холодные руки.

руки у эдди холодные. непривычно как-то. риччи помнит — удивительно, как — что руки у эдди всегда тёплые были, горячие даже. касаться их было одно удовольствие, едва-едва пусть, чтобы не видел никто; будто солнце трогать. эдди и сам солнцем весь был: улыбкой, глазами, смехом. его — риччи, ты дерьма кусок — что он под нос бормотал, тоже солнечным было всегда отчего-то. пусть риччи и шутил (отвратно, боги, как же отвратно риччи шутил) — а член у тебя тоже как сосулька холодный такой? жалко твою мамашу — руки эдди его грели. руки у эдди красивые. необычно как-то. ладони его шершавые, сухие слишком от чрезмерной обработки спиртом. ногти у эдди ухоженные всегда — риччи клянётся своей несуществующей активной сексуальной жизнью, что миссис каспбрак лично ногти сынуле стрижёт каждую неделю. пальцы только вот у эдди не идеальные пальцы, покрытые заусенцами. всегда взгляд тойзера на себе удерживали. он руки эдди мог бы часами рассматривать, наверное. чтобы потом, как затрясутся у него они, в свои взять. поцеловать каждую костяшку, даже ту, что его мамаша обильно йодом обработала. а потом теплом его рук наслаждаться, голов на плечо уложив, и не отшутиться чтобы потом даже. тойзер подобное лишь воображать мог. прежде. руки эдди в его руках сейчас. это странно как-то. чтобы без отмазок — мне холодно, эддс, погрей — просто взять и держать в своих ладонях его ладони. улыбаться ему, в глаза прямо глядя. тойзер держит наконец его ладонь в своей — и не стыдно даже. риччи вдруг не может в себе смешок сдержать — истеричный такой, знаете? — стыдно за это давно не должно быть. он говорит себе, что живет в двадцать первом веке, и за прошедший месяц насчитал пар двенадцать, что не то чтобы за руки держались, а целовались спокойно на глазах у всех. риччи хватило бы просто подержать эдди за руку вот так вот ещё чуточку дольше. — мы победили, эддс, — улыбается риччи, сжимая его пальцы; хлюпает горячая кровь меж ладоней, — ты убил ебучего клоуна. руки у эдди холодные.