Счастливая

Losing her was blue Like I’ve never known, Missing her was dark grey, All alone, Forgetting her was like trying To know somebody you never met, But loving her was red. Потеря её стала синей, И ничего подобного раньше я не испытывала. А скучала я по ней по-чёрному, Была совсем одна. Когда забывала её, это напоминало попытки узнать человека, Которого никогда в жизни не встречала. Но любовь к ней всегда была окрашена в красный.

Эшли чувствует, что она опять может стать самой счастливой. И станет. Ведь на её безымянном пальце после стольких лет снова будет красоваться кольцо, а мужчина рядом не устанет её любить и боготворить. И она будет просыпаться в его объятиях отдохнувшая, полная сил, даже если уже забыла, каково это. Для этого ей нужно только пережить примерку платья, долгие, нудные клятвы верности и подвыпивших гостей. А потом она с чистой совестью сможет разгребать подарки и фотографии. Но в самый накал страстей опять что-то идёт не так. Переворачивается с ног на голову, совершая один за другим кувырки. И летит-летит в чёртову бездну — ОПЯТЬ, как по сценарию, появляется Эмили. Она приходит потому, что ищет Ханну и хочет отдать тетради, а Эшли чисто физически не успевает снять свадебное платье. И они сталкиваются носами в холле дома Мэрин, где свет от окон выгодно подчёркивает фигуру невесты. Эмили говорит себе, что миссис Мэрин великолепна. Она безумно красива, и это свадебное платье только добавляет ей шарма. Делает её похожей на принцессу из сказок, которыми девушка любила зачитываться в детстве. Тонкая, хрупкая, в этом белоснежном наряде она кажется ещё более идеальной. Открытые плечи и ключицы приковывают внимание, завораживают, а расшитый пояс выигрышно смотрится в сочетании с обручальным кольцом. Эмили хочет выдохнуть восхищённое «вау», но у неё перехватывает дыхание. Эшли поглаживает влажными ладонями ткань платья, будто извиняясь за него. Будто она должна извиняться за него. Да, она чувствует себя паршиво. Не оттого, что выходит замуж. А оттого, что выходит замуж, переступая через эту девчонку. Переступая через её признание и то, что в нём она назвала любовью. Эшли не поверила своим ушам, когда Эмили сказала, что любит её. Вот так просто подошла и выстрелила ей в лоб всем этим. Словно не знала, что с Тэдом они уже помолвлены и назначили дату свадьбы. Нет ничего отвратительнее, чем отказывать человеку на пути к алтарю с другим. Но что Эшли могла ей дать? Она долго рылась в себе, копала так глубоко, как не позволила бы себе до этого случая. И не нашла в своих действиях ничего провокационного. Ничего. Абсолютно. Ну, может, толику теплоты и заботы по отношению к Эмили. Каких-то непозволительно любящих взглядов и прикосновений. Но она говорила себе, что ни один из них не был поводом. Не был знаком того, что она хочет и может ответить взаимностью. И теперь Эшли готова провалиться сквозь землю, когда Эмили смотрит на неё с восторгом и грустью. Она осознаёт, что разбила девочке сердце. Что разбила ей все воздушные замки. Но никто не застрахован, всем всё бьют, и жизнь нужно принимать такой, какая она есть. В конце концов, в своём доме она не должна стыдиться хотя бы того, что собирается быть счастливой. Наверное. Что влезает в это чёртово платье и нравится себе в отражении зеркала. Эшли протягивает руку, потому что ей не нужно, чтобы Эмили стояла, смотрела, думала себе много того, чего не следовало бы думать. Маленькая Эмили всегда была фантазёркой; повзрослевшая Эмили мало изменилась. Но девушка не спешит отдавать тетради. Её гипнотизирует этот испытующий взгляд Эшли, и она про себя скорбно вопрошает, чем вообще могла это заслужить. Ведь она ни секунды себе не позволила дурной мысли о миссис Мэрин, не позволила шуток, сарказма, даже лжи — и то язык ни разу не повернулся сказать. Так что же тогда в ней не так? Почему после признания мама Ханны смотрит на неё, как на врага? Как на вора, вломившегося на её территорию. Эмили чувствует, что, возможно, стала этим вором. Пусть она и не принуждала ни к каким признаниям, ответам на свою любовь, оправданиям, почему они не должны быть вместе. Пусть. Но она, кажется, украла у этой женщины покой. Спокойствие, что однажды можно просто взять и снова стать любимой. Выйти замуж, построить семью. Эмили поджимает губы, когда понимает, что не может сдержать слёзы. У неё есть два варианта: расстроиться самой или расстроить свадьбу. Но почему она вечно выбирает неправильный? Ведь она может просто испачкать потёкшей тушью платье и оттянуть торжество хотя бы на пару дней. Может попытаться собрать компромат на Тэда, потому что, ей-богу, никто не святой, и тогда помолвку расторгнут совсем. Но она же Эмили. Она помнит, что любить — значит, отпустить. Позволить человеку быть счастливым, даже если не с тобой. Она не в состоянии заставить миссис Мэрин почувствовать хотя бы грамм того, отчего она ночами бездумно смотрит в потолок. Отчего рисует на полях конспектов беспрерывные линии. Отчего не может смотреть в глаза Ханне и сворачивает любой разговор об Эшли. Ханна вообще поймёт, если Эмили придёт к ней с этим признанием? «Эх, Хан, я люблю твою маму». Эмили зажмуривается, шепча себе, что она непроходимая дура. Эшли не может сжать протянутую ладонь. Не может её убрать. Она стоит в одной позе, и ей начинает мерещиться, что она так и застыла на всю оставшуюся жизнь. Что её, как статуэтку, поставят на полку в качестве напоминания, что все неудачи в жизни уже достались ей. Она почему-то даже успела размечтаться, что перестанет каждый вечер выпивать по бокалу красного или белого. Но теперь снова думает, какую бутылку откроет в этот раз — эту привычку не выдавить. Особенно, если у привычки есть имя и она — лучшая подруга твоей дочери. Эшли хочется кричать и бить кулаками в стену. Ей хочется от Эмили комплимент и разрешение быть счастливой. Потому что она ничего не чувствует к этой девчонке, но не может себя в этом убедить. Не может уговорить тупые чувства просто заткнуться. Эмили вытирает слезу. - Вам очень идёт это платье, правда. Эшли вдыхает слова, смакуя каждую букву, будто пытается отыскать другой смысл. Вход в другую параллель Вселенной. Может быть, именно там они будут вместе и будут любить друг друга до скончания веков? - Спасибо. Эмили представляет. Прекрасно представляет, как тяжело даются Эшли одно слово и единственная улыбка. У женщины на левой щеке появляется ямочка, и девушка тянется, чтобы поцеловать. Она не видит границ. Она не знает, как происходит так, что расстояния между ними не остаётся. Что она просто подходит и накрывает губы Эшли своими в молящем поцелуе. И та ей позволяет. Эмили наконец-то прикасается к ткани платья. В голове она рисует картинку, как Эшли идёт к алтарю. Представляет её обнажённые плечи, покрытые веснушками и мурашками. Представляет скрученные в тугие жгуты волосы. Представляет нежно касающуюся кожи фату, прикреплённую сверкающими заколками. Представляет, как среди гостей шепчутся, восхищаясь. Как радуются за молодожёнов. И Эмили хочется сжать женщину сильнее. Хочется сгрести в охапку и никому не отдавать. Ведь чем Тэд заслужил её? Вряд ли он когда-то сможет по достоинству оценить внешнюю и внутреннюю красоту Эшли. Он же как все! Он, пусть и священник, цепляется за женщин просто потому, что так надо. Зачем он сделал ей предложение? Чтобы привязать? Чтобы отобрать у других, включая Эмили, людей? Девушка скользит ладонью по расшитому поясу, и Эшли громко выдыхает ей в самые губы. Потому что так — хорошо. Так ей нравится. Эмили перебирает камни подушечками пальцев и усмехается, что жизнь совсем уж непредсказуемая. Задумывался ли тот, кто создавал это платье, что его наденет такая женщина? Что оно будет идеально сидеть на ней настолько, что его захочется снять? И Эмили впервые ловит себя на подобной мысли по отношению к миссис Мэрин. Эшли же не думает, она чувствует. Она вся — оголённый нерв. Гитара, на которой нужно уметь играть правильно. И она вспоминает, как малышка Эмили ходила на уроки игры на гитаре и (м)училась в музыкальном классе, перебирая по струнам. Она ведь помнит её ребёнком. Она ведь дружит с её мамой. Но как можно мыслить здраво, когда здравого смысла осталось кот наплакал? Женщина ощущает, как руки Эмили плотнее сжимаются на её талии. Словно бы корсет. И она готова, действительно готова сорвать с пальца кольцо и отказаться от слов из своей клятвы. Из-за девчонки. Из-за обычной девчонки, жертвующей всем ради неё. Ради того, чтобы она смогла снова почувствовать себя счастливой. И стать таковой. Эмили внезапно прерывает поцелуй и расцепляет объятия. Она роняет на пол тетради, которые принесла для Ханны. И тут же, не поправляя сбившуюся футболку и не переводя дыхание, она убегает. Сбегает, зная, что свадьбы не будет. Но счастливой миссис Мэрин станет всё равно.