я по тебе соскучился

Ренджун бежит к Лукасу в его большие объятия.- Лукас! — Юкхей берет своего малыша за талию, поднимая на руки. Хуан скрещивает свои ноги на спине вона. — Боже, я так скучал. — говорит китаец и целует нежно-нежно, кажется, Лукас почти тает.- Я скучал сильнее. — отвечает ему и впивается с Женьзцюнем в страстный поцелуй.- Ну хоть на дороге не мешайтесь, голубки. — ворчит Кун, чутка толкая Юкхея в бок. таец смеется и опускает Ренджуна обратно на землю.- Не дуйся, хен, я и по тебе соскучился. — Хуан обнимает куна, лучезарно ему улыбаясь. — Идемте, я уверен другие дримы мечтают вас увидеть. Действительно, Ченле с дельфиньим визгом бросается в объятия китайских хенов, тут же пытаясь сделать селфи с Куном. Ренджун с Лукасом просто наблюдают со стороны, посмеиваясь с милых взаимодействий других мемберов. К концу дня все вымотанные просто ложатся на все плоские поверхности в общаге. На самом-то деле, вэйви должны быть в общаге ильичиль, но уютную и теплую общагу дримов покидать совсем не хочется. Хендери, Янян и Сяоджун пытаются влиться в компанию, но Ченле с Джемином своими шутками выбивают эту неловкую спесь между ними, заливаясь звонким смехом. Ренджун смеется в унисон, радостный от того, что семья по мелкому пополняется. Лукас не может не залипнуть на своего малыша в безразмерной толстовке, слишком мило и любя смотря на него. Юкхей пододвигается к Хуану, большими своими ладонями беря хрупкое и безбожно красивое лицо китайца. Они мягко целуются на виду у всех, но им наплевать, будут ли их после этого осуждать, главное, это их любовь, их привязанность к друг другу. — Я не знал, что они встречаются. — интересуется Хендери. — Вообще, они довольно долго встречаются, но постоянно скрывались и прятали свои отношения. — отвечает кун, ковыряясь в острой курочке палочками. — Почему же? я думаю, они довольно хорошо друг другу подходят. — подает голос Сяоджун, и все как-то невидимо с ним соглашаются, мелко кивая. Внезапно радостный Джисон подползает к новой троице и, мило хихикая, что-то начинает шептать. — Вы еще многого о наших хенах не слышали. — Эй ты, придурок, мы тебя слышим вообще-то. — язвит Ченле, заливаясь громким смехом. Под смех Ченле все начинают шушукаться, вдаваясь в подробности. Они рассказывают разные догадки, уже раскрытые отношения и сплетни. Женьзцюнь просто сидит и наблюдает, не имея возможности вставить и слова. Он замечает, как Лукас удаляется, «наверное в туалет» и не трогает его. Через несколько минут увлеченный разговорами мемберовРенджун слышит, как его зовут по имени и оборачивается. Лукас подзывает его к себе, маня пальцем. Хуан тут же встает с места, его отсутствия никто не замечает. Лукас берет его маленькую ладошку в свою, переплетая пальцы. Они идут по темноте, поэтому Ренджун слегка отстает от, привыкшего к темноте, тайца. Они заходят в крайнюю комнату в коридоре, и до Ренджуна доходит, что это его комната по соответствующему запаху ванили. — Тут всегда пахло тобой. — старший говорит шепотом, будто боится спугнуть, и обвивает свои руки вокруг талии Джуна. Он целует его макушку и продолжает шептать. — Ты даже не можешь представить, как я по тебе соскучился, малыш. — от шепота Вона у китайца все скручивается внутри и подкашиваются ноги, он сглатывает. — Все равно я сильнее. — отвечает Хуан ему, проникаясь в чувственный поцелуй, отдав всего себя в него. Сейчас, для них время остановилось, проблемы стали несущественны, а другие люди незаметны. Они целуются как в последний раз, томно дыша от недостатка кислорода в легких. От интимной обстановки кровь в жилах бурлит, а возбуждение накаливает. Капельки пота выступают, собираясь в одну большую соленую каплю. Хуан что-то мычит неразборчиво, прогибаясь в спине от горячих рук Юкхея. Он мягко стонет, мгновенно выдыхая. Воздуха катастрофически не хватает, и они отдышиваются, как брошенные на земле рыбки, с вызовом глядя друг другу в глаза. — Л- Лукас. — китаец стонет его имя, и у тайца кружится голова. Он тут же подхватывает младшего на руки, не прекращая поцелуя и руками исследуя податливое тело. Хуан же мелко дрожит, кусая свои губы в предвкушении. Вон мягко укладывает Ренджуна на кровать, будто он хрустальный и избавляется от мешающей толстовки. Лунный свет проникает в комнату, открывая Юкхею прекрасный вид на точеное нежное тело китайца. Старший захлебывается слюнями, когда видит набухшие чувствительные соски Хуана. Он облизывается и пробует их на вкус. Таец всегда знал, что Ренджун слишком чувствителен, чуток и уязвим, что от одной ласки у младшего дрожат колени, а с красивых уст выходят сладкие стоны. Даже сейчас, Ренджун не может сдержать хнык от того, насколько хорошо играются с его сосками. Лукас то мягко оттягивает их пальцами, то вбирает в рот, неустанно облизывая, то аккуратно кусает их, боясь навредить. Жэньцзюнь испытывает огромный трепет и вздрагивает от каждого движения Вона. Лукас мокрыми поцелуями спускается дальше по впалому животу, пробуя мягкую кожу на вкус. Она сладка как мед и так же полезна и целебна только для одного Юкхея. Старший спускается еще ниже, попутно оттягивая штаны с боксерами вниз. Раньше бы Ренджун засмущался, прикрылся ладошкой или попытался спрятаться, но сейчас он более чем уверен, что Лукасу можно доверять, что он не сделает больно, что он любит также сильно, как и он. Младший охает, когда Лукас лижет головку его члена. Он протяжно хныкает, когда таец берет в рот полностью, постыдно причмокивая. Ренджун заливается краской от таких звуков, и пытается закрыть руками лицо, но Лукас ему не позволяет. — Я хочу видеть твое прекрасное личико. — старший усаживает Ренджуна на кровать, под спину кладя большую мягкую подушку так, чтобы он мог прекрасно видеть его лицо. Снова берет в рот, наслаждаясь каждым изменением в лице китайца. Тот недовольно сводит брови и кусает губу до крови. Уже не может сдержаться, когда Юкхей играется с ним, быстро-быстро двигая головой. Губы Юкхея большие и пухлые, и, когда Лукас расцеловывает весь ствол по его длине, обводя языком по выступающим венкам, Хуан отчетливо чувствует, как его голова кружится, а в глазах выступают мелкие звезды. Он облизывает розовую головку с таким видом, будто ничего слаще Ренджунова члена в жизни не пробовал. Вон думает, что нет чарующего вида, чем его стонущий малыш. Ренджун почти доходит до разрядки, мелко дрожа, но Лукас отпускает его, отстраняясь.  Хуан хнычет, требуя большего, но старший ему откажет в этот единственный раз.  Он хочет большего. В темноте слышится звук открывшегося колпачка. Младшему ничего не стоит догадаться, что Лукас держит в руках. Смазка пахнет ванилью и бананом прямо как Хуан, и таец не может не ухмыльнуться. Ренджун сейчас выглядит слишком беззащитным, принадлежащим только для одного Юкхея, открытым только для него. «Мой, ты только мой.» — как в бреду шепчет старший, поднимая бархатные ноги Хуана на плечи. Они целуются долго и протяжно. Их поцелуи ужасно приторны, безбожно прекрасны и слишком чувственны. Юкхей одним пальцем проникает в горящую утробу, губами ловя скулёж младшего. Ренджун абсолютно спокоен и расслаблен. На счету уже второй палец, Юкхей ищет простату. И попадает прямо по ней. Китаец с звонким и высоким стоном, прогибается в спине, красивыми ножками скользя по простыне. Он ногтями впивается Лукасу в спину, требуя не останавливаться, и Юкхей не остановится, он знает. Тише, малыш.Ты же не хочешь чтобы нас услышали? — Ренджун отвечает на риторический вопрос быстрыми мотками головой. Он беззвучно стонет, открывая рот в немом крике, когда Лукас слишком быстро двигает пальцами в его пульсирующем колечке мышц. Женьзцюнь отпускает своего любовника, падая на белоснежную простыню. Юкхей, по хозяйски целует Хуана, облизывая внутреннюю сторону бедра. Два пальца просторно кружатся в колечке мышц, вызывая у Ренджуна табун мурашек, и крошечные капельки испарины на спине. Вон обожает во время секса говорить разные непристойности, жарким шепотом обдавая свое сокровище в тонкую нежную шею. Там так узко и жарко, сладкий. Я уже не могу терпеть. — Ренджун молча заливается краской от нахально-возбуждающего пониженного на тембр голоса своего любовника.       Третий палей без усилий проходит во влажную промежность, заставляя любовника сладко прогнуться в спине и с мягкой усладой, шипя, пропустить воздух через зубы. Лукас упивается видом настоящего искусства, смотря как мечется его малыш в крайностях его чувств, изливающихся через край. «Джоконда»? , «Девятый вал»? , «Рождение Венеры»? Нет, этот душещипательный и будоражащий сознание шедевр называется Хуан Ренджун, нежно скулящий имя Лукаса, мокро облизывая свои уста.       Юкхей смотрит на Ренджуна подозрительно долго и слишком внимательно, внимая каждую часть на его лице, изменения в его голосе, дрожь в его конечностях, он пытается запомнить его таким: податливым, просящим и бесконечно принадлежащим только ему. «Мой, мой» безумная мантра кружится в голове тайца, он, как настоящий собственник и скряга, не готов делиться ни единой золотой крупинкой с его драгоценного клада, как самое дорогое в его жизни, храня в вечных воспоминаниях Ренджунов искренний звонкий смех. Лукас зависим от Хуана, одержим каждым его движением и тонким мелодичным голоском.       Хён выпускает пальцы из нутра китайца. И успокаивающе гладит его по плечам, целуя впадинку на ключицах. Вон снимает свою одежду, кладя ногу Хуана себе на плечо. Ренджун слишком смущен чтобы наблюдать, он закрывает лицо руками и просто слышит. Открывается тот самый тюбик лубриканта и прохладными каплями падает ему на горячую дырочку. Китаец вздрагивает от ощущений. Наконец, Ренджун чувствует что-то намного большее чем пальцы, и он сглатывает. Лукас старается быть мягким, чтобы не навредить Джуну. Он издевательски медленно входит, растягивая ужасную пытку на двоих. От сжимающих упругих стенок внутри тайца все сжимается и узел ниже живота сильно стягивается, заставляя его с жарким выдохом откинуть голову и прокусить губу. Резкий металлический запах крови смешивается с похотью в воздухе, дурманя голову и разум. Перед глазами будто пелена слишком плотного кислорода, который не дает сделать и вдоха. Лукас двигается, сначала медленно, затем все ритмичнее. Похабные грязные шлепки раздаются по всей комнате и Юкхей молиться, чтобы их никто не услышал. Ренджун лежит на кровати, водя руками по чистой простыне. Он тягуче сахарно стенает, закатывая глаза от удовольствия. Резкие фрикции продолжаются и Хуан с каждым разом делается все громче и громче. Запретная сладостная нега бежит по их венам, разгоняя кровь по органам. Фейерверки наслаждения и упоения взрываются в их нейронах, вызывая гормоны эйфории бежать током к мозгу.       Вон попутно целует бедро китайца, смотря на того сквозь полузакрытые томные глаза. Взгляд его расфокусирован, а зрачки увеличены. Ренджун отвечает на его, своим таким же мутным, насыщенным и елейным взглядом. Они смотрят друг на друга, пока Лукас делает последние толчки. Хуан на пике оргазма, почти выкрикивает слова необъятно-безграничной любви, сжимая бедную простынь до побеления костяшек на руках. Его белесая сперма попадает на живот тайца, тягучими каплями падая вниз. Юкхей изливается прямо в Ренджуна, с рыком всадив до самого конца. Он падает на Джуна без сил, выцеловывая тому лицо и губы. Ренджун чувствует, как семя вытекает из его промежности, и он морщится. Надо бы помыться. — таец отдышивается и встает с кровати увлекая с собой Ренджуна в комнату рядом. Они плескаются в теплой ванне, из пены создавая себе разные шляпки. Хуан с кошачьими ушками плескает воду Лукасу с деловым цилиндром прямо на лицо, звонко смеясь. Юкхей игриво злится, запуская в китайца тысячи капель воды. Вскоре они выходят из ванны и опускаются на кровать совсем без сил. Вместе они немного сонными голосами рассказывают разные истории и разговаривают о чем попало. Первым засыпает Ренджун, мило посапывая и утыкаясь Вону прямо в грудь. Лукас гладит того по волосам, медленно падая в объятия Морфея. Странно, но ему снится, как разъяренный Кун-ге ругает их, называя кроликами.