***
Спустя полтора месяца: Я пошатываясь вышел из кабинета ведьмы, сильно закусив губу. Мы были обнаружены скользким Малфоем и его инспекционной группой, которые шпионили за нами. Амбридж была в ярости. Она схватила меня, Гермиону и Рона, обещая быстрое и жестокое наказание. Затем она выгнала Дамблдора из замка. Я проклинал нашу глупость, из-за которой мы оставили этот список имен на видном месте в зале. Глупо, Гарри! Так глупо! Как сказал бы Снейп, ты был классическим болваном, и теперь ты за это заплатишь. Я, Мерлин, я заплатил! Я быстро сморгнул слезы и медленно пошел по коридору. Это было только начало, потому что я вызвался взять на себя и наказание Рона с Гермионой, сказав Амбридж, что я стою за всем этим восстанием против ее декретов об образовании. В каком-то смысле это было правдой. Я организовывал группу студентов и учил их, и было справедливо, что я заплачу за это цену. Я остановился, идти было больно, моя задница и бедра были иссечены ивовой тростью ведьмы. Я снял очки и вытер их о подол рубашки. — С тобой все в порядке? Я снова надел очки и поднял голову. Снейп был там, маяча, как какой-то призрачный темный ангел. Его лицо ничего не выражало, но я уловил короткую вспышку в его взгляде… что-то похожее на сочувствие. Я пожал плечами. Черт возьми, нет, мне было нехорошо, но теперь уже ничего нельзя было поделать. У меня бывало и похуже, но я не собирался рыдать перед ним, как маленький ребенок над больным задом. Рука с длинными пальцами обхватила мой подбородок, заставляя поднять глаза. — Сколько она тебе дала? — Достаточно. Он покачал головой, скривив губы. Мне показалось, что он издевается надо мной. Только позже я узнал, что усмешка предназначалась ему самому. — Я должен был что-то сделать! — запротестовал я. — Нам нужно было научиться защищаться, а эта чертова ведьма вообще ничему нас не учила. Если он вернется… — Тише! — рявкнул он. — Ты хочешь получить повторный сеанс? — Я получу его завтра вечером. И на следующий вечер тоже. — Почему? — Уж лучше я, чем мои друзья. — Ты благородный идиот! — прошипел он, отпуская мой подбородок. — Пойдем. — Куда? — В мой кабинет. Ты можешь идти? Я заскрежетал зубами. После десяти ударов тело ужасно болело, но я справлюсь. Снейп шел рядом со мной, время от времени сжимая мое плечо. Я хотел бы, чтобы мы могли пойти в больничное крыло, но Амбридж запретила мадам Помфри лечить любого студента, который был выпорот тростью. К тому времени, когда мы добрались до его кабинета, я был бледен от пота и с трудом сдерживал рыдания. Запретные слезы блестели в моих глазах. Он закрыл и запер дверь с помощью заклинания и наложил заглушающее. Затем отпер ящик своего стола и достал знакомый туманный зеленовато-золотой напиток. — Ложись на диван. — Нет. Вы не должны тратить его впустую, — возмутился я. — Не вздумай указывать мне, что делать, а что нет, мальчик. Не будь мучеником, — он указал на диван, небольшой зеленый диван, удобно стоящий вдоль стены. — Ложитесь сюда, мистер Поттер. Или мне отнести вас? Когда он так выразился… я прижался лицом к прохладной коже. Я знал, что покраснел, как моя гриффиндорская футболка. Я не понимал, почему он так настаивал на использовании Panacea Perfecta. Оно было чертовски дорогим и сложным в приготовлении — это одна из причин, почему рецепт стал неуместным и вышел из употребления. Зелье можно было выпить от внутренних проблем или вылить прямо на раны, оно было очень универсальным, как сказал нам Снейп в классе. Я ахнул, когда он осторожно коснулся ран. По моим щекам потекли слезы, и я не удержался от стона. — Тихо… Через мгновение боль исчезла. От облегчения у меня перехватило дыхание. — Он отлично работает! — Конечно, — ответил он. — А ты в этом сомневался? — Вообще-то нет, — я осторожно сел. Я был полностью исцелен. Мгновение спустя я понял свою ошибку. — Она все равно узнает… если… если у меня не будет следов. — Северус взмахнул палочкой. — Следы будут. — Как же так? — Чары иллюзии. — Спасибо, сэр. — За что? Я сделал бы то же самое для любого студента, пострадавшего от руки этой суки, — выплюнул он, его обсидиановые глаза пылали яростным гневом. — Ты вернешься сюда завтра и послезавтра вечером. — Хорошо, — согласился я. Несмотря на его предположение, я не получал удовольствия от страданий и боли. Кроме того, у меня было неприятное предчувствие, что если я не приду, он заберет меня, рискуя быть уволенным за то, что нарушил приказ Амбридж. Школа не могла себе этого позволить. Кто-то должен был наблюдать за приготовлением панацеи и показывать нам другие целебные зелья. Как это ни странно, но теперь я знал, что мы нуждаемся в язвительном профессоре зелий больше, чем когда-либо.***
На следующий вечер он уже ждал за дверью ее кабинета. Она всегда проводила наказания после того, как все студенты ложились спать, так что никто не мог обвинить ее в жестокости или в чем-то подобном. Во второй раз было еще хуже — двенадцать ударов, и я клянусь, что она нанесла их сильнее, просто чтобы заставить меня плакать. Я не хотел, не хотел доставлять ей такого удовольствия. Зелье снова подействовало, и я снова был благодарен Снейпу за помощь. Последняя ночь была самой тяжелой. К моему стыду, она оставила меня там, на полу кабинета, плачущего и всхлипывающего. Я лежал на холодном камне, куда она толкнула меня, прорычав: «Пусть это послужит вам уроком, мистер Поттер. Я не потерплю никакого неповиновения». Я подождал, пока не услышал затихающий стук ее каблуков, и только тогда заплакал. Я ненавидел себя за то, что как трус поддался слезам, но они продолжали капать с моего подбородка. Я не помню, как долго лежал там, прежде чем услышал тихие шаги и почувствовал, как сильные руки поднимают меня. — Черт бы ее побрал! Я, дрожа, зарылся лицом в его мантию. Мы начали двигаться, но вдруг остановились, и он опустил меня на землю. — Профессор Снейп, куда вы идете с мистером Поттером? — послышался ее ядовито-медовый голос. Я уставился в пол, не желая, чтобы она видела, в каком я состоянии. Чертова адская ведьма! — Профессор Амбридж. Поттер сегодня вечером будет со мной — чистить котлы без магии и писать строки, — спокойно, без тени жалости ответил он. — Ах, ясно. Ну, тогда продолжайте, Снейп. Да, и убедитесь, что кресло не слишком мягкое. — Уверяю вас, мадам, я позабочусь о том, чтобы Поттер был дисциплинирован должным образом. Краем глаза я заметил ее злобную улыбку, а потом она повернулась и ушла. — Пошли, — прошипел Снейп. Я схватил его за рукав и сумел сделать четыре шага вперед. Как только она скрылась из виду, он поднял меня и понес вниз, в подземелье. Было уже больше одиннадцати. Он молчал, пока накладывал зелье, но я чувствовал, как от него волнами исходит гнев. Это одновременно пугало и заставляло меня чувствовать себя в безопасности. Я не совсем понимал, почему он продолжает помогать мне, но почему-то это не имело значения. Все, что имело значение, — это то, что он был рядом со мной, как никто другой. В ту ночь я плакал, уткнувшись лицом в подушку и намочив кожаную обивку. Он положил руку мне на плечо и прошептал: — Тише, дитя. Это все, но и этого было достаточно.***
Поэтому я стал доверять своему темному покровителю. Он всегда прятался в тени, наблюдая за мной. Он говорил мало, но всегда был рядом. Он был рядом в течение всего тяжелого времени после смерти Сириуса, и хотя опасность от Волан-де-Морта росла с каждым днем, я был уверен в его присутствии. Даже когда он отчитывал меня за какое-то глупое решение, я чувствовал себя спокойно. Мне это не нравилось, но, по крайней мере, рядом был кто-то, кто устраивал мне взбучку, когда я в ней нуждался. Затем, в середине шестого года, все изменилось. Он закрылся от меня, отдалился, после чего сделал немыслимое. Он предал меня. Той ночью на вершине астрономической башни… он убил Альбуса Дамблдора. Если бы я не видел этого собственными глазами, то никогда бы не поверил. Но он сделал… Я видел, как он бросил непростительное… Я чувствовал себя разорванным и опустошенным изнутри. — Как вы могли? Как вы могли? — беззвучно завопил я. Я пристально посмотрел на него и увидел отвращение и ненависть на его лице. Мне стало дурно. Я доверял ему, а он предал нас всех. Рон был прав. Ничего хорошего из Слизерина так и не вышло. Моя голова пошла кругом, когда я попытался понять, что этот хладнокровный убийца был тем же самым человеком, который заботился обо мне и помогал в течение пятого курса. Как же это было возможно? Должно же быть какое-то объяснение. Но я ничего не нашел. Дамблдор был мертв, и Снейп был виновен в этом. И я его ненавидел. Это было все, что имело значение.***
Июнь 1998 года. Визжащая хижина: Задыхаясь и тяжело дыша, я смотрел на истекающего кровью мага, на его черную мантию, пропитанную кровью, и впервые за долгое время ощутил прилив жалости. Теперь я был не ближе, чем год назад, к пониманию того, почему он решил вернуться на темный путь, но я не мог отрицать, что его открытие панацеи Perfectus спасло много жизней, жизней, которые мы не могли позволить себе потерять. Добби, Фред Уизли, Нимфадора Тонкс — все еще дышали благодаря этому зелью. Я вспомнил, чему меня учили в ту давнюю ночь в его лаборатории, хотя найти ингредиенты в то время, когда большинство аптекарей находились под наблюдением Пожирателей Смерти, и на меня охотились, как на животное, оказалось чрезвычайно трудно. Но в конце концов мне удалось сварить десять драгоценных флаконов. Я уехал с Помфри в Хогвартс на последнюю битву. Я пришел сюда, ожидая увидеть Волан-де-Морта, прекрасно зная, что моя единственная надежда покончить с убийствами и страданиями — это встретиться лицом к лицу со своим старым врагом. Вместо этого я нашел человека, который когда-то был моим наставником, человека, который предал все, во что я когда-либо верил. И этой ночью он умирал с разорванным горлом. На одно мгновение я почувствовал прилив ярости. — Ублюдок! — прошипел я. Но затем сострадание зашевелилось и затмило гнев, загнав его в угол моего сознания. Теперь был шанс, которого я так долго ждал. Теперь у меня наконец-то был ответ на вопрос, который преследовал меня столько бессонных ночей. — Но почему? Зачем ты это сделал, Северус Снейп? Он посмотрел на меня, а затем его рука метнулась вперед, крепко сжимая мою. — Посмотри… на меня… — на его губах засохла кровь. Я наклонился вперед. — Почему? Скажи мне. — Смотри… — хрипло выдохнул он, и тогда я почувствовал, как последние остатки его магии притягивают меня в его разум. Я увидел… одинокий ребенок маячит на краю парка, с тоской в глазах наблюдая за двумя маленькими девочками… Вздрогнув, я узнал в них свою мать Лили и тетю Петунью. Я видел, как они встретились с Северусом… видел, как одинокий мальчик нашел друга в моей матери… она стала для него целым миром… Я все это видел и чувствовал… как его привязанность превратилась в любовь, глубокую неизменную любовь… любовь, которая пережила даже ее смерть… Я всегда буду любить тебя, Лили… даже когда она вышла замуж за другого, он все равно любил ее… Я видел его ужасное горе, когда он нашел ее среди руин, холодную и безжизненную… он поклялся защищать меня… И все из-за нее… Я видел, как он согласился стать шпионом, чтобы искупить свою вторую большую ошибку… как он скрывал свою истинную сущность под маской холодной и бесчувственной мрачности… потому что заботиться — означало рисковать разбитым сердцем дважды… и тут я наконец увидел ответ, который искал… он убил Дамблдора по приказу директора школы… Дамблдор умирал, проклятый магией, слишком сильной, чтобы исцелиться даже с помощью зелий… Когда придет время, ты должен это сделать, Северус… обещай мне… это будет убийство из милосердия… ты единственный, кому я могу доверять… иначе Драко умрет… а ты ведь этого не хочешь, правда? Нет, он никогда этого не хотел… никогда не желал такого бремени для студента… Правда врезалась в меня, как Хогвартс-Экспресс… Дамблдор пошел на смерть добровольно… Я был неправ… так неправ… Северус не был трусом… никогда не был трусом… он выбрал ту дорогу, по которой пошел… дорогу теней… и все, что он сделал, — это защитил меня и других учеников… в конце концов он пожертвовал всем… Внезапно я снова оказался в своем разуме. Мои глаза сфокусировались на умирающем передо мной человеке… — Профессор Снейп… Северус… — воскликнул я срывающимся голосом. — Мне очень жаль… Прости, что до сих пор ничего не понял… прости, что потратил столько времени, ненавидя тебя… Теперь, когда было уже слишком поздно. Я положил руку ему на горло, рыдая, пытаясь остановить поток крови. Неужели я должен его потерять? Разве недостаточно того, что я потерял своих родителей, Сириуса, Ремуса и Дамблдора? — Нет… ты не можешь умереть! Я тебе не позволю… — я задыхался, мое дыхание вырывалось из охрипшего горла. Очень важно, чтобы вы научились варить это зелье. Я выбрал его не просто так, Поттер. Панацея Perfectus может однажды спасти вашу жизнь. Или жизнь того, кто вам дорог. Эти давние слова эхом разразились в моей памяти. Только тогда я вспомнил о зелье в моем кармане. Я выдернул его и открыл пробку. Я научу вас, как заваривать славу, и даже как закупорить смерть. Он ведь не солгал. Он научил меня всему этому и даже больше. Я быстро брызнул несколько капель зелья на ужасные раны, и они медленно начали затягиваться. Но его дыхание все еще было прерывистым, а цвет лица — бледным, как восковая бледность покойника. — Почему это не работает? — в отчаянии закричал я. — О, черт возьми, почему?! — Яд… Нагини… — слабый шепот слетел с его потрескавшихся губ. — Яд? — пробормотал я. — Но это значит… — я поднес пузырек к его губам. — Пожалуйста… — драгоценное зелье скользнуло по его горлу, одна бесконечная капля за другой. — Хорошо… ну же… возвращайся ко мне… Все это время я плакал, и мне было все равно. Все, что имело значение, — это спасти его. Я должен был вырвать Северуса из жестоких объятий смерти. Это была одна из жертв, которую садистская властная игра Волан-де-Морта не отнимет у меня. Наконец флакон опустел. Его голова склонилась набок, и он прошептал: — У тебя глаза матери… Затем его глаза закрылись. — Не смей умирать! — взвыл я. — Не смей этого делать! — всхлипывая, я сильно встряхнул закутанную в черное фигуру. — Он должен был вылечить тебя! — кричал я, чуть ли не задыхаясь от горя. Мое зрение затуманилось, и я вытер слезы уголком его мантии. Я уставился на него сверху вниз. Потом я увидел, что его кожа покраснела… а у мертвецов нет румянца на щеках. Я наклонил голову и услышал очень слабый звук дыхания. Живой. Северус был жив. Внезапно его веки дрогнули и открылись. — Закончи все… — Я так и сделаю. Но потом я вернусь за тобой. Обещаю. — Иди… убей… закончи войну, — он тяжело опустился на грубые деревянные доски. Я усадил его обратно к стене. Теперь я мог пойти и встретиться лицом к лицу со старой змеей. Мне нужно было свести кое-какие счеты, и так или иначе, сегодня это закончится. Я оставил своего наставника спящим, очень слабым, но все еще живым. — До свидания, Северус. Увидимся на другой стороне.***
Конечно, я не умер в тот день. Вернее сказать, умер, но Смерть не смогла удержать меня, потому что я был хозяином всех Даров Смерти. Все знают, как я победил Волан-де-Морта и раскрыл правду о преданности Снейпа, которая всегда была светлой памятью о женщине, которую он любил всей своей душой, несмотря на ее израненность. Наконец я исполнил пророчество Волан-де-Морта и уничтожил его. Позже я вернулся в хижину и отвез Северуса в больницу Святого Мунго. Он пролежал в коме целую неделю. Зелье во многом восстановило его здоровье, но он был так близок к смерти, что его телу потребовалось много времени, чтобы восстановиться. Даже после того, как он проснулся, он был слаб, и ему потребовался месяц, чтобы выздороветь. В то время я навещал его каждый день, принося газеты и журналы, книги и пирожные с заварным кремом, которые, как я помнил, он очень любил. Он постепенно приходил в себя. Я был не единственным, кто приходил к нему. Несколько его учеников, включая Малфоя, пришли вместе с Роном, Гермионой, Невиллом и Луной. Все они знали правду о том, кем он был. Уизли приходили один за другим, приносили ему свою благодарность и желали скорейшего выздоровления. Все, кроме одного. Перси все еще отрицал это, не желая видеть или принимать правду. Он потерял свою подругу, Лидию Перкинс, в битве при Хогвартсе и был очень озлоблен. Таких, как он, было много, они потеряли своих близких и нуждались в ком-то, кого можно было бы обвинить в этом. Были и такие, кто все еще не доверял Северусу. Когда я пришел с новыми книгами, собранными в библиотеке, я услышал, как Перси говорит тихим и полным ненависти голосом: — Может, ты и обманул Гарри и моего брата Рона, но я знаю правду! Ты всего лишь подлый лживый ублюдок, и я увижу тебя в Азкабане, убийца! Ты заслуживаешь смерти, Снейп! Чтобы поджариться в аду рядом с твоим Темным Лордом! Слизеринская мразь! — он указал палочкой на профессора. Северус не пользовался своей палочкой с того самого дня в Визжащей хижине. Я даже не знал, сможет ли он ею воспользоваться. Но я положил палочку в ящик ночного столика, и он приподнялся и потянулся за ней… Перси пришел проклясть его. — Слезь с него! — крикнул я и повалил Перси на пол. — Какого черта ты тут делаешь?! — Спасаю мир от предателя и убийцы! — выплюнул он. — Отпусти меня, Поттер! — Нет! Он никогда не был одним из них! Разве ты не понимаешь этого? — Ну и дурак же ты, Поттер! Однажды став темным волшебником, ты останешься им навсегда! Он выжидает своего часа, ждет шанса убить тебя. Он хотел проклясть меня! Я зарычал и ударил его головой об пол. — Ты тупая задница, Перси! Он был шпионом! Только не темным волшебником! И это правда! — Расскажи мне еще что-нибудь, Поттер! Ты с ума сошел. Если бы не ты и твой неуместный идиотизм, мы бы от него избавились. Он должен был умереть в тот день! Слезь с меня и дай мне закончить то, что не смог сделать ты! И тогда я потерял контроль. — Я прикончу тебя первым! — прорычал я и снова ударил его головой об пол. Бум! Бум! Бум! Я спас Снейпа от смерти, и будь я проклят, если позволю кому-то попытаться изменить этот факт. Северус заслуживал лучшего, чем умереть от рук такого полоумного фанатика, как Перси. Красный туман застилал мое зрение, и я слышал, как издалека кричат люди. — Гарри! Остановись! Ты же убьешь его! — Гарри, дружище, я знаю, что он чертов придурок, но он мой брат, не убивай его. Ко мне тянулись руки, но я боролся с ними. Неужели никто не понимает? Я должен был защищать Снейпа так же, как он защищал меня. — Гарри. Хватит уже. Этот голос, шелковисто-резкий от приказа, проник в мой переполненный гневом мозг. Я ослабил хватку. Чья-то рука потянула меня за плечо, мозолистая и с длинными пальцами. Я позволил ему оттащить меня и обнаружил, что лежу на кровати Снейпа. — Гарри, война окончена. Ты должен успокоиться. — Я не могу… не могу… пока они не остановятся… пытаясь причинить тебе боль. Почему они не хотят принять правду? — Потому что легче ненавидеть, чем прощать. Признать свои ошибки. Не имеет значения, что они думают, — его голос был хриплым — результат разрыва голосовых связок. Когда он заговорил, это было похоже на шепот. — Да, это так! Без признания, где же победа? — воскликнул я. — Ты же знаешь правду. Для меня этой победы вполне достаточно. Я покачал головой. — Нет. Но этого недостаточно. Они должны это понять… чтобы увидеть правду… после всего, чем ты пожертвовал… — спорил я. — Мне не нужно их признание. Все, что имеет значение, — это то, что ты знаешь, кем я был и являюсь. Пусть другие придут к истине в свое время. Или нет, — одна рука внезапно обвилась вокруг моих плеч, крепко обнимая. — Это важно для меня, — настаивал я. — Люди должны, черт возьми, признать то, что ты сделал для меня. Для всех нас. Ты не позволил мне рассказать им о том, что ты показал мне раньше, Северус… — Потому что я чувствую, что знание деталей не изменит мнение человека, если он будет настроен ненавидеть меня и обвинять в потере любимого человека, Гарри. Однако, если это заставит тебя чувствовать себя лучше… ты можешь написать статью или небольшую биографию. — Да… я расскажу о тебе всю историю, Северус… — всхлипнул я. Я взял протянутый мне носовой платок и промокнул глаза. Пришло время расставить все точки над «i». Я вернулся на площадь Гриммо и принялся за работу. Я писал до глубокой ночи, и слова лились из моего пера бесконечным потоком. Предположительно, со смертью Волан-де-Морта начинался новый мир, новая жизнь. И если это так, то пусть все начнется здесь, с правды о человеке, который меня спас. Я написал несколько статей под заголовком «Правда о человеке в черном», и в течение следующих нескольких дней отправил их в различные журналы и Ежедневный пророк. Они не были опубликованы сразу: по-видимому, даже пресса имела оговорки о Снейпе. Я провел большую часть дней, очищая и помогая восстановить Хогвартс, будучи с Джинни, и пытаясь построить новую жизнь из пепла старой. Когда статьи, наконец, вышли, к моей двери внезапно хлынул поток репортеров. — Мистер Поттер, не могли бы вы рассказать нам побольше о профессоре Снейпе? — Я уже сказал вам все, что знаю. — Но… а где он сейчас? Мы отправились в Святой Мунго, и нам сказали, что его выписали несколько дней назад. Вы не знаете, куда он пошел? Мы бы хотели эксклюзивное интервью. — Нет, — солгал я. — Он уехал отдыхать. Война наложила на него свой отпечаток. Я уже сказал им, и это было правдой. Они разочарованно удалились. Я, конечно, знал, куда он отправился. Северус попрощался перед отъездом, сказав мне, чтобы я написал, если он мне понадобится. Я понял. Ему нужно было время, чтобы залечить раны, время, чтобы шрамы как внутри, так и снаружи исчезли. Я был ему многим обязан. Прошли годы, и большая часть недоверия и недоброжелательности исчезла. К тому времени, когда мой сын Джейми пошел в школу, человек в черном, как теперь называли Северуса, стал легендой, неуловимым темным защитником, который, по слухам, все еще был где-то жив и вернется, когда придет время защищать тех, кто нуждается в защите. За прошедшие с тех пор почти два десятилетия в нашем мире многое изменилось. Хогвартс перестроили. Флитвик теперь был директором, а Кингсли Шеклболт — Министром Магии. Невилл стал профессором гербологии, а его жена Луна преподавала историю магии. Я женился на Джинни и имел троих прекрасных детей, все они были сильными волшебниками. Мой старший сын, Джейми, в прошлом году поступил в Хогвартс и был распределен в Гриффиндор. Он, как и его младшая сестра Лили, был чистокровным Уизли. Но это был мой средний ребенок, названный в честь Дамблдора и Снейпа, который обладал сверхъестественной способностью к зельям, унаследовав мастерство своей бабушки и мое, плюс свой собственный блеск. Он был тихим мальчиком, не увлекался квиддичем и спортом, как его брат, но жадно поглощал книги. Джинни пошутила, что он вышел из утробы, сжимая одну из них. У него были мои волосы и глаза, но мозг мог соперничать с мозгом Гермионы. На следующий день после своего десятого дня рождения он сказал мне, что не хочет идти в Хогвартс. — Почему нет? — спросил я его. Мы были в моем кабинете, это была суббота, и в кои-то веки меня не вызвали по делу о магическом правосудии. — Потому что… я просто не думаю, что смогу вписаться, папа. Ты же знаешь, я ненавижу толпу и все такое. И мне будет скучно на зельях. — Там будут все твои братья и кузены, — ответил я, пытаясь предложить ему какие-то преимущества. Он закатил глаза. — Папа, я не хочу быть тенью Джейми. Или дети будут дружелюбны ко мне, потому что я младший брат Джейми. Мне также не нравится эта домашняя система. Это слишком ограниченно. — Понимаю. А что ты тогда хочешь делать? — это было в новизну для меня. Я всегда предполагал, что все мои дети будут учиться в Хогвартсе, как и я. Но теперь имелись альтернативы, которых не было двадцать лет назад. — Я хочу, чтобы ты отдал меня в ученики к мастеру зелий. Мои брови поползли вверх. Это была еще одна альтернатива посещению Хогвартса. В первые годы, когда школа перестраивалась, Министерство понимало, что наши дети все еще нуждаются в образовании, и поэтому они вернули старую систему мастера и ученика. Ученик подписывал обязательные для исполнения в течение семи лет документы об ученичестве, соглашаясь учиться у мастера как на избранном им магическом курсе, так и на общем курсе обучения. Он или она переезжали жить к мастеру, а мастер, в свою очередь, соглашался преподавать студенту его или ее специальность и обеспечивать их. Родители ученика платили мастеру плату за обучение, достаточную, чтобы покрыть расходные материалы и дополнительные вещи, которые могли понадобиться ученику. Система работала и была дешевле, чем обучение в Хогвартсе. — Хорошо. Я должен посмотреть, кто свободен… — Папа, я не хочу просто мастера зелий, — перебил он меня, его маленькое лицо было серьезным. — Я хочу учиться у лучшего из всех. И он не в Хогвартсе. Уже нет… Я сразу понял, о ком он говорит. — Ты хочешь стать учеником профессора Снейпа? Он нетерпеливо кивнул. — Ты ведь знаешь, где он, верно? — Да, знаю. Я не видел его с твоего крещения, но он каждый год присылает тебе подарки на Рождество и день рождения. Это он в этом году прислал тебе тот расширяющийся набор зелий с нерушимыми флаконами внутри. — Потому что он мой крестный отец. Папа, почему он никогда не возвращался и не навещал меня? Я вздохнул. — Это очень сложно. Северус всегда был человеком, который держится особняком. Он не любит публичности, а это именно то, что его ждет здесь, если он когда-нибудь покажется. Ему не нравится быть знаменитым. Кроме того, твой дядя Перси никогда не простит ему того, что Лидия Перкинс погибла в битве при Хогвартсе. Пожиратель Смерти убил ее, и он винит в этом профессора, и он сам… он пытался убить профессора Снейпа, когда тот еще приходил в себя после укуса Нагини. Он не сильно изменился с тех пор, и Северус, вероятно, считает, что будет лучше, если он останется в стороне, а не станет причиной семейной ссоры. Глаза моего сына вспыхнули. — Дядя Перси — надутый идиот! Люди всегда умирают на войне. Вот почему это называется войной. Глупо винить моего крестного в чьей-то смерти, если только он не убил ее сам. — За эти годы я получил от него несколько писем, и он всегда спрашивал о тебе, — тихо сказал я. — Но я не могу отрицать, что послал ему фотографии, и у него есть все твои благодарственные письма. — Как ты думаешь, он возьмет меня в ученики? — Почему бы тебе не написать ему и не выяснить это? — предложил я. — Хорошо. Я могу одолжить у тебя перо и немного пергамента? — Конечно, — ответил я и отошел от своего стола, чтобы он мог сесть и написать. Я молился, чтобы профессор Снейп согласился, потому что, хотя он и не говорил этого, я знал, что сын отчаянно хотел узнать своего крестного отца и учиться у лучшего мастера зелий по эту сторону Атлантики. Два дня спустя мой сын ворвался на кухню, где я готовил ужин, размахивая письмом в руке и улыбаясь. — Папа! Папа, знаешь что? Он мне ответил! И он говорит… он говорит, что возьмет меня в ученики. Он говорит, что мы можем поехать к нему домой в следующую субботу, — зеленые глаза моего сына сияли от восторга. — Это же замечательно! — произнес я. Я был так рад, что Снейп согласился стать его наставником. — Ужин будет готов через несколько минут, почему бы тебе не сесть за стол? — Не могу, папа. Я поем позже, мне нужно собираться! — Паковать вещи? Альбус Северус, тебе не нужно паковать вещи за неделю вперед! — рассмеялся я. — Я тоже так думаю. Мне понадобится столько времени, чтобы решить, какие книги я возьму с собой, — сказал он, затем повернулся и выбежал из кухни. Я покачал головой и улыбнулся. Неужели мне когда-нибудь так сильно хотелось пойти в школу? Наверное, так оно и было, особенно в те первые годы, пока Волан-де-Морт не вернулся и не превратил мою жизнь в ад.***
В следующую субботу: Я уменьшил сундук сына и сунул его в карман, затем мы обняли и поцеловали на прощание Джинни и Лили, после чего сели на метлы и взлетели. У обеих Поттер были слезы на глазах. Это заставило моего сына чувствовать себя неловко, и он продолжал говорить им: «Это не навсегда, я вернусь на каникулы и, возможно, приведу профессора в гости». Это действительно было бы чудом, подумал я. Но тогда я верил в чудеса, и мой сын мог быть очень убедительным, когда хотел. Поднимаясь все выше в небо, я обернулся и посмотрел на своего мальчика, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. В отличие от Джейми, он не очень любил летать, хотя летал довольно хорошо. — Ты в порядке, сынок? — крикнул я. — Все хорошо, папа, — он одарил меня спокойной улыбкой. Очевидно, ничто не могло ослабить его энтузиазма. — Куда мы летим и почему не можем просто переместиться по камину? — Профессор Снейп не подключен к каминной сети. Его дом — старинная римская вилла на острове Уайт. — Неужели? Это очень круто! Я улыбнулся ему в ответ. — Круто, да. Ну же, у нас впереди еще около двух часов полета, — я направил свою метлу на юг и взлетел, осторожно активируя чары невидимости на нас обоих. Когда мы наконец приземлились среди зеленых холмов, окруженных сельскохозяйственными угодьями (так как на острове была одна из самых плодородных почв во всей Британии), я мог сказать, что мой сын устал и чувствовал себя нехорошо, но он никогда не жаловался. Это было не в его характере. Когда Джейми болел или чувствовал себя не в своей тарелке, об этом знал весь дом. С другой стороны, Альбус Северус не стал бы жаловаться на болезнь, пока не свалился бы замертво. Как и еще один волшебник, которого я могу назвать. Я подошел и быстро наложил на него исцеляющее заклинание, оживляя его застывшую спину и зад. — Спасибо, папа. Откуда ты знаешь, что мне больно? — Потому что мне тоже больно, — поморщившись, признался я. — О, прости, что я еще не умею так колдовать. Я взъерошил ему волосы. — Все хорошо. Мне просто нужно выйти из этого состояния, и я буду в порядке. Я положил руку ему на плечо. Мы были одеты в маггловскую одежду: джинсы и рубашки с длинными рукавами, так как дом Снейпа располагался прямо в маггловском районе. Вместе мы двинулись по длинной мощеной дороге к дому на холме. Дом был большой и вполне мог сойти за декорацию к какому-нибудь римскому историческому документальному фильму. По бокам двойных дверей стояли белые мраморные колонны с медными молотками в виде лошадиных голов. Два больших куста топиария росли по обеим сторонам дороги, одна была изображена в форме лани, а другая — в форме змеи. По обеим сторонам дома были аккуратно подстрижены клумбы, а крыльцо выложено мозаикой из синего и зеленого цветов с изображением волны и плавающего морского змея. Как только я ступил на крыльцо, я почувствовал покалывание от защиты, она заставила мою кожу слегка покрыться мурашками. Я потянулся и стукнул молотком вниз, раз, другой. Словно по сигналу, дверь распахнулась. Я вошел, мягко подталкивая перед собой сына. Мы вошли в большой прямоугольный вестибюль с мраморными и малахитовыми колоннами, и на плитках было видно, как ведьма варит зелье, помешивая в котле. Хотя она была одета в традиционное черное одеяние повелительницы зелий, у нее были рыжие волосы и зеленые глаза, и она напоминала мою мать. Я сделал два шага в холл, освещенный несколькими висящими шарами магического света, и позвал: — Профессор Снейп? Вы здесь? — Пройди по коридору и поверни направо у первой двери, — позвал знакомый шелковистый голос. Мы вошли в уютную гостиную, где в камине весело потрескивал огонь, а вокруг стояли пухлые зеленые с серебром кушетки и шезлонг. Тема в этой комнате была серебряной и зеленой, здесь был ковер, похожий на турецкий, с несколькими видами лесных животных и деревьев на нем. Стены были из прохладного серебра с каймой из зеленых листьев плюща. На каминной полке стояли часы и статуя серебряной лани, а также знакомая на вид каменная чаша. Северус сидел на центральной кушетке, одетый в черные брюки, туфли, серебристо-зеленую рубашку и черную верхнюю одежду. Я изумленно уставился на него. Последний раз я видел его десять лет назад и подумал, что он выглядит очень хорошо для человека, приближающегося к среднему возрасту. Глядя на него сейчас, я не мог поверить в эту разницу. Он не был похож на человека старше пятидесяти, а скорее на тридцатилетнего. Его волосы были длинными, без седины и не жирными. Я видел в них иссиня-черные блики, когда на них падал магический свет. Он все еще был строен и подтянут, а когда поднялся поприветствовать нас, то все еще возвышался надо мной. Но свет в его черных глазах был не отталкивающим, а приветливым. — Добро пожаловать в Айви-Мэнс, как местные называют это место. Как поживаешь, Гарри? — Я… я довольно хорошо для человека, приближающегося к тридцати восьми годам, Северус. А вот ты… ты выглядишь так, будто не постарел ни на один день с тех пор, как проснулся в Святом Мунго после битвы. Ты принимал омолаживающее зелье? — Едва ли. Я считаю, что это побочный эффект панацеи Perfectus. Похоже, он замедлил мое старение и вернул мне часть молодости. Тогда я заметил, что большая часть морщин, которые раньше были у него в уголках губ и глаз, исчезла, и это сделало его еще моложе. Очевидно, избранная им ссылка на остров Уайт была ему на руку. Я открыл рот, чтобы представить своего сына, но Северус вышел вперед, протянул руку и с небольшой улыбкой на губах тихо сказал: — А ты, должно быть, Альбус Северус, мой крестник. — Да, сэр. Но я предпочитаю, чтобы меня звали Сев, — он пожал руку Снейпа, его зеленые глаза светились благоговением. — Так меня называет вся моя семья. — Тогда и я тоже. Может быть, ты знаешь, что так звала меня и твоя бабушка? — спросил старший Северус у младшего. — Я знаю. Папа сказал мне. Мне Сев нравится больше, чем Ал. Только Джейми зовет меня Ал, когда хочет быть надоедливым придурком. Но я его игнорирую. — Понятно, — серьезно сказал Мастер зелий, но я заметил, как его губы скривились в усмешке. — А… как мне вас называть, сэр? Северус на мгновение растерялся. Очевидно, ему это и в голову не приходило. — Когда я буду учить тебя, ты можешь обращаться ко мне «профессор Снейп» или «сэр». Но когда уроки закончатся, я буду просто твоим крестным отцом, и тогда ты сможешь называть меня дядя Северус. Устраивает? — Да, сэр. Я имею в виду… дядя Северус, — быстро поправился Сев. — Присаживайтесь, — он указал на два других дивана. — Я подготовил документы, остались только подписи, — он указал на длинный лист пергамента, лежащий на столе, вырезанном из серебряного ясеня. Рядом стояли перо и чернильница. — Не хотите ли чего-нибудь перекусить? У меня есть лимонад, чай или кофе и несколько бутербродов, — Северус взмахнул палочкой, и на столе появился поднос, наполненный разнообразными бутербродами, песочным печеньем, пирожными с заварным кремом, чайниками, кофейниками и кувшином ледяного лимонада. На подносе также стояли маленькие фарфоровые тарелки и серебряные приборы, сливки и сахар. Я взял бутерброд, песочное печенье и чашку кофе. Мне действительно нужен был кофеин после такого долгого перелета. Сев взял два вида бутербродов, пирог и немного лимонада. Северус тоже выпил кофе и съел бутерброд. Мы ели с жадностью, еда была вкусной и сытной, лучше всего, что когда-либо подавала Молли. Сев ел аккуратно, но с типичным аппетитом подрастающего мальчика, пережевывая за несколько секунд. Когда мы все наелись, профессор повернулся к моему сыну и произнес: — Из твоего письма я знаю, что ты и я разделяем страстный интерес к зельям, не так ли, Сев? — Да, сэр. Я люблю зелья больше всего на свете. — Действительно? — глаза Снейпа задумчиво сузились. — А какая разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Сев не колебался ни мгновения и быстро ответил: — Это названия одного и того же растения, его еще называют аконитом. — Правильно. Где ты будешь искать безоар? — Безоары извлекают из желудка козла. Они могут нейтрализовать большинство ядов и являются активным ингредиентом в зелье Panacea Perfectus. — Хорошо. Теперь перейдем к последнему вопросу. Что я получу, если добавлю измельченный корень асфодели в настойку полыни? Сев моргнул и некоторое время молчал. На мгновение мне показалось, что он не знает ответа. Но потом он ответил: — Глоток живой смерти. Но там также нужна валериана и сопофорная фасоль. — Превосходно! Ты наверняка хороший зельевар, — похвалил Снейп. Сев гордо улыбнулся. — Значит ли это, что из меня получится хороший ученик? — Если ты будешь практиковаться и помнить все свои уроки, то да, твоя семья и я будем гордиться тобой, — заявил профессор. — Я задал твоему отцу те же самые вопросы в первый же день в моем классе. — Правда? — он оглянулся на меня. — Ну и сколько же ты дал правильных ответов, папа? — Нисколько. — Оу. Ну, папа никогда не был так хорош в зельях, как я, — откровенно ухмыляясь, сказал мой сын. — Эй! Не строй из себя умника, сопляк! — я насмешливо отругал его, игриво шлепнув по затылку. — Ну и что? Это же правда! — хихикая, запротестовал Сев. — Твой отец стал делать успехи в зельеварении, как только начал обращать внимание на занятия, — сказал моему сыну Снейп. — В конце концов он стал чрезвычайно компетентным. — Но не мастером. — Нет, но я не сомневаюсь, что если бы он захотел, то мог бы им стать. Я был потрясен. Снейп никогда не говорил мне ничего подобного, пока я был студентом. — Неужели? — Правда, мистер Поттер. — О… прости, пап. Я ласково взъерошил ему волосы. — Видишь, с чем тебе придется мириться. Снейп фыркнул. — Его дерзость — ничто по сравнению с твоей, Гарри, — он посмотрел на Сева. — Ты же понимаешь, что я не потерплю неуважения? Если ты будешь дерзить мне, то заработаешь несколько часов наказания, скребя котлы вручную, без магии, или убирая мою лабораторию, или собирая любое количество ингредиентов для зелий, или строча строки и эссе. Глаза Сева расширились от такого списка. — Я буду хорошо себя вести, сэр. — Мудрое решение. Я постараюсь научить тебя всему, что знаю о зельях и магии, и к концу твоего ученичества ты сможешь сдать экзамены на степень магистра и, надеюсь, сдашь их с честью. — Что, ты не собираешься произнести перед ним свою знаменитую речь? — поддразнил я его. — Тебе это было необходимо, чтобы заинтересовать тебя моим предметом. А ему это не нужно, — ответил Снейп. Мне пришлось согласиться. — Когда мы можем начать, дядя Северус? — Как только мы подпишем твои условия ученичества, дитя, — слегка посмеиваясь, ответил Мастер зелий. — Ну что, Гарри? Я взял перо и размашисто расписался. Затем подписал Северус, и, наконец, Сев сделал то же самое. Ну вот! Это было сделано. Теперь мой сын был официальным учеником. Мастер зелий постучал по пергаменту, и тот сам себя скопировал. Он протянул мне копию и сунул оригинал в карман. Сев вскочил на ноги. — А теперь мы можем сварить зелье, профессор? — Одну минуту, мистер Поттер. Сначала позволь мне показать тебе твою комнату, и ты можешь распаковать свои вещи. А ты не хочешь попрощаться со своим отцом? Я протянул ему руки, и он бросился в них, крепко обняв меня. — Пока, пап. Я буду скучать по тебе. — Я тоже буду скучать по тебе, Севви. Веди себя хорошо и слушайся профессора Снейпа. — Я так и сделаю. Увидимся на Рождество. Скажи маме, что я буду писать каждую неделю, и Лили тоже. Я поцеловал его в макушку. Я почувствовал комок в горле размером с гору, когда внезапно понял, что крошечный темноволосый ребенок, которого я держал на руках, теперь достаточно взрослый, чтобы покинуть дом. Я посмотрел на его темную голову и поймал себя на том, что смаргиваю слезы. Когда я поднял голову, мои глаза встретились со знакомыми обсидианами. — Я буду хорошо заботиться о нем, Гарри. Как будто он мой собственный сын. — Я знаю… Сев вывернулся из моих объятий. — Со мной все будет в порядке, папа. Мне здесь очень нравится. Я поднялся на ноги. Я не хотел задерживаться на этом расставании. Поэтому я достал из кармана его чемодан и увеличил его размеры. — До свидания, Сев, — я сунул руку в другой карман и, нащупав кожаный мешочек, протянул его Северусу. — Его ученический гонорар. — Нет, Гарри. Тебе не нужно платить за его содержание. — Это традиция. — Он член нашей семьи, — Снейп оттолкнул мешочек в сторону. — Счастливого пути, Гарри. Тогда я понял, что с моим сыном все будет в порядке. У него было все, что нужно. И учитель, и крестный отец. Я помахал ему рукой, прежде чем оставить двух Северусов одних, болтавших о том, как нарезать кубиками и измельчить корни, а также дистиллировать жидкость. Я быстро вышел через переднюю дверь и схватил свою метлу. Я буду ужасно скучать по нему, но я знаю, что он будет счастлив с моим старым профессором зелий. Я думаю, что Снейп тоже будет счастлив, потому что он нашел родственную душу в Альбусе Северусе Поттере. В конце концов, это было все, что имело значение.