Руки Темного Ангела

      С тех пор как месяц назад Гарри узнал, как вызвать анимагическую форму и трансформироваться, он обнаружил, что его обоняние, зрение и слух усилились. Звуки стали четче, а зрение, которое раньше было превосходным благодаря операции, теперь стало еще острее, особенно ночное. Что же касается его обоняния, то оно улучшилось в пять раз по сравнению с прежним. Его реакция и движения также немного изменились, он стал передвигаться более спокойно и грациозно, чем раньше.       Когда он спросил Северуса об этих вещах, взрослый волшебник объяснил, что большинство анимагов испытывают своего рода «наложение», когда речь заходит о чувствах их животных форм. После того, как они практиковались в течение месяца или около того, их человеческие чувства становились более острыми, и иногда это отражалось и на движениях. Теперь Гарри лучше понимал, почему Снейп всегда, казалось, слышит малейший шепот во время урока и как ему удается двигаться подобно призраку.       Хотя в его обостренных чувствах были и положительные стороны, Гарри обнаружил, что у них есть и обратная сторона, поскольку теперь он был склонен пугаться невидимых звуков или резких движений, которые он не заметил бы еще две недели назад, но теперь они совершенно отвлекали его. Ветер, дувший сквозь деревья, теперь звучал как крик, и иногда он почти не спал по ночам. Он все еще чувствовал в воздухе запах ужина, который они съели прошлым вечером, и кружащейся пылинки было достаточно, чтобы заставить его подпрыгнуть, если бы он увидел ее краем глаза. Этого было достаточно, чтобы свести его с ума. — Как я могу это выключить? — спросил он Северуса, когда они вернулись с очередной прогулки по лесу. Он потирал ухо, потому что совершенно отчетливо слышал приглушенный рев Сильмарин, хотя река была далеко от дома. — Боюсь, что тебе это не удастся. Обостренные чувства — это дар анимагов. Что ты можешь сделать, так это научиться блокировать большую часть посторонних шумов, — ответил Северус. — Чувства наиболее остры, когда ты только стал анимагом, затем они немного ослабевают, но все же теперь чувства всегда будут острее, чем обычно. — Вот так, не глядя, можно услышать, как студенты шепчутся в классе, верно? И как ты можешь двигаться так быстро, не используя магию. — Да. Форма снежного барса дает мне повышенное обоняние, зрение и слух, а также грацию и скорость, и я несколько сильнее, чем обычный человек, — проинформировал его Северус. — Пойдем, Гарри. Я могу научить тебя, как разделять свой разум, чтобы все чувства, которые ты обрабатываешь, не подавляли тебя.       Северус привел Гарри в кабинет и провел его через основные медитативные упражнения. Затем, как только Гарри сосредоточился, он показал ему, как взять звук Сильмарин, который он слышал, и поместить его в маленькую коробку в своем уме вместе с другими отвлекающими шумами. На это у Гарри ушло минут пятнадцать-двадцать, и как только все было сделано, он обнаружил, что громкость шума, запахов и так далее слегка притупилась. Достаточно, чтобы он не пугался все время. Это было огромное улучшение. — Неудивительно, что некоторые анимаги сходят с ума, — пробормотал Гарри, вытирая пот со лба, потому что приближалась середина июля, а даже в этих горах лето было изнурительно жарким. — И именно поэтому у неоперившегося анимага всегда должен быть настоящий учитель, чтобы наставлять его, — сказал Северус. — Просто так ничего не бывает. Твоим родителям очень повезло, что они не попали в серьезные неприятности, экспериментируя со своими анимагическими формами. — Интересно, как они все это выяснили сами? — задумался Гарри. — Я обучал твою мать так же, как профессор Макгонагалл обучала меня, а она, в свою очередь, передавала мои знания твоему отцу и его друзьям, — ответил Северус, изо всех сил стараясь сдержать усмешку, когда он вспомнил остальных друзей Джеймса: высокомерного хулигана Сириуса Блэка, чья анимагическая форма была большой черной дворняжкой, и хитрого труса Петтигрю, чья форма была крысой, и наконец, не в последнюю очередь, Ремуса Люпина, который был оборотнем. — Если бы твой отец и его друзья знали, где Лили получает всю информацию, они, вероятно, упали бы замертво от шока.       Гарри знал, что у Северуса и его отца было несколько запутанное прошлое, хотя он не знал всех деталей и не хотел заставлять Северуса рассказывать ему, так как воспоминания были явно неприятными. И Гарри не хотел портить их лето, вороша прошлое. Поэтому, несмотря на все свое любопытство, он держал свои вопросы о потерянной молодости отца при себе, решив спросить Хагрида, когда осенью вернется в школу. Хагрид знал все о Джеймсе, Лили и Северусе, когда они учились в школе, и охотно делился своими историями.       Помимо обширных уроков по превращению, Северус также обучал Гарри определенным защитным техникам. Он учил его горящему колдовству и его противоположности — гасящему колдовству. Он довольно сурово отчитал своего сына за использование горящего колдовства, заявив, что оно не предназначено для легкомысленного использования и никогда не было шуткой, поскольку оно может легко создать лесной пожар и сжечь все на своем пути. — Ты никогда не должен использовать его, чтобы разжечь огонь. Для этого ты используешь огненную искру «Джинкс-Пиро». — Ладно, папа. Я вспомню об этом, когда мне понадобится закурить сигарету, — пошутил Гарри.       Выражение лица Снейпа было бесценным: смесь шока, тревоги и гнева. — Прошу прощения? — произнес он мягким убийственным тоном. — Лучше бы мне никогда не застать вас курящим, молодой человек. Это грязная отвратительная привычка, которая не принесет тебе ничего, кроме горя, и если я когда-нибудь узнаю, что у тебя есть сигареты, сигары или, да поможет тебе Бог, марихуана припрятана, Гарри Джеймс Снейп, ты будешь самым несчастным мальчиком на земле, — взгляд, которым он одарил Гарри, стер все следы веселья с лица мальчика. — Я… Я просто пошутил, сэр. Я никогда не курил сигарет. — И никогда не начинай, — резко приказал Северус. — Иначе ты пожалеешь об этом, и не только из-за моего наказания. Курение разрушает здоровье, очень затягивает, и у тебя нет причин рисковать таким образом, учитывая то, с чем ты столкнулся. — Да, сэр. Это была просто шутка. — Хм. Плохая шутка, — фыркнул Мастер зелий. Затем он смягчился от смущенного взгляда Гарри и сказал: — Прими это как предупреждение. Теперь, думаю, мы можем вернуться к защитным заклинаниям. Еще одно классическое заклинание — обезоруживающее. Заклинание Экспелиармус. Правильно наложенное, оно выбьет палочку противника из рук, но его можно заблокировать, и если ты сражаешься на дуэли до смерти, я бы посоветовал тебе не использовать его, так как большинство волшебников знают его. Это стандарт, преподаваемый в большинстве дуэльных клубов и академий. — Есть такая вещь, как дуэльный клуб? А он есть в Хогвартсе? — Был. Когда у нас был компетентный Мастер защиты. Я предложу директору, чтобы мы открыли его снова, когда вернемся в школу. Учитывая угрозу, с которой мы можем столкнуться, нам, возможно, придется учить больше, чем одобренные Министерством заклинания, — мрачно произнес Северус. — А ты будешь учить, папа? — Это зависит от директора школы. Я мог бы это сделать, но он, скорее всего, выберет для этого нового учителя защиты, хотя я добровольно стану его помощником. Таким образом, если он будет полным болваном, я могу преподавать основы без особых проблем. Нет ничего хуже, чем плохо обученные студенты в области защиты. Они представляют опасность как друг для друга, так и для врага, — он вытащил палочку; они стояли на лугу прямо за садовыми воротами. — Давай попрактикуемся в обезоруживающем заклинании. На счет три…

***

      После нескольких напряженных уроков защиты Гарри был рад немного расслабиться, летая на своем Нимбусе, превращаясь в Шепота, чтобы побегать в лесу перед ужином, или просто читая в кабинете. Он прочитал большинство романов из библиотеки, потому что находил их расслабляющими, и когда хотел, мог поглощать книги так же быстро, как Гермиона. Там он обнаружил несколько тайн, написанных авторами, которых никогда раньше не читал, такими как Стивен Сейлор, Питер Эллис и Майкл Джекс. Книги были для него как сладости, и он глотал их вечер за вечером, читая рядом с Северусом. Вопреки распространенному мнению, Северус не всегда читал журналы по зельеварению, он тоже иногда получал удовольствие от хорошего романа и в настоящее время читал старый рассказ о Шерлоке Холмсе.       Но иногда по вечерам Гарри становилось не по себе: он никак не мог успокоиться, и вот тогда-то ему и захотелось побродить по лесу одному в своем анимагическом обличье. Ночь была у него в крови, потому что барсы, как и большинство кошек, были в основном ночными животными, и ничто не заставляло его сердце биться быстрее, а кровь бурлить, как хорошая разминка в лунном свете.       Призрак начал учить его охотиться. Он поймал свою первую мышь несколько ночей назад, и ему не терпелось попробовать поохотиться на более крупную добычу, такую как кролик. Кроме того, в вечерние часы по лесу бродили еще и детеныши Эбони, и Шепот любил с ними играть. Лисы были живыми и озорными, полными хитрости и ловкости, и маленький кот всегда узнавал что-то новое, когда он был с ними. Например, как ловить лягушек лапой на мелководье реки или как замаскировать свой запах, идя задом наперед по текущей воде.       Ониксовые лисы были волшебными по своей природе, и лисята могли смешаться с любым пятном тени, оставаясь скрытыми на виду у всех, кроме самого умного охотника. Даже виверна не смогла бы найти ониксовую лису, которая не хотела быть найденной. Полуночные лисы были союзниками дровосеков и часто служили часовыми у их холмов, предупреждая лесных жителей, когда опасность была рядом. — Наш папа, Свифт, является часовым для клана дровосеков Вудберри, — узнал однажды Шепот от Сияния. — Вот почему он почти никогда не бывает в берлоге, потому что он патрулирует лес. Были сообщения о бродячей виверне, которая поссорилась со своим кланом и теперь охотится там, где ей не следует. Она охотится на всех, кого сможет поймать.       Ее брат Тень задрожал. — Мама говорит, что именно поэтому мы должны держаться рядом с ней и не уходить, потому что виверна любит вкусных молодых лисят.       Шепот мяукнул в отчаянии. — А снежных барсов она тоже любит есть?       Сияние утвердительно тявкнула. — Да, я думаю да, Шепот. Папа говорит, что виверны едят все, что является медленной и легкой добычей, включая детенышей снежного барса.       После этого Шепот поспешил присесть рядом с Призраком, дрожа и воображая, что чувствует на себе взгляд виверны сверху. Призрак успокоил своего испуганного детеныша языком и мурлыканьем, уверяя, что ни одна виверна не осмелится напасть на взрослого барса, особенно такого крупного, как он. — И ей придется сначала иметь дело со мной, чтобы добраться до тебя, малыш, так что тебе нечего бояться. Виверны предпочитают более легкую добычу, они не любят драться за свой обед.       Этот разговор состоялся вчера вечером, и как только Гарри снова превратился в мальчика, большая часть его инстинктивного страха исчезла. Теперь он был очень беспокойным и жаждал выйти на очередную вечернюю прогулку. Северус читал и не выказывал никаких признаков желания идти в лес, но Гарри никак не мог успокоиться и в конце концов начал расхаживать взад и вперед по кабинету.       Когда мальчик в четвертый раз прошелся перед камином, Северус больше не смог читать книгу, опустил ее на колени и раздраженно спросил: — Есть ли причина, по которой ты ходишь, как пойманный барс в клетке, Гарри?       Гарри остановился. — Ух… Я просто не могу сегодня спокойно сидеть. Я чувствую все… Я не знаю, нервничаю и хочу бежать и бежать, пока не устану, — он умоляюще посмотрел на отца. — Мы можем пойти поохотиться, папа? Пожалуйста. — Гарри, я устал и не хочу ничего выслеживать сегодня вечером, — возразил Северус. — У тебя уже был урок защиты, и ты летал на своем Нимбусе, так что ты должен быть готов провести остаток вечера спокойно, возможно, медитируя?       Одиннадцатилетний мальчик тяжело вздохнул. Он не хотел быть спокойным, ему не терпелось побродить в лунном свете. — Ну же, папа. Мы можем поохотиться часок, а потом я обещаю, что без проблем вернусь домой. Или, если ты не хочешь охотиться, мы можем хотя бы навестить Эбони и ее детенышей? Ты можешь вздремнуть, а я поиграю с ними в какие-нибудь игры, — уговаривал Гарри, обращая всю силу своего изумрудного взгляда на отца.       Снейп был восприимчив к этому, хотя и пытался притвориться, что это не так. Он нахмурился, подумав, что надо просто сказать мальчику «нет», и на этом все закончится. «Я слишком много потакаю мальчику», — подумал он раздраженно. И все же он помнил, каково это было, когда он впервые обнаружил, что он — Призрак, как ему хотелось бегать, прыгать и играть в лунном свете каждый вечер, независимо от того, сколько уроков у него было в тот день или сколько мародеры мучили его. Превращение в снежного барса было своего рода бегством от того, чтобы быть Северусом Снейпом, изгнанником Слизерина. «Должно быть, я довел бедную Минерву до полного безумия, прося все время менять облик. Просто удивительно, что она не накачала меня снотворным или не ударила по голове за то, что я такой надоедливый маленький ребенок». Но он никогда не мог вспомнить, чтобы Макгонагалл была с ним резка, она была терпелива со своим новым анимагом, и Северус боготворил ее за эту маленькую доброту. Он полагал, что последовать ее примеру не повредит, и поэтому согласился на просьбу сына.       Гарри ударил кулаком в воздух и довольно ухмыльнулся. — Спасибо, папа! Ты самый лучший!       Снейп закатил глаза. «Я не могу поверить, что делаю это. Я становлюсь легкой добычей». — Помни, один час, а потом мы пойдем домой. Никаких аргументов. Вы у меня в долгу, мистер Снейп. — Как скажешь, папа. Я буду молоть корень мальвы или что-то еще для тебя завтра, хорошо? — Гарри был так взволнован, что почти танцевал. Он повернулся и выбежал через заднюю дверь, напугав Реллу, которая полировала серебряные подсвечники. — Куда это вы так торопитесь, Мастер Гарри? — На охоту, Релла. — Хорошо, принесите мне хорошенького пухленького кролика, которого я смогу потушить в красном вине с перцем. — Хорошо, увидимся позже, — бросил Гарри через плечо, спрыгнув сразу со всех ступенек крыльца и легко приземлившись на ноги. Он нетерпеливо ждал, когда Северус выйдет наружу, потому что единственным железным правилом для Снейпа было то, что Гарри никогда не должен перекидываться без присмотра взрослых в течение первых двух месяцев. Если он когда-нибудь поймает Гарри, нарушающего это правило, он посадит его на месяц под домашний арест и не позволит ему перекидываться все это время, а также даст ему пару хороших шлепков. У Гарри не было никакого желания получить такое наказание, поэтому он подавил в себе желание немедленно перекинуться и подождал, пока профессор появится на заднем крыльце, прежде чем сменить кожу на мех.       Снейп только покачал головой, глядя на счастливого детеныша, резвящегося у его лодыжек, и пошел через сад, шепча что-то игравшему рядом барсенку, а затем через ворота и через простор луга, прежде чем расплыться в форме Призрака.       На него тут же набросился перевозбужденный маленький барсенок, который подпрыгнул и лизнул его под подбородок, прежде чем развернуться и попытаться поймать его за хвост. Шепот трижды покружился в воздухе, прежде чем рухнуть на землю, его золотисто-голубые глаза сияли от удовольствия. — Папа, нам нужно поймать кролика для Реллы. Она сама попросила меня об этом. — Да? Тогда мы должны найти достаточно большого кролика, — промурлыкал Призрак. — Но у нас есть немного времени. Во-первых, давай засвидетельствуем свое почтение Эбони и ее семье, они должны быть внизу у Сильмарин, охотясь на раков и лягушек.       Призрак направился к Сильмарин, где обитали нежные пресноводные раки, которых любили ониксовые лисы и он сам. И действительно, все трое лисят вместе с матерью ловили рыбу, стоя в бурлящей воде и пристально вглядываясь в глубину.       Внезапно Эбони на мгновение опустила голову под воду. Затем она торжествующе вынырнула, держа в зубах серебристо-красного рака. — Да, у тебя есть один, мама! — обрадовалась Звездочет. Ей еще предстояло овладеть искусством ловли раков, но иногда у нее получалось ловить лягушек.       Лиса с хрустом раздавила твердую скорлупу ракообразного, быстро убив его, затем подбежала к берегу и положила его на землю. Они будут пировать позже, когда еды будет достаточно для всех. Она подняла голову при приближении снежных барсов. — Добро пожаловать, Призрак, Шепот. Раки бегут сегодня вечером. — Привет, Эбони! Привет, Тень, Сияние и Звездочет, — крикнул Шепот, подбегая к старшей лисе и обнюхивая ее так активно, что чуть не сбил ее с лап. — Полегче, молодой человек. Ты же сегодня весь в диком огне, не так ли? — заметила Эбони, удерживаясь на лапах благодаря опыту, потому что ее детеныши часто нападали на нее в массовом порядке, чтобы поиграть. — Шепот, веди себя прилично! — упрекнул его старший барс. — Ты же знаешь, что это нехорошо, малыш! — Простите, госпожа Эбони, — извинился барсенок, смущенный тем, что его так бойко ругают в присутствии посторонних. — Ничего страшного, малыш. Почему бы тебе не пойти и не помочь Звездочет — она еще ничего не поймала, и я думаю, что она впадает в уныние. — Ладно, — Шепот спустился на берег и после минутного колебания ступил в воду.       В отличие от большинства кошек, барсы не возражали против воды, и если бы пришлось, то поплыли бы. Шепот подбежал к тому месту, где ловила рыбу самая маленькая ониксовая лиса, и прошипел: — Нужна лапа, Звездочет? — Да, спасибо. Никак не могу сегодня поймать ни одного из тупых водяных жуков, — тявкнула лисичка, сунув морду в воду, а затем встряхнув ею, когда так ничего и не поймала.       Шепот и Звездочет вместе смотрели на воду. Сильмарин плавно текла здесь, и они могли видеть самое дно, среди маленьких камней и грязи, где обитали раки. Прошло несколько минут, прежде чем Шепот заметил мелькнувшую рачью клешню и набросился, используя лапу, чтобы подцепить рака.       Звездочет взвизгнула и набросилась на рака, быстро укусив его за голову и убив прежде, чем он успел вцепиться в нее клешнями. — Хорошо, Шепот. Брось его на берег.       Шепот так и сделал, и вскоре к первому раку присоединились еще четверо, плюс кучка неосторожных лягушек.       Затем Эбони позвала лисят, и они вместе пировали, угощаясь щедростью реки, предложив сначала немного двум котам, хотя ни один из них не был голоден, и они вежливо отказались.       Шепот начал вылизывать себя досуха, пока лисы наслаждались своей едой, слушая их тихое довольное рычание и мягкий хруст раковин, когда они разрывали раков. Вскоре от раков осталась только груда раковин. Насытившись, лисята подбежали к нему и пригласили поиграть в пятнашки.       Маленький барсенок вопросительно посмотрел на своего отца; тот кивнул, и Шепот присоединился к своим друзьям, они побежали по поляне с безграничной энергией, присущей только молодом животным.       Эбони подошла и села рядом с Призраком, обернув свой пушистый хвост вокруг лап. — Ты выглядишь немного усталым, старый друг. Этот детеныш утомил тебя? — Сегодня вечером — да. Он был слишком возбужден, чтобы оставаться в нашей берлоге, и убедил меня прийти сюда. Мне хочется вздремнуть, — зевнул большой барс. Он лег и закрутил свой хвост, который был почти на всю длину его тела, вокруг морды. — Поспи, я присмотрю за отроками. — Я ценю это, Эбони, — Призрак закрыл глаза и через несколько секунд уже заснул. Но хотя он и спал, сон его был не очень крепким, его уши всегда были настороже в ожидании любого странного звука или шороха, и он мог проснуться в любой момент.       Примерно через пятнадцать минут его разбудил сердитый лай Эбони: — Дети, куда это вы собрались? Вы же знаете, что не должны покидать реку, не спросив разрешения. Вернитесь сюда сию же минуту! — Что случилось? — воскликнул Призрак, мгновенно насторожившись. Он вскочил на лапы, оглядываясь в поисках сына. Он не увидел ни барсенка, ни детенышей лисы. — Где они? — Убежали за кроликом или еще за кем-то, — прорычала лиса. — Только что они боролись, а в следующее мгновение уже понеслись за кроликом с быстротой голубой молнии. Просто пусть подождут, пока я не найду их! Они почувствуют мои зубы на своих задницах так же верно, как то, что луна круглая. — Я так понимаю, мой сын с ними? — Ах, да, думаю, что он повел их. Он упомянул что-то о кролике для обеда, — раздраженно рявкнула Эбони. — Маленький глупый идиот! Я сказал ему, что мы будем охотиться на кролика вместе, — проворчал снежный барс. Он яростно хлестал хвостом. — Когда я его догоню… Я дам ему шлепок всей его жизни. Он знает, что лучше не уходить так далеко. — Не волнуйся, мы их найдем, — успокоила кота Эбони и понюхала воздух. Она могла чувствовать запах всех троих своих отпрысков и запах Шепота. — Они пошли этим путем, Призрак, — она побежала в лес, ее маленькие лапки бесшумно ступали по земле.       Стиснув зубы, Призрак последовал за ней, бесшумный, как тень. Это будет последний раз, когда его сын выкидывает такой трюк, — поклялся он себе. Особенно сейчас, когда где-то поблизости бродила виверна.       Тем временем Шепот и лисята преследовали по пятам большого кролика, который спустился к реке напиться и не видел ни лисят, ни барсенка, пока не стало слишком поздно и они не заметили его. Кролик помчался так быстро, как только его мохнатые лапы могли унести его, от стаи лисиц и одного большого детеныша снежного барса. — Он пошел сюда, я чувствую его запах! — заскулила Сияние. — Нет, правда? Я подумал, что он мог залететь на дерево, — насмешливо рявкнул Тень. — Тише, вы двое, я пытаюсь сосредоточиться, — огрызнулась Звездочет, у которой был самый лучший нос из всех. Она метнулась по ветру, а потом рванула влево, взвизгивая: — Вот он бежит, сюда, давай! Йип-йип-йу!       Шепот последовал за ними, его большие лапы не издавали ни звука, зрачки расширились, так что он мог видеть в темноте, как будто это был самый яркий день. Он не только чувствовал запах кролика, но и слышал его: тот тяжело дышал, забегая за кусты в поисках укрытия.       Но лисья стая была умна, и вскоре они разделились. Тень двигался впереди и гнал пораженного кролика назад, к его сестрам и Шепоту. Кролик повел их широким кругом и теперь бежал обратно к реке, надеясь таким образом ускользнуть от охотников.       Только он забыл, что там были два взрослых хищника, только что начавшие выслеживать свое непослушное потомство.       Кролик налетел на них всем маленьким телом, и прежде чем он успел опомниться, Призрак схватил его за горло и сильно тряхнул головой, милосердно сломав ему шею. «Вот и твой кролик, Релла. Теперь мне просто нужно найти сына, а потом я смогу вернуться домой».       Он положил мертвого кролика между своими лапами и понюхал ветерок. Он почувствовал запах возбужденных лис и еще одного очень непослушного детеныша барса. — Они идут сюда, Эбони. — Я знаю, я их слышу, — прорычала ониксовая лиса, шаркнув лапами по грязи. Им не пришлось долго ждать, потому что примерно через пять минут в поле зрения появились три лисы и Шепот, тяжело дыша и тявкая.       Они резко остановились, заметив своих родителей, которые смотрели на них с крайним неодобрением. — Ой-ой, — всхлипнул Тень. — Я думаю, что у нас большие неприятности.       Шепот сглотнул и изобразил на морде раскаяние. «Господи, неужели я сегодня умру?» — с тревогой подумал он, глядя на своего отца, который выглядел настолько безумным, словно был готов разжевать его и выплюнуть. Опустив голову и поджав хвост, он подошел к тому месту, где Призрак склонился над мертвым кроликом. Вина была написана в каждой линии тела барсенка. — А, привет, мама, — заскулила Сияние.       Эбони сердито зарычала и сильно укусила всех трех своих малышей, заставив их взвизгнуть. — Возвращайтесь все в берлогу! О чем вы думали, убегая вот так в лес? С вами могло случиться все, что угодно. Где-то здесь бродит виверна, а вы просто решили побегать! — Прости, мама, — всхлипнула Звездочет. — Мы просто хотели поймать кролика. — Никаких оправданий, вы все знаете сами. Если бы я сказала вам один раз, но я говорила уже сто раз, — прорычала Эбони. — Просто подождите, пока ваш отец не услышит об этом… Вы все под домашним арестом до особого распоряжения, — она повела своих съежившихся отпрысков вниз по тропинке к их логову, быстро прощаясь через плечо с Призраком, который смотрел на своего сына таким взглядом, который мог бы заморозить огонь.       Шепот задрожал, потому что никогда еще не видел большого кота таким злым. — Папа? Я… Прости. Я не собирался убегать, просто хотел… О-у-у-у-у! — он резко вскрикнул, когда твердая лапа Призрака ударила его по заду. Она ужасно ужалила, и барсенок тут же заревел: — Прости… сэр… ОУ… я забыл… — Ты слишком много забываешь. Мы обсудим последствия дома. Пошли, — приказал отец, поднимая кролика зубами и подталкивая вперед скулящего и хнычущего сына.       Они молча пересекли лес, и неодобрение Призрака нависло над головой Шепота, как темное облако обреченности. Они как раз достигли края леса, когда Призрак остановился и принял свою человеческую форму. — Превращайся, Гарри. Сейчас же.       Шепот печально посмотрел на него, прежде чем снова превратиться в Гарри. Он опустил голову, не в силах встретиться взглядом со Снейпом. — Я не хотел убегать, сэр… — начал он. — Побереги свое дыхание и оправдания, — оборвал его Северус. Он сунул мертвого кролика в руки Гарри. Затем взял сына за плечи, сильно встряхнул, развернул и дважды ударил по заднице. Гарри закричал, потому что Снейп ударил его сильнее, чем обычно, гораздо сильнее. — Идите прямо в свою комнату, молодой человек, и ждите меня. Я вернусь, когда достаточно успокоюсь, чтобы не придушить тебя.       Гарри кивнул, морщась от слез в глазах. После чего направился обратно к мерцающим огням малахитовой хижины, чувствуя тошноту от стыда и страха. «Мерлин, я мертв. На этот раз он выпорет меня до полусмерти, я точно знаю».       Он оглянулся через плечо и увидел, как Северус снова превратился в Призрака и скрылся среди деревьев, стараясь сдержать свой вспыхнувший гнев.       Гарри медленно шел по лугу, держа кролика за лапы и шмыгая носом. Он остановился, чтобы стереть жжение со своего зада, тревожно размышляя, не окажется ли он позже на коленях отца? Он никогда не видел этого человека таким разъяренным, даже после битвы с Квирреллом. «Ну ладно, может быть, это и было то самое время, но все же…»       Гарри был так поглощен своим несчастьем, что почти не заметил большую фигуру, лежащую в траве посреди луга. — Что за чертовщина? — воскликнул он, остановившись перед чем-то вроде серой лошади, сильно ушибленной, израненной и истекающей кровью. — Как ты сюда попала?       Конь поднял голову и застонал, пытаясь встать на ноги. Именно тогда Гарри увидел крылья, сложенные по бокам, сильно порванные и смятые. Глаза животного были дикими и испуганными, оно было тяжело ранено, но все еще боролось за жизнь. — Полегче, приятель. Я не причиню тебе вреда, — прошептал Гарри, протягивая руку, чтобы погладить крылатого коня по морде.       Он слабо огрызнулся на него.       Гарри отстранился. — Что, черт возьми, с тобой случилось? На тебя напал человек или животное?       Серый пегас ничего не ответил, только запрокинул голову к небу, словно ища что-то.       Гарри был в растерянности. Он хотел помочь бедняжке, но Северус велел ему идти прямо в свою комнату, и он не хотел, чтобы взрослый волшебник сердился на него еще больше, чем сейчас. Теперь конь смотрел на него настороженно. Гарри видел еще больше крови и порезов вдоль его бока и на крупе, а также кровь, пропитавшую землю под его копытами. Вероятно, ему было очень больно, и Гарри не мог видеть, как кто-то так сильно покалечен, избит или что-то еще, не пытаясь помочь. «Папа все равно меня убьет, так что я могу пойти и за помощью». — Послушай, жеребец, я тебя не обижу. Я только хочу помочь, у тебя очень сильное кровотечение, и я могу остановить его заклинанием, если ты позволишь, так что не бей меня по голове, хорошо? — он вытащил палочку и произнес заклинание остановки кровотечения, которому Северус научил его для крайней необходимости.       Кровь замедлилась, а затем потекла и остановилась. Гарри вздохнул с облегчением.       Затем крылатый конь перевернулся, пытаясь подняться. Какое-то мгновение он отчаянно боролся, после чего вскочил, покачиваясь на ногах, но все же устоял. Его голова была выше плеча Гарри, и теперь, когда он встал, Гарри мог видеть обширные повреждения, нанесенные его крыльям и крупу. Он почувствовал, как у него скрутило живот, потому что бедное существо выглядело так, словно кто-то буквально содрал с него кожу. — О Господи, да ты совсем изранен. Я не знаю, как ты все еще дышишь. Тебе нужен мой отец, он лучше разбирается в таких вещах, чем я.       Крылатый конь повернул голову и посмотрел Гарри прямо в глаза. К своему удивлению, Гарри обнаружил, что смотрит прямо в пару синих ирисов, а затем услышал тихий усталый голос в своем затылке, говорящий: — Все, о чем я прошу, это чтобы ты сделал мою смерть быстрой, потому что я никогда больше не смогу летать. — Ты можешь говорить! — Только для тех, у кого хватит ума понять меня. Ты более проницателен, чем большинство, мальчик, — крылатый конь опустил голову, тяжело дыша. — Жаль, что я встретил тебя сейчас, когда Бледный Всадник призвал меня к себе. — Бледный Всадник? — Иначе известный как смерть. Быстрее, мальчик. Делай, что должен, потому что я не хочу знать, когда виверна вернется кормиться. — Какая виверна? — Та, что охотится в этих горах, которая напала на меня, когда я летел в поисках подходящего места для отдыха, — внезапно крылатый конь напрягся, и его ноздри раздулись. — Она возвращается, мальчик! Во имя Эквуса, Повелителя лошадей, сделай это быстро!       Внезапно Гарри понял, о чем просит его пегас. — Боже милостивый, ты же сам хочешь… Убить тебя… Нет, я не могу! — он в ужасе попятился. — Это неправильно… Нет…       Раненый жеребец, ибо это был самец, издал резкое ржание отчаяния. — Пожалуйста, умоляю тебя… Она медленно разорвет меня на куски, по крайней мере, подари мне мирный конец… — Кто? — Гарри практически закричал от разочарования. — Здесь нет никого, кроме нас.       Именно тогда он услышал безошибочно узнаваемый звук хлопающих огромных крыльев.       Гарри поднял голову к небу и закусил губу, чувствуя, как кровь стынет в жилах, ибо с северо-запада к ним быстро приближаясь гигантская сине-желтая пятнистая виверна, похожая по форме и размерам на своего драконьего кузена, только с двумя конечностями вместо четырех, с вытянутыми когтями и широко разинутой пастью, вызывающе крича.       Пегас завизжал от ужаса и попытался убежать, но раненое левое заднее копыто не выдержало, и он рухнул на землю. — Беги, мальчик! Спасайся сам, ей нужен я.       Но Гарри упрямо стоял перед пегасом. — Это мы еще посмотрим, — он поднял палочку, произнося защитное заклинание. — Протего! — яркая корона голубого света вырвалась из кончика палочки и накрыла его самого и умирающего пегаса.       Гарри сосредоточился изо всех сил, собирая всю свою волю и силу, и направил их в заклинание щита. Он только молился, чтобы тот выдержал удар виверны.       Виверна парила, ее огромные желтые глаза горели ненавистью. — Вор! Украл мой ужин, да? Я думаю, что нет! — она издала боевой клич и нырнула к волшебнику и покалеченному жеребцу, вытянув когти. Смерть пришла забрать их…