Соблазняющий

Следующее утро я встретил в своей кровати. Кто принес меня в комнату, я не знал. Голова гудела от похмелья, я кое-как разлепил глаза и посмотрел на соседнюю кровать. Йесона в комнате не было. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой. Нехотя поднявшись, преодолевая головокружение, я отправился на кухню, стараясь не думать о том, кто оставил воду. В общежитии было убийственно тихо. Все разъехались, что ли? В выходной день вообще редко кого можно было застать дома. Зайдя на кухню, я увидел довольно жалкую картину: Кюхён с Чжоу Ми сидели за столом с о-очень «свежими» лицами, и вяло пили молоко, роняя голову на стол чуть ли не после каждого глотка. Я покачал головой и пошагал к холодильнику. — Утро доброе, — прохрипел я, морщась от собственного голоса. Кюхён бросил на меня недобрый взгляд. — Не язви... Мими простонал что-то в руку, даже не глядя на меня. — А где Сонмин-хён? — спросил я, выискивая чистый стакан. Кюхён как-то странно посмотрел на меня, хмуря брови. — А разве он не с тобой спал? Я удивленно замер. — С чего бы? Мими, наконец, оторвал лоб от столешницы, переводя взгляд с меня на макнэ. — Он вчера понес тебя в твою комнату, потому что ты уснул, — сказал китаец, — а Шивон пошел с вами, сказав, что поедет домой — не любит встречать похмелье не в своей квартире. Мы все переглянулись, а Кюхён пожал плечами: — Найдется... Мими, пойдем, поваляемся, а то я сейчас прямо здесь отрублюсь... Они поднялись и нетвердой походкой ушли в комнату макнэ. Я налил себе молока и выпил залпом. Где же Мин тогда? Слабое подозрение забралось в голову, но я постарался отбросить его подальше. Зайдя в гостиную, я наугад включил какой-то канал, и развалился на диване. Как же мне плохо! Звук открываемой двери привлек мое внимание, заставляя повернуться на шум. В прихожую ввалился Мин, растрепанный и какой-то помятый. — Хён, — вскочил я, морщась от резко усилившейся боли в голове. Он посмотрел на меня устало и начал раздраженно снимать верхнюю одежду. Почему такой вид? Откуда он? Чего он такой недовольный? Хотя, на последний вопрос я, кажется, знал ответ. Сонмин, конечно, заядлый выпивоха, но похмелья тоже не может избежать. Я бросил взгляд на часы. Ой, время-то уже первый час! Вот это мы дали! Я подошел к хёну и вопросительно уставился на него. Он только бросил на меня хмурый взгляд, снимая ботинки. — Ты откуда? — спросил я осторожно. Он очень напряженно смотрел на меня около минуты, но потом его лицо медленно поменялось. Хён стал каким-то растерянным, уперся взглядом в пол. Я наклонился, пытаясь заглянуть в его глаза, но он сам поднял голову. — Рёук-шии, — протянул он будто бы обреченно, — сколько же я выпил вчера?.. Я недоуменно смотрел на него. — Да что случилось-то? Где ты был? Он закусил губу и сказал тихо: — У Шивона... — О... Оу... — вырвалось у меня. Э-ээ, к-кажется, я начинаю кое о чем догадываться... Последнее воспоминание вчерашнего вечера, словно кадр из фильма, застыло перед глазами. Хён выглядел подавленно, будто не в своей тарелке. Он отрешенно отстранил меня в сторону, и прошел в гостиную, плюхаясь на диван. Я последовал за ним, усаживаясь на полу рядом. Он посмотрел на меня умоляющим взглядом: — Только не спрашивай ничего. Я сдержанно улыбнулся, опуская голову. Нет, я не смеялся над ним, но вся эта ситуация вызывала у меня какое-то чувство... от которого я просто не мог сдержать улыбку, хотя радоваться, конечно, было нечему. Я молчал, не зная, что ему сказать, и просто глупо улыбался. Сонмин запустил руки в волосы, и со стоном сжал голову. — Держись, хён, — сказал я первое, что пришло на ум, — все будет хорошо... Он кивнул, соглашаясь будто сам с собой. — Да, это... это всего лишь случайность, — прошептал он, — это всего лишь один раз... После этого дня Шивон две недели не появлялся в общежитии... *** С Йесоном у нас был немой бунт. Мы почти не разговаривали. Почти, не значит совсем — мы обменивались общими фразами, когда за нами наблюдали лишние глаза, но оставшись одни в комнате, наше с ним пребывание вместе происходило в полной тишине. Я... я словно на мешке взрывчатки сидел. Наши посиделки с Сонмином и остальными были просто спасительными для меня. То, в каком напряжении я находился все остальное время, невозможно описать словами. Мы упорно, словно на кону была наша жизнь, упорно молчали! Я уже просто с ума сходил. Два совершенно противоположных чувства столкнулись во мне и начали бесконечную войну. С одной стороны, я до сих пор был в бешенстве от того, как Йесон протоптался по моим чувствам, выставил меня полным идиотом перед самим собой. Когда я думал об этом, сердце раз за разом обливалось кровью. Как он мог?.. Но с другой стороны... С другой стороны, мне хватало одного лишь взгляда в его глаза, чтобы вновь почувствовать себя оголенным комком нервов. Он смотрел на меня... по-другому, не так, как раньше. Я пытался понять, в чем разница, но ни черта не мог прочитать в его чернущих глазах. Радовало одно — в его взгляде не было ненависти... В горле пересыхает от этой мысли, но я должен признать, хотя бы перед собой — равнодушного безразличия в этом взгляде тоже нет... Сердце заходится. Эта жизнь в тишине будто обостряет все чувства. Начинаешь замечать такие вещи, на которые раньше не обращал внимания. Каждая мелочь, каждое мимолетное телодвижение может рассказать гораздо больше, чем слова. Язык тела не лжет, и эти маленькие кусочки правды, что то и дело просачиваются наружу, лишают меня рассудка. Это очень тонкая игра, правил которой я не знаю, а проиграть не имею права. Он перелистывает страницы какого-то журнала, когда я захожу в комнату после очередной небольшой пьянки у Кю с Мином. Я достаточно трезв, чтобы передвигаться самостоятельно, но видимо, недостаточно трезв, чтобы обойти преграду в виде рюкзака Чонуна, лежащего чуть ли не посреди комнаты. Йесон успевает смерить меня недобрым взглядом, как он всегда смотрит, когда я выпью лишнего, и встать со своей кровати, бросая журнал на тумбочку. Как раз в этот момент я запинаюсь об эту непреодолимую преграду под ногами, и молча, как-то обреченно лечу вперед, даже не успевая выставить руки перед собой. Я весь в предвкушении радостной встречи с полом, поэтому не сразу соображаю, что свидание с ковром откладывается на неопределенный срок. Мммм... Этот запах... Это тепло... Эти руки... От алкоголя я дольше, чем нужно, прихожу в себя, и разлепляю, наконец, веки. Стоп! Я полностью распахиваю глаза, осознавая, что Йесон поддерживает меня за плечо и за талию, не давая упасть. В голове мигом проясняется. Он очень близко! Слишком близко! За последние недели нашего с ним «необщения», я уже привык, что он не приближается ко мне ближе, чем на метр. А сейчас... Я сглатываю. Он смотрит на меня изучающе. Очень спокойно, даже задумчиво. О чем он думает? Что чувствует? Черт, ничего не могу прочитать в его глазах! Я удивленно хлопаю ресницами, и открываю рот, но вспоминаю, что мы, вроде как, не разговариваем. Он продолжает держать меня, вглядываясь в мое лицо. Я медленно... сопротивляясь этому изо всех сил, но все-таки медленно заливаюсь румянцем, опуская взгляд. Сейчас он увидит, что я смутился, вспомнит, из-за чего у меня может быть такая реакция, и бросит меня на пол, брезгливо одергивая руки. Но... Проходят секунды, а ничего не меняется. Я поднимаю удивленный взгляд на него, и у меня перехватывает дыхание. Он смотрит, слегка прищурившись, прямо мне в глаза. Я не знаю, что мне читать в этом взгляде, но что-то в нем есть такое, отчего по телу проходит дрожь, и жар начинает заполнять каждую клеточку. Я дергаюсь, опираясь на ногу, и он отпускает меня. Выпрямляюсь, потупив взгляд в пол, и, как могу, борюсь со смущением. Словно в тумане я вижу, как его рука тянется к моему лицу, и очень нежно поднимает его за подбородок. — Что бы не происходило в нашей жизни... — говорит он тихо, — Я не дам тебе упасть. И эти его первые слова за почти целый месяц молчания переворачивают все вверх дном в моей груди. Я не могу сдержать эмоций, поэтому, закрыв рот ладонью, выбегаю за дверь, стараясь не выронить по пути свое выпрыгивающее сердце.