***
Отвратительно. Наверное, именно этим словом и заполняется вся жизнь Ллойда, все его мысли и настроение, словно водой. Страх разбегается по телу медленно, осторожно, но так чётко и так жгуче, что альфа давится воздухом. И, думает он, лучше бы им до смерти подавился. Парень находит Смита у больницы, замечая напротив остановившуюся машину отца. Кай немного бледный, лежащий без сознания, потрёпанный и с кровью на лбу, и блондин матерится на половину улицы. Он честно пытается не думать, что здесь произошло, пытается взять себя в руки и уже поверить, что Джея тоже нашли, желательно целого и невредимого, а потом видит пиджак на друге, полностью пропитанный мятой, запахом самого ужасного и кровожадного альфы в жизни Гармадона, потом ловит в воздухе крупицы голубики и коньяка, и сомнений (как и надежд) не остаётся. Джея забрали и увезли с собой. Отец помогает донести впервые будто хрупкого, почти разломанного на части мастера огня к своей машине, остерегаясь, что Ллойд на нервной почве не выдержит и что-то сделает со своим авто. Он просит ехать осторожнее, потому что совсем не знает, насколько их ситуация дерьмовая и знает ли Кай всю правду, как и должен был по планам Сторма. Блондин расспрашивает остальных в команде, нашли ли они что-то, оповещает о нахождении Смита и, не услышав такого нереального, но желанного "Джей с нами", отправляется домой. Сейчас искать Уолкера как минимум не выгодно и долго, а в какой-то мере бессмысленно, учитывая, что он у тех, кого они несколько дней по всему городу безуспешно искали. По пути лидер ещё раз двадцать покрывает всё на свете матами, особенно Морро с Надакханом, обещает достать их из-под земли и по этой же земле размазать. За двух, казалось бы, самых сильных его друзей. Он может только догадываться, что такого рассказали Каю, и каждая мысль, что хуже предыдущей, взрывает мозг. Меньше всего альфа хочет, чтобы страдал мастер огня, тот, кого было почти невозможно сломать. Ведь Кай был стеной для всех, был тем, кого не проломить молотом Тора и не вытравить никаким ядом, защищал и охранял, как личный телохранитель. Парень боится, и эту боязнь теперь никуда не деть. Она повсюду. Дома он оказывается, благо, в целости и сохранности, открывает дверь пришедшему с Каем на руках отцу и пытается не сталкиваться со взглядами команды. Он не понимает, за что ему стыдно, за что он чувствует себя настоящим дерьмом и самым ужасным человеком на земле, почему принимает всю вину на свой счёт. Но от осознания всего так плохо, душно и тяжело, что даже недавние слова поддержки беты ничем не помогают. Он прикладывается к стене, запускает пятерню в волосы и прикрывает глаза, понимая, с какой сумасшедшей скоростью все их дела наполняются дерьмом. В очередной раз.× × ×
Смит просыпается сразу, как его оставляют в комнате и начинают переговоры. Он смотрит пусто и разбито, словно сквозь пелену слёз. Или... не словно? Тело болит, голову ломит, но вся боль исчезает, прячась за спиной душевной, моральной. Омега низко хрипит; как только голова приходит в норму и возвращаются воспоминания, он ощущает, как стремительно внутри умирает каждая его клетка. Лопается громко, ощутимо и болезненно, а сознание нервно смеётся, кричит парню недавно услышанное и падает на спину, сворачиваясь пополам. Он надеялся, нет, мечтал вместе с надеждой и гордостью потерять ещё и память, чтобы не чувствовать эту тупую боль снова, но судьба не делает поблажек. Внутри всё лопается, сердце бьётся так сильно, что удары невольно разлетаются по всему помещению. Смит хочет вырвать это сердце и прямым попаданием закинуть в мусорное ведро. Всегда, когда было тяжело или больно, парень утешал себя какими-то подсознательными посиделками с собственным нутром внутри. Когда он думал, что является альфой, это нутро всплывало монстром, гордым и сильным волком внутри, который мог защитить любого. Даже своего хозяина. Сейчас же, когда всё встало на свои места, когда он прекрасно знает, что омега, никакого монстра нет. Больно даже не от одиночества или разочарования, а от того, что, вроде как, Смит всё это придумал, из-за чего всю жизнь прожил в собственном неведении и фантазиях. Кай жмурится до разноцветных кругов, впервые ступает туда, где и должно сидеть его нутро, запасается полученной правдой, и вместо вольного волка видит котёнка. Крохотного, потому что не вырос, потому что развитие затянулось и парень никак не развивал этот образ, эту омегу внутри, даже не зная о её существовании. Котёнок сонно потирает глаза лапами, из которых торчат когти, острые, прямо как характер Смита, потягивается и впервые поднимает взгляд на хозяина. Внутри омеги всё рушится заново, всё горит и взрывается, словно до этого что-то ещё было целым. Впервые в своём подсознании Кай позволяет себе плакать. Он не контролирует слёзы, не контролирует тяжесть в груди и слабость в ногах, обессиленно оседая на пол. Котёнок делает неуверенные шаги, кое-как перебирает лапами и, едва оказавшись рядом с омегой, запрыгивает тому на колени и поджимает уши. Мастеру огня хочется взвыть. От одного осознания того, что сейчас он слабее раз в десять других омег, что, когда у всех наверняка свои звери, уже вполне взрослые и уверенные, у Кая маленький, хрупкий комочек, способный в любой момент просто рассыпаться, сжимает голову. Шатен не знал правды, не знал, Господи, совершенно ничего не знал, поэтому сейчас словно младенец, впервые слабый и впервые такой беззащитный, готовый сломаться пополам от одного прикосновения. Зверёк в руках нежится, обмякает и вновь тихо похрапывает, слегка щурясь от падающих на шерсть слёз. Его не уберегли, его угробили, заставили словно ожить заново, начиная всё с начала. Если бы он знал об этом зверьке, он бы позволял ему расти, позволял медленно набираться сил и, чёрт с ним, быть не альфой, зато сильным и стойким омегой, каких в этом мире так мало. Он бы смог подумать, смог бы отвыкнуть от статуса альфы и смириться с заторможенным омежьим развитием, становясь сильнее и устойчивее назло всем остальным. Смог бы, но никто не дал такого шанса. За него всё решили, а как поступать дальше — отдувайся сам, мы здесь, увы, ни при чём. Смит даже не хочет представлять, что случилось бы, сделав ему Морро что-то тогда, когда имел отличный шанс. Наверное, он бы умер. Примерно также, как сейчас, только физически. Золотые глаза сталкиваются с родным потолком, а внутри ничего, кроме осколков стекла, нету. Он проходит по нему раз за разом, качает в руках спящего котёнка, словно самого себя, и не находит места абсолютно нигде. Он чувствует, как до этого скрытые ему омежьи особенности проявляют себя: до этого незаметные сильные запахи друзей становятся сильнее, а слабость внутри становится более ощутимой, словно её можно потрогать ладошкой. Мастер огня впервые сдаётся самому себе, своей поломанной гордости, и перестаёт верить в себя, в свою силу и боевой дух. Просто смотрит вверх, ждёт, когда мозг проснётся и начнёт активничать, но так и не дожидается. Наверное, это и к лучшему, думает он, желая если заснуть, то уже навечно. В воздухе ещё стоит мята, всё никак не хочет оставлять Смита в покое, и тот словно с хроническим насморком не замечает его, отползает в самый угол кровати, прижимается к стене и ищет намёк на сон. На долгий, долгий сон, больше похожий на кошмар, надеется ущипнуть себя и проснуться альфой, без лжи родных и боли внутри. Но намёка не находит. Это не сон, и ничего обратно уже не вернуть.× × ×
Девушка смотрит в пол и пытается найти что-то, ухватиться или понять, где она не туда свернула. Наверное, точка начала этой голимой игры появилась ещё с разговора с врачём, когда тот дословно передал слова её родителей и поставил перед выбором: рассказать всё парню, пока не поздно, или отложить до начала развития, когда омега внутри начнёт просыпаться. Она явно допустила ошибку и поняла только слишком поздно, как питает себя этой мыслью Смит, как находит силы из неоткуда и как статус альфы спасает его. До сих пор он ни разу не упал, ни разу не сдался, и Ния не совсем уверена, был бы таким брат, если бы знал правду ещё с детства. Но причина, по которой родители решили так поступить, ей хорошо понятна и ясна, и, будь она на их месте, сделала бы точно также. За окном так быстро светлеет, наступает день, а от парня наверху ничего не слышно. Из дома никто не уходит: ни Ву, ни Скайлор, ни Пиксель, только Гармадон возвращается к Мисако, не желая оставлять её одну снова, и обещает взяться за поиски Джея как можно скорее. А команда чувствует, словно бета до сих пор рядом с ними и, пока пытаются собраться с мыслями, не нагружают себя сильнее. Или пытаются. — Значит Кай... омега? — переспрашивает Баккет и складывает руки на столе замком, одаривая мрачнеющую подругу взглядом. — Да, услышь такое, я бы и сам был не в восторге... а Кай-то... — Такого вида омеги — редкое явление в нашем мире. Их на земле почти единицы, и я бы не сказал, что им живётся лучше, — говорит Зейн, перерывая интернет с ног до головы, и лишь иногда поглялывает на членов команды, осторожно помечая состояние и эмоции каждого. — Но они узнают об этом с самого первого осмотра, когда выявляется пол. Рост и развитие даются им намного легче. Девушка закусывает губу и некоторое время молчит, думая... о чём? Наверное, о своей жизни, о том, как будет смотреть брату в глаза и о Джее. Омега впервые понимает, как без беты тяжело и опасно. Словно под крылом птицы, Ния всегда чувствовала себя уверено, когда рядом был Уолкер и мог в любой момент вставить своё слово. Ведь парень защищал её, когда нужно было, оправдывал и хвалил больше всех, быть может, в своей голове и вовсе боготворил, поэтому внутри темноволосой не было одиночества. Она всегда видела опору, видела, что идёт по крыше многоэтажки не сама, а за руку с мастером молнии, и идти было действительно легче. Да и Кай... разве он никогда её не поддерживал? Насколько бы упёртым он ни был, в нем горела справедливость и желание помочь, спасти, защитить. Этим бета с омегой были похожи: Джей помогал, потому что доброта и свет лезли из всех щелей, а Кай помогал, потому что не видел ничего другого, кроме правды и того же света. Мастер огня защищал Нию, потому что был старшим братом, а мастер молнии, потому что был её парнем. У девушки были настоящие стены с обеих сторон, два самых дорогих ей человека на земле, которые были готовы обойти землю. Наверное, именно поэтому, именно из-за того, что рядом были парни, девушка никогда не показывала своих сильных переживаний и своей неуверенности. Сейчас Морро просто зазвездился, сразив всех наповал. Джей, который всегда должен был защищать девушку, как свою половину, сейчас в руках бывшего джина и сильного альфы, а Кай, который был обязан присматривать за сестрой, оказался разбитым бывшим призраком и таким же сильным альфой. Буквально одним ударом у неё забрали всё самое ценное, и узнать, как идти дальше, выйдет с огромным трудом. — Но вы же... вы же понимаете, что я не со зла? Я просто... — прикрывая глаза, омега роняет голову на свои ладони. — Я хотела помочь. Родители с самого начала всё узнали, они не могли ему сказать. Я сама поняла смысл этого молчания только когда подросла. Это тяжело... — Так почему не рассказать всё с самого начала? Кай давно не маленький мальчик, да и в детстве он был сильным, раз смог уследить за тобой и продолжить занятие ваших родителей, — влезает Баккет. — Я уверен, что он бы спокойно перенёс всё это. Ну... точно не так, как сейчас. Почему так нужно было молчать?.. — Мне тоже очень интересно, — вдруг слышится рядом, и команда с удивлением оборачивается на вошедшего мастера огня. Парень немного хрипит, от него до сих пор несёт кусочками коньяка и мяты, глаза красные от слёз, а губы бледные, искусанные. Насколько сильно бы парень сейчас не держал себя в руках, по одним глазам видна и тяжесть, и боль, и желание лечь на пол, свершувшись комочком, и громко заплакать. Сейчас шатену действительно нужно было отдать должное: как бы он ни убивался в комнате, сколько бы нервов не убил в себе во время встречи с Морро, сейчас он стоит на ногах и даже возвращает к себе привычный тембр, привычный тон и поведение. Это радует, Ллойда же в первую очередь, но улыбнуться не позволяет вид не менее бледной Нии, которой придётся оправдываться за всё. Учитывая, как Кай может надавить одним своим взглядом, это очень тяжело. Пиздец как тяжело. Парень, весь растрёпанный и словно не раз побитый жизнью, молча подходит и опускается на свободный стул за столом, поднимая взгляд на сестру. Взгляд требовательный, хоть и разбитый, и темноволосой хочется взвыть. — Кай... — она сглатывает и, наконец, берёт себя в руки. — родители хотели сказать правду. На самом деле, у них и в мыслях не было врать, но врач говорил, что когда он впервые сказал им, что у тебя задержанные развитие и с этим могут появиться проблемы, они насторожились. Я про то, что... ты был всегда активным, сильным духом, постоянно всем помогал и защищал... Каково было бы сказать такому ребёнку о том, что в будущем он будет не только омегой, но и одним из слабых? Смит с каждым словом мрачнеет, словно туча ближе к дождю, но слушает, словно так принимая удары, прикусывет щёку изнутри. — Пойми, Кай, таким омегам всегда сложнее всего жить. У них течки больнее, хоть и реже, высокая чувствительность на альф и больший риск как забеременеть, так и... — девушка на миг осекается. — ну... выкидыш словить. Папа с мамой ведь знали всё прекрасно, знали, что у нас будет их сила и Ву придёт за нами. Героев-омег очень мало, не считая девушек, потому что в фанатах и ненавистниках примерно тысячи альф. А враги, Кай? Думаешь, дойди ты до сегодняшнего дня и получи свой естественный запах, а течку ещё хуже, враги бы не воспользовались?.. — Сейчас с нами ещё Морро и Надакхан... — продолжает Зейн, и мастер воды медленно кивает, опуская взгляд. — Риск попасть к ним действительно велик. Думаю, причина вполне логична, но ведь... сейчас он знает. Сейчас близится момент, когда омега просыпается и уже скоро будет первая течка, а Кай... морально не готов вообще ни к чему из этого. Это единственная ошибка в молчании. — Пусть только сунутся к нему, — вдруг рычит Гармадон, замечая, как мастер огня рядом вздрагивает, и сжимает край стола. — Если всё так серьёзно, я обещаю, что, пока мы не найдём Джея и не избавимся от них, Кая не тронут. Слишком много он значит для нас. — Точно также мы говорили и о защите Джея, думаю, результат на лицо, — оповещает ниндроид, кивая на них и явно намекая на отсутствие беты. — Сейчас, как бы мы ни верили в победу, сколько бы ни выигрывали, нельзя расслабляться. Мы расплачивается буквально за каждый шаг, Морро знает своё дело. — Было бы здорово с этой ноты и продолжить идти дальше. Пока держать Кая рядом, ждать, пока пройдёт первая течка и он придёт в себя, а самим искать Джея. Кхан не дурак, он не станет убивать его, скорее всего, держит где-то у себя, этим мы за суд и расплачиваемся, — говорит Скай и замечает, как ёрзает на стуле Баккет. — Я помогу всем, чем смогу, могу по большей части приглядывать за Каем. — Скай... — тихо шепчет мастер огня, дотягиваясь до её руки на столе и легко касаясь холодных пальцев. Девушка молчит, понимает всё без слов. Все понимают. Ведь им не быть вместе теперь. Они оба омеги, им обоим сто процентов нужен альфа, Каю даже больше, и как-то обойти эти обязательства не получится, хоть тресни. Никакой метки, о которой оба мечтали, никакой свадьбы и никаких детей. Никакой счастливой жизни вместе, тех прекрасных дней, проведённых вместе, той волшебной любви, ради которой они через столькое прошли. Сейчас они могут быть только самыми лучшими друзьями, как Скайлор с Нией или Пиксель, могут вместе обсуждать альф и бет, делиться общими проблемами, прикрывать во время течки и довольствоваться лишь объятьями, быть может, лёгкими поцелуями. Чен сильная, она сможет принять этот факт, хоть и тяжелый, но никогда не оставит своего мальчишку, а Каю хочется кричать от боли. Сколько городов они построили на будущее, собрали целый мир, а какая-то глупая ложь всё разрушила. Разрушила их общий мир, их начало, и сделало концом, самым настоящим и точным. Но почему Ния радовалась их отношениям, радовалась, что Каю можно ставить метку?.. Прекрасно играла свою роль, забыла или думала, что пока им всё можно? Так или иначе, она разрушила любые надежды, хотела того, или нет. Со стороны дивана слышится копошение, лёгкие, но громкие движения, и замирает вся команда. Смита и вовсе уносит куда-то далеко. Он встаёт под взглядами многих, медленно идёт к только проснувшемуся Дилану и поднимает с дивана. Шаги больше не получаются, ноги не держут, и парень опускается на пол, смотря на ребёнка в руках и чувствуя дикое жжение в глазах. Впервые он понимает, что подвигло его спасти это чудо. Он подарил мальчишке новую жизнь, получается, вторую, и стал для него второй матерью. Первая сейчас мертва, наверное, где-то в морге или у хирургов, и парень, смотря в яркие глаза, видит такое же тяжёлое будущее, как и у себя. Он ещё не умеет говорить, а ему разрушили буквально всю подаренную заново жизнь. Судьба не зря связала их, сейчас Кай чувствует их связь, понимает, почему был так привязан и не хотел отпускать мальчика от себя. Омега внутри, тот маленький сонный котёнок, медленно просыпался, оттого и чувствовал всё. Чувствовал и держал ребёнка рядом. Защищал. Парень не выдерживает. Крепко прижимая к себе Дилана, поджимает ближе к себе ноги и утыкается малышу в спину, давая волю слезам. Думать долго не приходится. Скайлор подрывается первой, осторожно подходит к парню, боже, к самому любимому на свете парню, и обнимает. Подтягивается Коул, Зейн, Пиксель и Ллойд, а после и Ния, медленно, словно срывается в обрыва без шанса выбраться или позвать на помощь. Сенсей за столом томно вздыхает и мотает головой, думая, что для его возраста эти переживания уже давно вредны. На самом деле, вредны для всех них, независимо от возраста.× × ×
В офисе скучно и жутко светло, солнце, словно насмехаясь, попадает прямо в глаза, а облака настолько белые и светлые, что Морро уже тошнит. Некогда мёртвые существа из другого мира, теперь уже живые, но до сих пор проклятые, привыкли к тьме и хаосу, к чёрным тучам, сильному дождю и бесконечной ночи. Сторм — ветер, и вовсе не мягкий, не тёплый, как могли бы подумать другие. Это такой ветер, который обычно поднимается около моря, такой, который подпитывает ураган, грозу или даже молнию. Жутко холодный, почти ледяной, а ещё сухой и до жути сильный, чтобы при столкновении задыхаться, обрекая лёгкие на уничтожение. К тому же, парень враг для округи, враг для этого мира и этой Вселенной. Она должна преклоняться перед ним, должна подносить только характерную ему погоду, климат и рельеф, если нужно будет, а не это сказочное утро принцессы, где только пения птиц и говорящих зверей не хватает. По столу разложены бумаги, ожидающие подписи Сторма, на телефонной линии буквально человек сорок, желающих совета или хоть слова от Сторма, и этому же Сторму кажется, что в нём уже нуждается весь мир. Плевать он хотел на эти дела, его интересовал только полученный пост и его дальнейшие действия. Советы он должен давать максимально нужные, самые хорошие, чтобы вызвать у клиентов бурю положительных комментариев, а потом быть одним из тех, кому нужно довериться в первую очередь. Морро обещает себе, что переделает этот город полностью, поставив каждого на колени. Боже, какие у него планы на власти, какие сотрудничества и договорённости с другими компаниями и дальнейший пост доминанта среди тех многих. Он уже вяжет поддельные союзы с мэром, с полицией и другими бизнесменами, планирует на будущее получить доступ к хранилищу оружия, вызвать доверие у народа и главенствовать в этом месте, как человек, перед которым нужно преклоняться. Дядя альфы не идиот, хорошо знал, что Морро таки доберётся до этого кресла, и возложил на плечи родственника как и свои планы, так и сбережения. Сторм только сейчас читает его письма, так долго хранящиеся в банковских ячейках, растягивает улыбку от предвкушения их общего плана и смакует буквально в собственном рту те большие планы, которые написаны на потрёпанной бумаге. И, о чёрт, в свои семь мальчишка даже подумать не мог, что любимый, но вечно занятой дядя, который день за днём по вечерам катал его на своих плечах и показывал море, дышит желанием бросить к своим ногам Ниндзяго. У него впервые появляется гордость за свою кровь. В чём же проблема такого напряжённого настроения? Альфа с самого утра, имея в руках такое сокровище прямиком из банка, не может нормально сосредоточиться даже с запахом множества купюр перед собой. Морро не глупый, вполне догадывается, в чём дело, сразу подмечая, как часто чешется укус под бинтами на руке, но в голове ничего хорошего не укладывается, а думать о чём-то подобном просто дико. Смит точно дома, точно с огромными усилиями собирает себя по кусочкам, плачет в подушку или в плечо кого-то из команды. Лохматит вкуснопахнущие волосы, проносит по дому свой пока ещё лёгкий запах, кутается в плед, когда под ним точно только футболка, скрывающая острые клю... он явно не о том думает. Даже не просто не о том, он в корне ошибается и с точностью в сто процентов бредит, видимо, от недосыпа. Кая бы просто сломать, а не думать о его теле, Кая бы унизить прилюдно и поставить на колени, но не для желания и минета, Кая бы победить, но так, чтобы перед всеми и с кровью, а не так, чтобы в постели. Этот парень с самого начала заинтересовал Морро, но только как достойный соперник и хороший враг. Почему сейчас, зная, что он омега, что у него хороший запах, хорошее тело и очень интересный характер, он пускает корни глубже и интересуется по-другому? Кай безусловно красивый, безусловно стервозный и дико дерзкий по своей натуре, а вскоре будет таким слабеньким, беззащитным, хрупким и жутко сладким, что его хочется поиметь. Поиметь, в смысле трахнуть и, желательно, только одному Морро, первому и последнему. От подобных мыслей альфа всё больше злится на себя и уже подозревает, что сходит с ума от перехода из одного мира в другой, но нутру перечить не столько боится, сколько не в силах. Морро больше тридцати лет был без запаха и желания, а без омеги — с рождения, и своему вкусу он отказывать не силится. Он очень надеется, что с Каем только временное помутнение, обещает себе заскочить в клуб и зацепить кого-нибудь, чтобы утолить долгий голод, а с мастером огня покончить по-другому. Силой. Морально. Как всегда и хотел. Брюнет даже не замечает, как в кабинет входит Кхан и, щурясь, опускается на диван. — Здоровья работягам, — хохочет тот и принюхивается, чувствуя знакомый запах. Гармадон. Запах везде, он настолько хорошо поселился в этих стенах, что альфу едва не тошнит. Морро же сидит себе, заполняет бумажки и даже носом не ведёт, когда вонь старика такая сильная, что до лопающих глазниц. — Фу, дерьмо. Как ты ещё не сбежал? — Этот запах не даёт мне забывать, ради чего мы здесь, а не под землёй, — отвечает альфа, не отрываясь от документов. — Лучше не расслабляться, это никогда ни к чему хорошему не приводит. Но завтра же я начну именно с этого кабинета. — Отлично, — вздыхает Надакхан и прикрывает глаза, откидываясь на спинку. Забегает молодая бета и, поклонившись обоим, пропускает в кабинет свою лёгкую крапиву и оставляет на столе заказанный пару минут назад Стормом капучино. Альфа только вздыхает запах, вообще не пойми каким боком чувствует крупицы крыжовника, думая, что точно поехал крышей, и едва тянется к кружке, как та шатается от рук девушки и падает, обливая сразу несколько десятков бумаг. Мир замирает примерно в эту секунду, и даже Кхан, до этого умиротворённый, распахивает глаза и напрягается. — Боже мой, простите, пожалуйста, — быстро-быстро говорит бета и забирает кружку, хватается за салфетки и тянется к небольшой лужице. Морро мрачнеет в секунду, почти чернеет, и останавливает неуклюжую рабоницу, хватая за руку. Его взгляд как физические свойства приобретает, сразу становится таким холодным, словно кусок льда, метель, а ветер становится морозным и жутко болезненным, врезается в кожу вместе со снежинками и оставляет порезы. Альфа только поднимает глаза, скользит зелёным сумасшествием в собственных зрачках по карим обрывам девушки и объясняет всё без слов. От беты секунды через две и след простыл. Парень наполняет лёгкие воздухом и отшвыривает мокрые бумаги в мусорное ведро под столом, после более осторожно, но нервно берёт салфетки и убирает причину своей злости, доводя поверхность стола до стопроцентной сухости. — Напомни мне, чтобы потом уволить её, — улыбается парень и выбрасывает последнюю салфетку, поднимая ручку и продолжая ставить подписи. — Хорошо, что не попало на письма дяди, иначе на одного человека в этом мире стало бы меньше. — Тебе надо развеяться, — вздыхает мужчина. — Взять перерыв и пойти в клуб. Если хочешь, этой даме тоже достанется... — Обязательно, как только будет подписан первый договор. Как малыш Джей поживает? — спрашивает альфа и улыбается, замечая, как растёт интерес в глазах джина. — Думаю, пока никак. — пожимает плечами тот. — Почему же? — Я ещё не приезжал. Мне просто докладывают, что он делает, этого пока достаточно. В скором времени я всё равно заскачу, — отвечает Надакхан и косится на друга. Тот усмехается и кивает, ставит очередную подпись, но дёргает рукой, а потом яростно чешет бинты. — Наш котёнок переборщил с укусом? — Я бы ему за это ещё тогда зубы вырвал, — рычит альфа. — Нет, чтобы поплакать где-то в углу и послушаться, как нормальные люди, сломаться достойно, а это ничтожество дикое ещё и за машиной погналось. Сука, если бы я знал. Даже Гармадона было легче усмирить, он там вообще почти не брыкался. — Ты сказал, что он тебе принадлежит. — улыбается мужчина и перекидывать ногу на ногу. Брюнет на какое-то время замолкает, обдумывая сказанное, и всерьёз задумывается. Конечно, факт того, что Кай будет думать именно так и хоть как-то бояться Морро, его хорошо кормит и радует, особенно его нутро, но правильно ли это? Парень должен просто выиграть, должен обойти команду и дать злу впервые победить, словами, действиями или кровью. Этого хочет сейчас он, хочет Кхан и Харуми, хотел его давно покойный дядя, и они идут к своей цели самой прямой дорогой, так какого же чёрта альфа так относится к мастеру огня? Победить можно в двух смыслах: либо опередить, обыграть и возвести себя выше, либо всё тоже самое, но врага подмять под себя. Морро с самого начала придерживался только первого варианта, но сейчас, когда имеет чутье альфы, запах альфы, желание и ближущийся гон, что не за горами, все планы летят в тартарары. Сторму нравилось быть бессмертным, нравилось не иметь шанса стать альфой снова и нравилась эта независимость. Сейчас внутри не пустота, внутри зверь, который дико изголодался и сверяется только с половиной желаний своего хозяина. Как бы не было прискорбно, в этой половине всё ещё завалялся Кай Смит, дерзкий и наглый мастер огня, самый тёплый из всех, самый гордый и самоуверенный в жизни брюнета, и плевал зверь на этот "первый вариант". Желание он понимает по-своему. — Принадлежит, — отвечает, наконец, Сторм и прикрывает глаза, тяжело вздыхая. — Надеюсь, что ненадолго и как враг, иначе я не буду себя сдерживать. — Дружище, поверь, я прожил намного больше тебя альфой, и твои желания естественны. Если тебе нравится омега, то это точно лучшее, что могло с тобой случиться, потому что альфы без омег не выживают. У тебя зверь хочет плоти, хочет кого-то, и тебе ещё повезло, что ты нашёл себе объект сразу и не дождался гона, когда будешь рвать на себе волосы, — спокойно говорит альфа. — Конечно, я бы повремерил с выводами и занялся более важными делами, но... если альфа в тебе захочет Смита, то Смита он получит. Таков закон. — Тебе бы в психологи податься. — хохочет Морро, на пару минут оставляя ручку, и идёт к другу, после, приседая рядом, продолжает разговор, но уже о своём, о злодейском. Бумаги покорно ждут внимания альфы и дальше, наверное, жалея, что так и не тронуты капучино, как другие.