор? Я… мне действительно нужно с вами поговорить, — мальчик был бледен, и его глаза горели смесью гнева и беспокойства, подобных которым Северус никогда не видел. Мастер-волшебник быстро наложил защитные заклинания против подслушивания, а затем тихо спросил: — В чем проблема, Гарри? — он жестом пригласил мальчика сесть. Гарри отрицательно покачал головой. — Я… я просто больше не могу этого выносить, Северус! Не могу! — сердито заявил он. — Они все время что-то говорят о вас… всякую мерзость… и мне нужно было выбраться оттуда, пока я не взорвался и не заколдовал их обоих. Они такие тупые! — лицо Гарри пылало, а грудь тяжело вздымалась от переполнявших его эмоций. — Успокойся, сынок, — начал Снейп, стараясь говорить тихо и ровно. — Чего ты не можешь терпеть? И кого? Сядь и начни с самого начала, Гарри, в этом нет ни капли смысла. Я не могу читать твои мысли, дитя, хотя слухи говорят обратное. Гарри опустился на стул перед столом, его руки были крепко сжаты. Он сосредоточился на теплых завихрениях древесных волокон на столе Снейпа, пока не успокоился и смог говорить без крика. — Так… Я не могу притворяться, что ненавижу вас, я знаю, что это всего лишь притворство, но… После всего, что вы сделали, Северус… Я просто не могу… Я ненавижу этот маскарад… — он потер лоб тыльной стороной ладони и вздохнул: — Рон и Гермиона думают, что вы в сговоре со злом… с монстром, который убил моих родителей… и что вы заколдовали мою метлу. Я все время говорю им, что они неправы, но они мне не верят, Северус… Они так меня разозлили, что я чуть не заколдовал их обоих сегодня… Я просто хотел бы сказать им правду… Я не умею хранить такие секреты, как этот… Но я буду, потому что должен, но это так трудно! Извините, я не хотел плакаться… Северус на мгновение замолчал. Когда он начинал этот маскарад, то знал, что это будет нелегко, но он не предполагал, что Гарри будет вовлечен в него. Бремя секретности было очень тяжелым, и одиннадцатилетний ребенок не должен был его нести. Это никогда не входило в его намерения. Но теперь было уже слишком поздно сожалеть. Он обошел вокруг стола и успокаивающе похлопал мальчика по плечу. — Я знаю, что это нелегко для тебя, Гарри. Я никогда не хотел, чтобы ты видел что-то за моей маской. Вот почему в прошлые годы я не позволял тебе узнать мое имя и увидеть мое лицо. Анонимность была безопаснее для нас обоих. Однако теперь это спорный вопрос. Я уже много лет живу в тени как шпион, Гарри, и привык жить двойной жизнью. Мне жаль, что ты был втянут в это. Это может быть трудно — поддерживать видимость, особенно с твоими друзьями. — Расскажите мне об этом. Это большая заноза в заднице. Извините за мой язык, сэр, но это так. Я просто хочу крикнуть им, чтобы они заткнулись, что это вы защищали и исцеляли меня все эти годы, и вы никогда не причинили бы мне боль. Если бы они только знали, они бы никогда не сказали, что вы были… э… жирным мерзавцем… эгоистичным, жестоким и холодным… злым… или что вы ненавидите меня. Никогда! — в изумрудных глазах блеснули злые слезы, которые Гарри быстро смахнул рукавом мантии. Северус мягко сжал его плечо. — Гарри, мой путь одинок и темен, но я сделал этот выбор давным-давно, в ту ночь, когда умерла твоя мать. Путь шпиона часто бывает таким, но я принял его как цену, которую я должен заплатить, и это стоило того, чтобы в конце концов отдать монстра в руки правосудия. Лучше бы ты никогда не узнал меня, Гарри. Так было бы гораздо легче, если бы ты знал меня только как хладнокровного жирного мерзавца. Гарри упрямо покачал головой. — Нет, сэр! Может быть, мне и легче, но как насчет вас? Вы этого не заслуживаете, сэр. Посмотрите на все, чему вы меня научили. Я рад, что в тот день узнал вас. Потому что теперь у вас есть кто-то, кому можно доверять и кто доверяет вам. Я просто ненавижу, когда они начинают на вас нападать… иногда мне хочется побить их всех… Я имею в виду других гриффиндорцев. — Я могу это исправить. Возможно, это поможет. Не имеет значения, что думают другие люди, — только то, что думаешь ты. В конце концов, ты знаешь правду. Я слышал, как они меня называют, и не обращаю на это внимания, потому что это всего лишь слова, фальшивые и бессмысленные. Когда-то, когда я был в твоем возрасте, это беспокоило меня, но не сейчас. Я знаю, кто я и что я есть, моя преданность и поступки ясны, как и моя совесть. Если бы я умер сегодня, я мог бы встретиться с Богом, зная, что я сделал все возможное, чтобы выполнить свою клятву свергнуть Волан-де-Морта и защитить тебя. Вот что имеет значение. Но это не моя репутация, дитя. Она была послана к черту давным-давно, — Северус положил руку себе на сердце. — Вот что имеет значение, Гарри. Только не здесь. Люди видят то, что я хочу, чтобы они видели. Но мы с тобой знаем правду. Он начал массировать затылок Гарри, и мальчик прислонился к боку своего Ангела. Затем он продолжил: — Ничто из того, что нужно делать, никогда не бывает легким. Жизнь, которую я веду, Гарри, — это не та жизнь, которую тебе следует вести, и я мало что могу сделать, чтобы облегчить ее, кроме как сказать тебе, что ты всегда можешь прийти ко мне и поговорить, а я буду слушать… И однажды, когда Волан-де-Морт будет побежден окончательно, ты сможешь встать рядом со мной и рассказать всем тем, кто насмехался и издевался надо мной, как они ошибались, — затем он добавил с хитрой ухмылкой: — И наблюдать, как они все падают в обморок от шока. Гарри усмехнулся, представив себе, как Рон и Гермиона падают от шока. — Не могу дождаться этого дня, Северус. А до тех пор, думаю, я просто досчитаю до двадцати и прикушу язык. Северус взъерошил волосы Гарри. — А еще потренируйся в медитации. Ты прекрасно умеешь держать себя в руках, и я горжусь тобой. Гарри наслаждался похвалой, потому что знал, что Снейп никогда не говорил ничего подобного, если не имел этого в виду. — Спасибо, сэр. Я постараюсь запомнить, что вы сказали. Северус одарил Гарри одной из своих редких улыбок. — Ты так похож на свою мать. Бремя, разделяемое между друзьями, — это вовсе не бремя. Спасибо, Гарри. Гарри просто прислонился к боку Снейпа с такой же улыбкой, довольный тем, что просто сидит здесь, позволяя присутствию Северуса успокоить его усталый дух.***
На следующее утро была суббота, и после тренировки по квиддичу Гарри позвал Хедвиг, собираясь послать ее с письмом для Снейпа, чтобы узнать, будут ли они сегодня вечером проводить уроки защиты, когда заметил, что обычно веселая сова была подавлена и тиха: ее перья выглядели тусклыми, и она клюнула его, когда он подошел, чтобы прикрепить письмо к ее лапе. — Ау! Хедвиг, что с тобой такое? Почему ты злишься на меня? — он внимательно осмотрел сову, отметив, что ее глаза казались стеклянными, и она была более худой и горячей, чем обычно. — Эй, ты что, заболела? Я думаю, что да, вот почему ты такая резкая. Ладно… А кто ухаживает за больными совами? — Гарри быстро подумал, а потом вспомнил, как Хагрид говорил, что много знает о животных. Он взял сову на руки и побежал вниз по тропинке к хижине Хагрида, молясь, чтобы лесник был дома. К счастью, Хагрид как раз заваривал чай и открыл дверь, как только Гарри постучал. — Привет, Гарри! Хочешь чаю? — Спасибо, Хагрид, но я здесь, потому что с Хедвиг что-то не так. Я думаю, что она больна. — Больна? Ну что ж, давай посмотрим, — Хагрид взял сову из рук Гарри и положил ее на стол. Затем он осмотрел ее глаза и крылья, заглянул в горло и ткнул пальцем в живот. Она зашипела на него, но Хагрид только кивнул. — Да, она не в себе, и кажется, что у нее что-то не так с желудком. Может быть, она съела или выпила что-то такое, что ей не положено? Гарри нахмурился. — Ну, я кормлю ее тем, что едят другие совы, и она обычно находится в совятне, поэтому я не знаю, ела ли она там что-то, от чего могла заболеть. Ты можешь ей помочь, Хагрид? — он нервно пошевелил пальцами в складках мантии. — Да. Хотя это и не похоже на обычную болезнь, — задумчиво произнес лесник. — Обычно все совы заболевают вместе. Но никто не приходил ко мне и не говорил, что все совы больны, а эти симптомы… Это первый раз, когда ты заметил, что она стало худой, парень? Гарри кивнул. — Хм… если бы я не знал лучше… я бы сказал, что это очень похоже на отравление сильвермортом… Но это же просто смешно. Кто мог обидеть сову здесь, в Хогвартсе? — пробормотал Хагрид. Гарри напрягся. Сначала кто-то пытался убить его, чтобы все выглядело как несчастный случай, а теперь еще и это. Он не знал, кто стоит за этими странными покушениями на его жизнь, но знал, что не может позволить Хедвиг подвергаться риску. — Хагрид, ты ведь можешь вылечить ее, правда? — Конечно, Гарри. Я могу попросить профессора Снейпа сварить мне лекарство, которое поможет ей поправиться, — это противоядие от сильверморта, состоит из древесного угля, одуванчика и еще кое-чего, он знает. Гарри вздохнул с облегчением. — Слава Богу! И ты можешь сделать мне еще одно одолжение, Хагрид? Как только ей станет лучше, можно я оставлю ее с тобой вместо того, чтобы отправить обратно в совятню? Я думаю, здесь она будет в большей безопасности. Хагрид задумался, затем кивнул. — Ладно, Гарри. Хотя я не знаю, о чем ты беспокоишься. Я не думаю, что это яд сильверморта, хотя симптомы те же самые. Сильверморт растет в Запретном лесу, и немногие волшебники знают, как правильно собрать урожай: его нужно собрать в определенное время ночи и разрезать железным ножом. Он используется в качестве яда злыми волшебниками, он убивает как сов, так и маленьких домашних животных. — Спасибо, Хагрид! Ты самый лучший! — сказал Гарри, а потом заметил странный горшок, который Хагрид закопал в пепелище своего камина. — Что там такое, Хагрид? Это что, картошка? — Э-э, нет. Это… так… сюрприз, — Хагрид неловко кашлянул. Гарри заглянул в кастрюлю и увидел огромное фиолетовое яйцо. У него отвисла челюсть. — Черт возьми, Хагрид, это что такое?! — Нечто особенное, — покраснел лесник. — Вот, Гарри. Давай-ка лучше с твоей совой разберемся, — Гарри помог Хагриду, подождав, пока Хедвиг удобно устроится, прежде чем отправиться за школьной совой, чтобы передать сообщение Северусу. Он все еще беспокоился о Хедвиг, но доверял Хагриду. Если кто и мог сделать Хедвиг здоровой, так это он.***
Прошло четыре дня, прежде чем Хедвиг поправилась, и Гарри, Рон и Гермиона пришли навестить сову после уроков; они принесли ей маленьких полевок и насекомых, чтобы возбудить ее аппетит. Северус снова предупредил Гарри, чтобы он никуда не ходил один и не брал еду от кого бы то ни было, если только это не он сам, конечно. Именно в один из таких визитов странное яйцо, которое Хагрид держал закопанным в золе камина, начало раскачиваться взад-вперед и трескаться. Трое детей с благоговейным трепетом смотрели, как вылупляется из яйца крошечный норвежский горбатый дракон, очень голодный и издающий странное требовательное воркование. Рон чуть не упал. — Мерлин, Хагрид, это же детеныш дракона! А где ты его взял? Их запрещено держать в качестве домашних животных, если вы не получили разрешение от Министерства. Они слишком опасны. — Опасны? Не будь смешным. Норберт безобиден, — Хагрид усмехнулся, а затем поморщился, когда черный дракон выдул из пасти огонь и поджег его бороду. — Я получил его от одного парня в пабе. Выиграл в карточной игре. Я всегда мечтал об этом, — он потушил огонь и почесал дракона под подбородком. — Вот, сынок, посмотри, что папа приготовил для тебя, — он скормил голодному дракону большой кусок мяса, который тот тут же сожрал. — Хагрид, как ты можешь держать здесь дракона? — спросила Гермиона. — Кто-нибудь обязательно его увидит, и тогда тебя могут посадить в тюрьму. — Ах. Я буду осторожен. Он был брошен. Человек, который поставил его на игру, сказал, что его мать умерла. Так что он сирота, и если я не возьму его, он умрет, он слишком мал, чтобы выжить самостоятельно. — Мы сохраним твой секрет, не волнуйся, Хагрид, — успокоил его Гарри. Он бросил предупреждающий взгляд на своих друзей. — Да, мы не стукачи, — согласился Рон. Но ему было интересно, как долго Хагрид сможет прятать маленького дракона. Его брат Чарли всегда говорил, что драконы растут довольно быстро и едят как сумасшедшие, особенно после того, как только вылупляются. Гермиона только покачала головой. Хагрид был так же плох, как и мальчики, которые нарушали школьные правила. Может быть, это была болезнь, которой мужчины заражались еще в детстве и от которой никогда не избавлялись. Затем она вскрикнула, когда Норберт попытался укусить ее за палец. — Ах, Норберт, не кусайся! — Хагрид погрозил пальцем дракончику. — Он сам не знает, Гермиона. Он всего лишь ребенок. — Ну и ребенок! — маленькая ведьма фыркнула. Норберт зашипел и набросился на чайник, чуть не опрокинув его. — Надо купить ему игрушки и сделать загон, — радостно сказал Хагрид. Погладив Хедвиг в течение нескольких минут, три гриффиндорца ушли, так как приближалось время занятий.***
Прошел месяц, Норберт увеличился в размерах и стал есть огромное количество мяса, которое Хагрид искал в лесу или покупал в Косом переулке. Однако Гарри, Гермиона и Рон всерьез опасались, что Норберт сожжет дом Хагрида, поскольку маленький дракончик был очень вспыльчив и в гневе дышал огнем. Дважды Хагрид заканчивал тем, что обжигался и получал укусы, потому что Норберту не нравилось, когда он отсутствовал дольше нескольких часов. Ни одна клетка не смогла бы удержать его: дракончик был очень силен и умен, и если бы он не сбил его с ног, то с шумом открыл бы замок. Открытие замков было частью магии драконов, и даже маленькие могли сделать это. Хагриду повезло, что Норберт еще не решил магически открыть замок на домике. — Эта тварь опасна, — огрызнулся Рон после одного из таких визитов, когда Норберт поджег его штаны. — Если Хагрид не будет осторожен, однажды ночью его маленький ребенок случайно поджарит его до хрустящей корочки. Однако по какой-то причине дракону нравился Гарри, и он сворачивался рядом с ним калачиком или тихо мурлыкал, когда видел его, но он шипел на Рона и игнорировал Гермиону, когда они пытались погладить его. — Своенравное маленькое чудовище, — усмехнулся Хагрид. — У него есть свои причуды, не так ли, Норберт? Забавно, но единственный человек, которому он мурлычет, помимо Гарри, — это профессор Снейп. — Снейп знает о нем? — в ужасе воскликнул Рон. — Нет, он никогда не видел его, но однажды он пришел, чтобы угостить меня кофе. Норберт спрятался, но когда увидел его, то начал мурлыкать. Я сказал профессору, что это была кошка, и он не стал меня расспрашивать. Но Норберту он действительно нравится. — Да. Слизеринцы бы поладили с драконами, — фыркнул Рон. — А как же тогда мы с Хагридом? — спросил Гарри. — Мы гриффиндорцы, и он нас любит. Рон выглядел смущенным. — Хагрид похож на его отца, и кто знает, почему ты ему нравишься, Гарри? Ты просто странный. Гарри игриво шлепнул его по плечу. — Ладно, уже почти комендантский час, — они повернулись, чтобы выйти из хижины, когда увидели бледное лицо в обрамлении светлых волос, заглядывающее в окно. — И кто же это был? — воскликнул Гарри. Он выскочил наружу. Именно тогда он увидел знакомую фигуру Драко в его слизеринской мантии, бегущего к чертовой матери обратно в замок. Гарри выругался и погнался за ним, но догнать не смог и был вынужден прекратить погоню. Он остановился и подождал, пока Рон и Гермиона догонят его. — Малфой смотрел в окно, и я думаю, что он видел Норберта. Я попытался поймать его, но он был чертовски быстр. Я думаю… думаю, он пошел рассказать учителям о Норберте. — Черт побери! Мы должны предупредить Хагрида! — Рон выругался, и они побежали обратно в хижину, чтобы сообщить леснику плохие новости и помочь ему спрятать дракона.