личное пространство

бен от рома разгоряченный и податливый. как оказалось, алкоголь – это не концентрированное зло в бутылке, если просто знать меру. [ или иметь рядом того, кто в нужный момент шутливо заберёт бутылку из рук ] гарри алкоголь может достать всегда, словно остров потерянных усеян барами. бен, как правило, пьет не много, но сбегает из ауродона на остров всё чаще, прячась от всего внешнего мира в каюте с гарри, и крюку уже даже шутить об этом скучно. но в особенно хуевые дни принц загружается настолько, что пирату хочется череп ему проломить, чтобы всю дурь оттуда вытрясти. хотя другие методы разрядки он тоже знает. — то есть все ваше личное пространство – за этой ширмой? гарри тянет бена за руку, крюком на другой руке отодвигая занавеску у кровати в углу каюты. — да, и нам достаточно... никто не смотрит, всем похуй, честное слово, бенни, мы же друг другу доверяем... гарри почти падает на кровать, сажает принца сверху, тут же совершенно бесстыдно проводит языком по его шее, чувствует, как по мочке уха скользят клычки; пират нетерпеливо стягивает синюю куртку с чужих плеч, опрокидываясь на кровать, тянет за собой. от бена теперь пахнет по-другому, не так, как когда он только приехал на остров утром: не мятным шампунем с одеколоном едва заметными, не лоском ауродона – от бена пахнет пряной карамелью рома, свежестью и терпкостью морского порта; теперь он чем-то настоящим, живым пахнет, теперь у него волосы растрепаны и скулы едва заметно горят от возбуждения, он теперь на сахарного мальчика королевства не похож. крюк что-то шепчет ему на ухо, слова льются неразборчивые и горячие – бен над ним нависает, смотрит пьяно и осознанно, открыто, без короны, наконец, без улыбки растерянной – снял все это вместе со своей рубашкой. гарри, оказывается, в настоящем бене тонет, как в горько-соленом море, и целует, кусает, почти безумно улыбаясь в губы. дверь хлопает неожиданно, так, что занавеска колышется, раздаются быстрые шаги. бен резко отстраняется на фразе: — мне плевать, я за заколками для волос, сейчас съебусь. по голосу ясно слышно, что уме действительно все равно, и уж конечно она к подобному привыкла. крюк смотрит в глаза принца. большим пальцем он проводит по его подбородку. в другой руке – полупустая бутылка рома [ уже вторая на двоих ] – он делает пару больших глотков. бен глубоко и тихо дышит и следит за его двигающимся кадыком. прямо за плотной шторкой ума копается в тумбочке. гарри медленно широко ухмыляется и протягивает руку в сторону. — ты ч- руку крюка капитанша узнает безошибочно. длинные теплые пальцы вслепую крепко обхватывают ее запястье, но затем осторожно расслабляются, ведут вверх и тянут ближе. уме и такие выходки гарри не впервой. она, на самом деле, девушка простая и часто ему поддается. тем более, сегодня она заебана до чёртиков. тем более, она сразу же почувствовала запах рома в каюте. тем более, крюк себе всегда выбирал лучших партнёров. бен смотрел на вытянувшегося к девушке за ширмой гарри: загорелая кожа, напряжённые мышцы, расслабленно-азартный взгляд. в голове было тяжело и пусто, по-новому приятно, только с похотливо-алкогольным смогом в сознании – на ауродоне принц не испытывал ничего подобного даже близко. сейчас бену было похуй на все, он слушал только внутренние бурлившие ощущения, и немного – голоса рядом. он сделал ещё четыре больших медленных глотка рома. принц опускает бутылку, и прямо перед собой, на расстоянии десятка дюймов, уже видит, как ума целуется с гарри: горячо, жадно, с напором, как залезает чуть выше на его бедра, как он выцеловывает ее бронзовую шею и скользит ладонями под рубашку. принц не может сгрести в кучу мысли в голове и не может оторвать взгляд. девушка отстраняется и обводит окружение взглядом, останавливаясь на бене. он напрягается и ждёт любой реакции. но ума лишь ведёт бровью, коротко усмехается и забирает из его рук бутылку. пальцы соприкасаются – в капитанше течет такая же горячая пиратская кровь. она не отрывается от горлышка, опустошая почти четверть – крюк наклоняется к ее шее, словно вдыхая запах морской соли, но смотрит неотрывно на бена, и в зрачках у него черти пляшут. сдерживаться бену тяжело, и главное – не хочется. — в ауродоне ты со мной совсем не такой была. ума изящно, по-кошачьи выгибает спину, ставя бутылку на пол у кровати, и смотрит с азартом на принца через нити ярких голубых кос. — я бы тебе без заклинания никакой бы не понравилась. — ну, с гарри же сработало. в глазах умы читается многое; она опирается рукой на колено бена, наклоняется, не отрывая взгляд, и в миллиметре от его лица улыбается со смешком, обдавая жаром дыхания и шоколадом рома. бен на секунду думает, что пираты, наверное, все такие в постели, в поцелуе – словно в последний раз, словно перед эшафотом или не виделись десяток лет; с яростью почти и болью, со страстью, с отдачей без остатка, так, что бена словно не хватает. [ думает он лишь секунду, потом он не думает ни о чем вообще ] только к уме прикасается, гладит, и на ощупь кожа ее словно и вправду из бронзы и золота. — в ауродоне ты меня совсем не так целовал. — ром лучше всякого заклинания, а? ума в ответ тянется за бутылкой, а гарри наклоняется и шепчет хрипло бену на ухо: 'она лучше всякого заклинания, а?' шепот бену волной тёплой до самого нутра достает, и он сам чужие губы своими накрывает. девушка на коленях двигается, гарри ее подсаживает удобнее; ума смотрит на них внимательно, чуть сверху, и расстёгивает тонкую рубашку. за бортом на море воет ледяной ветер, но в каюте воздух накаляется до предела.