Монстры под кроватью

Монстры существуют. Они прячутся под кроватью. Тони не решается заглянуть. Ведь знает, что там увидит. Он непростой ребёнок. В его семье много сложностей, а он сам не лучше. И он ночами не может сомкнуть глаз. В соседней комнате всегда стоят крики. Тони всего семь лет. Когда он вырастет, он мечтает стать космонавтом. Мечтает покинуть эту Землю, населённую не_людьми. Ему кажется, что он родом с далёких планет. На его родине, вероятно, не существует болотных тварей, а ещё там все сплошь любят хлопья на завтрак. Тони семь. Он думает, что если закроет глаза и долго будет считать овец, монстры его не тронут. Они будут расползаться по полу, пока не заполнят всё пространство, — и обязательно пройдут мимо. Мать умирает рано. После — умирает отец. Тони подозревает, что во всём виноваты те жуткие твари, а потом узнаёт, что это был человек. Просто самый обычный человек, который не справился с управлением. Тогда Тони решает, что монстры под его кроватью тоже похожи на людей. Их планета большая и далеко не единственная во всей огромной вселенной. Тони узнаёт об этом на длинных занятиях. Таких же длинных и больших, как их галактика. Ему нравятся точные науки и его мечты к двадцати годам немного видоизменяются. Он всё ещё хочет увидеть космос, конечно. Но больше всего на свете он мечтает улучшить Землю. Он думает создать новые машины, которые никогда не будут врезаться в другие. Он думает о том, что монстры под кроватью будут менее страшны, если ножки делать короткими, почти на уровне пола. У Тони частенько болит голова, если он не спит. Но его ум занимают идеи и, кажется, его монстры решают, что он зануда, и расходятся по своим домам. Тони ведь всё же заглядывает под кровать, когда поднимает карандаш. Он, значит, смотрит, — а под кроватью пусто. Страшно бывает жить. Но куда страшнее понимать, что времени мало. Тони старается изо всех сил. А потом он встречает Стива. То есть, он не хочет его встречать, Стив просто сам врывается в его жизнь и говорит, что хочет остаться. Он как то самое подкроватное нечто. И ей-богу, Тони временами становится страшно. А потом — смешно. Стива бояться глупо. Он скорее, как плюшевая игрушка, которую в детстве ему подарила мать, чтобы он никого не боялся. Она должна была его оберегать и помогать справляться с темнотой. Стив точно такой же. Только Стива ему никто не дарил, Стив такой, что он сам решает, кому себя дарить. И вот тут он решил так — Тони хороший. Самого себя Тони хорошим не считает. Он вообще против таких суждений. Потому что все они — стары. Как их планета, на которой много-много людей. Тони хочет увидеть космос. Он думает об этом в разное время. И как-то говорит об этом Стиву. Стив смеётся. Хотя смешного в этом мало. Старк догадывается, что если скажет ему о монстрах, Стив начнёт смеяться ещё громче. В монстров никто не верит. Выходит, Тони такой один. Он и в двадцать шесть думает, что они существуют. Потому что это так. Просыпаясь по утрам Тони всё ещё видит остатки темноты. Он даже полагает, что эта темнота исходит от него самого. На самом деле это жутко страшно — бояться самого себя. Тони начинает подозревать, что он не в порядке. Идеи в его голове становятся совсем рассеянными. Стив говорит, что ему надо отдохнуть. только вот Тони заботит не усталость, а этот мир. Их Галактика во всём этом сумасшествии не единственная. На небе россыпь звёзд и они — доказательство того, что жить можно не только на Земле, но и там — далеко на звёздах. По некоторым книжкам сказано, что все они — звёздная пыль. Тони хочет снова оказаться в других местах. Засыпая, он видит странные вещи. Порой кажется, что не мир не в порядке, а он сам. Стив всё чаще начинает переживать. Они ссорятся совсем как его родители. Ругаются громко, бурно. Тони страшно от самого себя. Он становится копией своего отца. По крайней мере так показывает зеркало. И на завтрак у Тони давно не хлопья, а алкоголь. Жизнь преподносит всё больше сюрпризов. Кажется, ещё чуть-чуть, — и жизнь станет напоминать бесконечный праздник, который всё время где-то там, и на который никто никого не приглашает. Тони всё же создаёт целую линейку машин: в одни он устанавливает сенсоры, предотвращающие столкновения, в другие — электромоторы. Они замедляются автоматически. Аварий становится меньше. Его проекты раскупают и перепродают. Снова раскупают и снова продают. Мир почему-то не становится лучше. Тони снова хочет увидеть другие планеты. Более развитые и разумные. Он хочет поговорить с учеными с Марса или с какой-нибудь другой планеты. Кажется, что Стив не хочет путешествовать с ним. Не хочет в космос, потому что ему хорошо на планете Земля. Он говорит, что они могут ещё всё изменить, только непонятно, говорит он это о целом мире или он имеет в виду их двоих. Стив остаётся. Тони его не просит и не принуждает. Просто Стив снова решает, что это его долг — быть рядом. Стив всегда всё решает сам. И это он — тот, кто разгоняет всех монстров. Под кроватью снова пусто. Тони заглядывает туда почти каждый день. И чего он только боялся в семь лет? Может, монстры всё это время были куда умнее? Тони хочется говорить. И он говорит. Ведь никто не может ему этого запретить. Он, значит, говорит о мирах, о том, что создавать новые автомобили глупо и дорого, что их не каждый может себе позволить. Он решает — нужно менять всю транспортную систему в целом. Только вот за такой масштабный проект взяться страшно. Тони не знает, с какой стороны подойти. Поэтому он обсуждает это с самим собой — с единственным человеком, который может его понять. Стив за него боится. Он застаёт его за разговорами с самим собой и просит обратиться за помощью. Тони не понимает, какая помощь ему нужна, если она не связана с проблемами всего человечества. Люди не так уж и умны. Впрочем, никого Тони и не может назвать глупым. Поначалу ему кажется, что Роджерс не особо блещет интеллектом, но со временем он узнаёт, что Стив хорошо разбирается в других вещах, в которых Тони полный профан. Реже ссорятся. Только вот напряжение никак не спадает. Тони чувствует себя идиотом, стоя посреди больницы. Рядом стоит Стив. Отчётливо слышит свой голос, который звучит в голове. А ещё — Тони с ним полностью согласен. А как не быть? Голос говорит правдивые вещи. Врач оказывается не таким дружелюбным, каким выглядит на брошюре. Его улыбка — выведена искусственно мышечными сокращениями. Тони это не нравится, но Стив сердечно просит остаться. Истощение и недосып. Голоса, бредовые идеи. Всё списком становится в его личном деле. И висит потом ярлыками на нём. Галлюцинации. Панические атаки. Апатичность и нежелание идти на контакт. Стив его навещает каждый день. Порой он засиживается допоздна, пока медсёстры не начинают ругаться. Его новая кровать полностью состоит из металла. Тони снова себя чувствует семилетним мальчишкой на высокой кровати в тёмной комнате, переполненной пустотой, странными кляксами. Монстры существуют. В свои тридцать пять Тони в это верит, как в непогрешимую истину. Он заглядывает порой под кровать вместе со Стивом, один он этого делать боится. Монстры могут его схватить и утащить в свой мир. Впрочем, может, там было бы и больше разумности? Тони снятся сны. Они разные: о мирах, о звёздах. А порой эти сны так напоминают старые воспоминания. Там мать играет на фортепиано, а отец курит свою сигару. Потом они ругаются и расходятся в разные комнаты. Мама плачет. Мама всегда много плачет. Больше никто не свете не проливает столько слёз, как она. Стив приносит продукты, втайне от врачей он протаскивает в больницу блокнот и карандаши. Тони вечерами может рисовать. Чаще это чертежи, реже портреты его друзей. Подкроватных, размытых, напоминающих кляксы. В школьные годы у Тони в тетради всегда был беспорядок. Кривые линии, неровные цифры. И все они скакали, плясали и утягивали его за собой. С выпиской никто не торопится. Тони хочет увидеть космос. Он всё ещё хочет отправиться на Луну и быть первым человеком, оставшимся там навсегда. Стив забывает приходить. Тони начинает казаться, что останется он не на луне, а в этом месте. Раз и навсегда. Тони впервые за последние двадцать лет плачет тихо в свою подушку. Мужчины тоже плачут. Смешная истина. Тони записывает в блокнот свои мысли и пишет о том, что скучает по некоторым людям. Лекарства не дают поговорить даже с самим собой. Одна палата сменяется на другую. Первый этаж на второй. Свою личную тумбочку Тони заполняет небольшим количеством вещей. Больше в больницу тащить нельзя. А Тони много не хватает: инструментов, мыслей, Стива. Тони хочет, чтобы Роджерс снова пришёл и сам решил остаться. Но он не приходит, не приходит, не приходит. И Тони начинает думать, что выдумал его сам. С этой мыслью он легче переживает месяцы ада. Когда его выписывают, Стив возвращается снова. Тони смотрит на него с удивлением, только вот в глазах Стива огромная печаль. Там — целое кладбище сожалений и боли. Столько грусти Тони видел только в детстве, в глазах его матери, когда она смотрела на него и обещала в скором времени вернутся. Будто знала — она больше никогда его не увидит. Роджерс говорит «прости». Вообще, Роджерс никогда не просит прощения, потому что считает, что люди не могут быть не верны, не могут ошибаться так, чтобы прям фатально. Но в этот раз он обнимает его и говорит, что очень рад его видеть. Тони его, конечно же, прощает, хотя лёгкая обида немного пощипывает глаза. Он просыпается в своей кровати с чувством того, что здесь куда лучше, чем где-то там. Тони не хочет звёзды, Тони хочет почувствовать мир. Впрочем, звёзды — часть его личного мира. Они застревают где-то на полпути. Стив предлагает ему построить множество ракет и сбежать от всего этого мира. Сбежать от всех. Он звучит так романтично, что Тони смеётся и соглашается на эту авантюру. Может быть, он становится немного счастливее, когда вновь оказывается в своей мастерской. За работой он всё также хорош. И он всё также что-то хочет менять. Только вот спать приходится чуточку чаще. И чуточку реже — видеться с людьми. Его сердце заходится новым ритмом. И этот ритм постепенно замедляется и угасает. Тони не всегда так легко и спокойно. Тони не всегда согласен с тем, что ему приходится жить на чужих условиях. Они всё также ссорятся. Но Стив никогда не уходит, разве что в другую комнату. Один раз Тони замечает, как он грустит. Он видит, как его плечи опускаются и весь он сужается, растворяется в себе. Становится почти прозрачным. А плечи подрагивают. Тони тогда обнимает Стива, как в детстве обнимал семью. И он говорит тогда Стиву, что всё будет хорошо. Что ракета почти построена. С годами это становится личной байкой, которую они рассказывают друг другу перед сном. Они обычно подолгу лежат, наблюдая за тем, как сияют приклеенные к потолку маленькие зелёные звездочки. Их там совсем немного, но они заставляют кружиться голову в водовороте своих воспоминаний. Стив даже рассказывает ему о своём детстве. О том, как болела мать, о том, что своего отца он не знает. Но в детстве у него был лучший друг. И однажды, путешествуя, он уехал так далеко, что позабыл дорогу обратно — и больше никогда не возвращался. Редко они говорят о грустном. Чаще — об отвлечённом. Стив переживает, что идеи у Тони порой зависают и не идут в ногу со временем. Но также он переживает, когда Тони чувствует огромный всплеск и его голова начинает буквально трещать по швам от количества задумок, которые он может вот-вот исполнить. Стив вообще часто волнуется понапрасну. Он признаётся, что больше всего на свете боится его потерять. Почти также, как того старого друга. Только боится он в разы сильнее. Тони старается не показывать, что он всё понимает. Тони не глуп. Он с детства был таким: он видел чуточку больше. И понимал он чуточку больше вещей. Он был непростым и, видимо, таковым он останется на всю оставшуюся жизнь. Ярлыки не спадают, но больше не душат. Стив с ним говорит, и Тони за это благодарен. Когда-нибудь — будет ли это завтра или ещё через десять лет, — Тони всё-таки сможет покинуть эту планету. Сможет путешествовать в космическом пространстве. Он снова станет пылью и больше никогда не будет существовать. Он станет удобрением. Станет кем-то большим, чем есть сейчас. Но пока он Тони. Он знает самого себя. И он не один. Монстры под кроватью исчезают навсегда. А вот Стив — он остаётся с ним до последнего вздоха.