Кобель и сука

Когда Худи возвращался домой, это было понятно всем лишь по некоторым факторам: во-первых, у Тима просто подрывался язык, что тот не знал, что сделать, лишь бы не съязвить, а во-вторых, в доме поднимался лай Пёсы, когда та чуяла своего наилюбимейшего человека. Вообще, ничего удивительного не было, кроме телепатической языковой чуйки старшего прокси, но, если причитаться, то проявятся некоторые интересующие, наверняка, вас моменты. Отчего Тим так взъелся на своего «друга»? Да всегда так, впрочем-то и было. Друзьями они, как бы, и были, но чисто условно. Это было, скорее, безвыходное тесное общение, когда ты человека, вроде бы терпишь из последних сил, прибить его хочешь, а не можешь. А что же до Пёсы, так та просто как-то пошла за ними на одном из заданий и так и осталась. А что им ещё оставалось делать, пристрелить её? Конечно, они убийцы, психи, но и у них есть совесть. «Зачем убивать невинное животное?», — думал Райт, скармливая собаке последнюю их еду. Какого чёрта вообще?! Тоби ещё возмущался, а вот Брайан был непоколебим перед этой сопливой картиной, где его напарник обжимается с бродячей псиной, он сохранял свойственный ему похуизм на всё с каплей тихого немого раздражения. Ну, а что ж? Кому-то же надо соблюдать вид приличного прокси Главного. Собаку они сначала так и назвали — Пёс, правда, после оказалось, что это она, а не он, но имя оставили почти то же, чуть более женственное, ведь новое им придумывать было настолько же неохотно, как и неохотно Брайан делил свою комнату с Маски. Он мог бы поменяться с Тоби и спать на диване, но это была ЕГО комната изначально, а не Тима, так что гордость не позволяла. В конце концов он не так часто появляется дома, чтобы ещё устраивать из-за этого скандалы с чрезмерно вспыльчивым и высокомерным Райтом. Томас вернулся сегодня поздно, вёл себя не то чтобы тише — он по факту не отдаёт чести сожителям, но и не шумел — не хотелось видеть никого, он слишком устал. Даже Пёса с пониманием глухо скулила, радостно встречая любимого человека, упираясь лапами ему в грудь, пачкая кофту. Он для приличия громким шёпотом пошикал на неё, ударил по носу и зашёл на кухню. Хотя сложно было назвать это помещение кухней — настолько развалившаяся комната с не менее развалившимися шкафчиками, ржавой раковиной, отсутствием воды, конечно же, и не имением в ней ни крошки еды. Все здесь живут, как могут, о какой общей еде идёт речь? Худи прошёл в «гостиную», которую таковой тоже сложно назвать было, но как в юмористических фильмах, вальяжно развернулся на ходу и вернулся на кухню, последовав к кладовой по другому коридору. На диване, оказалось, уже спал Тоби, и вот чего-чего, а беспрерывного балабольства младшего прокси Брайан вообще не хотел воспринимать от слова «никак». Вот вообще никаким макаром. Он проскрипел прогнившим полом вплоть до не менее прогнившей двери, а за ним во тьме проследовали шустрые шажки нелюбимой им шавки. Просто к чему она здесь? Он задавался этим вопросом вплоть до наступления весны, пока не просек свою собственную угодность в этой собаке. Рука добро похлопала по голове и поправила завернувшееся ухо. Они зашли в небольшую комнатку, забитую ненужным вообще никому хламом, и Худи со вздохом уселся на сгнивший матрас. Он отбросил маску чуть поодаль и сам откинулся на локти, устало запрокидывая голову. Он прошёл сегодня долгие добрые двадцать-тридцать километров туда-обратно, и чувствовал, как чуть ли не ватные ноги дёргаются, как при тиках Тоби. Покалывание резко поднялось до спины и прошло, оставляя после себя неприятный осадок в мышцах. Собака игриво «процокала» к мужчине и с фырканьем уткнулась в живот, суя мордой куда-то за спину и полностью ложась на него. Брайан потянулся за сигаретой в брошенную у двери сумку. Дом у них был небольшой, так, сторожка в несколько комнат. Вряд ли кто-то из них помнит, как поселились здесь, что уж говорить о том, откуда этот заброшенный дом оказался посреди этого проклятого леса, но факт был — они живут здесь достаточно долго, чтобы знать, что это надёжное место. Кто вообще сюда наглянет? Этаж один, но имеется чердак, крыша подстать решету, а стены покрылись съедобным (проверено, не повторять в домашних условиях) мхом. Одна комната — обоих прокси, гостиная, кухня, коридор, кладовка Пёсы и диван Тоби. "Даже собаке в доме достаётся больше, чем этому психу", — Тим скверно отзывался о напарнике. Тим вообще о всех скверно отзывался, чего там таить. Часто контролируемый Маски, Райт сам по себе отталкивающе гордый и тщеславный. А ещё он завидует Худи, ведь Пёса обожает «этого бесчувственного упырка», а не его, а ведь он так любил собак. Сейчас тихо — все спят. Тим полу сидя, облокотившись на тумбу спиной, Тоби — поджав одну ногу к груди. А вот Брайан не спит… Когда мужчина останавливался, собака сама пятилась задом назад, насаживаясь на его член, вертела головой, как будто удивлённо смотря на него. Он двигался умеренно, ведь быстрее — и она начинала скулить, а этого сейчас не нужно было. Но что возмёшь с суки? Она шкваркала лапами о пол, требовательно гавкала и хрипло скулила сквозь макроту. Бирка на ухе постоянно задиралась, и Брайан недовольно поправлял её, грубыми движениями. Сейчас весна, сука хочет спаривания и прочей странности, и Томас даже не помнит, как это произошло впервые. Скорее, он напился, но до какой, блять степени?! Потом же всё шло, как что-то должное. Он приходил, уединялся с собакой в кладовке и трахался с ней. Это был односторонний интим, ведь, что понимает псина? На каком-то моменте Брайан понял, что это он самый ебанутый из их «компашки» Вновь и вновь толкаясь в киску собаки, Худи чувствовал это душераздерающее интригующее чувство, когда вот-вот, и ты кончишь. Живот скручивает, но всё давление там, внизу. Жарко. Он упирается в пол, держа одной рукой плешавую шкирку. Собака прерывисто дышит, который раз уже прикусывая язык. Ещё пару раз облезлый хвост ударяется о живот мужчины, и он изливается внутрь собаки — ну уж не залетит то. Томас откидывается на матрас, ударяясь головой об стену, смотрит, как Пёса переваливается с бока на бок и трётся спиной о пол — каждый раз так. Он подзывает её к себе и чуть раздвигает ноги, давая ей потереться о его грудь головой и спуститься вниз, жёстко и быстро проводя языком по уже опавшему члену. Местами колюче больно, шустро она вылизывает его весь, иногда переходя на бёдра или низ живота — точность ей не прикажешь. Брайан погладил её по голове, почесав так же под ухом, посмотрел, как она укладывается на какой-то мягкий кусок, видимо, утеплитель, и натянул штаны. Поджёг сигарету и почувствовал себя кабелём… …И нет, он не был озабочен, не проявлял какой-то симпатии, как к питомцу, но за эту собаку он, кажется, и Маски готов был пристрелить.