Молоко

Айзава пытается нашарить в кармане флакон с каплями для глаз. Работа за компьютером, проверка письменных работ учеников доставляет неимоверный дискомфорт — скоро придётся покупать новые очки, потому что линзы уже не справляются. Пальцы сами тянутся к глазам, массируя прикрытые тонкими веками глазные яблоки. Немного неприятно, но хотя бы легче фокусировать взгляд после. В квартире достаточно тихо. Хах, будто он всё так же живёт один — звучит немного смешно, если учесть, что в квартире его теперь обитает маленький ребёнок не старше шести лет. Случилось это достаточно сумбурно — говорить, что это «забавно», глупо. Началось всё примерно три-четыре месяца назад, когда Шота ответил на приглашение Тошинори Яги пропустить пару стаканчиков «покрепче». Конечно, при том иммунитете, который был у Яги, глупо пить вообще, но работа в органах опеки отнимала сил не меньше, чем работа преподавателем алгебры у старшеклассников. И вот оба пошли в бар… и определённо дошли бы, не услышь Тошинори подозрительный шум со второго или третьего этажа жилого дома по пути, всего в паре кварталов от бара. То ли чутьё у него было отменное, то ли свезло так (Айзава нервно хмыкнул, покачав головой), но это был домашний скандал. Впрочем, типичный сюжет семейной драмы, Тошинори уже этого насмотрелся на сто лет вперёд, если ещё проживёт столько — пьяный папаша выпил ещё больше и в таком состоянии начал буянить и разносить и так небогато обставленную квартиру. Прилетело всем, но вот маму девочки ударили виском об угол тумбочки, а вот саму Эри (как её звали) чуть не задушили, предварительно избив. О выпивке можно забыть напрочь — скорая увозила мёртвое тело матери, а полиция — всё ещё бушующего отца. «Айзава, я бы не стал её так сразу определять в детский дом — это её больше травмирует. Ты сможешь некоторое время её у себя подержать — потом решу, что делать», — чуть ли не упрашивал его Яги. У Шоты не было резона брать под своё крыло малолетку, учитывая то, что маленькие дети его немного подбешивают (что неудивительно — поколение нынче такое… бунтарское, что не совладаешь с ним и растеряешь все нервные клетки). Однако же, Тошинори может задолбать хуже подростков в выпускном классе. В итоге, Эри и поселилась на какое-то время у Айзавы Шоты. Казалось, что растянется такое вынужденное соседство всего на пару дней — но вышло так, как вышло. Не без подачи Тошинори с его талантом надавить на совесть. Квартира у Шоты была небольшой и просто обставленной — самое оно для холостяка, который не имеет особых пристрастий и увлечений, кроме как подкармливать бродячих котов и флегматично покуривая ворчать на неразумных детишек. Маленькая студия была рассчитана на одного человека с натяжкой — чего уж говорить о взрослом мужчине с ребёнком? В итоге уже который месяц Шота перебивается на футоне, тогда как Эри спит на разложенном диванчике. Девочка сейчас сопела — время позднее, почти что час ночи, и она наверняка видела десятый сон… Айзава обернулся, отвлекаясь от еле мерцавшего экрана ноутбука и бумажек под клавиатурой, чтобы посмотреть, что за возня там со стороны дивана началась. Эри явно снилось что-то нехорошее. Айзава вздохнул, и в этом вздохе чувствовалась вселенских масштабов боль — с маленькими детьми большая морока. Мужчина встал из-за обеденного стола, в обыкновении своём всегда заваленного бумагами, тихо подошёл к дивану и уселся на край — у Эри с самого начала сон был чуткий, и со временем показалось, что вот оно, девочка становится менее беспокойной, но кошмары жестокого прошлого, видимо, не хотели выпускать из своих цепких когтей сознание малютки. Впрочем, никто не был удивлён этому ещё в начале. «Ты будто ожидал, что она будет спать после такого с улыбкой от уха до уха», — пробормотал Хизаши, его коллега и один из тех немногих людей, кто мог как-то терпеть не самый приятный характер Шоты, когда Айзава рассказал ему про проблему Эри со сном. Впрочем, Айзава и не стал бы запариваться над такими вещами, не останься Эри в итоге у него. Не без помощи Тошинори, пропади он пропадом. Эри не любила быть обузой и из принципа не жаловалась на плохое самочувствие, тревогу, панические атаки и прочие прелести посттравматического стрессового расстройства — однако же, всё у неё было написано на лице. Девочка никогда ничего не просила, но глаза её выдавали с потрохами, и потому Айзава своими же глазами, если они не были полностью изнеможены бесконечной работой, видел всё. — Нет, хватит с меня на сегодня, не то я завтра вообще не встану, — пробормотал под нос себе Шота, закрывая крышку ноутбука, перед этим переведя его в спящий режим. Бумаги завтра соберёт, а работы и так сложены стопкой — всё завтра. Завтра. Завтра. Футон лежал на полу возле дивана, и потому долго возиться со своим спальным местом не пришлось — под рукой. Постелил матрас, кинул подушку, поправил пододеяльник и одеяло — пора на боковую. Всхлип со стороны дивана. Будить ли её? Айзава стелил футон рядом с диваном, почти что плотную к нему, чтобы если что — он рядом, вот тут. Зная детей, можно уже бояться, что она может встать ночью и случайно наступить ему на лицо и сунуть большой пальчик ему в ноздрю или же шмякнуть пяткой прямо в живот, а то и вовсе в солнечное сплетение. Но это же Эри. Она даже если и проснётся, то всё равно не встанет с кровати, когда видит, что Айзава спит. Не хочет будить и приносить новые неудобства. Шота же тихо выдохнул — что делать с ней? Будить посреди ночи — не выход, но она всё ещё хнычет… Так она точно никогда не выспится. — Эри… — Айзава уселся на край диванчика и легоньким движением руки с чуть мозолистыми, шершавыми пальцами коснулся плечика девочки, очерченного тонким одеяльцем. Один раз качнул, другой, третий — наконец-то она раскрывает глаза. — Плохой сон? Судя по краснючим глазкам, так оно и было. Расспросы были лишними — всё равно толком не объяснит ничего, а только сильнее расстроится. Эри вылезла из одеяла и села в угол дивана с виноватым видом. — Живот болит, — тихо шепнула Айзаве Эри, опустив взгляд на худые босые ножки. Она поджала под себя коленки, положив на них подбородок. Светлые, даже седоватые волосы рассыпались лентами по спинке. Айзава ничего не стал говорить, а просто встал с дивана и двинулся в сторону кухонного гарнитура — чем удобна квартира-студия, так это тем, что всё было в таком пределе досягаемости, что протяни руку с дивана — наверняка дотянешься до холодильника. Эри из-под распущенных волос наблюдала за Айзавой. Этот странный человек хоть и не так дружелюбен, как Хизаши, который как-то заглянул к ним в гости, и не такой же активный, как Тошинори, но за этой молчаливостью скрывалась величайшая доброта. И вот сейчас она думала, что Айзава даст ей самое мощное обезболивающее — аптечка мужчины таила в себе лекарства чуть ли не от любой болезни. Может быть, он как та добрая старушка-педиатр в больнице? Однако, Шота пока просто достал коробку с лекарствами и медикаментами — отвлёкся на холодильник. Внезапно захотелось перекусить? Эри помнит, что отец её тоже любил поесть что-то посреди ночи… Девочка зажмурилась. Нет, не надо вспоминать о нём. Нельзя. Не хочется. Достаточно кошмаров. Послышался тихий стук металлической кастрюльки о конфорку плиты. Эри раскрыла глаза и попробовала посмотреть, что же происходит. Айзава в это время распахнул створку холодильника и достал оттуда бутылку и стеклянную банку. Рядом с чайником стояла банка с тростниковым сахаром — Шота придвинул её поближе к себе. Мужчина легко открутил крышечку бутылки с молоком и влил немного на донце кастрюльки. Огонь был слабенький, но молоко всё равно быстро нагрелось, и Шота бросил туда две чайные ложки сахара. Карамельно-рыжие кристаллики растворились за пару минут, и Айзава добавил ещё немного молока. Шота медленно помешивал то, что сейчас только начинало булькать, совсем слабо пускать пузырьки. Тогда он сделал огонь минимальным, чтобы поддерживать тепло. Через пару минут он достал ложку, залез в прозрачную баночку и вытянул оттуда пару ложек цветочного мёда, золотистого и тягучего. В комнате запахло топлёным молоком и совсем слабо — сахаром. Эри понравился запах. Совсем выключив огонь, Айзава снял кастрюльку с плиты и поставил на деревянную доску для резки овощей — рука потянулась к полке, где стояла посуда. Её было немного (гостей всё же здесь принимали не так часто, чтобы закупаться многочисленными сервизами), всего пара тарелок, немногочисленные ложки-вилки-ножи и несколько пар палочек для еды. Однако же, с появлением Эри стало появляться всё больше предметов — сервиз специально для неё, пара тарелочек, мисочка, столовые приборы… Маленькая кружка в виде кошачьей головы с полосатым хвостиком вместо ручки теперь стояла возле кастрюльки. Айзава осторожно взял за ручку кастрюлю и начал медленно вливать молоко в кружку. Эри внимательно следила за каждым движением Айзавы. Мужская рука потянулась к коробке снова, откинула её крышку. Он начал копошиться там, и через пару минут достал оттуда какой-то пакетик с порошком. Эри знала, что есть такие лекарства, которые делаются в виде порошков — мама часто делала ей питьё из них, когда она болела. Шота распорол пакетик и высыпал его содержимое в молоко. Немного помешав, он взял кружечку за ручку-хвостик и повернулся к Эри. С маленькими детьми большая морока. — Вот, выпей, — только и сказал Айзава, присев на диван и протянув кружку Эри. Она осторожно взяла её, затем начала дуть на чуть заметный пар, исходивший от молока. Приятно пахнет сахаром, тёплым молоком и… травами? Видимо, порошочек был из натуральных трав. Небольшой глоточек она сделала словно котёнок, который боялся и двинуться лишний раз. Вкусно. Очень вкусно. Через пару минут кружка опустела, и Айзава, аккуратно взяв ее из рук Эри обратно, отнёс её к кухонному гарнитуру. — Спасибо… — тихонько сказала Эри, глядя большущими, блестящими глазами на Шоту. Тот ничего не ответил, снова, однако же кивнул — понял-принял. Буркнув пожелание о спокойной ночи, он улёгся на футон обратно. Эри молчала, пока пыталась заснуть — молоко и правда помогало. Айзава хороший. — Е-если тебе неудобно спать на полу, то можешь лечь рядом, — совсем еле слышно предложила Эри. Айзава предельно хорошо понимал, что значили эти слова. Не «ты можешь, если хочешь», а «мне всё ещё страшно, мне нужна помощь». С маленькими детьми большая морока. Айзава перенёс подушку и одеяло на диван — на нём уместятся и двое, если постараться, а тут всё-таки полтора человека — Эри очень маленькая. Шота лежал на самом краю, а Эри — у стенки, чтобы не упасть во время ворочаний на диванчике. Он устал. Изнеможение стремительно брало верх и одолевало Шоту, и тот поддался соблазну закрыть глаза, однако, перед тем, как совсем провалиться в сон, он почувствовал что-то, что прижималось к нему. Айзава даже не понял, как его рука легла на затылок Эри, чуть ближе прижимая её личико к себе. А на утро он едва ли сможет встать, не разбудив Эри, чтобы открыть дверь Тошинори. «И после этого ты будешь называть всех детей спиногрызами, верно, Шота?» — усмехнётся Яги своей фирменной улыбкой. И всё же с маленькими детьми большая морока.