Плейофф

***

Бета щурится от света, падающего на лицо и конечности, и только потом понимает, что точно не в своей постели. Тело слегка ломит, словно перед тем, как уложить спать, его хорошенько треснули об стену, а голова раскалывается, как от похмелья. Парень быстро оседает, но поздно понимает, что зря, и ноет от ещё большей боли. Та навалилась, словно снег на голову в зиму, а Уолкер не дворник, омеги, бегающие за дверью с подносами, таблетками и полотенцами, тоже. Нужно посидеть ещё около трёх минут в недрах внутреннего спокойствия, вновь отлепить падающие веки и вспомнить, как уже на пороге особняка, благо, вне видимости Кхана, его вырвало на кого-то из-за нервов и сильной тряски в автомобиле. Джей осматривается по сторонам и сильно жмурится, потому что запах альфы практически повсюду: им пахнет сама комната, её мебель, одеяло, подушка, даже освежитель с нотками коньяка, будто там не химия с магазина, а вылитая бутылка спирта. Бета не любитель таких запахов, в последнее время они и вовсе стали в фаворитах на последнем месте. После случившегося в больнице шатен и вовсе готов полюбить даже запах дерьма, но точно не коньяк, точно не то, чем веет за километр от, на этот момент, самого ненавистного человека. Противный, неправильный, такой свежий, что застывает в горле и заставляет задыхаться, биться в конвульсиях, а потом умирать. Уолкер удивлён, потому что всё ещё живой. А за Кая всё ещё больно, ещё болит, словно это не его поставили в тупик, а самого Джея, словно на него свалили всё это. Он даже понятия не имеет, где сейчас находится, пощадили ли его, или это "предсмертные ласки", но больше всего хочет быть с другом. С омегой. Тем, кого считал защитником, но кого готов защищать самостоятельно, охранять от любой нечести, потому что Смит слишком много для него сделал. А как засел в душе... Какой же светлый образ создал, пока был рядом, каким ангелом стал, как ярко светит даже самому Джею, словно забрал его способность себе. Уолкер знает, что сейчас парень максимально бессилен, и только от этой мысли хочется сорваться и бежать со всех сил, лишь бы добраться и хотя бы обнять. Потом можно и оберегать, поддерживать, любить также, как раньше. Сейчас тоже можно. Нужно. Желательно всегда. Как спокойно сидеть, когда даже понятия не имеешь, добрался ли мастер огня живым и невредимым до дома? А что с Нией, что будет, если Кай разозлится и не простит? — Войдите, — хрипло отзывается парень, прерывая свой поток мыслей и позволяя прислуге вбежать. Омеги и беты начинают рассматривать парня, всё недоверчиво всматриваются в бледное лицо и тихо переговариваются. Один из них, самый низкий, валит бету обратно на подушку и, игнорируя протесты и громкие возмущения, кладёт на слегка горячий лоб мокрое полотенце, трогает нос, касается щёк и на их красноту хмуро качает головой. Двое других меняют тазик на другой, а тот уносят в коридор, достают из аптечки градусник в пластмассовой коробочке и суют больному в подмышку. — Может, объясните мне, в чём дело? — злобно отзывается Уолкер и стаскивает со лба полотенце, пугая прислугу своей резкостью. — И хватит это делать, я здоров. — Сегодня возвращается мистер Кхан, — шепчет один из омег и быстро кивает в виде мелкого поклона. — Он попросил позаботиться о Вашем здоровье, чтобы ко встречи с ним Вас ничего не тревожило. Вам стоит поправиться как можно скорее и сбросить жар, иначе мистер будет недоволен... Он снова кивает и собирается вновь вернуть багровое полотенце на место, на лоб, что схож с плитой после поджаривания яичницы, но вздрагивает и даже отходит на шаг, когда Джей, согнувшись пополам в кровати, начинает громко смеяться. Прислуге совсем не до смеха, они могут попрощаться с жизнью, если гостя не привести в порядок к приезду Надакхана, а этому самоубийце, видимо, вообще всё равно, раз ситуация так его смешит. Бета даже утирает подступившие слёзы с ресниц, сквозь откровенный смех вплоть до потери воздуха в лёгких тянет "я сейчас умру" и даже забывает про то, что с недавних пор ему до сих пор плохо. Возможно, он подхватил простуду, выбежав в такую холодную погоду в одной только расстёгнутой куртке, или так на него повлияло само похищение. У парня точно температура и ещё не до конца ушедшая тошнота, возможны рвотные позывы из-за болей в горле и неприятного привкуса, а ему хоть бы что. Словно он не в доме своего злейшего врага находится, а в кругу друзей, и ржёт не от нервов или подступающей истерики, а от смешного, понятного только ему анекдоту. Омеги не знают, кого теперь бояться больше: их хозяина или этого слегка двинутого бету, поэтому вновь отходят на шаг, давая волю гостю снова надышаться кислорода. — Надакхан просил вылечить меня до своего прихода? И он вообще надеется, что я этого жду? — наконец, спрашивает шатен, немного успокоившись. — Он помог Морро сломать моего друга, моих других друзей, почти всю мою семью в целом, увёз меня сюда и ещё хочет увидеться, считая, что я захочу на него смотреть? Пхах, досвидания, — договаривает бета и, прыснув, кутается в одеяло с головой. На самом деле, смеяться ему хочется меньше всего, особенно с каждой мыслью того, что это не бредятина, которая каким-то образом могла ему присниться, а реальная жизнь. Что не пару дней назад практически живьём морально похоронили Кая Смита — альфу, а оставили другого, Кая Смита — омегу. Что не его уничтожили на глазах друга, что не его поставили перед фактом и правдой с ноющей болью, что не ему словно реально перерезали артерию, предварительно втоптав его гордость в несмываемую грязь. Джею бы поплакать, не раз представить себя на месте Смита и долго, долго мечтать, как оказывается рядом и обнимает, гладит по голове и поддерживает. Джей сейчас — самый настоящий щит для Кая, тот, кто больше всех поймёт и сбережёт от всех бед, научит жить заново и поднимет на ноги. Он смеётся больше от безысходности и комичности, нет, тупости этой ситуации, хотя и понимает, что это начало, и его злоба только зарождается. — Вы не можете так говорить, — возражает самый высокий парень и стягивает с беты одеяло почти до самого края кровати. — Если не будете следовать требованиям мистера добровольно, то Вас придётся заставить силой. — У вас нет на это никакого права, я изучал судебное дело и читал Конституцию Ниндзяго "Права свободы и обязанности человека", — пыхтит мастер молнии. — Если он так хочет меня видеть, у него два варианта: либо прийти ко мне самому, либо сдохнуть где-то по пути или сломать себе что-то, потому что это чудовище я и на десять метров к себе не подпущу. Наверное, до вас дошло, что здесь только один вариант. — Если мистер Надакхан привёз Вас к себе, значит он заинтересован Вами и у него на Вас свои планы. Он зол в гневе, и я не думаю, что Вам хотелось бы ходить со сломанной конечностью, — сразу констатирует факт тот самый маленький омега, замечая, как лицо Джея вытягивается в удивлении. — В этом особняке никаких прав не существует, по крайней мере, для мистера Кхана, потому что он сам эти права и прописывает. Вам придётся подчиниться в любом случае, потому что Вы уже в этом особняке. Кудрявоволосый только открывает рот, чтобы что-то сказать, как вскрикивает, стоит ему оказаться на руках одного из охранников. Прислуги много, охранников тоже, но парень не уступает тому, что силы не равны, и начинает махать руками-ногами, надеясь в кого-то попасть и убедить в том, что тоже опасен. Он хватается за ручку двери, не желая покидать выделенную ему комнату, но рука скользит, и попытки становятся ничтожными. Дело начинает свою дорогу в просторной ванной комнате, когда бету опускают около уже наполненной ванной со стоящим над водой паром, и выходят все, кроме двух омег. Один начинает стаскивать с парня одежду, напоминая о том, что рукоприкладство у них в особняке не отменено и всегда в силе, а второй проверяет температуру воды, расставляет шампуни и готовит мягкое светло-голубое полотенце. Шатен отбивается, как может, до конца не верит в угрозы и затихает только тогда, когда оказывается догола раздетым и почти до подбородка опущенным в тёплую воду. Уже грязную одежду беты кидают в стиральную машинку, и юная бета, поклонившись, входит и вешает на ручку двери новую глаженую одежду. Джей рассматривает новый наряд и начинает потихоньку опускаться в воду до носа, оставляет на виду только колени и свою кудрявую голову. Он привык принимать душ один, даже с Нией никогда не мылся и при ней не раздевался, а здесь сразу несколько людей, и он перед ними словно не только без одежды, но и без кожи. Омеги вообще ничего не стесняются, не смеются, не смотрят и даже не упоминают о мастере молнии, словно он вообще в другой комнате. Занимаются своими делами, а потом, закончив, перешёптываются, решают, кто что будут делать. В итоге к бете подходит парень пониже, перед этим проигравший в "камень, ножницы, бумага", и, выдавливая в ладонь ароматного шампуня, начинает размазывать по кудрявым волосам. Хватает ковш с тумбочки, набирает воду и, заставив бету откинуть голову назад, льёт воду на волосы, создаёт на прядях пену и водит по голове, закрывается пальцами, тщательно вымывая. Уолкеру бы возмутиться, но уже, кажется, бесполезно. Парень легко хмурится и, коснувшись рук омеги, говорит, что сделает всё сам и домывает голову уже сам. Смывая пену, он косится на прислуг и много думает о том, что именно от него хочет Надакхан. Ведь, судя по словам Коула, альфа должен как минимум применить насилие по-отношению к Джею, должен сделать что-то, что могло бы казаться отличным уроком для мастера земли за непослушание. Тогда почему его так готовят, словно собираются отправить на свадьбу? В последний раз, будучи в плену, бета только сражался и терпел роль посудомойки, вымывал корабль чуть ли не до блеска, и никто его не украшал, не готовил. Может, альфа хочет видеть парня в лучшем виде просто ради интереса, может, для какой-то игры. "Я вообще не ебу" — взрывается внутри Джей, хмурясь, и просит прислуг выйти, чтобы он вымыл тело. Выходить никто не хочет, и бета сдерживается, чтобы не накричать снова, думает, что сами напросились, и пожимает плечами. У Уолкера тело омеги. И не простого какого-нибудь, а самого сексуального, самого красивого в Ниндзяго, потому что такие фигуры даются не каждому. Парень, уже ничего и никого не стесняясь, приподнимает стройную ногу, блестящую от воды и пены, водит по ней мылом и просто игнорирует всё вокруг. Конечно, омеги косятся, в какой-то степени даже завидуют, потому что беты их мира таких рельефов явно не заслуживают, кусают щёки и просто наблюдают, иногда отводят взгляд. Кудрявоволосый победно улыбается, смывает пену и повторяет прошлые действия с другой ногой, пока не доходит до верхней части тела. Приподнимаясь и усаживаясь на ноги, бета освобождает от водной глади блестящие ключицы и плечи, вскидывает голову, намыливает шею и, заметив, как прислуга, наконец, плетётся к двери, улыбается. — Где Кхан шля... — в ванную входит Флинтлок и, чуть не столкнувшись с прислугой, замечает Джея. Бета сразу вымирает внутри, чувствует на ключицах пристальный взгляд, как будто физический, и до самого подбородка плюхается в воду, даже колени сгибает, и радуется, что пены очень много. — Блять, сказали бы, — шипит альфа и, отвернувшись, выходит за дверь. — Какого хрена ты тут делаешь, скажи? — У своего друга спроси, — так же громко отвечает Уолкер уже с истеричными нотками и со злостью дует на пену перед носом. — И вообще, почему ты снова с ним? Ты же, вроде как, предал его и выступил за нас, — тупит взгляд парень. — Это долгая история, и я не собираюсь откровенничать. Мне интереснее знать, когда вы с ним успели так сблизиться, чтобы ты в его ванной мылся. В его доме. — Я. Не. Знаю. Что. У. Него. На. Уме, — по словам выговаривает бета. — И мы не сближались. Это похищение, и я здесь не по своей воле, но не убегаю, потому что мне угражают и не отпускают. Понимаешь? — Мистер Надакхан просил подготовить гостя к их встрече вечером, — коротко кивает одна из омег. — иначе, по его словам, придётся искать новый состав прислуги. — Бред, — фыркает альфа и прислоняется к двери. — Неужели сдержал свою угрозу? Ты ему и не очень-то нужен был. Было бы логичнее, забери он Нию, но тебя... — О моей девушке даже заикаться не смей! Она была и будет в безопасности, и Кхан — никто, чтобы трогать её из-за какого-то прошлого. — Значит, ты не будешь, — грустно усмехается Флинтлок. — В смысле, не будешь в безопасности. Если ему действительно плевать на Нию сейчас, то он просто хочет с тобой поквитаться. И не сложно догадаться, как именно, если ты бета, а он альфа. Бета только открывает рот, но замолкает, связывая клочки одной единственной правильной мысли. Ужасной, но правильной, потому что их роли в этой жизни говорят сами за себя. Альфе нужен омега, но с ним может быть и бета, даже если у второго нет ни течки, ни сильного запаха. Они могут служить для альф точно так же, как и омеги, и, как бы Джей не злился, это природа, а с ней нельзя спорить. Надакхан опасный и сильный, довольно взрослый, лишившийся своей омеги альфа, и сейчас ему ничего не стоит трахнуть бету, даже если из-за мести и обещания. От одной только мысли парня трясёт и бьёт в разые стороны, он громко хнычет и прикрывает лицо руками, вновь опускаясь в воду. На самом деле, ему сейчас опустить голову, чтобы утонуть, и дело с концом, да и тех, кто помешал бы, здесь нет. Даже с таким букетом жестокости и безысходности ему всё ещё есть, ради кого жить, и только мысли о том, что его ждут, что думают, как спасти, заставляет не делать глупостей. Уолкер знает, что его душа, его тело существует только для одной омеги на этой планете, более того, он понял это ещё с их первой встречи, и поэтому просто не позволит прикоснуться к себе кому-то другому, кроме неё. Надо будет — начнёт кусаться и царапаться, чего набрался у Кая, будет истошно кричать и убивать взглядом, но чужое чужому не отдаст. Чужое — своё тело, свою невинность и свою душу. Чужому — Надакхану, альфе с жизнью без преград. — Прикройся там на минуту, — говорит альфа и, открыв дверь, отгоняет прислугу подальше от двери и входит в ванную, прикрывая дверь. Он быстро опускается у ванны и наклоняется к бете, то и дело поглядывая на двери, как бы те не открылись. — Я не знаю, как именно, — начинает он уже шёпотом. — но я помогу тебе выйти отсюда. Я многое вам должен и всеми руками за вас, хоть и служу Кхану. Я не против его дел сейчас, не против союза с Морро, потому что мне дали второй шанс и не убили, как должны были, но если надо будет вытащить тебя отсюда подальше от Кхана, то я это устрою, просто потому что вы мне не враги. Я не хочу, чтобы он портил тебя и перекрывал ваши с Нией отношения. Старайся не сильно перечить Кхану, просто дожидайся момента, когда приду либо я, либо твои друзья. Всё будет хорошо. — Подожди, — так же шёпотом зовёт Джей, хватая альфу за рукав прежде, чем тот развернулся. — Ты это... можешь, пожалуйста, узнать для меня, как там Кай? Мне хотелось бы знать, что Морро ничего больше ему не сделал и не сделает. Флинтлок молчит пару секунд, обдумывая, и, кивая, слышит счастливое "спасибо" и направляется к двери, чуть не ударяя только собиравшихся подслушать прислуг. — Будьте с ним осторожнее, — шипит он и щурится. Словив сразу несколько быстрых кивков, альфа поправляет воротник домашней рубашки и следует прямо по коридору, скрываясь за углом.

× × ×

Понимая, что команда на задании и занести ему еду так, как раньше, никто не станет, Кай вновь поднимается с кровати. При всём своём желании казаться сильнее, выше всего этого и выносливее, омега не смог принять свою сущность до конца. Пришлось просто смириться. В какой-то момент шатен просто сам для себя понял, что на этой новости его жизнь не заканчивается и в корне не меняется, а идёт дальше, в каком бы состоянии парень ни был. Смит бегал от самого себя, даже после рассказа Нии пытался поверить в то, что это сон или выдумка, что он никакой не омега с запоздалый развитием, а по-прежнему сильный и храбрый альфа. Сейчас бегать нет никакого смысла. Даже если он является омегой, если ему не уйти от этой правды и быть привязанным к ней пожизненно, то он будет, просто чтобы доказать себе, что всё ещё сильный духом и сердцем. Омега поправляет шёлковую пижаму на себе, замечая, что в ней тоже удобно, переступает через множество смятых носовых платков и салфеток, напрочь впитавшихся его слёз, и открывает дверь, щурясь от света. В его комнате эти дни была сплошная тьма. Из-за заплаканных глаз свет делал только больнее, от него раскалывалась голова, иногда кружилась и становилась тяжелее. Кай сам погряз в этой тьме, когда всё осознал. Молча нырнул в чёрное болото и прибил себя гвоздями ко дну, чтобы больше не вылезать на сушу, не вдыхать жизнь. Ему легче задыхаться и заливаться по новой, легче тонуть, но так, чтобы в полном одиночестве, потому что настолько слабым он никогда перед командой не был. Парень выглядывает со второго этажа на первый, держась за перегородку, и, никого не замечая, спускается вниз. В доме всегда было тепло, но сейчас особенно холодно, настолько, что лучше бы сгореть в собственном огне. Кай ненавидит холод, ненавидит воду, но у него ничего другого и не осталось. Морро вскинул на теперь точно хрупкие плечи правду, забрал и так пропавший огонь, что хоть немного грел омегу раньше, и разрешил одно единственное — плакать. Он, может, и не видит, может ничего вообще не разрешал, но Смит плачет, и за это время потратил годовой запас своих слёз. Омега чувствует ком в горле, а потом тяжесть в ногах и думает, что снова упадёт на пол. Что за психологическую пытку ему приготовили, он понятия и не имеет, но от каждой такой готов умирать. Хватается за поручни, ступает босиком на холодный пол и вдыхает родной букет запахов друзей, улыбается уголками губ. Парень сразу понимает, точнее, наверное, вспоминает, что одного запаха точно не хватает, и задумывается. С ним целая команда, несколько альф и омег, на которых можно положиться, а Джей там один единственный наедине с чудовищем. Парень бы уже сорвался с места, оббежал бы весь город, только чтобы найти друга раньше, чем произойдёт что-то ужасное. Перевернул бы все шестнадцать миров, добрался бы до проклятого, умер бы несколько раз, но всё, что он может, — греть свою задницу и быть под защитой, прячась от Сторма, как от серого волка. Шатен вновь зол, зол на всех вокруг, на себя и на судьбу. Пиная спинку дивана, омега едва не рвёт себя на части, но замолкает, замечая спящего Дилана. Дойдя до кухни, Кай врезается ладонями в стол и смотрит вперёд, чувствуя, как льдина внутри тает от появившейся злости. Он сжимает руки и представляет мастера ветра, стреляет взглядом и представляет джина, ощущает внутри взрывы и обещает, что каждый из тех, кто хоть пальцем тронет мастера молнии, взорвётся точно также. Мысленное самоубийство и мысли об своей омежей сущности переступают на второй план, и всё, о чём мастер огня думает, это о друзьях. Только что он может сделать сейчас, как один из самых слабых омег, который и на улицу толком выйти не может? — Ненавижу, — шипит омега, впивается ногтями в ладони и опускает голову. — Ненавижу это всё. Ненавижу... — Кай, всё нормально? — спрашивает вошедшая Пиксель. Осторожно глянув на друга, она подбегает ближе и, хватая его руки, сжимает в своих, прося расслабить. Мастер огня стискивает зубы и, встретившись взглядом с ниндроидом, расжимает кулаки и смотрит на капли крови на ладонях. Девушка опускает омегу на стул и рыскает по шкафчикам в поисках аптечки. Старается не говорить много, не напрягать и не делать ситуацию хуже и, найдя белый чемоданчик, подходит к другу и достаёт бинты. — Прости, я просто... я сам не понял, что делаю, — выдыхает шатен и протягивает подруге ладони, наблюдая, как та не толстым слоем обматывает следы ногтей уже с ваткой со спиртом. — В последнее время я совсем... ничего не понимаю... — Твоя психика нарушена, и у тебя огромный стресс, — спокойно говорит беловолосая, делая из двух концов бинтов на каждой руке по одному прочному бантику. — Человеку трудно справляться с такими неожиданными новостями, особенно оме... прости. — Всё нормально, — хмыкает Кай. — Уже ничего не изменить, продолжай. — Просто знай, что у тебя сломана моральная опора. В таком положении сложно контролировать свои действия и эмоции, но тебе надо попытаться, иначе, в первую очередь, навредишь самому себе. Захлопнув аптечку, Пиксель осторожно отодвигает её в сторону и достаёт из рядом стоящего пакета маленькую белую баночку. Поглядывая на заинтересованного парня, она не сразу решается, словно размышляя о последствиях, но быстро выдыхает и готовит стакан воды из графина. — Это, — говорит девушка, повернувшись к другу, и показывает на баночку. — таблетки для омег с такими же отклонениями. Они помогают омежей сущности быстрее раскрыться, меняют запах на твой личный и помогают отмотать срок начала течки, чтобы она не была болезненной. Без них будет намного труднее, поэтому тебе стоит не отказываться от их принятия, если не хочешь больше проблем. Парень медлит, засматриваясь на баночку и прикусывая щёку изнутри. С одной стороны, он прекрасно понимает, насколько это серьёзно и необходимо, но с другой... Зачем ему всё это надо? Зачем пытаться изменить что-то, зачем вытягивать его из этого болота, когда сами же его туда и опустили? Ему бы просто укрыться от всего этого мира, забиться в угол и прибить себя к нему, чтобы никто не посмел тронуть. Вернуть Джея, вернуть те дни, когда всё было хорошо, когда отец не забил ему голову этой паранойей про то, что зло близко и парень не знал правды. Даже если бы узнал, то явно не от своего врага, не в полном одиночестве и не с дикой болью в груди. Ему бы душевного спокойствия, тепла и уюта внутри и снаружи, а он только и делает, что берёт на свой счёт всё новые трудности. Омега вздыхает и жмурится, но принимает в руки две капсулы и залпом проглатывает, запивая водой. Беловолосая только открывает рот, как долго звонят в дверь, и шатен чуть не давится водой. — Так быстро вернулись? — удивлённо спрашивает ниндроид и только делает шаг, но парень, нахмурившись, останавливает её и мотает головой. — Я сам могу открыть эту долбанную дверь, Пикс, то, что я омега, ещё не делает меня недееспособным, — говорит парень и сразу смягчается, тепло улыбается и хлопает её по плечу. Девушка вздыхает и молча кивает, убирая таблетки в отдельный шкафчик и доставая из пакета всё остальное: мясо, зелень, оливковое масло, помидоры и огурцы, заранее громко предупреждая, что собирается делать салат. Расставляет всё на столе, вымывает и достаёт целый пучок салфеток, провожая омегу к двери взглядом. На почту приходит сообщение от Зейна, что они приедут только через полчаса, а беловолосая кивает самой себе и отправляет в ответ пару смайликов, но поздно понимает, что тогда за дверью кто-то другой. — Кай!.. Омега широко распахивает входные двери и чуть не вываливается за порог, но застывает на месте, словно приклеенный, когда сталкивается глаза в глаза со Стормом. — Какая встре-еча, малы-ыш, — тянет мастер ветра и не упускает момента, осматривая омегу напротив с ног до головы. Кай точно вымирает несколько раз, рассыпается под этим взглядом и забывает, как дышать, как пользоваться лёгкими, но двинуться с места не может. Как будто альфа его своим взглядом и держит. — А мы за ребёнком. То есть, теперь моим сыном, правильно же? — оборачивается он к пожилому мужчине с папкой в руках, и тот медленно кивает. Альфа одет, как ангел и дьявол во плоти одновременно. В белом костюме, словно ядерная бомба в подарочной упаковке, и красных мокасинах, идеально очищенных, почти сверкающих и отражающих всё вокруг. Тёмные волосы красиво уложены назад и собраны в маленький пучок на затылке, и только зелёная прядь то и дело падает на лицо. В этом виде он словно в несколько раз больше Кая, что заставляет омегу желать ещё больше сжиматься и замирать в не пойми откуда взявшемся страхе. Парень просто смотрит в зелёные глаза напротив, просто дышит рядом, а внутри словно задыхается, путается в бесконечных таких же зелёных зарослях и тонет в белых облаках. Таких, как этот чёртов костюм. Морро же держится отлично, смотрит с самой великой победой, но не задерживается на золотых глазах, а скользит сразу на мешковатую пижаму. Вот дерьмо, так думает он, и не может не словить себя на мысли, что без этих тряпок парню было бы намного лучше. Смиту во всём намного лучше, только когда он такой же напуганный и беспомощный, когда полностью видна шея и ключицы, когда он потрёпанный, лохматый, немного красный и уютный, как игрушка или плюшевый медведь. Сторм знает желания тигра, и сейчас борется с двумя из них: либо схватить омегу в охабку и увезти отсюда подальше, либо разложить на этом же пороге, только бы зверь внутри был доволен. Только бы вернул альфе власть над собой и своими целями, чтобы не отвлекаться от планов. Пиксель в сею секунду оказывается рядом и прячет парня за свою спину, злобно уставившись на альфу. Тот мило улыбается, разминает шею, руки, поправляет воротник торчащей из пиджака белой рубашки и проходит внутрь, осматриваясь. На самом деле он всё прекрасно видел ещё тогда, когда пришёл сюда в теле Мисако, но ради приличия и мужчины позади него решает построить дурачка, чтобы не навеивать лишних подозрений. — Что за ангел? — спрашивает Морро и, словно получивший до этого премию "Отец года", подбегает к коляске и тянет руки к проснувшемуся Дилану. — Я мог только мечтать о таком сыне, я... я так счастлив и... Альфа не договаривает, когда, игнорируя Пиксель и её попытки спрятать Кая вновь, тот подлетает и выхватывает ребёнка из коляски, крепко прижимая к груди и прожигая брюнета взглядом. — Не смей прикасаться к нему, — рычит шатен. — Только попробуй, и я сожгу тебя заживо. Ниндроид пугается и собирается подойти, но Морро взмахивает рукой, и она замирает, не в силах ступить дальше. Она поглядывает на слишком спокойного мужчину, что молча рассматривает их владения, кусает губу и отправляет Жульену сообщение о том, что дома срочно нужна их помощь. Пиксель не понимает, за кого боится больше: за ребёнка или за Кая, но знает, что спасать надо обоих. Правда, как именно? Возможно ли вообще, когда рядом Сторм? — Очень мило. Мастер огня так привязался к ребёнку, разве это не здорово? — поворачивается к мужчине альфа, но улыбку не натягивает, только легко усмехается, хотя начинает злиться. — Ты будешь отличным папой, огонёк, но ты задерживаешь Господина Ханя и меня в том числе. По документам у бедняги никого больше не осталось. Мать умерла прямо в больнице, представляешь? Смит распахивает глаза, вспоминая недавнюю картину, и только больше впадает в ярость. Омега чувствует, что не выдержит и в любой момент набросится на Сторма, чтобы расцарапать глаза и лицо. Клоун, так думает, нет, так точно уверен парень, и внутри по новой взрывается только от взгляда альфы на ребёнке. — Ты не смеешь так делать, не смеешь даже смотреть на него! Чёртов убийца, ты всю жизнь ему разрушил! — Малыш, не нервничай лишний раз, — говорит брюнет, делая короткие шаги к омеге до того момента, как тот спиной сталкивается со стеной. — У тебя сейчас тяжёлые времена, много стресса. Ляг лучше, отдохни, не напрягайся... Кай не знает, куда деться, как исчезнуть или пройти сквозь стену в другую комнату, потому что альфа слишком рядом, и, протянув руку, сможет достать. Котёнок внутри жмёт уши к голове и прячется, сворачиваясь в клубок, а тигр уже рядом, заставляет давиться несчастного мятой и нависает сверху, вот-вот готовый сожрать. Парень смотрит в разные стороны, пытаясь найти выход, с мольбой смотрит на подругу и мужчину вдалеке. Пиксель становится вся словно на иголках, когда Сторм упирается рукой в стену над головой шатена, смотрит, надавливая этим своим тяжёлым взглядом, и даже Дилан в руках замирает. Кай жмурится и, не найдя ничего получше, резко скатывается по стене вниз, принимая сидячее положение, и, пряча ребёнка за своими же коленями, утыкается носом мальчишке в плечо. Девушка подрывается с места, когда видит в проходе остальную команду, тяжело выдыхает и сглатывает, а Морро так и замирает, не сводя глаз с сжавшегося омеги под ним. Что за идиотское чувство, почему душит горло и так давит в грудь, что и не выдохнуть? Старший смотрит на слегка подрагивающие руки, прижимающие ребёнка, смотрит на то и дело выглядывающие проверить, не ушёл ли он, золотые глаза, и сердце пропускает несколько ударов. И останавливается. Таким беспомощным и пугливым мастер огня не был ещё ни разу, по крайней мере, наедине с альфой, и вместо предыдущих мыслей в голове только одна, выросшая до высоты многоэтажки, — спрятать. От кого прятать? От самого себя? Смешно, думает парень, но ничего не может поделать, всё смотрит на младшего и чувствует резкое желание коснуться щеки или волос. Смит сейчас крохотный, словно букашка, коснёшься — раздавишь и заставишь исчезнуть. А Морро такого не хочет. Хочет оказаться с парнем наедине, положить омегу на самое видное место и смотреть за страхом, за этим волнением, прятать от всего и ото всех, даже если от себя. Внутри становится невыносимо тепло и легко, даже светло, туман рассеивается, и тигр, вместо того, чтобы кусать или царапать котёнка перед собой, опускает морду к полу и смотрит на него со стороны. Осторожно касается маленького влажного носа, принюхивается и наслаждается крыжовником, глазами умоляя зверька поднять на него свои глаза. Неправильно. Альфа злится и, мотнув головой, отталкивается от стены прежде, чем подбегает Ллойд. Больше не оборачивается на Кая, даже в его сторону не смотрит, приказывая себе зацикливаться только на других. — Какого чёрта ты тут делаешь? — шипит лидер и хватает брюнета за грудки, всматривается в глаза, желая пристрелить взглядом. — Какого чёрта рядом с ним? — Пока, как видишь, законом не запрещено, — пожимает плечами альфа. — Твой друг не отдаёт мне моего ребёнка, которого я сегодня усыновил. Матери у него больше нет, мальчик стал сиротой, а я, как хороший и примерный отец, забираю его себе. Что-то не так? — Ты смеёшься?! — подрывается Ния, но останавливается, когда мужчина подходит и показывает каждому пару подписанных документов. — А теперь послушай ты, — рычит Сторм и, оторвав от себя руки лидера, сильно сжимает его плечо. — Я не люблю ждать, больше не люблю, когда кто-то стоит у меня на пути. Я даю вам день, чтобы попрощаться с ребёнком, а потом прихожу и забираю его, как и должен по договору. Не испытывай моё терпение, Гармадон, я обычно не такой добрый. Альфа не сильно отталкивает от себя блондина и, даже не глянув на Смита или Дилана, выходит из дома, оставляя команду наедине с собой. Мужчина тоже уходит, напоследок поклонившись героям, и прикрывает за собой дверь. Ллойд вздыхает и зарывается пальцами в волосы. Повернув голову в сторону друга, он подходит и приседает возле омеги, легонько бьёт по плечу, говоря, что всё прошло. Может, он и не видит того урагана и сильно натянутой нити одновременно, что между Стормом и Каем сейчас, но в очередной раз клянётся защищать друга, чего бы ему это не стоило.

× × ×

Бете намного лучше. От него вкусно пахнет после принятия ванны, он красиво, но скромно одет, но внутри умирает от негодования и безысходности, разрывая себя мыслями. Уже глубокий вечер, но шатен, словно зомби, даже не думает о сне или отдыхе на довольно мягкой кровати перед ним. Надакхан должен появиться уже с минуты на минуту, должен либо зайти сам, либо отправить за ним прислугу, но Уолкер молится всем богам, которых только знает, чтобы мужчина заблудился по пути и вообще о нём забыл. Не хочется вдыхать алкоголь, травить свои лёгкие им и задыхаться, не хочется сталкиваться со страшным взглядом и бояться всего, что может придумать альфа. Ещё немного, и у парня появиться аллергия на это место и на его хозяина. Он поглядывает на время, сжимает в ладонях ткань телесных штанов на коленях и считает секунды. Впервые за этот день ему так страшно. Двери скрипят и распахиваются, пропуская низкорослого омегу. Бета весь вздрагивает, даже подскакивает и хочет что-то сказать, но в долю секунды уже оказывается в коридоре. Омега медленно идёт к лестнице, оглядывается, как бы гость не сбежал куда-нибудь, и терпеливо показывает дорогу. Что будет, когда они увидятся? Что, если ни ниндзя, ни Флинтлок не успеют, и всё случится прямо сегодня? Парень больно жмурится, ступая на ступеньки наощупь, хватается за поручень и надеется, что всё в последний момент отменят и отправят обратно наверх, а лучше сразу домой. Остаётся совсем немного, но он спотыкается и, распахнув глаза, летит на пол, пока у самого пола его под руки не ловит Кхан. — Сногсшибателен? — усмехается альфа, подняв парня и поставив на ноги, а младший замирает, разглядывая мужчину перед ним. Надакхан в чёрном костюме (словно сговорился с Морро), идеально на нем сидящем, в чёрных туфлях и уложенными назад волосами, собранными в не слишком длинный хвост. От него по-прежнему несёт коньяком, но теперь не отталкивает и не вызывает тошноту, а почему-то даже притягивает, и Уолкер нервно сглатывает. Минуту назад он проклинал его и надеялся, что по дороге тот от чего-то умрёт, так и не добравшись до особняка, а сейчас, будучи спасённым от столкновения с полом, не может оторвать взгляд. "Всё нормально, Джей, он просто хорошо выглядит, это обман" — думает бета и, скинув с плеч невидимую пыль, мотает головой и направляется в сторону длинного стола. — Всё, как в прошлый раз, — громко говорит альфа и кивает стоящему в стороне Флинтлоку. — Ты же помнишь наш последний ужин? — К чему это всё? — игнорируя вопрос, бурчит бета и сразу льёт в бокал вина, думая, что без выпивки теперь здесь не обойтись. — Пока никто не доживал до второго ужина с принцем джинов, — спокойно говорит мужчина, присаживаясь за стол напротив парня, и младший давится вином. — Правда, одна дожила и далеко не только до второго, но в живых до этого дня всё равно не осталась. За одним столом со мной едят те, кто мне интересен, а на вопрос, умрут ли они после этого, ответит только судьба. Понимаешь, о чём я? — Ты угрожаешь мне смертью? — щурится Уолкер, больше не притрагиваясь к еде. — Нет, нет, что ты. Ты слишком интересный экземпляр, чтобы избавляться от тебя, — улыбается старший. — Можем сразу к главному. Твой друг не сдержал своего слова, а я просто сделал то, что обещал, и сейчас ты здесь. Я не знаю, какие точно у меня на тебя планы, но это также зависит и от твоего поведения здесь. Хочешь ты, или нет, ближайшее время ты будешь жить здесь. Тебе запрещено видеться с командой и другими знакомыми, ты выходишь за пределы особняка тогда, когда я сам этого захочу. Возможно, к концу нашего совместного проживания ты выйдешь отсюда целым и невредимым, а возможно и нет. Я не буду делать одолжение ни тебе, ни твоей очаровательной девушке, ни команде в целом, потому что сейчас ты принадлежишь мне, и я никому ничего не должен. У меня есть право и на тебя, и на твою жизнь, и мне никто перечить не смеет. — Так нельзя! — вскакивает Джей. — Ты сам поставил это тупое условие, а Коул согласился, потому что ты угрожал! Мне плевать, что ты себе надумал, но я не собираюсь находиться здесь только по твоей воле. Кхан поднимается следом, и даже Флинтлок в стороне вздрагивает, взглядом просит бету сесть на место и замолкнуть, но, видимо, поздно. Альфа медленно направляется в сторону парня, а тот заметно сжимается, хоть и задирает подбородок, уже кончится в сторону. Только собираясь рвануть в сторону, Уолкер останавливается, когда мужчина грубо хватает его за локоть и дёргает к себе. Смотрит прямо в глаза, полной грудью вдыхает голубику и только сейчас подмечает лёгкий молочный аромат, видимо, второй запах беты, вдыхая его следом. — Твой первый проёб, малыш. Знаешь, у меня хорошее настроение сегодня, и мне хватит простых извинений за то, что ты меня перебил, — басит Кхан, практически высасывая из парня его недавнюю смелость. — Из... изв... — он словно давится этим словом, чувствует, как гордость внутри безжалостно рвёт на части, и просто не может, не знает, как можно так унижаться. Как сделал бы любой герой. Как сделал бы Кай, он сделает также. — Нет. Мне... мне не за что извиняться, так что советую пойти к чёрту со своим хорошим настроением. Альфа скалиться, всё не может увести взгляда от глаз парня и пожирает его целиком. Он пугает прислугу, пугает Флинтлока и самого Джея, резко толкая бету к столу и прижимая его к нему. Заставляет нагнуться назад, упасть спиной на тарелки и закуски, взвизгнуть, а сам улыбается, чувствуя, как зверь внутри доволен. Как доволен он сам. Придавливая плечи шатена к столу, он только поднимает глаза на едва подбежавшего к ним альфу, приказывает стоять на месте и, стискивая зубы почти до скрипа, впивается в губы Уолкера больным поцелуем. Нужно молчать когда просят, так думает альфа, совсем не жалеет силы и до треснувшей губы кусает нижнюю, быстро слизывая кровь. Улыбается на такие же стиснутые зубы Джея, что тот изо всех сил старается не впустить чужой язык, на его удары по своей груди, чувствует, что всем своим нутром хочет сожрать бету вместо кучи еды под ним, и, нехотя отстранившись, облизывается и кивает двум альфам-охранникам, а сам отходит в сторону и поправляет костюм. — Ненавижу тебя! — кричит Джей, зажатый между двумя альфами. — Гори в аду, чудовище! — Оставьте в какой-нибудь кладовке до завтра, — зевает Надакхан и присаживается за стол, глазами разыскивая, что бы отведать. На самом деле, на столе этого нет. Оно сейчас кричит, по его же словам ненавидит и просит гореть в аду, но альфа слишком сдержанный, чтобы поддаваться желаниям так быстро. — Еду можете не приносить. Бета удивлённо смотрит на мужчину, всё желает достать до него, чтобы чем-то прибить, вырывается из сильных рук, но понимает, что бесполезно. Его уводят в сторону лестницы, а он хмурится и плюётся в сторону альфы проклятиями. — Да, я тоже люблю тебя, — пропевает Кхан и, подняв вилку с ножом, тянется к жареному цыплёнку.