move on

— нам нужно двигаться дальше, — медленно выдыхает куда-то в сторону усок, — ты сам это прекрасно знаешь. джинхёк не слышит "знаешь", голос в голове стал слишком громким. ложь.ложь.ложь — ложь, — уже вслух. они, почему-то стоя на разбитой детской площадке, смотрят друг другу прямо в глаза. когда-то здесь были разноцветные качели, безумно яркая клумба календулы и два мальчика, что любили смотреть на солнце: один — на небо, другой — на первого. время беспощадно ко всему. — ложь! — уже крик. усок пытается открыть рот, но тот будто скотчем заклеен, липкий и больно отрывать. он не мог сказать раньше. он не мог сказать, что уезжает в другую страну и, возможно, не вернётся никогда. — послушай, — он всё же начинает, — ты лучше всех знаешь, как это важно для меня. — твой блядский театр важнее меня? — всё ещё крик. — ты знаешь, что- — я не знаю. я. не. знаю. я даже не хочу знать, усок. — моментально находится грязная скамейка, на которую падает джинхёк. усок проводит рукой по своему лицу. сухо. — я должен уехать, понимаешь. я даже не смел мечтать об этом. такой шанс выпадает раз в жизни, ты сам... — когда? — когда что? — когда. ты. уезжаешь. — высокий голос временами исчезает, и слов практически неслышно. — кажется, через одиннадцать дней. — он аккуратно кладёт руку на плечо своему... кому? парню? лучшему другу? или уже просто детскому воспоминанию ли джинхёку? хёк подрывается с места, надевает капюшон и уходит. вот так просто. молча. но разве он должен говорить? — постой! — должен быть крик, но усок смог только прошептать. он снова проводит рукой по лицу. влажно. джинхёк без чувств дошёл до своей квартиры, но чуть перешагнул порог, слёзы неконтролируемо полились из глаз. из гостиной вышла его мать, и он, повернув лицо к шкафу, спокойным голосом пытался ответить, что всё замечательно. на самом деле хёк уже пять минут стоял возле крючка и не мог надеть на него куртку. потому что руки дрожали и он забывал, что вообще делает. им всего восемнадцать лет. а знакомы они уже пять. влюблены, кажется, тоже пять. джинхёк так точно. это был последний школьный год для них. последний год для них вообще. когда-то давно семья усока переехала в этот район, никто уже не вспомнит причины, но дети шутили, что это судьба. усок пошёл в ближайшую школу и попал в один класс с джинхёком. он выглядел напуганным котёнком в их первую встречу. а доброму мальчику всегда хотелось заботиться о собственной зверушке. в их школе не было девушек, поэтому день святого валентина был чуть ли не днём скорби с чёрно-розовыми шутками. так, два года назад, парни считали очень веселым подкидывать усоку сердечки: "ой, я думал ты девка", "сзади и не отличишь", "разве твой рот не такой же тёплый? тогда какая разница?" и многое другое. в реальности же мало кто доставал его, скорее, просто избегали из-за зависти к красивому лицу. а валентинки были вроде флэшмоба или конкурса на лучшее издевательство. усок прекрасно знал это, поэтому не испытывал ничего, когда перебирал записки и наткнулся на особенную. это был кружок с нарисованным по контуру солнцем и надписью "я правда люблю тебя". его уши покраснели, потому что он отлично знал автора. перечитал ещё раз, и ещё, и ещё. слова не менялись. на следующий день, когда джинхёка вызвали к доске на математике и он мог видеть усока, сидящего за первой партой даже чересчур чётко, ким смотрел прямо ему в глаза, но говорил как бы учителю: — я тоже...хочу ответить. — он терпеть не мог алгебру. своё шестнадцатилетие джинхёк праздновал дважды: с семьёй и с усоком. он помнит, что родители подарили ему пижаму, а усок до самого последнего момента тянул с покупкой презента, и ему пришлось узнавать при встрече, что сам именинник хочет получить. их первый поцелуй был с привкусом сухого медового торта и чая с мелиссой. может, не лучший, но самый запоминающийся подарок. каждый день солнце вставало только ради усока. а усок ради солнца. теперь же воспоминания — молнии, а на сером небе остались одни грозовые тучи. — представляешь, мне сначала предложили играть джульетту! — любимый смех. — а ещё претендуют на оригинальность! — а ты кого хотел? ромео из тебя никакущий. — меркуцио...и мне дали эту роль! — гордая улыбка. — я хочу когда-нибудь сыграть в этой пьесе на большой-большой сцене. все будут смотреть на меня и восхищаться. — я всегда буду тобой восхищаться, — в ответ смех и поцелуй. всегда. всегда. всегда. какое бессмысленное слово. но разве в юности вообще много смысла? — ты правда хочешь быть математиком? ты рехнулся? — почему нет? я всегда любил этот предмет. буду учёным. или экономистом. как придётся, — он запомнил сладкий апельсиновый сок и ветер в лицо. — мда уж. — а сам-то? очень хочешь быть журналистом? — я книги люблю. — взгляд в сторону. — и? — и всё. — а как же твоя мечта о сцене? — ты сам знаешь. опять это "ты сам знаешь", любимая фраза усока, когда он пытается скрыть как можно большую часть правды, при этом не соврав. последний новый год. градус холода и алкоголя совпадает. весело, но слишком много людей вокруг. нужен всего один, но ближе. очень близко. тепло и красиво. бледная кожа и острые ногти по спине. больно, но больше не страшно. самая красивая принцесса делает это только для джинхёка. оказывается холодное сердце было легко растопить горячим дыханием. экзамены. стихи наизусть днём, вечером и в постели. переплетение математических формул и слов великих писателей с "я люблю тебя" возможно только в мире этих двоих. первые успехи и неудачи, что принесли слёзы и радость. кажется, конец близок. и пока что, только школы. выпускной. день, который они ждали особенно сильно. — выглядишь прекрасно. — чёрный костюм будто с похорон. — ты тоже. — украденный галстук отца. тёплые прощания с учителями. тёплые поздравления близких. тёплые языки во рту друг друга. прекрасное продолжение банкета. — кажется, мы теперь взрослые. — тебе кажется. — но мы всё ещё вместе, да? — страх на мгновение в голосе. — конечно. — поступление в италию давно решено. джинхёк имеет прозвище "солнце" за счастье, которое он излучает для каждого в его жизни. он не плакал, когда умерла его бабушка, чтобы не расстраивать родителей ещё больше. он не плакал, когда сломал ногу, чтобы боль быстрее ушла. он рыдает сейчас, чтобы больше не вспоминать. слёзы кончаются, когда хёк проваливается в сон. одиннадцать дней до усок: прости усок: я хочу попрощаться с тобой усок: пожалуйста десять дней до усок: когда я могу прийти? семь дней до усок: ответь, пожалуйста пять дней до звонок в дверь. "мам, это рекламу опять принесли" усок: я знаю, что ты дома усок: пожалуйста усок: открой. я могу стоять здесь долго усок: как я могу уехать, если не попрощаюсь с тобой два дня до усок: ты правда не хочешь меня видеть? джинхёк: да один день до джинхёк перед квартирой усока. звонок. ещё звонок. он уже хочет уйти, но дверь открывается. — ты всё-таки при... — усока затыкает поцелуй. солёный, холодный и самый мокрый в его жизни. "у расставания можно почувствовать вкус" — глупая мысль одна на двоих. — мы не забудем друг друга? — пока солнце будет над моей головой, я не забуду тебя, джинхёк. — молчаливый кивок. — ты сможешь дождаться меня? дней больше не осталось усок очень волнуется из-за перелёта, из-за своего будущего, из-за общежития, из-за одногруппников, из-за джинхёка. в аэропорт он прибывает в совершенно непонятных чувствах, сколько лет прошло, а усок остался напуганным котёнком. джинхёк спит. он выпил снотворное, сказал родителям, что ужасно устал, выключил телефон и так нашёл своё спокойствие. это было правильное решение, потому что пост усока с подписью "всё зависит от нас самих" и счастливым смайликом убил бы его. прошёл месяц ночь. джинхёк снова заходит на его страницу. усок с друзьями, усок в клубе, усок в костюме рыцаря, усок, усок, усок. он уже не может ставить сердечки на все фотографии, потому что они больше не общаются. сначала это было из-за разных часовых поясов, но позже у усока начали появляться новые срочные дела, всё больше и больше крайне важных встреч. он извинялся каждый раз, когда долго не отвечал, но стоило джинхёку перестать писать первым, как всё совсем затихло. он понимал, что так и будет, с самого начала. но всё равно странно чувствовать, что самый дорогой человек стал чужим за столь короткий срок. нет никаких обид, все слёзы давно закончились. у обоих. просто джинхёк всё ещё не привык быть одиноким, быть без усока. а юный актёр использует всё своё мастерство, чтобы стать счастливым человеком. только и всего. они не забыли друг друга. и никогда не забудут. просто каждую ночь в их головах звучит правило игры: "нужно двигаться дальше" и даже если хочется сдаться и остановиться, уже слишком поздно.