Визит к Минотавру

В воскресенье Артур безуспешно пытается дозвониться Коббу, потом — Юсуфу. Глушит кофе кружками, сидя над литературой: нужна тема освещена крайне скупо и туманно, информацию приходится выуживать по крупицам. Имс совсем не помогает, Артур нервничает, терпение балансирует на грани, так ведь ничего толкового не выйдет. Имс не хочет говорить на эту тему, вообще почти с ним не разговаривает. Артур мучается гнилью собственной подлости, думает попросить прощения, но с какой стати? Сначала пусть Имс извинится за то, что обозвал... блядь, стоит только вспомнить, и хочется снова набить ему морду. Никто не просит прощения, весь день они ходят по квартире, как два волка, скрещивая взгляды из разных углов замкнутого пространства. Имс валяется перед телевизором, смотрит винегрет из футбола и рестлинга, Артур пытается работать в спальне. К вечеру он не выдерживает. — Давай пройдемся, а? Я где-то читал, что прогулки располагают к беседе. — Нам не о чем говорить, — доносится с дивана. У Артура руки чешутся схватить вазу, или бутылку, и запустить Имсу в его тупую башку. — Нет, есть о чем. Имс, мне завтра на работу. Я и так делаю все, что могу. — Ладно, — поднимается с показным безразличием, берет пиджак, — как хочешь. Молча, сунув кулаки в карманы, они проходят квартал, два, пять, сворачивают направо, мимо освещенных подъездов, мимо опущенных жалюзи магазинов. Имс курит, Артур пристально смотрит перед собой, будто вот-вот из-за поворота навстречу выскочит решение всех их проблем. По другой стороне улицы бежит мужик, Имс начинает приглядываться, даже забывает на время про сигарету. Артур так устал, что почти не обращает внимания, когда Имс вдруг останавливается и плавно, бесшумно, как тень, исчезает в подворотне. Артур вертит головой: впереди, через перекресток, подвыпившая компания, мужик бежит, мерно отсекая шаги, ветер гонит мусор по тротуару, проезжает такси, сзади пожилая леди ведет домой собачонку. В подворотне между контейнерами Имс жмется к стене, выкатив странно побелевшие глаза. Артура как водой обдает, он мигом забывает все, на что обижался. — Имс, ты что? — В кармане совершенно некстати вибрирует сотовый, неизвестный номер. — Извини, надо ответить... Алло? — Артур! — Номер незнакомый, зато голос — продавца снов с момбасского базара. — Так это ты звонил! Как ты, друг мой? — Где ты? Пожалуйста, это очень важно, — выдыхает Артур, сразу переходит к делу, иначе Юсуф заведет обычную шутливо-загадочную канитель. — Ну вот прямо сейчас — в Майами, у меня скоро пересадка на... — Господи. — Сердце замирает, не понимая, в каком ритме биться дальше. — Послушай, прошу, умоляю тебя, куда бы ты не летел, отмени это и первым рейсом лети в Нью-Йорк. Сообщи, во сколько, я тебя встречу, поедем ко мне, никаких гостиниц. — Артур захлебывается словами, уходит все глубже в подворотню, под ногами кто-то копошится. Совсем тихо: — Это вопрос жизни и смерти. — Э-э... ну, хорошо, без проблем. — Юсуф обалдел, но в мозгах у него уже крутятся шестеренки и потенциальные доллары, любопытство вытесняет, пинает в задницу недоверие. — Я поменяю билет и скину тебе смс. Да, это мой новый номер, старый тоже с собой, но тот телефон разря... все, я пошел, до скорого! Артур чуть не роняет мобильник. Иногда ему охуенно везет, так везет, что становится страшно, чего же судьба потребует взамен. Возвращается к контейнерам, Имс стоит где стоял, хотя Артур уже приготовился к очередному исчезновению — у Имса они отлично получаются. Похоже, его совсем не интересует, с кем Артур болтал по телефону. — Что, кто-то померещился? — Имс все так же смотрит из темноты на пустую улицу, Артура осеняет догадкой: — Гисборн? — Кто? Нет, нет. — Рот Имса разъезжается в ухмылке. — По-моему, это был Брэндон. И мы спрятались на тот случай, если он снова «предложит на троих». Ага, конечно. Всю дорогу обратно Артур соображает, как ему быть. Нужно встретить Юсуфа, это будет рано утром, привезти домой, хотя бы минимально объясниться, и быстро в офис. Имса придется оставить одного на пару часов; Артур поедет на своей машине, так они с Юсуфом смогут уже в пути поговорить, и пистолет будет рядом. Можно взять Имса с собой, но кто знает, как он себя поведет, вдруг стреманется и даст деру? Нет, не надо. Артур все равно опоздает на работу — ладно, соврет, что был у врача и теперь стопроцентно здоров. Юсуф будет жить у него, приглядит за Имсом: все складывается отлично, нужно только задержать его здесь хотя бы на неделю и заставить... убедить провести эксперимент. «Бесконтрольное вторжение», чтоб его, запретная тема даже в узких кругах, но если Юсуф не согласится, просить больше будет некого. Что скажет Кобб? Кобб скажет, что Артур сошел с ума, и разве тут возразишь? Из первых тренировок с Домом, счастливого времени, когда жизнь превратилась в одно сплошное открытие, Артур особенно четко помнит лекцию о различиях неструктурированного и структурированного сновидения. То есть, это была не совсем лекция: они с Коббом сидели в пустой аудитории Майлза, и Кобб излагал Артуру классификацию, наслаждаясь прекрасной акустикой. К неструктурированному, или неупорядоченному, относится то, что обычные люди видят во сне: желания, фантазии, искаженные воспоминания — мешанина из всего, что мозг накопил и кое-как свалил в кладовку. Извлекатели, говорил Кобб, не проникают в такие сновидения, в большинстве случаев это просто бессмысленно, а еще «не совсем этично». Правда, есть операции типа бесконтрольного вторжения, когда необходимо забраться не в подготовленный архитектором антураж, а именно в «сырое» подсознание, но за такие дела мало кто берется — слишком нестабильно, все равно, что добровольно прыгать в лимб. Тогда Артур не придал этой информации особого значения, его интересовала архитектоника сна, работа команды в пределах выстроенного уровня, да и Кобб не собирался углубляться в какие-то шаткие материи. Кому, нафиг, нужно чужое спутанное подсознание? Пусть психиатры им занимаются. — Угадай, кто завтра приезжает? — Артур сидит на краю постели, украдкой смотрит на Имса; успокоился после теплого душа, забыл уже и про Брэндона, и про вчерашнюю драку. В кои-то веки Артуру настолько полегчало, что он тоже не прочь поиграть в дурацкие загадки. Сказать по правде, полегчало настолько, что если Имс захочет заняться сексом, Артур будет не против. — Твоя герцогиня Кембриджская? — язвит Имс. Артур морщится, но даже это не может испортить ему настроение. — Юсуф возвращается, пробудет тут еще какое-то время. Я предложил ему остановиться, — чуть было не говорит «у нас», — здесь, так удобнее. Не будешь скучать, пока я на работе. — А где он будет спать? — очень серьезно спрашивает Имс. Как же: уложим в кровать с краешка, три поросенка ждут серого волка из спецслужб. Артур фыркает, тоже лезет под одеяло, неожиданно для самого себя гладит Имса по спине. — Ну, что? — уже сонно ворчит тот. — Имс, — просто зовет Артур, очень тихо. Имс поворачивается, опираясь на локоть, долго смотрит, Артур не видит его лица, а лампу зажигать не хочется. Потом слева чуть проседает матрас, Имс наклоняется, целует Артура — ни вызова, ни похоти, лишь какая-то грустная нежность. Артур не помнит, чтоб он с кем-нибудь так целовался. — Я тебя простил, — шепчет Имс в дюйме от его губ. Сейчас от него не пахнет выпивкой. — За что? — За отравленную иглу. — Имс шуршит одеялом, отворачивается и засыпает. Артур еще раз перечитывает сообщение от Юсуфа, ставит будильник. День предстоит не самый легкий, ну да ничего, он справится. Снова сырое утро, Ла Гуардиа, толпа невыспавшихся встречающих. Артур, прямой и собранный, бодро идет с парковки, раздумывает, где бы перекусить, ведь потом у него не будет на это времени. Имс вроде в норме, язвил, когда Артур начал сомневаться, можно ли оставить на него дом. Нет, он все поломает, пережжет, снесет смерчем и выбросит в окно. На всякий случай Артур отдает ему свой старый мобильник; когда открывает перед Имсом коробку из-под обуви, ловит настороженный взгляд. Артур забирает тотем, прячет в карман пиджака, Имс ставит телефон на подзарядку. Артура не накрывает дежавю, не тревожат отголоски недавней сцены в этом же зале. Он машет Юсуфу, как будто видел его неделю назад, помогает с багажом — «Нет-нет, Артур, это я сам, там самое ценное!» — интересуется, как полет, как дела. Юсуф жалуется на какие-то проволочки в Майами. Как дела у самого Артура? В целом хорошо, грех жаловаться. Юсуф как-то странно косится на него, и Артур понимает, каким маразмом, должно быть, кажется его треп после вчерашнего разговора. Вопрос жизни и смерти, н-да... При мысли о том, что сейчас придется объясняться, Артуру делается дурно. Юсуф захлопывает багажник, садится сзади, прижав к боку драгоценный чемоданчик. — Ну, так что за... хех, что случилось? — спрашивает Юсуф, когда они проехали уже четверть пути. Артур как язык проглотил, вся решительность испарилась, оставив болото сомнений. То, что в салоне спрятана пушка, тоже не добавляет позитива. — В общем... — Кретин, надо было заранее продумать ответы. Имс бы за словом в карман не полез, только Артур — не Имс. — Работа? — с надеждой подсказывает Юсуф. Они стоят на перекрестке, горит красный, город окончательно проснулся и гудит. — И это тоже, — признается Артур, кляня себя за нерешительность. Обычно езда его расслабляет, но сейчас потные руки скользят на руле. — Если честно, хочу попросить тебя об услуге... — Йопт! Кто-то врывается в правый ряд прямо перед носом, тут же запрещено, какого хера?! Артур сигналит со всей дури, сзади Юсуф стискивает чемодан. — Все о’кей? — Мне нужна помощь! — злобно кричит Артур. Вот, сказал, наконец, дальше будет проще. — Юсуф, мне нужна твоя помощь, чтобы провести... пусть будет «эксперимент». Не из любопытства, я до последнего не хотел... Вот мудак, поворачивай! Гондон гребаный... — Да не волнуйся, если я смогу быть полезен, то с радостью... — Я в порядке. — Артур мотает головой, будто не он тут вспотел, злится и теряет над собой контроль. Впереди еще светофор, Артур смотрит в зеркало. — Имс здесь, ему очень плохо. Это ему нужна помощь. Он был готов к любой реакции, почти к любой, даже к недоверию, глупому смеху или «хорош прикалываться, когда ты последний раз был у врача?» Юсуф знает о его сдвигах больше, чем Кобб и Ариадна: именно ему, а не Коббу Артур отправил копии из собственной медицинской карты, именно Юсуф порекомендовал не увлекаться седативами. Юсуфа сложно шокировать, выбить из колеи, но такое его лицо — растерянное, осунувшееся от испуга — Артур видит впервые с того дня, когда ранили Сайто. На всякий случай он блокирует двери в машине. — Да уж, всем новостям новость. — Вместо улыбки выходит нервная дрожащая линия. — Имс живет у меня. У него полный бардак в голове, и мания преследования. Пришлось наврать, что ты уже тут был, и мы тестировали новый препарат. Я наплел всякое, чтоб он еще больше не психовал... и теперь сам запутался. — Артур, боюсь, тут какая-то ошибка. На красный свет им сегодня везет. По переходу растягивается вереница школьников, Артур тупо смотрит на них: малышня, веселые цветные мордашки, «хвост» отстал, учительница его подгоняет. Юсуф дергает дверь, вздыхает. — Послушай, будет лучше, если... В общем, скорее всего, я не смогу, извини. — Сколько? — произносит Артур, провожая взглядом «хвост». Юсуф будто бы цепенеет, но к чему удивляться? Артур помнит про «всю долю Кобба», Артур, как-никак, юрист в финансовой сфере. Если в их команде и был человек, готовый ради денег почти на все, то это Юсуф, и что в этом особенного? — Ну, так сколько? Без обид, Юсуф, я сорвал твои планы и готов заплатить. За работу. Юсуф облизывает губы, сердито глядит в окно. Артур если и чувствует себя подлецом, то самую малость... хотя, пожалуй, и этого достаточно. Что-то с ним не так, раз подобные вещи даются все легче — или это наоборот, прогресс? — Я прошу всего лишь попытаться. Юсуф, пожалуйста. Ты ничем не рискуешь, я ведь еще не сказал, что конкретно нам нужно. — Какое-нибудь дерьмо, не иначе. — Да уж, — соглашается Артур, — настоящее дерьмо, ты прав. Прости, я верну тебе деньги за билет, но можешь подождать до вечера? Дико надо в офис, не то уволят. Юсуф фыркает с презрительным смешком, удобнее подхватывает чемодан. Не требует высадить его сейчас же, перед банком или возле станции метро, не стыдит и не оскорбляет. Юсуф задумался, а это многого стоит. Уж кто в этой ситуации не удивлен, не сердит и не растерян, так это, что поразительно, Имс. Выглядывает из кухни, когда Артур открывает дверь, что-то бросает, смыкает вокруг Юсуфа медвежьи объятия. На Имсе джинсы и желтая рубаха с закатанными рукавами, чудится, что он вот-вот достанет колоду карт и начнет показывать фокусы; Артуру непонятна столь напускная веселость, особенно когда Имс, облапив Юсуфа, орет: «Веришь — ни хрена не помню!», и Юсуф тоже хохочет, от всей души. На столе появляются стаканы, плещется виски, эти двое трещат, как сороки, «таблетки — а-а-а, таблетки, ха-ха-ха, такая чушь получилась!» и так далее. Никто не замечает, как Артур уходит переодеться, как возвращается с портфелем. — Будьте как дома, — сухо говорит он на прощание. Имс салютует стаканом, Юсуф уже тащит вещи к дивану, видит книгу Ариадны, восторженный диалог продолжается. Артур закрывает дверь, без второго ключа дорогие гости заперты не хуже зэков в Райкерсе. Так им и надо, пусть маринуются до вечера, а Артур отдохнет, поработает с нормальными людьми. Нормальные люди встречают его вялым букетом эмоций, среди которых Артур поначалу не может вычленить ничего конкретного. То ли он успел отвыкнуть от обычного цивилизованного общения, то ли недавно пережитое как-то отразилось на нем, проросло рогами на лбу или ослиным хвостом, но коллеги ведут себя так, что уже через пять минут Артуру хочется подойти к кому-нибудь, встряхнуть за плечи и спросить, в чем, собственно, проблема. За спиной шушукаются, Артур слышит это внутри, мозгами, ему и уши не нужны. В кабинете он переворачивает настольный календарь, ловя странные взгляды секретарши; смотрит в зеркало — вид респектабельный, в меру утомленный, как и полагается после болезни. На столе дело, над которым Артур работает вместе с другим молодым юристом. Юрист, как и архитектор, до сороковника считается молодым, затем должна наступить пора профессиональной зрелости. Кажется, одна из бухгалтеров — подруга Кэти, но Кэти бы не стала... нет, она точно не станет разбалтывать свои секреты, и зачем, чтобы выглядеть жалкой? Артур включает компьютер, выходит к секретарше. — Кейси, скажите, со мной что-то не так? Кейси не вносит никакой ясности, уверяет Артура, что все в порядке. Из соседнего кабинета выглядывает шеф с толстой папкой в руках. — Уже в строю, Артур? Очень хорошо! Зайдите ко мне, пожалуйста. Кейси, пусть нас не беспокоят. Теперь Артур всей кожей ощущает: что-то протухло, и немаленькое. Шеф немного похож на Браунинга из «Фишер и Морроу»: не того полета птица, конечно, однако гонора ему не занимать. Впрочем, юристы без гонора если и бывают, то никудышные. Шеф опускается в кресло-трон за полированным столом, задумчиво крутится туда-сюда, чуточку ослабляет галстук. Артур садится напротив. — Мне очень жаль, что так получилось... — начинает он церемонную фразу, шеф благосклонно кивает. — Я все понимаю и очень рад, что вы поправились. Вы хороший специалист, Артур. Сколько вы у нас работаете, почти два года? Замечательно. Вы делаете большие успехи. Со своей стороны я бы очень хотел, чтобы ваша карьера, так сказать, беспрепятственно шла в гору. Вы меня понимаете? — Боюсь, не совсем. — Артур почтительно улыбается. Шеф теребит галстук, кончиками пальцев касается папки, отдергивает их, подпирает кулаком пухлую щеку. — Артур, мне крайне неловко устраивать вам допрос, но я не вижу другого выхода, поэтому буду говорить прямо. Вы не были больны, так? Не настолько больны, раз посетили в пятницу вечером некое заведение — назовем его ночным клубом. Простите, это, разумеется, ваше личное дело... — Совершенно верно. — Артур холодеет, хотя причин, вроде бы, и нет. Ну да, сходил в притон, но ведь не буянил там, не ширялся, не вытворял ничего по-настоящему ужасного. Попался на вранье, как пацан, но вранье тоже не того масштаба, чтобы сажать за него в тюрьму. — Однако в субботу утром я обнаружил в своей почте — в личной домашней почте — вот эти фотографии. — Шеф открывает папку, вынимает из-под бумаг несколько черно-белых распечаток формата А5. Несколько секунд Артур тупо смотрит на них, в голове крутится единственная мысль: как он проглядел? Потом — кто, кому это нужно? И уже под финиш: сколько же он выпил, если не помнит этого, и вот этого, и... матерь божья, рука Имса у него в штанах, язык — во рту, снимали приличным зумом, нет смысла прикидываться, что на фото кто-то другой. На трех фотках они возле бара, на остальных четырех — по дороге к выходу, где Имс решил подбодрить Артура: просто, быстро, эффективно. Ширинка расстегнута, Артур вцепился Имсу в ягодицы, а рожи-то, как у портовых блядей... — Я... мне... — Самое любопытное даже не это, хотя я, право, был шокирован. — Шеф поправляет очки на мясистом носу. — К файлам прилагалась записка, цитирую: «Отправьте в отпуск со следующей недели, иначе отошлю снимки его невесте». Вы можете объяснить, что это значит, и что за таинственный аноним так печется о вашем досуге? «Ты заслужил отдых, лапушка», — каждое их с Имсом «свидание» начиналась с этих слов. Отдыхать по-имсовски означало немного поболтать, немного выпить и славно провести время в постели или на других подходящих поверхностях. «Никаких лишних обязательств, Арти — вот счастье в нашем мире долгов и должников». Переведя дух после оргазма, Имс сразу тянулся за сигаретой. Он был чертовски прав. — Откуда пришло письмо, были какие-нибудь пометки? — С голосом что-то происходит, Артур кашляет в носовой платок. Он так часто сталкивался с кошмарными сновидениями, что почти забыл, каков кошмар наяву: негромкий, неброский, непреклонно топит, казалось бы, на совесть построенный корабль. Шантаж? Господи, ну кому его шантажировать, да еще таким образом? И Кэти, он все-таки впутал Кэти, еще до того, как она собственными глазами... Артур закрывает лицо ладонями, стонет. — Налить вам воды? — Сочувствующий басок шефа. Стыд, позо-о-ор, вот чего с Артуром еще никогда не случалось. Он снова стонет, шеф скрипит креслом, звякает графином. Позор душит Артура, но надо терпеть и думать, терпеть и думать. — Конверт был белый, плотный, без адреса и марки, имя отпечатано на принтере. — Шеф сам пьет воду с долькой лайма. — Артур, я никак не уловлю мотив. Кто-то желает навредить вам, у вас есть подозрения, версии? Есть и то, и другое, и это один и тот же человек, но только он сам на этих фотографиях. Разве что Имс с кем-то сговорился, но... бред, быть такого не может. Нет, теперь как раз может быть все, что угодно. — Разумеется, меня беспокоит, что такие посылки доставляют ко мне домой. Меня косвенно вовлекают в нечто, к чему я не имею, и не желаю иметь, никакого отношения. — Да, это... ужасно. — Что же прикажете с вами делать, Артур? Фотографии я отдам, разбирайтесь с ними, как хотите. Хотите, идите в полицию. Правда, конверт и записку я уничтожил. — Да, спасибо. — Артур складывает распечатки вдвое, прячет во внутренний карман, к тотему. То, что Кэти отчасти уже в курсе, ничего не меняет: визуальный материал, это вам не обрывки оправданий на лестнице и в машине. Вынужденная мера, как же, никаких эмоций, великая иллюзия, Артур — гребаный актер, дайте ему заслуженный Оскар. Кошмар. Снимали со вспышкой, но там было столько прожекторов, все мигало, моргало, а еще дым... — Так что вы думаете насчет небольшого отпуска? Из кабинета Артур выходит прямой, будто палку проглотил. Нет, без вас обойдутся, ничего страшного. Делом займутся другие, вам нельзя поручать важных клиентов, Артур, когда вы в таком состоянии, а «неважных» клиентов у нас нет. Не буравьте Кейси взглядом, она ничего не знает, никто ничего не знает. Идите домой, постарайтесь расслабиться. В конце концов, вы два года не брали отпуск, теперь уже не отвертитесь, наслаждайтесь заслуженным отдыхом. Внутренний голос обретает интонации шефа, потом — Питера Браунинга, каким представлял его Имс. Артур должен еще переговорить с коллегой, тем самым увальнем, любителем вариантов. Бедняге неловко, он не умеет притворяться, то бледнеет, то краснеет, как маков цвет, бубнит про плохой кондиционер, впитывает, как губка, все комментарии и советы Артура. Артуру они кажутся лишь набором общих фраз. — Захочешь что-то обсудить, звони, — говорит он на прощание, тут же спохватывается: — Правда, я могу ненадолго уехать, точно еще не знаю. Ты справишься, но если вдруг... Увалень кивает, надувая щеки, снова краснеет, возле лифта жмет Артуру руку. Сейчас он зайдет внутрь, и рой зажужжит в полную силу. Артур поправляет воротник, в зеркальной панели незнакомец шарит по его шее. Нужно зайти в аптеку, купить гель для волос. Часа полтора Артур шатается по городу, как неприкаянный. Кто-то наверху достал большой острый нож и откромсал часть его жизни, как остров, а потом закинул в океан. Удивительно, насколько в реальности все хрупко, гораздо слабее, чем во снах. Вот теперь он отрезан на своем острове, сидит с Имсом в одной клетке, кто-то все режет и режет ниточки, связывающие их со вселенной, и на миг Артуру кажется, что сейчас все вокруг исчезнет, останется только его квартира на десятом этаже, коробка с приставленной лестницей и лифтом. Что-то похожее он испытывал, когда начал заниматься общими снами: мир сжался до серебристого кейса, но одновременно расширился богатством возможностей. Сейчас же он просто сузился, давит голову тисками. Артур смотрит на часы, возвращается к машине и едет в филиал «Риджвуд сейвингс» на 86-ой улице. Там он забирает из ячейки то, что в бумагах значится как «прототип», снимает в банкомате пятьсот долларов. Если Юсуф все-таки откажется... но Юсуф не откажется, почему-то Артур уверен в этом больше, чем в чем-либо другом. В прихожей его сшибает коктейлем запахов: химикалии, кофе, табак, поверх всего — облако благовоний, тяжелое, как пуховое одеяло, если им укрыться с головой. Артур чихает, кашляет, пытается дышать ртом. Юсуф уже оккупировал обеденный стол — хоть газетами застелил, спасибо. — Где Имс? — Сейчас он его обрадует визуальным материалом. Юсуф отрывается от своих дел, указывает на дверь спальни. Там накурено, как в притоне, Имс по-турецки сидит на кровати с ноутбуком Артура и с сигаретой в зубах. Артур ставит на пол «прототип». — Привет! Ты уже? — Даже не удивлен, мать его. Для таких, как Имс, следует отменить презумпцию невиновности. — Меня почти уволили, — бросает распечатки Имсу на колени, приоткрывает окно, жадно вдыхает чистый воздух. — Можешь это прокомментировать? — У меня классная задница. — Вот и засунь себе! — выплевывает Артур. — Твоих рук дело? Имс, ты что, вообще сдурел? Знаешь, как на меня пялился весь офис? Знаешь, что такое... удар по репутации, которую строишь, блядь, годами? — Нет, откуда мне? — Имс перебирает фотографии. — Хотя, давай рассмотрим это с другой стороны: фотки были у кого-то одного, так? Не на виду, то есть. — В папке у босса, — кивает Артур, — и что с того? — А то, что он вряд ли бегал с ними по конторе, если у вас там, конечно, не реалити-шоу. Раз ты утверждаешь, что коллеги в курсе, значит, кто-то без спросу залез к боссу в папку. Это, прости, как называется? Пусть тот, кто без греха, бросит в тебя камень. — Что ты читаешь? — Артур тычет пальцем в ноутбук. — И почему такая вонища? — Юсуфа спроси. — Первый вопрос Имс игнорирует. Артур в сердцах сдирает пиджак, галстук, швыряет все на кровать. Эти двое его точно сведут в могилу или в психушку. К обеду Юсуф устает, начинает клевать носом, несмотря на выпитый кофе. Имс и Артур едят за кухонной стойкой, изредка обмениваясь настороженными взглядами. Артур резко чувствует, как тесно ему стало в собственной квартире: стены сдвигаются, сам воздух изменился, в нем слишком много чужих мыслей. Уединение, вот что ему нужно, недостижимая роскошь одиночества, которого он жаждет всем сердцем. С Кэти было комфортно молчать, молчать с Имсом невыносимо, мозги у него скрежещут так, что у Артура начинается мигрень. Он обходит стол, открывает окно, чтобы проветрить; Юсуф дерябнул снотворного и храпит на всю гостиную. День кажется Артуру бесконечным, тягучим и отупляющим, он уже не помнит, что чувствовал утром, а что потом, в офисе. Моральная усталость тем более бесит, что физически он в норме и рад бы заняться чем-нибудь полезным. — Ты принес PASIV? — спрашивает Имс таким тоном, как будто речь о сигаретах или свежей газете. Артур смотрит на заставленный химической тарой стол. — Взял сегодня из ячейки. Он должен быть в рабочем состоянии, но надо проверить. — Славно. Просто Юсуф считает, что ты дурачишься. Артур не знает, что на это ответить. Еще толком ничего не решено, а он уже нагнал драмы и бежит впереди паровоза. Вдруг бесконтролка в их случае вообще невозможна? Надо собрать материал, позвонить Коббу, если не за советом, то... за поддержкой? Вообще Дом Кобб не из тех, кто будет трепаться впустую, изображая сожаление или участливость. Имс ковыряет во рту зубочисткой, Артур прямо видит, как вокруг него растет стеклянная стена дюйма в три толщиной. «Никаких обязательств, Арти». После их первого раза он ждал звонка, как влюбленный страдалец, и Имс позвонил — чтобы уточнить время завтрашнего собрания. «Тогда до скорого!» За неполные сутки Артур успел разложить все по полочкам; его неприятие излишней эмоциональности тогда здорово помогло. Тренировка удалась, и секс был объективно хорош, можно когда-нибудь повторить. Надо относиться к этому как к отпуску — отпуск же не бывает каждый день. Очевидно, Имса такой подход устраивал на сто процентов. — Проведем тест сегодня вечером? — предлагает Артур. — Можно. — Имс пожимает плечами. — Как хочешь. После ужина сытый, выспавшийся Юсуф выдает самый простой состав на один уровень. Артур вытягивает провода, крепит канюли, отгоняя смутный страх того, что ждет их с Имсом в общем сне. Чушь собачья, столько раз это делали, и никогда он ничего не боялся. Юсуф попивает крепкий зеленый чай, взбивает подушки, старается разрядить обстановку анекдотом, только получается не очень. Имс ложится первым, готовит правую руку, Артур — левую. — Стандартный тест: пространство мое, ты заполняешь, — распоряжается Артур. Это лишнее, все равно что цитировать азбуку, но он слишком издерган, чтобы молчать. Имс хмыкает, поправляет рукав. — Не волнуйся, детка, я буду нежным. — Потом наоборот. — Артур чуть морщится, когда иглы входят в вену. Юсуф дает им пять минут — то есть, час, пока достаточно. Правой рукой Артур касается ладони и бока Имса, тот уже расслабился; сам Артур на взводе, действительно как в первый раз. — Готовы? — интересуется Юсуф. — Что-нибудь простенькое для начала, да, Арти? — насмешливо бормочет Имс. Артур шевелит пальцами над проводом, Юсуф нажимает кнопку. Лабиринты лучше оставить на следующий тест, и Артур создает пляж, ведет к горизонту плавную дугу залива. Не совсем Малибу, не совсем Ривьера, совсем, господи упаси, не Копакабана. Полоса песка, полоска тротуара, проезжая часть, пальмы, спасательные вышки, сетки для волейбола, кафе с деревянными террасами. На море вдалеке три-четыре белых паруса, тянется на опорах пирс, солнце еще высоко и припекает в меру. Имс наверняка наворотит горнолыжный курорт, пока можно и погреться. Артур оглядывается: из-под зонтиков выползают имсовы проекции разного возраста, дети с визгом бегут к воде, взрослые мажутся кремом, на балкон дозорного пункта выходит высокий мускулистый парень в красных трусах и с биноклем на шее. — Прости, у Памелы выходной, — смеется Имс. На нем летние шорты, рубашка с попугаями и солнечные очки, не хватает только соломенной шляпы. — Что мы тут делаем, скажи на милость? — Сейчас посмотрим. — Артур медленно идет по теплой брусчатке, пропускает пару на велосипедах. — Видишь, во-о-он там, в конце, закрытая вышка? Пошли. — Далеко, — ноет Имс. Они спускаются с променада на пляж, снимают обувь — у Имса смешные яркие шлепанцы — и бредут вдоль воды по мокрому твердому песку. Голову все-таки печет; по солнцу бегут легкие облака, рассасываясь в полупрозрачную дымку. Артур приглаживает смазанные гелем волосы, вытирает руку платком. Дует ветерок. — Давай сразу шторм, если тебе жарко, — продолжает жаловаться Имс. Наперерез Артуру бежит девочка с ведерком, расплескивает воду ему на ноги. Все бы ничего, но взгляд у девчонки какой-то... недобрый. Слева из кафе вываливает пьяная компания, ругается, размахивая купленным пивом. Купленным ли? От подсознания Имса всего можно ожидать. Один из парней хватает плетеный стул, швыряет его через перила, потом переворачивает столик. — Слушай, хватит, а? Мы работаем в команде, — напоминает Артур. Имс фыркает, рядом, полыхая сиреной, тормозит патрульная машина. — Доволен? — Артур не отвечает, плотно сжимает губы. Закрытая вышка не такая, как другие: краска выгорела, облупилась, дерево на стыках почернело, да и пляж перед ней пустой, как будто там запретная зона. Патрульные забирают хулиганов, едут мимо, Артур напряженно следит за машиной. Точно, сворачивает налево метрах в десяти до вышки, по склону выезжает на асфальт. Он так не проектировал. — Имс, ты... — оглядывается — никого. То есть, людей полно, вот только найти среди них Имса — задача невыполнимая, пока имитатор так или иначе не проявит себя. Артур ищет глазами знакомую блондинку, но блондинок тут пруд пруди, и все в мини-бикини. Шутник гребаный... Холодные волны лижут ноги, Артур отходит подальше, шагает между следами автомобильных шин. Ощутимо свежеет, он отряхивает ступни носками, надевает ботинки. Что же все-таки с этой вышкой? Артур ежится, каждый новый шаг дается чуть труднее предыдущего, как будто его тянет назад магнитом. Ерунда какая-то, никогда с ним такого не было, даже в ту, последнюю тренировку он не чувствовал ничего подобного. Песок и море не меняются, с небом тоже все в порядке, ничто не свидетельствует о какой-либо дестабилизации. Черные подпорки вышки торчат в разные стороны, как обугленные паучьи лапы. — Не желаете брелок, сэр? Всего два доллара, — звучит рядом скрипучий голос. Артур оборачивается: к нему незаметно подобрался жилистый смуглый старичок в соломенной шляпе, на локте — металлическое кольцо с ворохом бренчащих безделушек. Старичок снимает его, трясет перед Артуром, как погремушкой перед младенцем. Вот привязался... Артур вежливо отказывается, хочет уйти, но продавец вытанцовывает вокруг, шамкает: «Хорошие брелки, очень дешево», и тут уже легче сдаться. — Ладно, вот этот. — Артур вынимает из бумажника две купюры, выбирает стилизованный старинный ключ. Старичок щурится, задумчиво жует губами. — Нет, вам лучше этот подойдет, молодой человек. — Из грозди появляется красная игральная кость на цепочке, Артур готов поклясться, что его не было среди товара. Старичок протягивает артритную руку. — Два доллара? — Да, спасибо... — Кубик очень похож на тот, другой. Артур ненадолго забывает про вышку, достает тотем, сравнивает. По виду как близнецы, по весу, конечно, разные, и еще цепочка. Грудь теснит глухая тревога, Артур торопится вперед, даже не посмотрев, куда делся назойливый продавец. Кубики в кармане брюк постукивают, трутся друг о друга. До вышки шагов пятнадцать, десять: вблизи видно, что опоры не обгорели, а облиты мазутом или смолой. — Что за... — Если там и была преграда, Артур без усилий преодолевает ее, подходит к деревянному пандусу. Тоже измазан чем-то смолистым, но пахнет дерьмом, перила сломаны, торчат гнилыми щепками. На флагштоке мертвяком висит тряпка землистого цвета. Очень не хочет лезть наверх, но нужно же выяснить, откуда оно взялось. Кубики тяжелеют, бедро печет, как будто в карман углей насыпали. — Имс, ты здесь? — кричит Артур. Тишина, потом внутри, в вышке, кто-то легонько стучит в дверь, а может, в прикрытое щитами окно. Артур заносит ногу над грязными досками — как бы не поскользнуться, держаться-то не за что — и открывает глаза. — Ваше время истекло! — сообщает Юсуф. — Ну, как все прошло, нормально? Артур пялится в пятно потолка, выхваченное светом лампы. Имс рядом, он чувствует его, и все равно не до конца верит. Вытаскивает, бросает на тумбочку тотем, Имс наклоняется, с недоумением смотрит на Артура. — Ты чего, это же была просто проверка. Не то слово, как «просто». — Юсуф, дай нам пять минут, пожалуйста, — хрипло просит Артур. — Я имею в виду, поговорить. — Без проблем. — Юсуф немного обескуражен, немного обижен, или не хочет признаваться, что беспокоится. Дверь мягко щелкает, Артур вытаскивает иглы, смазывает запястье гелем. Передает тюбик Имсу — тот отмахивается. — По-моему, аппарат в порядке, я не заметил ничего... — Куда ты пропал на пляже? — перебивает его Артур. — И зачем влез в архитектуру? — Чего? Я никуда не... — Прекрати, Имс! Хватит, понимаешь? — Артур садится, сверху вниз смотрит на лежащего Имса, тот глупо хлопает глазами. Как же задрал этот балаган! — Ты не хотел идти к вышке, плевать, но зачем было ее портить? Мы не договаривались о модификациях, так какого хрена... — Эй, стоп! — Имс тоже разозлился не на шутку. — Что за бред, ты типа меня обвиняешь — в чем? Я все время шел за тобой, как ты просил. Не моя проблема, что ты не реагировал! — Я не реагировал? — Артур ушам своим не верит, это уже не спор, а детский скандал в песочнице. — Это ты не... Имс, тебя там не было, ты смылся после того, как проехал патруль! Ты что, нихера не помнишь? Они умолкают, в полутьме таращатся друг на друга, раздувая ноздри. Кто кого — Имс первым отводит взгляд, решительно слезает с кровати. — Давай еще раз, — открывает PASIV, снова вытягивает провода. — Еще раз, говорю. Прогуляемся у тебя, проверим, кто лажает. Сейчас позову Юсуфа, и... — Имс, не надо. — Артур вскакивает, преграждает ему путь к двери. Отчего-то он знает: повторять попытку нельзя, ни сейчас, ни потом. К чертям собачьим эту вышку, пускай гниет. Имс ломится мимо, Артур хватает его за плечи. — Пусти. — Послушай, не надо, очень тебя прошу. — Наверное, он похож на сумасшедшего, сам все затеял, а теперь бежит, поджав хвост. — Давай напишем отчеты, каждый свой, проанализируем, сделаем все по правилам. — Дался тебе этот анализ, что там разбирать? — По крайней мере, он больше не старается оттолкнуть Артура и выйти, Артур убирает руки. — Хочешь — пиши, мне пофигу. Наоборот будем сегодня? — Лучше завтра, — качает головой Артур. — Я все-таки зафиксирую... впечатления. — Да бога ради. — Имс стоит перед ним еще с полминуты, взволнованно, сердито смотрит Артуру в лицо и уходит в гостиную. Юсуф жует что-то перед теликом, Артур виновато вспоминает про постельное белье. Надо разложить диван, устроить Юсуфа по-человечески, а еще ему столько, столько всего придется объяснить. Имс совсем разрядил ноутбук. Артур втыкает провод в розетку возле тумбочки, садится на постели, сунув под спину подушки, торопливо набирает обрывки воспоминаний, которые позже изучит «свежим взглядом». Потом берет записную книжку, делает эскиз маршрута с отрезками времени и пометками. Для этого можно использовать специальную программу, но Артуру нравится рисовать — чиркать — карандашом. По раскладке выходит, что Имс исчез, или сменил облик, примерно через полчаса, то есть, через две-три минуты после погружения. Артур не мог потратить на все остальное еще полчаса, вышка была уже недалеко. Даже учитывая эффект магнита — кстати, что это было? — на покупку брелка и остаток пути ушло максимум минут десять, куда делись еще двадцать? Он ошибся в расчетах, или со временем во сне тоже что-то случилось? — Юсуф, — Артур выходит, заложив пальцем страницу в книжке, — может быть так, что время во сне скачет? Я не о фазе перед пробуждением, а о середине. Ты в состав ничего не добавлял? — Нет, обычное снотворное, проше не бывает, — удивляется Юсуф. — А что, был сбой? — Ничего не было, Артуру померещилось. — Имс садится на диван с пиалой каких-то семечек. Артур вспыхивает до корней волос, хочет возразить, но слова толком не складываются. Имс поднимает ленивый, бесстрастный взгляд. — Посмотришь с нами матч? — Нет. Доброй ночи. — В спальне Артур достает из шкафа белье, относит в гостиную; Юсуф благодарит, не отрываясь от экрана. Видимо, его не смущает, что Имс спит вместе с Артуром. Впрочем, Юсуфа никогда ничто не смущало, Артур даже немного завидует такому природному пофигизму. Закрытый PASIV он оставляет на столе, нет смысла прятать при регулярных тренировках. Надо бы все-таки дозвониться до Кобба, а уже потом говорить с Юсуфом насчет бесконтролки. Невозможная, невозможно опасная операция, запрещенная даже в клинических условиях. Артур когда-то читал пафосные излияния этиков на эту тему, только все гораздо проще — никто не хочет быть затянутым в незнакомый хаос. «Из двух лимбов выбирай свой», как-то так. Сон не идет, Артур берет плейер, затыкает уши крошечными наушниками. Давным-давно, в ранней юности, бывали периоды, когда он боялся ложиться спать — не из-за кошмаров, а от неведения, что же привидится на этот раз. Когда мозг постоянно генерирует что-то новое, черта с два уследишь за причинами и взаимосвязью разных сюжетов. Артуру пеняли на отсутствие воображения: да, он не мог иначе, не мог на пустом месте выдумывать мегаполисы и сказочные страны, он умел лишь перерабатывать сырец, который выкидывало подсознание. Кобб учил его работать с этим материалом, постепенно Артур разобрался в архитектонике собственного сна. Замечательно, он молодец, только на это ушло несколько лет, а попробуй, разгреби свалку чужих мыслей непосредственно в процессе. «Создавай и ощущай», — говорил Кобб, чертя круг из двух стрелок. Он не уточнил, как впихнуть туда «понимай». Артур не слышит, но чувствует, когда заходит Имс. Раздевается, ложится; Артур надеялся, что, пока Юсуф здесь, Имс будет соблюдать приличия, однако он, по-видимому, слишком привык спать голым. Артур вытаскивает наушники, тихонько кладет их на тумбочку, отодвигается и сразу попадает в капкан рук. — Куда это ты? — ворчит Имс, дышит Артуру в шею. Снова виски, еще одна дурная привычка, но ведь они начали тесты, занялись делом — Имсу надо быть осторожнее, Кобб предупреждал насчет смеси алкоголя и снотворного. Даже если ему страшно... а почему, собственно? Это Артур будет проводить вторжение, Имс всего лишь объект, ему ничего не грозит. Это Артур возьмет на себя риск, но он не пьет до посинения каждый вечер. Артур вообще ничего не боится, вот и сейчас поворачивается к Имсу лицом. — Я не понимаю, чего ты добиваешься, что между нами происходит. Чего ты вообще от меня хочешь? Молчание, потом досадливое: — Не знаю. — Имс, мы не сможем так работать, мы... блин, кем ты себя возомнил? Два года никаких известий, потом валишься как снег на голову, лезешь в мою жизнь! И почему Нью-Йорк, а не Лос-Анджелес, почему я, а не Дом? — Это уже похоже на разборку в супружеской спальне, задушенную, приглушенную, чтобы не услышали дети, но Артур не может остановиться. — Почему, Имс? Потому что когда-то мы с тобой пару раз трахнулись? — Он ожидает, что Имс обидится, выпустит его, только выходит наоборот; ему сдавливают ребра, и Артур сипит: — Прекрати! — Значит, вот так, да? Ты уверен, Артур, что все именно так? Конечно, то есть, не совсем, Артур не уверен ни в чем с тех пор, как эту пьяную грязную тушу перетащили через порог его дома. Тоже готов отделаться позорным «не знаю», не успевает: рот Имса перекрывает ему кислород, в нос шибает сивухой и табаком, грудь перекрутили живыми канатами, под всем этим стучит желание звать на помощь, и другое желание, чтобы Юсуф ничего не услышал, ведь такого удара стыда Артур уже не вынесет. Губы терзают ему челюсть, шею, текут глупые беспомощные слезы, Имс ныряет под одеяло, ползет вниз, и Артуру страшно, будто там роется неведомое чудовище. Невидимый Имс широко облизывает ему член, царапает бедра, в животе тошно и холодно, ни о каком возбуждении не может быть и речи. Имса это злит, он вылезает, поднимается, нависает над Артуром. — Пару раз? — грубо дрочит ему, с оскаленных зубов капает слюна. — Плохо считаешь, Арти-блядь. — П-пожалуйста... — Кажется, у него ноги отнялись; тело немеет от «ласк», ниже поясницы все мертво, Артур пихает Имса правой рукой, она падает, бессильная, как плеть. Другой рукой одурело возит по лицу, шарит на тумбочке, включает лампу. Он один, сбил одеяло и простыни, плейер валяется на полу, все еще шурша «музыкой для релаксации». Постель рядом холодная, Артур в панике выскакивает из комнаты. Юсуф работает за столом, поднимает голову от микроскопа, на диване в коконе пледа храпит Имс. — Я выбился из режима, — шепотом жалуется Юсуф, — вот и решил немного... Эй, Артур, ты что, не надо его будить! — Вставай. — Имс еле проморгался, зевает, как лев, когда Артур тащит его с дивана. — Что ты тут делаешь, пошли... — Чё, случилось что-то?.. — мычит Имс. Артур доводит его до кровати, расстегивает рубашку, стаскивает брюки, и все это не так уж просто, ведь Имс тяжелый, вялый и совсем ему не помогает. — Ты меня до смерти напугал, — упрекает Артур, голос дрожит. Имс широко улыбается с закрытыми глазами. — Думал, я опять слиня-а-ал? — Давай спать, — вздыхает Артур. От Имса пахнет семечками и немножко — благовониями, боксеры он не снимает. Артур прижимается к нему всем телом.