Потом был пир во время чумы, а у нас была любовь во время холеры.

Слэш
NC-17
Завершён
78
автор
Размер:
13 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
78 Нравится 6 Отзывы 15 В сборник Скачать

Часть 2

Настройки текста

Когда ЖЭК отключит отопление Я обхвачу колени твои, чтоб не околели Господь достанет укулеле, сядет у изголовья Сыграет колыбельную, зыркая исподлобья И твои глазки заколочены, и твои руки руками моими закавычены Господь поймает бричку у обочины И по делам укатит как обычно, как обычно...

Илья ждал его в середине Хаоса, из которого только-только должен был зародиться новый мир. Хаос был, конечно, очень умеренный, специально для начинающих – лёгкими штрихами намечалась твердь, небесный купол собирался складками. Эльдар, который ещё никогда не создавал мир с нуля, озирался с восторгом и недоверием. - Ну что, как тебе? – спросил Илья. Для него это всё было не в новинку. В отличии от Эльдара, который прежде, чем стать демиургом, успел и вестником поработать, и хранителем, и божеством на полставки, Илья пошёл в большой бизнес сразу. Долго учился, набивал шишки, перебивался заказами на потопы и извержения, пока не научился делать круто. Эльдар, в этом плане, пришёл практически на всё готовое – у него были сбережения, опыт работы с разными мирами и протекция друзей, - Базовая комплектация, всё как ты просил. Небеса, твердь, место под звёзды и спутники… - Круто, - сказал Эльдар, потому что нужно было что-то сказать, - Очень круто. Начнём? - Не терпится? Ладно, давай тогда по протоколу. Пункт первый – «да будет свет». Эльдар достал из сумки бумажный пакет и осторожно, чтобы не уронить в вихрящийся Хаос, выудил из него солнце и протёр светящийся бочок рукавом. Бросил взгляд на Илью и, получив одобрительный кивок, вздохнул поглубже и подбросил его высоко вверх. И стал свет. Солнце ему подогнал Руслан – у того, как раз, осталось неиспользованное от какого-то проекта, пусть и дешёвенькое, но добротно сделанное. На пару-тройку миллиардов лет, по его словам, точно должно было хватить, а потом, возможно, придётся ремонтировать или вообще менять. Но Эльдара не слишком интересовал срок годности, главное, чтобы первичный бульон согревала какая-никакая лампочка. - Хера се полыхнуло, - сказал Илья, достал из кармана куртки солнечные очки и нацепил их, - Ладно, с этим разобрались… Теперь отделяй. - Чего? – не понял Эльдар, который загляделся на то, как удачно Солнце заняло выделенную ему нишу. - Небо от тверди отделяй, - пояснил Илья и сложил руки на груди, - Только давай это… Посдержанней. Я понимаю, у тебя силы куры не клюют, но меня не надо в землю по пояс загонять, окей? Плавненько, аккуратненько… - Понял-понял… - Эльдар поумерил пыл и осторожно, без резких движений, собрал часть Хаоса в небесный купол, а другую уплотнил до тверди. Спина под курткой взмокла, в висках пульсировала кровь, - Хорошо? - Отлично. Основу ты сделал, поздравляю, перейдём к деталям. Астероиды и далёкие звёзды Эльдар принёс с собой и просто развесил по небесному куполу. Над созвездиями особо не думал – в конце концов, до тех пор, пока не появились наблюдатели, правки можно вносить хоть каждый день. Разделение воды отняло много сил, но технически оказалось совсем несложным, а вот над травой и деревьями пришлось помучиться. Илья притащил здоровенный каталог растений, и они спорили до хрипоты над сортами мха и плодоносными кустами. - Так, - сказал Илья и, за отсутствием пенька, потому что откуда взяться пеньку в лесу, которому пара часов от роду, присел прямо на траву, - Я бы сказал, что на сегодня всё. Завтра будем населять землю гадами – это отдельная песня, можешь мне поверить… Дня на два-три развлечение, и то, если не изощряться. - А потом что? – Эльдар сел, а затем и лёг на мягкую, густую траву. - Потом самое сложное. Будешь создавать человека, - Илья лёг рядом и сложил руки на животе, - Не мой профиль, помочь не смогу. Мне, скажу честно, как-то больше нравится с Иришкой в спальне людей делать. Свои миры Илья не населял. Он продавал то, что сам называл болванками – доведённые до совершенства миры без какой-либо разумной жизни. Такие миры, как правило, раскупали бездомные боги, или демиурги-экспериментаторы. Эльдар работал на парочке болванок и сам себе признавался в том, что люди, несмотря на всё своё тлетворное влияние, делают мир несколько веселее. - Я слышал, что иногда создатели очень привязываются к своему первому человеку. - Да, я тоже слышал. Но с мирами тоже самое, на самом деле. Понимаешь, так как ты работал над первой моделькой, ты не будешь работать уже никогда. Набьёшь руку, привыкнешь… Я вот свой первый мир с такой нежностью вспоминаю, ты бы знал. Три недели его выдрачивал, каждую океанскую впадину помню… Но мир ты продал и нет его, а человека, если очень нужен, просто реинкарнируй раз за разом, всего-то. Илья ушёл, оставив Эльдара делить бесформенную твердь на острова и материки, и Эльдар оставался до тех пор, пока солнце не начало садиться и не выяснилось, что горизонт получился кривоватым, и это нужно срочно исправлять. Непослушная твердь бугрилась горными хребтами и выкидывала коленца полуостровов, когда Эльдар пытался немного подправить береговую линию, но при этом приобретала естественные очертания, словно мир рос и менялся без чьей-либо помощи. Солнце опускалось в море. Эльдар чувствовал себя всесильным. За многие века работы с людьми, богами и демиургами он осознал власть, которую имеет слово, сказанное в нужный момент, но ещё никогда не имел шанса почувствовать себя творцом, создателем. Почувствовать своё влияние не на чужие умы, но на деревья, воду и землю, не обладающие разумом, но настоящие, те, к которым можно прикоснуться. Домой он вернулся к ночи. Поужинал, чтобы восстановить силы, кинул взгляд на пятитомный атлас живых существ, которыми можно населить первозданный мир и погладил по корешку «Как создать человека в девять шагов: инструкция для чайников». Он хорошо понимал, что если сейчас сядет читать, то не закончит до рассвета, а завтра, если земля у него по плану «воскишит гадами», то нужно как минимум хорошо выспаться. Над животными работали три дня. В первый день до нового мира они даже не добрались – Илья приехал к нему домой и вместе они просидели весь день над атласами, выписывая всех животных, которые их интересовали. Магических и особо опасных Эльдар отмёл сразу – исключение составили только единороги, отказаться от которых он просто не смог. Так или иначе, экосистема требовала чёткого и подробного плана. Травоядным нужны были трава и кустики, плотоядным нужны были травоядные - благо, в атласах приводились пищевые цепочки, которые можно было создавать целиком или оптимизировать под нужды мира. На следующий день Эльдар расселял животных по миру и корректировал твердь, подправляя кое-где температуру, почву и ландшафт. Мало по малу, мир разделялся на более или менее чёткие зоны: пустыня, джунгли, горы, степь, тайга, саванна, две ледяные шапки - всё как полагается. Третий день был посвящён шлифованию. Нужно было убедиться, что всё работает так, как должно, и волки, например, жрут зайцев, а не наоборот, потому что, по словам Ильи, бывало и такое. Не найдя серьёзных ошибок, они позвали Руслана и отправились обмывать создание нового мира. Руслан как раз успел к тому моменту, когда принесли напитки и с мрачным видом опустился на свободное место. - Первичный бульон переварил, - сказал он и раздражённо повёл плечом, - Две недели работы насмарку. К чёрту, короче, это самозарождение жизни, буду по старинке. Ну что, Эльдар, за твою первую работу? - Типа того, да, - они чокнулись стаканами. - Кем заселять будешь? – спросил Руслан и потянулся к закускам. - Из разумных? Людьми, - отозвался Эльдар, - Решил на этот раз обойтись без экзотики. Я тут, кстати, почитал ту книжку, которую ты мне дал… - Которую из? - «Как создать человека за девять шагов». - А. Хорошая, скажи? - Да, только… - Эльдар замялся, - Ебать как сложно. - Ну а что ты хотел? – включился в разговор Илья, - Разумные существа - это высший пилотаж. Тут нужно или очень хорошо руку набить, или по шаблону работать. - Ты попробуй первых сам создать, - сказал Руслан, - А если не получится, то я тебе дам адрес одного хорошего магазина, выберешь там шаблоны и по ним всё сделаешь. - Я попробую, конечно, - пробормотал Эльдар, - Но адрес ты мне лучше уже сейчас запиши. А то если эта книжка «инструкция для чайников», то я не чайник, даже, а чашка ёбаная. За человека он засел поздно ночью, чтобы ничего не отвлекало. Качественной глины в доме нашлось ровно вдвое меньше необходимого, поэтому пришлось вручную замешать немного песка с грязью и присыпать просроченной звёздной пылью. Получилось похоже – во всяком случае достаточно похоже, чтобы Эльдар забил и продолжил. Инструкцию он забросил где-то на третьем шаге и позволил рукам делать своё дело. Он никогда не был ни художником, ни скульптором, поэтому понятия не имел, чего именно хочет добиться, поэтому действовал наобум, не скупясь на мелкие детали. У Человека получилась бледная кожа в беспорядочной россыпи родинок, длинные худые ноги и волосы цвета ржавчины. Лицо доставило Эльдару больше всего проблем – губы вышли слишком тонкими, борода росла неравномерно, а один глаз был выше другого. Эльдар ужасно боялся сделать Человека совсем обычным, базовой комплектации, словно из учебника по человеческой анатомии, а потому податливая глина собиралась в выпирающие косточки и мелкие, почти незаметные глазу веснушки. Когда Эльдар вдохнул в него жизнь он распахнул глаза, синие в бирюзу, и огляделся по сторонам, с удивлением, но без страха. Пошевелил руками, ногами, а затем и вовсе сел, свесив голые ноги с кухонного стола, на котором Эльдар проводил обряд. - Ты кто? – спросил он хрипло, но очень внятно. - Я твой демиург, - поспешил объяснить Эльдар, - Меня зовут Эльдар. - Ага, - человек поднёс руки к лицу и покрутил с интересом, - А я кто? - А тебе мы сейчас подберём подходящее имя, - Эльдар махнул рукой в сторону внушительного справочника мужских имён, - Но сначала, наверное, надо тебя одеть, - в инструкции из девяти пунктов наверняка говорилось что-то о том, как стоит вести себя с людьми непосредственно после их создания, но про инструкцию Эльдар совсем забыл. Одежда Эльдара на Человека предсказуемо не налезла – он был на голову выше и немного шире в плечах, так что пришлось воспользоваться резервным комплектом, который Илья хранил у Эльдара на случай экстренной ночёвки. Человек оказался смешным и сообразительным. Судя по всему, Эльдар вложил в него чуть больше, чем планировал, поделившись с ним всеми вещами, которые особенно ценил – любознательность, чувство юмора и практическое мышление. С кофеваркой, которую Эльдар так и не освоил спустя два месяца после покупки, он разобрался в два счёта, а потом ещё намешал в кофе специй, выбирая исключительно познаний. Сухим знаниям, вроде названий специй или геометрических теорем, неоткуда было взяться в его голове, но он умел говорить и думать, а ещё делил с Эльдаром базовое понимание вещей, таких как то, что на стуле нужно сидеть, а еду – жевать. - Назови страницу, - сказал Эльдар. - Любую? – уточнил Человек, - Двадцать семь. - Хорошо… - Эльдар открыл книгу на двадцать седьмой странице и повернул к Человеку, - Выбирай. Что тебе больше нравится? На двадцать седьмой странице были имена на букву «д». Пару минут Человек поизучал разворот, а затем закрыл глаза и ткнул пальцем в случайное место. - Данила, - прочитал Эльдар, - Сокращённо «Даня». Ну, значит, добро пожаловать, Даня. Это была странная ночь. Человек - Даня, - рассматривал книжки, пробовал еду, болтал без умолку. Эльдар позволял ему хозяйничать в своём доме, нарушать личное пространство, болтать с набитым ртом. Эльдар подозревал, что мог бы позволить ему гораздо больше, сделай он хоть тень намёка, но Даня восхищённо трогал его за обесцвеченные волосы, а потом возвращался к книжкам и кухонной технике. Под утро Эльдар научил его готовить омлет с колбасой и паприкой. Даня был в совершенном восторге – к тому моменту, как он доел последний кусочек и, судя по всему, уже собирался вылизать тарелку, над миром демиургов поднялось красное угловатое солнце, и Эльдар решился начать разговор, который откладывал с тех самых пор, как Даня спустил ноги с кухонного стола. - Я создал тебе мир, - начал он и Даня заинтересованно вскинул голову, - Ну, точнее, тогда я ещё не знал, что создаю его тебе… Теперь знаю, - он замолчал, собираясь с мыслями. На этом моменте, он должен был сказать Дане, что сейчас выдаст ему женщину, сотрёт память и отправит в мир, класть основу роду человеческому. Вернее, всё это он должен был сделать ещё когда вдохнул в него жизнь. Не нужно было давать ему пробовать солодовый виски, не нужно было обсуждать с ним поэзию, не нужно было кормить его яичницей. Не нужно было привязываться. Потому что теперь, одна мысль о том, чтобы отправить Человека, своего Человека, своего Даню, в отлично сделанный, но совсем недружелюбный, не приспособленный для людей мир, внушала ужас. «Но мир ты продал и нет его, а человека, если очень нужен, просто реинкарнируй раз за разом, всего-то.» Эльдар подошёл к шкафу и снял с полки маленький хрустальный шарик на тонкой нитке – старый подарок Ириши, которая в свободное от работы время посещала междумирные барахолки и среди куч мусора находила действительно интересные вещи. - Эта штука сделает так, что ты будешь рождаться в моём мире до тех пор, пока не обретёшь счастье. В разные времена, в разных местах… - Но это буду я? – Даня встал, нервно потирая руки. - Это будешь ты, - заверил его Эльдар. - А помнить я что-нибудь буду? Ну, из прошлых жизней? - Будь эта штука новой, то ничего, - Эльдар покрутил шарик в руках, - Но, поскольку он БУшный, то думаю кое-какие отголоски будут. В пределах разумного. - А тебя я буду помнить? – спросил Даня тихо. - Увидим, - так же тихо ответил Эльдар и выпустил шарик из рук, позволив ему зависнуть на ниточке, - Ну что, готов? - Нужно дотронуться, да? Эльдар кивнул, уже даже не удивляясь его понятливости. Даня вдохнул поглубже, словно в воду собрался прыгать, протянул руку и исчез, а шарик вспыхнул и потеплел в руке у Эльдара, словно карманная звёздочка. Эльдар положил шарик в вазу с яблоками, убрал со стола и нашёл в кармане записку с адресом магазина, в котором Усачев покупал шаблоны. - Я скоро вернусь, - зачем-то пообещал он шарику, который совершенно точно его не слышал, и вышел из дома. В новом мире человеческий род получил своё начало. Люди бодро отвоёвывали у природы территорию и право на жизнь, делились на племена и рожали детей в муках. Тысячу лет спустя, с появлением какой-никакой цивилизации, Эльдар принёс в мир шарик и потряс его, позволяя золотому туману вытечь, впитаться в деревья, в землю, чтобы когда-нибудь снова собраться в рыжего Даню, нескладного и сообразительного. Эльдар старался держать руку на пульсе – человечество, по словам Руслана, было способно выкидывать самые разные кренделя. Следуя его же советам, Эльдар организовал пару профилактических потопов и каждый век назначал трёх-четырёх пророков, через которых вещал людям божественную волю. С этим приходилось трудно, потому что уже к третьему тысячелетию люди научились верить в разных богов, от которых ждали совершенно разных чудес и Эльдару приходилось идти на всевозможные ухищрения, чтобы соответствовать ожиданиям. - Это ничего, - говорил его Руслан, - Подожди ещё пару тысяч лет – они устроят технологическую революцию, наизобретают всякого и забудут про тебя. Он же утешал Эльдара, когда люди начали приносить ему человеческие жертвы. - Мы все через это проходили. У людей бывает такая херь. Сейчас их ни потопом, ни засухой не образумишь. Потерпи, подожди пока перебесятся. Разумеется, Дане приспичило родиться в то время, когда рыжих особенно часто обвиняли в колдовстве. Как бы Эльдар не бил молниями и не насылал саранчу после очередных жертвоприношений – его усилия были тщетны. Он надеялся только, что Дане, совсем ещё юному, хватит ума сидеть тихо, ни с кем не ссориться и вообще не привлекать к себе внимания. Эльдар приходил иногда на него посмотреть. Оправдывал себя беспокойством, тем, что хочет присмотреть и в случае чего уберечь от беды, но на самом деле просто не мог сопротивляться желанию увидеть своего Человека. Он спас Даню дважды. Первый раз – от хозяйской розги, когда вернул Дане отбившуюся от стада овцу, второй – от костра, когда Даню хотели отправить на костёр, за рыжие волосы и подозрительную рожу, а Эльдар заплатил старосте и его отпустили с миром, переключившись на кого-то другого. Но в остальном, Эльдар старался не попадаться Дане на глаза. Никогда не смотрел прямо в лицо, никогда не заговаривал с ним, боясь (надеясь), что Даня вспомнит. В итоге, правда, Даня заговорил с ним сам. Они столкнулись на ярмарке, где Эльдар бродил, поражаясь тому, как далеко продвинулось людское рукоделие, а Даню, наверное, на рынок пригнали какие-то домашние дела, но они столкнулись у закрытой лавки мясника, и Эльдар не успел, не захотел ничего предпринять. - Что с твоими волосами? – спросил Даня с бесцеремонностью человека, который считает себя сильнее. Он, в своём щенячьем, прыщавом возрасте, был на голову выше и немного шире в плечах, а Эльдар во многих мирах, так-то, считался недомерком, - Ты чем-то болен? Эльдар вспомнил, что довольно давно не осветлялся – тёмные корни отросли, и теперь волосы были двух цветов, очень необычные, по местным меркам. - Краска, - нашёлся он. - А-а, - протянул Даня с пониманием, - Так ты лицедей? Мог догадаться – куда ещё возьмут такую мелочь, - он хотел было сказать что-то ещё, как вдруг нахмурился, - Слушай, а мы нигде не встречались? - Нет, - легко соврал Эльдар, чувствуя, как в голове бьётся горячо и истово «не время, не время», - Я здесь впервые, и то проездом. - Впервые? – лицо Дани оживилось, - А на Катькином Склоне был уже? - Что, прости? - Нельзя побывать в наших краях и не сходит на Катькин Склон! Пойдём, провожу тебя. Всё равно, мясник ещё не скоро явится… Он вывел сбитого с толку Эльдара из крепости и повёл в сторону от деревни, через небольшую рощу. По дороге он забрасывал его вопросами про бродячий театр, ответы к которым Эльдару приходилось выдумывать на ходу, малодушно надеясь, что Даня ничего не знает о лицедеях, кроме того, что они странные и красят лица. Он как раз закончил описывать изнурительные репетиции, которые видел в каком-то кино про известных актёров, когда деревья закончились и они вышли на высокий берег реки, сплошь поросший цветами. - Катькин Склон, - Даня указывал на него с такой гордостью, словно лично посадил все эти цветы, - Божье благословение. Цветы здесь расцветают стоит снегу сойти и остаются до самых заморозков. Благословение Господне на наш край, - он благочестиво поднял глаза к небу. - Красиво, - пробормотал Эльдар, думая о том, что своими частыми визитами в соседнюю деревню случайно позволил миру создать здесь локальное чудо, - А почему склон Катькин? - Была одна тут… - Даня почесал затылок, - Лет десять назад, что ли. Я совсем малой был. От мужика своего на сторону ходила, а потом совесть её замучила, вот она и того… Головой вниз. Бабы, - он покачал головой, со знанием дела, - Теперь тут девки на Ивана Купала венки плетут и на суженого гадают. Ну, ладно. Ты, если хочешь, оставайся, а мне назад пора. Бывай, лицедей. - Бывай, Даня, - сказал Эльдар и замер в ужасе, потому что Даня не называл ему своё имя, но тот ничего не заметил, помахал рукой и скоро скрылся за деревьями, а Эльдар остался стоять, вбирая в себя окружающую красоту. Пёстрые бутоны покачивались на ветру, тихо шелестели листья. Эльдар чувствовал себя живым. Он постарался больше не следить за Даней, не спасать его – хотя бы в этой жизни. Занимал себя другими делами: напросился помочь Илье с большим проектом, заменил на время бога ремёсел в одном из древних миров, проштудировал кучу книг. Даня, его человек, умер, не успев обрести истинное счастье. Цикл продолжался. - Как становятся демиургами? - у Руслана дома пахло БУшной глиной и ядовито-зелёным молочным чаем, который пить может он один, а Эльдару очень нужно побыть где-нибудь не дома, в окружении чужого бардака. - Да как только ими не становятся, - отозвался Руслан, не отрываясь от каких-то мудрёных чертежей, - Можно родится у мамы-демиурга и папы-демиурга, как Иришка. Можно окольными путями, через мелкие посты всяких богов и хранителей. Даже из человека можно демиурга сделать, но это совсем запарно - там Чудо нужно, а Чудеса нынче на дороге не валяются. - А разве героям не полагается Чудо за подвиги? - Да разве ж на них напасёшься? - Руслан фыркнул, щёлкнул пальцами, и исчёрканный вдоль и поперёк чертёж сменился новым, чистеньким, - Героев этих - как грязи. Так что или подвиг должен быть незаурядный, или красная нить судьбы, например, захочет свести кого-то, а они из разных миров, например, и приходится прибегнуть к Чуду. А теперь хватит валяться – иди сюда и помоги мне. Даня рождался то под военные марши, то в дыму заводов, то в тиши какой-нибудь глубинки, до которой на коне не доскачешь и на корабле не доплывёшь. Даня рождался, взрослел, искал счастье и находил проблемы, а Эльдар – Эльдар был рядом. Чаще поодаль, наблюдателем, реже – близко, случайным попутчиком, собутыльником в баре. Даня скитался неприкаянным из жизни в жизнь, а мир, который Эльдар, сам того не зная, создал для него одного, рос и развивался. Торговые пути тонкой сеткой покрыли карту, границы государств, в большинстве своём, утвердились. Со свойственной им тягой к знаниям, люди облазали все уголки мира, до которых смогли добраться, записали их в книги, запечатлели на фотографиях. Новейшее время встретило Эльдара гулом пассажирских самолётов и тихим плачем земли, до сих пор не отошедшей от ядерных ударов. Человечество набивало шишки. Человечество училось жить. Теперь Эльдар бывал в своём мире подолгу. Иногда Руслан или Илья присоединялись к нему, и тогда они вместе бродили по длинным мостовым или петлистым переулкам серого, северного города, который люди построили среди вечной зимы и сырости. Люди здесь писали стихи, курили табак и напивались до беспамятства, а ещё любили, и эта любовь согревала Эльдара куда вернее, чем блёклое, белёсое солнце. «В столице северной томится пыльный тополь…» Кто-то умело разбивал слова на строчки, загоняя в клетки рифм, и ручкой по бумаге – словно солнце не взойдёт и город не проснётся. Эльдар чувствовал себя больным. (но ему нравилось) Он знал, что Даня родился на рубеже тысячелетий в таком же сером городе-небылице, но оставался в Петербурге. Слушал музыку и обрывки чужих разговоров, смотрел на закованную в камень реку и упивался тоской по несбыточному. Ему казалось, что если уж отпускать Даню в свободное плавание, то сейчас, когда постперестройка, свободный интернет и крафтовое пиво. Когда рыжих не сжигают на кострах, даже если они и правда умеют колдовать. Когда над Мариинкой сизое небо, и вода в реке дрожью, рябью, гусиной кожей. В конце концов, может без постоянного присмотра Дане наконец удастся найти своё счастье и уйти в бесконечность, которую он заслужил. Эльдар не искал его, Эльдар запретил себе искать его, но не учёл, что у мироздания, кажется, другие планы. Он встретил Даню глубоко за полночь, в шумном баре, и мгновенно узнал – не смог не узнать. Потому что из всех своих версий, этот Даня был больше всего похож на того смешливого и неловкого мальчика в спортивках Ильи, который учился варить кофе у Эльдара на кухне чуть больше шести тысяч лет назад. Человеческая жизнь оставила отпечаток на его симпатичном, неправильном лице, появились синяки под глазами, неровная клочковатая борода, сутулые плечи, но это совершенно точно был Даня. Его Даня. Ещё недавно Эльдар посмотрел бы на него издалека и скрылся в толпе. Может быть завязал бы разговор, вежливый и ненавязчивый, о погоде, например. И только в крайнем случае, набравшись смелости, коснулся бы его руки, передавая стакан или задел плечом, проходя мимо. Но двадцать первый век только набирал обороты. Неоднородное, необузданное человечество выкидывало кренделя вроде локальных войн и неожиданных открытий. Технологии поражали воображение, искусство стирало все границы, осмелевшие люди начали делать то, что действительно хотят. И если даже вечный скиталец Эльдар, сменивший сотню-другую профессий, бывший и богом, и прорабом, и демиургом, смог отхватить себе кусочек счастья в этом безумном мире, то чего стоит это сделать Дане? Может быть, это их последняя встреча. Может быть Эльдару, наравне с человечеством, пришла пора делать то, чего он действительно хочет. Пьяным Даня был ещё не в дупель, но уже на полпути. Достаточно, во всяком случае, чтобы пустить в свой круг незнакомого пацана, похожего на малолетку, путать слова и сталкиваться под столом коленями. Эльдара в дрожь бросало от этих случайных прикосновений. Из мешковатой толстовки у Дани торчали бледные руки с выпуклыми дорожками вен и следами чернил на пальцах, и такая же бледная, не тронутая солнцем шея в россыпи бледных родинок. Когда Эльдар пододвигался ближе, то чувствовал, как от Дани сладковато пахнет дезодорантом и дешёвым мылом, из тех, что используют в мотелях и забегаловках. На запястье болталось штук шесть каких-то браслетов, ниток и фенечек, которые переплелись друг с другом настолько, что нельзя было различить, где начинается одна и заканчивается другая. Даня шутил, Даня смеялся, а Эльдар пялился на него во все глаза, прихлёбывая время от времени из своего стакана, чтобы не вызывать лишних вопросов. С каждой минутой ему всё больше нравился этот Даня – потрёпанный жизнью, с зазубренными краями, но вдохновлённый и готовый работать. Уже не юнец-идеалист, с непреклонной верой в будущее, а взрослый мужик, который знает, чего он хочет. В перспективе, Даня хотел большой тур по стране, на тридцать с хуем городов, совместное выступление с каким-то известным комиком и снять собственный сериал. В ближайшем будущем, Даня хотел Эльдара. Эльдар понял бы это, даже если бы не жил бок о бок с людьми последнюю четверть века, потому что хоть законы флирта от мира к миру и отличались, но притяжение было всегда одно и то же. Когда взаимно искрит, когда ждёшь только первый шаг, чтобы самому шагнуть на встречу, только теперь, впервые, это было что-то большее, чем «сбросить напряжение» или «получить выгоду». Потому что это Даня, угловатый, взъерошенный, конопатый до безобразия – Даня, его невозможный человек, и с ним всё обязательно будет по-другому. Не отдавая себе полного отчёта, Эльдар играл по правилам. Немного поломался, поспорил, потребовал угостить себя выпивкой, прежде чем согласился поехать к Дане на квартиру и продолжить веселье там. По дороге Данины друзья и случайные попутчики из бара потихоньку рассосались, очень предсказуемо и очень кстати, а с неба начало накрапывать и до дома от метро они добирались бегом, потому что ни у кого не были ни зонта, ни даже куртки, а использовать своё влияние на мир когда-либо кроме крайних случаев Эльдар себе запретил. В квартиру ввалились мокрые и весёлые – Даня, кажется, на свежем воздухе даже немного протрезвел, но это не помешало ему полезть к Эльдару целоваться прямо в прихожей, не разувшись и даже не закрыв за собою дверь. Для этого ему пришлось нагнуться, а Эльдару, наоборот, вытянуться в струнку, но на пару бесконечно долгих (ужасно коротких) минут все неудобства были забыты. Потом Эльдар положил руку ему на грудь и отстранился. Хотелось выдать что-нибудь остроумное, может даже напомнить, что изначально речь шла о чае и разговорах о высоком, а не об этом всём, но слишком страшно было упустить момент. - Может на кровать? - Можно и на кровать, - Даню не пришлось упрашивать. Дождь за окном из мороси превратился в ливень, а Даня почти непростительно долго искал смазку и резинки, словно не каждый день таскает домой таких вот случайных мальчиков из бара. Эльдар лежал поверх колючего покрывала в желтоватом свете ночника и слушал, как по подоконнику стучит вода. - Нашёл, - Даня бросил початую пачку на покрывало и принялся выпутываться из яркой толстовки. Эльдар запоздало понял, что ему тоже стоило бы раздеться – слишком давно он был не то, что с человеком, но и вообще хоть с кем-нибудь, - Погасить свет? - Оставь, - сказал Эльдар и добавил прямо, - Хочу тебя видеть. - Как скажешь, - будь Даня хоть чуточку трезвее он, наверное, смутился бы, а так он лишь улыбнулся фамильярно и звякнул пряжкой ремня, снимая джинсы. Больно было поначалу и не резко, а тягуче-медленно, до зубовного скрежета. У Эльдара сердце в груди билось часто и гулко, грозя оставить на лёгких синяки, а Даня сказал положить ногу ему на плечо и немного потерпеть, потому что вот сейчас станет легче, станет лучше, станет совсем хорошо. Не соврал. Из-за ночника лицо у Дани всё состояло из теней, пятен света и переломных линий. Эльдар любовался им. Эльдар брал его за скулы, притягивал ближе и целовал, забывая дышать и думать. Эльдар подумал, что завтра у него от Даниной бороды весь подбородок и вся шея будет красная, но "завтра" казалось совсем далёким, почти придуманным. …потом Даня упал рядом на кровать и пару минут они лежали молча, пока за окном надрывались дождь и ветер. Эльдару даже показалось, что Даня вырубился, но тот сел, свесив ноги с кровати и потёр лицо руками. - Можешь первый в душ, если хочешь, - бросил он через плечо, - Полотенце чистое в шкафу есть. В душе было болезненно светло, но пахло Даней и тем самым дешёвым мылом – то ли полынь, то ли ромашка. Эльдар мылся, а в голове кроме сытого тумана больше не было ничего. Он успел забыть о том, какой благотворный эффект секс имеет на глупые мысли и заморочки по пустякам. Когда он вернулся, Даня курил у форточки, стряхивая пепел в пустую кружку. Он вдруг посмотрел на Эльдара неожиданно вдумчиво, с напряжённой морщинкой между бровей, словно пытался что-то вспомнить. - Слушай, а мы раньше не встречались? - Ты мне скажи, - отозвался Эльдар, который слышал этот вопрос в десятый, юбилейный раз и решил внести хоть немного разнообразия в ответ. В конце концов, этот Даня был особенным – кто знает, может ему действительно удастся вспомнить то, что было давно и неправда, таким же ранним утром, на похожей кухне, но в другом мире и в других обстоятельствах. - Бля, чувак, прости, у меня отвратительная память на лица, - он потёр переносицу, - Кофе, паприка, двадцать семь… Хуйня какая-то, - он попробовал улыбнуться, - Как в сайнс-фикшине, когда у героя типа память изымают, знаешь? - Знаю, - сказал Эльдар. Он не знал, что будет делать, если Даня вспомнит – знал только, что уйти и оставить его, такого, больше не сможет. Что сопьётся, или сойдёт с ума, или разнесёт этот мир к чертям. - Ты чё такой хмурый? – Даня развернул его спиной к себе и обнял за плечи, не переставая дымить сигаретой, - Если мы уже когда-то еблись, а я забыл, то пожалуйста, расскажи, я же сам нихуя не вспомню. Эльдар рассмеялся, дёрнул Даню за запястье и затянулся от его сигареты. - Нет, Даня, - сказал он, когда выдохнул дым, - Нет, такого не было. Спать они легли на той же односпальной кровати, спина к спине, словно после душа и перекура из любовников снова превратились в товарищей по бухалову. Даня отключился мгновенно, едва коснувшись головой подушки, а Эльдар ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами, впитывая в себя чужое тепло. Наутро у него побаливали шея и поясница, а Даня приготовил завтрак – омлет с овощами и кофе из кофеварки, вполне сносный, хоть и отдающий химией. - Может сходим куда-нибудь? – спросил он тихо, словно с приходом дня растерял всю самоуверенность, - У меня съёмки только на выходных начинаются, на неделе куча времени будет… - Звучит неплохо, - отозвался Эльдар. Дождь не то утих, не то прекратился совсем, но серое северное утро за окном было тихим и полупрозрачным, словно реальность ограничивалась стенами Даниной квартиры, а дальше был мираж, нарисованные наспех декорации. Эльдар не придал этому странному чувству значения, свалил его на свою сентиментальность, да и некогда ему было заморачиваться, потому что Даня не умолкал ни на минуту, словно, сам того не зная, собирался возместить Эльдару шесть с половиной тысяч лет мимолётных встреч и ужасно редких разговоров. - Ты только не подумай, что я маньяк какой-нибудь, - сказал Даня, когда Эльдар собрался уходить, - Но почему-то так не хочется тебя отпускать. Как-будто сотню лет знакомы, а? – он улыбнулся беспомощно, мол, вот глупость сморозил, не сердись, а Эльдар кивнул серьёзно, потому что понимал и потому, что не сотню, а гораздо дольше, - Я тебя провожу до метро. Из моих ебеней путь не очевидный, - он натянул худи поверх свежей футболки и выбрал пару одинаковых (нет?) кроссовок из разноцветной кучи в коридоре. Игнорируя лифт, они спустились по лестнице, впервые за утро – молча. У двери подъезда Даня, воровато оглянувшись по сторонам, притянул к себе Эльдара и крепко поцеловал, выбивая почву из-под ног. Эльдар подался навстречу. Взять бы этот момент в ладони и загнать в бутылку, как кораблик, чтобы отпивать из неё понемногу, когда настанут тёмные дни. Завтра не настанет, река не подёрнется льдом, птицы не улетят на юг, если здесь, если сейчас, если сию минуту… - Что ж ты со мной делаешь, животное? – просипел Эльдар, когда им всё-таки удалось оторваться друг от друга. - Не поверишь, - шёпотом ответил Даня, - Я собирался спросить у тебя то же самое. Несколько мгновений они молчали, держа друг друга в руках, тепло и надёжно, а потом Даня шмыгнул носом, не грустно, а просто устало, и Эльдар понял, что пора, пока ещё хватает сил на то, чтобы уйти. - Если я тебе напишу, - спросил Даня, - Сегодня, завтра, на неделе… Ты ответишь? - Отвечу, конечно, - отозвался Эльдар. Даня нажал на кнопку и по-джентельменски распахнул перед ним дверь. Эльдар кивнул, напоследок и шагнул вперёд. Он едва успел схватиться за дверной косяк, потому что за порогом твердь заканчивалась и начинался Хаос. Не умеренный, ученический, на основе которого Эльдар когда-то создавал мир, а настоящий, первозданный, без намёка на твердь или небесный купол – безумная смесь из звёздной пыли и чистейшего Ничто. Такой Хаос обычно создавали начинающие демиурги, которые и сами ещё не понимали, что делают. Эльдар обернулся на Даню, заворожённого, охуевшего, затем снова посмотрел на Хаос и смачно выругался, чувствуя, как с души падает не то, что камень, а хороший такой кусок материка. - Что, блять, происходит?! – Дане всё-таки удалось обрести дар речи. «Да как только ими не становятся» - вспомнил Эльдар. - Всё будет хорошо, - сказал он вслух. И так оно и было.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.