hotel el diablo.

      Прохладный декабрьский ветерок прогуливался вдоль ночных улиц и изредка заглядывал к кому-то в гости. Повсюду царило новогоднее настроение, точнее лишь его импровизация: на столбах висели ангелочки, что сейчас чуть-чуть да освящали путь, а где-то там на мэрии покоилась огромная елка, увешенная различными дешевыми безделушками, а под ней – красиво оформленные пустые коробки. Ни секунды покоя, ведь каждый хотел сфотографироваться около этих предметов.        До наступления всеми любимого праздника, где хотя бы разок собирается вся семья (и то не факт, конечно), оставалось двое суток. Как правило, все школы любят закатывать вечеринки сельского типа: один маленький торт, на кусок которого нужно успеть; несколько пицц и газировка, а в купе танцы и всеми заебанные хиты, никакого вкуса, блять. И расслабляться не стоит, ведь где-то в углу стоят директор с завучем, а вот недалеко от диджея стоят парочка учителей – временами пританцовывают в такт музыке и с материнской любовью смотрят на бесящихся подростков.        Это все скучно на деле. Скучно для компании из четверых людей, что сидят на школьных стульях около стенки и двое из них о чем-то агрессивно спорят. Главным фактором их нахождения в этом дерьмовом месте является бесплатная еда, ну и троим новеньким было интересно узнать как тут тусят, новая школа как никак. В их ожиданиях было то, что сюда хотя бы бухло какое-нибудь в той же упаковке из под сока пронесут, а хуй там. Дело приходится брать в свои руки.       Поодаль от своих друзей, около окна стоял ветеран этой школы – Мэй. В своей компании она все еще является эдакой картой этой школы, ведь ее друзья все еще путают местонахождение туалетов. До ее ушей доносились какие-то обрывки фраз, долбанная музыка и крики удовольствия, однако никакого внимания она на это не обращала. Лицо чуть напряженное, руки скрещены, а в голове ураган мыслей. Она любит и умеет тусить, но не сейчас, когда за каждым твоим шагом следит кто-то из учительского состава. Ей бы куда-нибудь на волю, вон туда, к воротам, а потом съебаться в какой-нибудь бар и набухаться до беспамятства, все равно похмелье ее не потревожит. Из раздумий «куда свалить» ее вывели чьи-то руки, и эти чьи-то руки моментально вызвали смущенную улыбку на ее лице. ‒ Бэйкер, блять, не в школе же, - девчонка моментально развернулась лицом к собеседнику и чуть оттолкнула его от себя. Уж где-где, а в этом ебучем помещении она пыталась отстаивать репутацию независимого дебошира, что на каждый косой взгляд в ее стороны сразу начинал доебываться. ‒ И вообще, у меня есть пиздатая идея, ― моментально добавила она. ‒ Какая? Набухаться в говно в каком-нибудь баре и провести там остаток ночи до рассвета? ― парень выжидающе смотрел на собеседницу и, получив утвердительный кивок, хмыкнул. – Хуйня идея, есть лучше: покупаем бухло и едем в столицу, серьезно, тут делать нечего. Заявимся там в какой-нибудь отель с охуенным видом на городок, еще раз напьемся, а потом переспим и ляжем спать, ― на лице Бэйкера моментально появилась улыбка. ‒ Окей, шучу насчет предпоследнего. Не переспим, но поспим. Отличная идея, ну? ‒ Какой же ты у меня все таки умный, так вырос! ― девчонка театрально всхлипывает и вытирает слезы, тяжело вздыхает и смотрит в сторону компании. – Говори им. Отказы не принимаются. ‒ Они уже в курсе, ― блондин тоже переводит взгляд в сторону друзей, кивает им и те подходят. ‒ Уебок же ты, ― чуть смеясь отвечает Мэй, на носочки встает и до волос Колсона дотянуться пытается, надо же его по голове потрепать, но из-за разницы в росте ее попытка проебалась. ‒ Знаю, за это и любишь, ― парень усмехается, в коленях чутка сгибается и все же дает собеседнице сделать то, что она хотела. В ответ Мэй грустно усмехнулась, еле заметно кивнула головой и перевела взгляд на окно. Любит. Как только его представили в классе, как только он выбрал место с ней. Всего лишь отношения брата и сестры, не более, но сердце ее он заставляет громыхать, возводить до небес и чуть что одним словом разбивать его об землю. Она уже и со счету сбилась, какой это пластырь на этом ебучем органе, сколько там швов наложено и сколько цветов посажено, лишь бы сбить его аромат и прикрывать ранения. Ни на что не надеется, рядом всегда находится, по первому его зову бежит на помощь и отдает всю себя не жалея – кухня столько разбитой посуды криков и разговоров не видала за всю свою жизнь. Колсон отрицательный ураган в ее жизни, но только в нем она ломается и обретает себя. В районе легких каждый раз галактики взрываются, пылью в ее мыслях рассеиваются, все своих демонов пытается на цепь посадить и рты им позатыкать: они начинают бесноваться при виде его, да хоть при гребаном упоминании. До нее не доходит, что ее адские псы ей больше не принадлежат, их укротитель этот ебаный дьявол с этими глазами цвета времени перед рассветом. Наверное поэтому это ее любимое время – все одновременно мертво и готовится к новому бою.

* * *

Откуда-то возникшая тачка, возможно одолженная из знакомых, куча алкоголя в багажнике и уже почти пьяные люди катят в столицу. Во всю грохочет рэп который Бэйкер, сидящий впереди, выкрикивает в окно и машет бутылкой дорого коньяка. За рулем сидит Адам – пока что он самый трезвый, о чем он очень жалеет и прижимает педаль к полу, словно выжимает из машины весь сок. Сзади две пьяные девицы, что радостно смеются и шутят какие-то тупые шутки друг другу. Тесса заливисто смеется и громко шлет нахуй город, не забывая отпить из бутылки с алкоголем и дружелюбно пинать свою подружку ногой, на что Мэй каждый раз закатывает глаза и пинает ее в ответ. Она не ведет себя шумно, сидит себе у окна и заливает, заливает в себя весь алкоголь залпом, иногда отвлекаясь на болтовню подруги или недовольное восклицание Адама, что одной рукой пытается засунуть изрядно пьяного Колсона в салон автомобиля. Нервов у первого не хватает, он вырывает бутылку из рук блондина и добивает остатки – не дотерпел, ну и хуй с ним, отель уже на горизонте, можно расслабиться. Машина резко тормозит около отеля, компания вываливается из салона и быстро распределяет роли: Мэй с Тессой бронировать номера, а парни попробуют пронести алкоголь, а Колсон попробует роль трезвого. Девушки быстро справились с поставленной целью, забронировав двухместную комнатку: кто-то да возможно не будет спать всю ночь, копаясь в воспоминаниях, кто-то уснет на полу или в кресле, вряд ли кто доберется до кровати, а еще дешево. Они не привыкли много тратиться, да и зачем? Альтернативу они всегда найдут, в крайнем случае изобретут. К примеру, парни кое-как завалились в отель с двумя рюкзаками, стараясь двигаться так, чтобы бутылки не звенели при соприкосновении друг с другом, а Бэйкер с усидчивостью первоклассника пародировал трезвость – смешно до тошноты. Еще раз поблагодарив девушку на ресепшене, компания двинулась в номер.

* * *

‒ …и подводя итоги этого прекрасного года, который подарил мне вас, ребят, я хочу сказать… ‒ я хочу сказать, что сейчас не день влюбленных, так что засунь свои эмоции в жопу и прекрати доводить меня до слез, ебаный ты Колсон, ― грубо перебила его Тесса, вливая в себя очередную порцию алкоголя. Бэйкер на ее колкость ничего не ответил, только демонстративно всхлипнул и, последовав ее примеру, выпил. Веселье шло полным ходом. На заднем фоне звучал телевизор, словно он пытался перебить весь этот гогот в номере, привлечь к себе внимания. Скорей его основной функцией было создать какой-нибудь уют и шум, нежели переместить пьяные взгляды на себя. Порой ему удавалось это: опьяненный взгляд Мэй останавливался на нем разочарованным взглядом, словно ища какое-то утешение в нем, пока Адам соревновался со своей подругой в выпивке под положительные выкрики Бэйкера. ‒ Уууу, какое же у вас похмелье завтра будет, ребятки, ― Мэй присвистывает от такой скорости и такого количества алкоголя, примерно прикидывая боль и их нытье. Как-нибудь таблетки от головы да минералку приготовить бы, но не сейчас. Сейчас она опрокинет в себя еще пару шотов, а потом пританцовывая выйдет на балкон закурить, потому что просто сидеть и ощущать на себе этот взгляд ей невыносимо. Особенно когда он пьяный. Особенно когда нет никакого варианта занять себя, кроме курения, конечно. Рыжеволосая встает с кресла чуть пошатываясь, дает телу привыкнуть новой позиции и медленно, пританцовывая под бубнеж ящика, выдвигается в сторону балкона, попутно подкуривая сигарету и выкрикивая любопытным друзьям что-то в стиле «да я ненадолго, всего лишь курнуть, щас буду!» выскальзывает на балкон. Сразу получает пощечину от холода и ежится, ведь одета не по погоде как всегда. Подходит к перилам и задирает голову к небу: ей так хорошо. Затягивается, пытается выпустить колечки, но не получается. Старается ни о чем не думать, но мысли как пчелиный рой, и она снова уходит в себя. Не слышит шум на заднем фоне, будто бы с самого заселения там было тихо, будто бы там никто не живет помимо нее. Меньше всего ей хотелось в такой прекрасный момент думать о нем , жутко привычному, иглами впившемся в ее кожу, голову и сердце. Она знает, что на зимних каникулах все разъедутся, но связь поддерживать будут. Она бы продала душу, если бы ее не забрал Бэйкер, за то, чтобы он забрал все воспоминания с ним. Чемодан бы выдала, чтоб дьявол не мучался, согласилась бы купить самый дешевый билет в самый отвратительный город, и там бы начала все с нуля. Тяжело вздыхает, делает очередную затяжку и горько усмехается своим мыслям ― не видать ей нормальной жизни. ‒ Адам блюет в туалете, Тесса отрубилась, охуенно ночь встречаем, ― внезапно появляется Колсон, отчего девчонка подпрыгивает на месте и заносит руку для удара. Парень реагирует, перехватывает своей и через секунду взрывается смехом, пока бедная Мэй гневно буравит его взглядом. ‒ Сука, Бэйкер, научись, блять, подходить к людям нормально, а не внезапно. У меня сердце слабое вообще-то! Мудачье ты, ― в конце недовольно фыркает и тушит сигарету, с улыбкой на блондина смотрит. Он редко такой, только с ней. ‒ Да ты бы себя видела, блять. Еще замахнулась так эпично, может нахуй твою карьеру музыканта, а? Стань бойцом, ― Колсон сгибается от смеха, левой рукой слезы вытирая. Приступ проходит через пару минут, он довольно улыбается и поджигает сигарету. ‒ Пошел нахуй, пока не запишем фит и он не займет во всех чартах первое, хуй ты от меня отвяжешься, ― парирует Мэй, руки под грудью скрещивает и к парню поближе подходит, лбом в руку утыкается, а потом отходит. Колсон усмехается, кивает и изображает разочарование и отчаяние на лице, затягивается. Они так и стоят в тишине, не рискуя ее нарушить. Город вымер для них, они здесь единственные жители: у одного звезды с дырами в сердце, у другого ноты вперемешку с болью. Им комфортно даже молча, не хватает только чайника рядом, чтоб его лицезреть. Девчонка первой приходит в себя, достает пачку сигарет из кармана, открывает и кладет одну в рот, а после тыкает блондина в плечо и тихо произносит «подожги». Колсон хмыкает, наклоняется и смотрит по-детски ей прямо в глаза, поджигает своей ею. У Мэй от такого чуть ли не коленки дрожать начинают, весь мир с сердцем останавливается, мозг отказывает выдавать какие-то варианты действий. А парню хоть бы хны, палит так еще пару секунд и отодвигается, а рыжеволосая в себя приходить начинает, делает затяжку и смотрит куда-то себе под ноги. ‒ Заебывают призраки прошлого, и эта потраченная любовь, ― внезапно начинает Колсон, прочищая горло. ‒ Меняя школы я сбился со счету какая эта, потому что ни одна меня не устраивала в плане людей или каких-то внутренних правил. Нет, меня все также бесит парочка правил в этой школе, бабы, что лезут на меня как мухи на говно, ― продолжает, а девчонке уже нехорошо: так постоянно. Выливает все мысли, все, что вертится на голове абсолютно не стесняясь, а потом как ни в чем не бывало. ‒ Однако, впервые появилось что-то дорогостоящее, ― затягивается, а рыжеволосая любуется этим. Он харизматичен, против этого не устоять. ‒ И, да, этих долбоебов, что возможно обрыгали кровати или что-то еще я тоже имею в виду, но по большей части дорогостоящее это ты, ― выстрел в лоб без предупредительных. Поворачивается к ней, добивает своим заботливо-расслабленным взглядом, а она там тень усмешки видит. Опирается локтями об перила балкона, затягивается и смотрит на него. Сердце пару ударов пропустило, мир вокруг нее кульбит сделал, даже взгляд перевести не может, он словно гипнотизирует ее. ‒ Умеешь попадать, ― откашливается, взгляд переводит куда-то вниз, а потом снова на парня смотрит. ‒ Я...того же мнения, что и ты придерживаюсь. Ты круто поменял мою жизнь, как и ребята, это пиздато, ― внезапно идея бьет по голове ключем, от чего она вздрагивает и машинально затягивается. А блондин следит за каждым ее движением, вздохом, вслушивается в ее слова, одной рукой за плечо приобнимает и утыкается носом в волосы. Пахнут мятой. ‒ Нахуй все, Мэй, не такое я хочу, ― устало выдает Колсон, отрываясь от головы девушки за сигаретой. ― Нет, я все еще горю желанием собирать стадионы, разъебывать города и знать, что кому-то полезна моя музыка, но этой ебаной химии...Вот, как ты думаешь, из чего состоит любовь? ‒ Из доверия и уважение, но доверие уже проклятие. Отдать вот это, ― тыкает в сердце. ‒ и вот это, ― а теперь в висок. ‒ равняется самоубийству, конечно, но и любви тоже. У человека два варианта: сравнять город с землей, либо помогать строить его дальше. И так страшно, ведь ты не знаешь, что он выберет, сколько он еще будет помогать во втором варианте, а может он просто подходящую землю ищет? Меня это так убивает, я всячески старалась избежать подобное, потому что, блять, ну ясень хуй у меня с этими местами проблемы, но боже, Колсон, ― Мэй поворачивается к нему, выкидывает сигарету за пределы балкона, обхватывает его лицо ладошками и чуть пододвигает к своему. ‒ любить тебя одно проклятие. Ты то убиваешь мой город, то строишь его, я заебалась сама все восстанавливать. Ты уж определись, а? ― внимательно изучает его лицо, словно видит в первый раз, словно он чужой, но все до боли родное. Словно сотри ты ей память, подпусти к ней его опять, и она все вспомнит. Не боится последствий благодаря его действиям, она не ждет вердикт, не ждет милосердие. Это жалкое подобие выстрела прямо в лоб, но она сделала предупредительный в отличие от него. Колсон молчит, даже не затягивается. Смотрит на нее, тяжело дышит, хмурится, в голове ее монолог переваривает. Казалось, вот философия, охуенно, затрите ее до дыр, ибо впереди целая ночь, а она вылилась в вот это. И чем больше он бездействует, тем быстрее рушит ее город. Мэй поджимает губы, кивает, лицо его отпускает и шаг назад делает. Кажется, если его в подворотне пырнуть в живот, он лишь начнет смеяться. А ей не до смеха, она уже корит себя за содеянное, на подобное больше никогда-никогда не пойдет, унесет с собой все чувства, мысли, невысказанные слова в могилу. Смотрит, как он докуривает сигарету и, не церемонясь, выбрасывает по ее же примеру. ‒ Мэй, ― как бы осторожно начинает он, стараясь подобрать слова. Переводит взгляд на нее, прикусывает нижнюю губу и чуть хмурится. ‒ Ты черто...господи, да в пизду, ― тихо смеется над собой, подходит к ней и, наклонившись, целует, к себе крепко прижимает. Рыжеволосая давится, глаза закрывает и обнимает его, охотно отвечая на поцелуй. Может, это было ошибкой и он дарит ей то, о чем она давно мечтает, а может и нет, ей все равно. Для нее временно умерло прошлое и будущее, а душевные цитаты про «живи моментом» дошли до нее только сейчас. Она цепляется в этот момент как в спасательный круг, в голове ураган, она не может что-то разобрать, да и ей плевать. Лишь покрепче его обнимает, на носочки встает, чтоб ему удобнее было. Бэйкер охает сквозь поцелуй, подхватывает ее за ягодицы, приподнимает и к себе прижимает. Мэй ерзает, ногами бедра обхватывает и за шею обнимает. Им хорошо, они во времени потерялись. ‒ Идеи у тебя, конечно, охуительные, ― первая начала Мэй, усмехаясь. ‒ Навсегда? ‒ Навсегда, покуда реинкарнация, если она конечно существует, не сдохнет, ― довольно отвечает Бэйкер, кратко целует ее и светло карие глазами налюбоваться не может. ‒ Нет, все таки проблема в тебе. Молчи, портишь все, ― девчонка заливается смехом, не боясь, что может кого-то разбудить, что впрочем ее мало волновало, целует парня, а после утыкается лбом в лоб.