Sayonara

      Италия, о которой люди всегда думали как о солнечной, страстной и довольно веселой стране, в этот день утопала в дождях. Было ощущение, будто небо плачет, и никак не может остановиться. Возможно, это было и так?       Недалеко от города, где кипела жизнь, на главном кладбище происходила церемония погребения. Вокруг места церемонии стояли люди в черных костюмах, и их лица выражали скорбь. Сегодня день похорон Дона Савады Тсунаеши, являющегося главой семьи Вонгола. Жизнь мафиози быстротечна, и никогда не знаешь, когда ты можешь словить пулю, и Тсуна этого тоже не знал. Его дар, гиперинтуиция, подсказывала наперед, что скоро может быть все хуже, чем есть сейчас. Поэтому он отослал своих хранителей по разным мелким поручениям, а сам, стараясь не вызвать лишних подозрений у врагов, остался.       Остался, чтобы написать прощальное письмо, в котором просил своих хранителей об одном – не спешить к нему. И остался ждать нападения семей, что давным-давно готовили заговор против Вонголы. Ведь, что есть семья Вонгола? Они — короли. Они те, кто стоят на верхушке мафиозного мира. И, естественно, мелким семьям такое не пришлось по душе. Недовольства нарастали, как снежный ком. Ожидал многого. Если бы он только знал, что фатальным ударом станет предательство.       Прошел буквально миг, за который перед глазами пронеслось прошлое. Солнечная улыбка мамы, редкие приезды отца, собственные страхи и слабости перед одноклассниками. И как яркое светлое пятно в жизни знакомство с хранителями. Нет, с семьей, которой они прошли многое: бесконечные битвы, опоздания на уроках, посиделки дома у Тсунаёши с ночевкой. Даже самый нелюдимый из них, Хибари Кёя, тянулся к солнечному свету, что излучал паренек с каштановыми непослушными волосами и солнечной улыбкой. Что бы ни случилось, он всегда улыбался, потому что хотел, чтобы его запомнили.       Шли годы, они становились взрослее, собраннее. Стало обыденностью каждодневные тренировки с Реборном, ссоры с Занзасом, которые нередко заканчивались битьем стаканов о голову бедного Скуало. А еще потихоньку у Тсуны погасла обида на своего недалёкого отца, который, ради безопасности сына и любимой жены, очень редко приезжал домой и нагло врал о своей работе. Ведь только спустя годы Савада-младший понял, что не мог же его отец явиться пред очи очаровательной жены и с порога заявить: «Знаешь, дорогая, я тебе врал всю нашу совместную жизнь. Я не шахтер. Моя работа очень опасна, и я являюсь Внешним советником мафиозной семьи Вонгола. А еще нас сын будущий глава мафиозной семьи. Ты рада, дорогая?».  В тот же миг она перестала бы улыбаться, а от беззаботности не осталось бы и следа. Поэтому, когда пришёл его черед переезжать в солнечную Италию, Тсунаеши пошёл по стопам отца и тоже начал лгать матери, уверяя себя, что это — ложь во благо.       После и хранители постепенно увязли в мафиозных делах: тренировки, возня с документами, распределение обязанностей и улучшение отношений с Варией. Тсуне было 26, когда он впервые откровенно поговорил с Занзасом. Ему было 26, когда он впервые попробовал виски. Ему было 26, когда он проснулся на утро с ужасной головной болью, и, первым делом, потянулся за стаканом, чтоб кинуть его в голову варийскому мечнику, чтобы неповадно было тому орать. Как потом поговаривали Ямамото и Гокудера — дурные привычки заразительны.       Разговаривая с множеством людей, Десятый постепенно учился плести словесное кружево, обходя опасные темы стороной, и узнавая нужную информацию. Он научился доверять своим хранителям. Он научился безропотно открывать им спину. Если бы он только знал, что всегда надо быть настороже, ведь слова — проклятая кровь Вонголы, не просто красивая и одновременно устрашающая фраза. Вонгола построена на костях своих сторонниках, на предательстве, начало которому положил Первый хранитель Вонголы. И на множестве пролитой крови.       И Тсунаёши совсем не ожидал в последний миг своей жизни увидеть белокурую шевелюру своего оппонента, а также пистолет, направленный точно в грудь. «Я доверился не тому», — промелькнула мысль в его голове. И послышался громкий хлопок, который, казалось, заполонил собой все пространство. Он почти не чувствовал боли. Только сожаление, что оставляет родных и близких одних с этой невообразимой ношей. Любимую мать и непутевого отца, названных братцев Дино и Занзаса, которые стали неплохими боевыми товарищами. И хранителей. Ранимого Гокудеру, волевого Рёхея, вечно капризного Ламбо, неприступного Хибри, ехидного Мукуро и серьезного Такеши.       Он спас их от одиночества, подарив всего себя, но погиб, обрекая на бесконтрольные муки вины, что не спасли и не уберегли. И он уже никогда больше не сможет аккуратно взлохматить их волосы и с мягкой улыбкой сказать: «Не волнуйтесь, все будет хорошо».       Ему было 28, когда он умер от пули, пущенной прямо в грудь. Умер на руках своих хранителей, которые были бессильны, чтобы спасти того, кто подарил им всего себя. Кто подарил им шанс, стать кем-то более. Хранителей, что вернулись раньше положенного срока.       И вот сейчас они стоят под проливным дождем. Здесь все: Девятый, хранители, Вария, родители и близкие друзья. Они провожают человека, который своей солнечной улыбкой всегда поддерживал их, в последний путь. И они сдерживаются из последних сил, чтобы позорно не разреветься. Ведь возвращаться в холодный особняк совсем не хочется. Потому что там нет его.  Они держат в руках любимые цветы Десятого — белые лилии и смотрят на его бледное спокойное лицо, которое будто ореолом окутано цветами, и будто ведут бессловесный монолог, каждый у себя в голове, стараясь оттянуть тот миг, когда его начнут погружать в холодную землю.       Но проходят мгновения, и церемония погребения подходит к своему логическому завершению. В головах каждого «прощай». Оно словно набатом бьет по голове, мешая думать и сосредоточиться. И каждый из хранителей сегодня знают, что они впервые за много лет будут ночевать в одной комнате, постелив футоны как можно ближе друг другу. Но кто сказал, что для сна? Эта ночь воспоминаний об одном неуклюжем пареньке, который отличался наивностью взгляда и ярчайшей улыбкой.       И никто из них не увидел еле видный силуэт, который недалеко от них наблюдал за процессией собственных похорон, с горечью во взгляде и с неизменной улыбкой на устах. Тсунаёши было больно на это смотреть. Но, в то же время, он не мог появиться перед своими хранителями и успокоить их, сказав, что они еще встретятся. Он не пророк, но знал наверняка, что они захотят к нему поспешить присоединиться. Только парень этого не хотел. Они заслужили пожить чуть дольше, и он не станет их тянуть за собой. Он подождет их, в окружении своих предков внутри кольца. И когда придет время, они воссоединяться. Ведь, что небо представляет собой без хранителей? Ничего.       А пока, смотря вслед своей семье, что еле сдерживали слезы и понуро уходили прочь от кладбища, он улыбнулся чуть дрожащими губами, ярко, как умел только он, и не останавливая слезы, текущие из глаз прошептал: «Я скучаю».