***
Кривоклык взревел от боли, его хвост дико заметался из стороны в сторону. Один из солдат Дагура полоснул топором по драконьей груди, оставляя огромную рваную рану, которая проходила вниз через ногу к животу. Ужасное Чудовище покачнулось и рухнуло на землю с воплем боли. У него больше не было сил сопротивляться. Его глаза устало закрылись. Он слышал крики своего наездника. Знал, что тот хочет ему помочь, но не может. Дракон просто хотел впасть в забытье, чтобы не чувствовать боли от ран и, что ещё важнее, не слышать вопли своего всадника, которые рвали его сердце на части похуже всех топоров Берсерков вместе взятых. Сморкала, удерживаемый цепями, метался и выкрикивал проклятия в адрес Дагура и его людей. Он рвался изо всех сил, чтобы спасти своего дракона или хотя бы прикончить этого рыжего ублюдка, который делает это с Кривоклыком. Вождь Берсерков выглядел невозмутимым. Он перевёл холодный взгляд на Сморкалу. — Итак, твой ответ? Сморкала ничего не сказал, он лишь зло смотрел на Дагура, клятвенно обещая себе, что лично убьёт его, когда выберется отсюда. Если выберется. — Уведите его, он сейчас слишком взвинчен, чтобы выслушать меня, — произнёс вождь, махнув рукой своим людям. — Я убью тебя, Дагур! Убью! Задушу своими собственными руками! — кричал Сморкала, пока его тащили в камеру. — Да-да-да, — раздражённо произнёс Дагур, устало опускаясь в кресло, закидывая ногу на ногу и закрывая глаза рукой.***
— Три недели, Сморкала, три недели я пытаю твоего дракона, а ты всё никак не сдаёшься. Дагур расхаживал перед камерой пленника, заложив по привычке руки за спину. Он методично мерил шагами каменный пол. — Должен признать, Сморчок, я не ожидал от тебя такой стойкости, — Дагур остановился напротив викинга, безучастно следившего за ним глазами. Сморкала сидел на полу, измученный беспокойством за дракона, безуспешными попытками сбежать, отсутствием нормального сна и пищи. — Мне всегда казалось, что ты слабее, чем хочешь казаться. Но, признаю, я впечатлён. Я бы и тебя пытал с таким же удовольствием, но мне это ничего не даст. Ты нужен мне живым. Мне нужно, чтобы ты стал моими глазами и ушами на Олухе. «Ни за что! — думал Сморкала. — Видит Тор, я ненавижу Иккинга за то, что он сделал со мной, но я не могу предать свой дом». Дагур вглядывался в серые глаза пленника. Он устало вздохнул и отпер дверь. Вождь резко потянул за цепи, сковывавшие Сморкалу, заставив того неловко подняться на ноги. — Пойдём, — Дагур тащил за собой пленника, быстро идя по бесконечным подземным переходам на острове Изгоев. Он привёл его в огромный зал, в центре которого стояла клетка. Она несколько отличалась от тех, в которых раньше держали Кривоклыка. Дагур щёлкнул пальцами, и в клетку затащили измученного Кривоклыка. Дракон еле ступал ногами. У Сморкалы защемило сердце. Он изо всех сил рванулся и, как ни странно, ему удалось подойти к клетке. — Кривоклык, Кривик, я здесь, я с тобой. Прости меня… — всадник погладил морду дракона, и тот заурчал в ответ. Сморкала осматривал многочисленные шрамы своего друга. Некоторые уже затянулись, другие были совсем свежими. — Мне так жаль… — Ну всё, хватит телячьих нежностей! — Дагур снова дёрнул за цепи. — Отпусти его! Прекрати мучить! — набросился Сморкала на Берсерка. — Разве ты причинил ему не достаточно страданий? — Нет! — рявкнул Дагур. — Достаточно будет, когда ты сдашься и согласишься сотрудничать со мной! — Берсерк вплотную приблизил лицо к Сморкале, его злые зелёные глаза сверлили всадника, который лишь скрипнул в ответ зубами. — Ну что ж, — Дагур щёлкнул пальцами, и в ногу Кривоклыка вонзилось копьё. Дракон взревел. Сердце Сморкалы сжалось, он ощущал почти такую же невыносимую боль, как и его дракон. По сигналу Дагура его воины продолжали колоть Кривоклыка копьями, осыпать его стрелами. Несчастное животное металось по клетке, но спасения ему ждать было неоткуда. Он посмотрел своими большими желтыми печальными глазами на хозяина, и Сморкала сдался. — Я согласен, — едва слышно произнёс он. — Что, прости? Я не ослышался? — Дагур удивлённо вскинул брови. Его люди не прекращали пыток. — Остановись! Я сказал, что согласен! — Сморкала снова едва не набросился на вождя Берсерков, но к его горлу приставили меч, заставив его замереть на месте. — Оставьте дракона! — люди Дагура тут же отступили. — Ну что ж, Сморкала, поздравляю — ты теперь один из нас. Но судя по всему, ты и так уже изгой, — и Берсерк расхохотался, ударив викинга по плечу. — Поверь, Сморчок, наш союз будет великим! «Боги, не дайте мне об этом пожалеть…»***
Кривоклык бесшумно парил над морем, огибая торчавшие из моря скалистые островки, разбросанные там и тут. Лунный свет отражался от водной глади. Сморкала замер, собираясь с мыслями. Дракон, чувствуя напряжение своего всадника, тихо рыкнул. — Да, мне тоже это не очень нравится, Кривоклык. Но ты же знаешь, у нас нет выбора. И потом, это наша маленькая месть за то, где мы оказались и что с нами случилось. Мы же ничего не делаем, просто наблюдаем за нашим прежним домом. С тех пор, как викинга изгнали с острова Олух прошло два года. И всё это время он был шпионом Дагура. Берсерк был в восторге. Никогда он ещё не был столь всемогущ. Он теперь знал все тропки и ходы на Олухе, знал численность армии и драконов, был в курсе всех перемещений Иккинга и его людей. И всё благодаря своей чудесной находке в виде Сморкалы и его дракона. Сам Сморкала сначала чувствовал себя крайне неуютно, следя за теми, кто был его семьёй, племенем, за тем местом, что было ему домом двадцать лет. Горечь, обида, злость, гнев, жажда мести — всё перемешалось в его душе. Когда он вспоминал тот суд, совершенно несправедливые обвинения, вспоминал, как на него смотрели соплеменники, словно ожидали от него чего-то подобного, его охватывала ярость. Думать же о тех, на чью помощь он рассчитывал, он не хотел, это было слишком больно. — Вот и Олух, — тихо сказал Сморкала. — Теперь потише, Кривик, нас не должны заметить. Кривоклык согласно рыкнул. Его глаза сузились и он устремился к острову, плавно лавируя между скалами. Дракон и его всадник бесшумно приземлились на огромный монумент Стоика Обширного. Эта статуя появилась на Олухе спустя год после победы над Драго. Сморкала был ничуть не удивлён, что Иккинг захотел увековечить своего отца. По своему же викинг не тосковал. Мысли о Слюнявом у него всегда вызывали приступ тошноты. Где-то глубоко Сморкалу точил червячок сожаления, что он остался один, без отца. Но в то же время он чувствовал облегчение: по крайней мере, он был свободен от него. Викинг внимательно смотрел за тем, что происходило на его когда-то родном острове. Ничего нового и примечательного. Он перевёл взгляд на одну из хижин. Он видел горящий в ней свет и представил, как семья садится за стол ужинать, жена ставит перед мужем на стол кушанья. Может, к ним даже зашёл в гости её брат. А маленькая девочка играет со своим отцом. Год назад Сморкала видел Забияку со своего наблюдательного пункта. Она держала на руках годовалую дочку, а рядом стоял Эрет и обнимал их… Сморкала тряхнул головой, отгоняя видение. Его внимание привлекли двое мужчин, выходящих из дома вождя. — Драгнер, прошу тебя, успокойся! С чего ты взял, что готовится нападение? Мы два года живём в мире и покое. — Но, Иккинг, — горячо возразил темноволосый молодой мужчина, — ты забыл, что Дагур поклялся смести нас с лица земли! И это может случиться в любую минуту! Иккинг нетерпеливо махнул рукой. — Нет никаких данных о готовящихся нападениях, наши патрульные доложили бы, если заметили что-нибудь. Иди домой, уже поздно. Драгнер удалился, оставшийся явно недовольный ответом вождя. Иккинг устало вздохнул. Он сделал несколько шагов по улице, а потом внезапно повернул голову в сторону монумента отца. Сморкала замер, боясь дышать. Неужели он их заметил? Нет, не может быть. Вождь какое-то время рассматривал статую отца, а потом вернулся в свой дом. Сморкала облегчённо вздохнул. — Давай убираться отсюда, Кривоклык, нам здесь не место, — тихо сказал он, и они с драконом так же бесшумно, как и прилетели, покинули Олух.***
— Ты уверен, что Иккинг ничего не подозревает? — спросил Дагур. Сморкала утвердительно кивнул. Он не стал рассказывать, как едва не попался. Как, впрочем, и о виденной им стычке Иккинга с молодым викингом. Сморкала смутно припоминал, как этот Драгнер оказался на Олухе буквально за пару месяцев до битвы с Драго. И его как-то сразу радушно приняли на Олухе. У самого Сморкалы не было ни возможности, да, честно говоря, и желания знакомиться с ним поближе. — Прекрасно! Завтра мы атакуем Олух! Сморкала, друг, — Дагур хлопнул по плечу всадника, — я же говорил, наш союз будет великим! Завтра я разнесу этот остров до основания, а ты сможешь насладиться местью в полной мере. Так ведь? — Дагур подмигнул Сморкале и расхохотался. Воодушевлённый вождь Берсерков и его ликующие люди не заметили, как Сморкала колеблется. Точно ли Иккинг его не заметил? Почему этот Драгнер пытался предупредить об атаке — он что-то знает? И главное — точно ли Сморкала так жаждет мести, чтобы разрушить единственное место, которое он мог называть своими домом? Всадник отвернулся, скрестив на груди руки, не желая выдавать своих эмоций. Впрочем, Берсерки и Изгои были слишком увлечены восхвалением своего смелого вождя и не обращали на него никакого внимания.***
Следующие два дня армада Дагура пересекала море, направляясь в сторону Олуха. Сморкала летел рядом с флагманским драккаром. На воине были чёрные доспехи и красный огнеупорный плащ, голову защищал шлем с закрученными рогами. Кривоклык также был в броне, но не очень прочной, она служила лишь для того, чтобы прикрыть шею и грудь Чудовища от вражеских стрел. Когда очертания Олуха показались на горизонте, Дагур подозвал к себе Сморкалу. Всадник приземлился на палубу, но остался сидеть в седле. Вождь Берсерков и Изгоев подошёл к своему шпиону и главному тайному оружию, уперев руки в бока. — Мы почти на месте, — сказал он. — Ты готов? — получив утвердительный ответ, Дагур продолжил: — Я хочу, чтобы ты уничтожил их наблюдательные вышки и снёс осадные орудия на аванпостах. Без этого атака будет неэффективной. Сморкала коротко кивнул и подал сигнал Кривоклыку. Они бесшумной тенью заскользили над водной гладью, устремившись к Олуху. Всадник старался не думать о том, как это неправильно — нападать на свой родной дом. Он всеми силами взращивал в своём сердце ненависть к тем, кто отвернулся от него. И когда эта ненависть стала литься через край, они с Кривоклыком атаковали первый аванпост. Дракон выпустил столп пламени на деревянное сооружение, и оно мгновенно вспыхнуло. Сморкала, несмотря на всю свою ярость и жажду мести, старался не прислушиваться к крикам викингов, охваченных огнём, прыгающих со смотровой башни, пытающих спастись от страшной участи. Сморкала гнал своего дракона к следующему защитному сооружению. Здесь всё тоже прошло гладко. Их атака была внезапной, неожиданной и эффективной. Но, когда Сморкала направился к своей следующей цели, он услышал звук горна, возвещающий о нападении. Что ж, теперь на Олухе знают, что что-то случилось и битва развяжется в полную силу. Сморкала слышал боевой клич Берсерков и знал, что вскоре они высадятся возле деревни. Повсюду разносились крики сражающихся викингов и лязг металла о металл. Огненные снаряды с кораблей поражали деревянные дома, стрелы ранили поднятых в небо драконов. Оставался последний аванпост, самый ближний к деревне, но Сморкала не успел добраться до него. Что-то тяжёлое с яростным криком столкнуло Кривоклыка с курса. Всадник обернулся и увидел ярко-голубого Змеевика и светловолосого наездника на неё. «Ну, здравствуй, Астрид!..» Драконы кружили друг напротив друга, яростно рыча. Они взмахивали своими огромными кожистыми крыльями, паря высоко над деревней и ожидая команд от своих наездников. — Я не знаю, кто ты, всадник, но ты пожалеешь, что напал на Олух! — крикнула Астрид, направляя топор на противника. «Это мы ещё посмотрим!» — злобно подумал Сморкала и приготовился к сражению. Это был просто подарок судьбы — отомстить той, что, не моргнув глазом, отобрала всю его жизнь. Бросила её к ногам Берсерков и Изгоев, сделала его союзником своих же врагов. Теперь она поплатится за то, что усомнилась в его дружбе и верности! С яростным криком, защищая свою деревню, Астрид направила Громгильду на Ужасное Чудовище. Змеевица выпустила острые когти, намереваясь вцепиться ими в противника, но Кривоклык увернулся и рассёк ей бок своими когтями на крыльях. Дракониха завопила и повернулась, выпуская шипы. Её атака была успешна, Кривоклык потерял равновесие, спотыкаясь в воздухе и пытаясь избавиться от шипа, воткнувшегося ему в морду. Сморкала вытащил из ножен, прикреплённых к луке седла, меч и полоснул им по Змеевице, подобравшейся к нему слишком близко. Она отскочила от врага и помчалась к вершине горы. Кривоклык рванул за ней, не желая уступить в битве. Он чувствовал, как внутри его всадника всё кипит и клокочет, и его ярость передавалась дракону. Пелена заволокла его глаза и он жаждал только одного — убить. Возле вершины два дракона поравнялись и принялись кружить друг вокруг друга, яростно рыча, щёлкая своими челюстями, стремясь ухватить соперника за шею. Громгильда размахивала своим шипованным хвостом, так что Кривоклык еле успевал уворачиваться. Он ещё раз лязгнул зубами и вцепился ими в шею Громгильды. Та издала жалобный вскрик и забилась, пытаясь вырваться. Ей всё же удалось достать до крыльев противника хвостом, и Ужасное Чудовище снова потеряло равновесие. Воспользовавшись его замешательством, Громгильда выпустила в него струю огня, который расплавил тонкую сталь его брони. Кривоклык ответил ей тем же. Обоих драконов охватила животная ярость. Чудовище рванулось к Змеевице, выставив когти, но она вдруг резко поднялась вверх и перевернулась в полёте на спину. Кривоклык не успел среагировать, он поднял голову в ту секунду, когда шипованный хвост ударил прямо по лицу Сморкалы. Викинг качнулся и полетел вниз на скалы. Сознание покинуло его вместе со вспышкой чудовищной боли. Сморкала очнулся на крошечном скалистом островке, рядом с ним лежал его израненный дракон. Из рваных ран сочилась кровь. Викинг скинул шлем, рукой чувствуя, как горит место удара шипами Змеевика. Его собственная кровь текла по левой стороне лица, мешая видеть. Сморкала опустился на колени перед своим драконом. — Прости меня, Кривоклык. Это была ошибка, и это всё моя вина. Ты только не сдавайся! Держись! — он гладил морду дракона и тот смотрел на своего наездника с нежностью, радуясь, что они оба живы. — Мы не вернёмся к Дагуру. Мы будем свободны. Только ты и я… Только держись…***
Прошёл год. Он был долгий и относительно спокойный. Сморкала выходил своего израненного дракона, но на память о том сражении с Громгильдой у него остался длинный шрам. Для Сморкалы этот бой тоже не прошел бесследно — несколько рваных шрамов рассекали его лицо с левой стороны, изуродовав его, а глаз ослеп. Иногда викинг думал, что это справедливо — ведь он выступил против своего дома, своей родины. Так боги покарали его. Несправедливо только, что именно Змеевица Астрид нанесла ему столь тяжкое увечье. Будь это кто-нибудь другой… это не причиняло бы столько боли. Целый год Кривоклык и Сморкала жили в уединении. Они избегали деревень и населённых островов. Всадник знал, что Дагур так просто не отступится, и что их будут искать. Но он не собирался ещё хоть раз попасться вождю Берсерков. Сморкала лежал, откинувшись на спину дракона и рассматривая быстро проплывающие в вышине облака. Они уже приобрели розовый оттенок, значит, солнце начинает садиться. Викинг поднялся и посмотрел вниз, выискивая островок для ночлега. Заметив подходящий клочок суши, он направил Кривоклыка туда. Приземлившись, Сморкала достал из седельной сумки скромный ужин для себя и Кривоклыка. Они неспешно перекусили. Закончив трапезу, всадник подошёл к дракону и, беря свой спальный мешок, помешкал минуту. — Тебе не бывает одиноко, Кривик? Дракон грустно рыкнул в ответ. — Это ничего, — вздохнул Сморкала. — Главное, что мы вместе. Он прислонился лбом к морде дракона и ласково погладил своего крылатого друга. — Спокойной ночи, Кривоклык. Сморкала не знал, сколько проспал, но очнулся он от резкого прикосновения острого когтя к ноге. Викинг вскочил, не понимая, что происходит, запутался в своём спальнике и упал на камни, тихо выругавшись. Над своей головой он услышал драконий смех, и строго посмотрел на Кривоклыка, который тут же сделал вид, что ничего не было. — Кривоклык! Ты же знаешь, что меня нельзя будить без веской причины! Дракон сузил глаза, выдохнул в лицо всаднику облачко дыма и, взмахнув крыльями, полетел прочь. — Эй! Ты куда? А ну вернись, тупоголовая ты ящерица! Кривоклык! Но Ужасное Чудовище летело всё дальше. Сморкала посмотрел беспокойно на простиравшийся внизу океан. Всё было тихо. «А, Тор с ним, скоро вернётся», — махнул рукой викинг на своего вспыльчивого друга и, закутавшись обратно в спальный мешок, он быстро уснул.***
Топор Сморкалы рубил врагов направо и налево. Он с яростью отбивался от кучки Охотников, на которых они наткнулись где-то на окраине Архипелага. Сморкала коротко резко свистнул, и Кривоклык с рёвом приземлился на площади. Он выпускал столбы пламени и нещадно разрывал людей. Топор викинга застрял в броне одного из Охотников, тогда он выхватил меч и продолжил своё сражение. Остатки отряда в страхе разбежались. Внезапно Сморкала резко обернулся и с тревогой всмотрелся в черневший неподалёку от деревни лес. Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним. Но тут Кривоклык ласково заурчал, и Сморкала с улыбкой повернулся к своему другу. — Пойдём, поищем нам место для ночлега. Дракон и человек шли по крохотной деревеньке. Местные жители испуганно прятались в своих домах. Они не знали, кто этот странный викинг, который вдруг устроил тут настоящую бойню. Правда, те Охотники, с которыми он сражался, донимали местных, отбирая провиант, приставая к женщинам, грубя и ведя себя, словно у себя дома. Так что этот одинокий всадник оказал им услугу. Вскоре всадник и дракон нашли сухую и удобную пещеру. За время своего изгнания они привыкли избегать людей, им намного комфортнее было вдвоём и вдали от деревень. Сморкала видел, что Кривоклык намного лучше себя чувствует в дикой природе. Да и у него не было желания общаться с кем-либо. Хотя порой одиночество наваливалось на него непроглядной тоской. Пока Сморкала обустраивал их временное жилище, Кривоклык сидел у входа, настороженно вглядываясь в лес. «Подумать только, мы с Кривоклыком уже пять лет в изгнании. И если бы не это, смогли бы мы стать так близки? Любил бы он меня так же, если бы жили по-прежнему на Олухе? Не думаю… Это единственное, что есть хорошего в нашем положении». Как и всегда, когда он думал о своём старом доме, сердце Сморкалы болезненно сжалось. Он бы всё отдал, чтобы снова быть там, чтобы всего этого кошмара, в который превратилась его жизнь, не было. Но пути назад не было. Викинг с горечью вспоминал своих старых друзей и ту, что любил когда-то. Думают ли они о нём? Вспоминают ли хоть что-то хорошее? Или та клевета навсегда очернила его имя? Сморкала клацнул зубами в гневе и пнул какой-то камень ногой. Кривоклык с тревогой посмотрел на своего всадника. Он прошёл вглубь пещеры и заглянул в глаза Сморкале, вопросительно заурчав. — Всё хорошо, Кривоклык. Просто я тоскую по Олуху. Всё ещё тоскую… Сморкала проснулся от прикосновения ледяного металла к его горлу. Он хотел было вскочить и броситься в бой, так как был абсолютно уверен, что его разыскали оставшиеся Охотники из того отряда. Но его остановил холодный женский голос. — Та-та-та, на твоём месте я бы не рыпалась. Сердце Лавы любит есть живых людей. Сморкала поднял глаза и увидел перед собой женщину, даже девушку, на вид ей было не больше девятнадцати. Её светлые волосы были убраны в два высоких хвоста на макушке. Голубые глаза холодно смотрели на него. Она убрала меч от горла, передвинув его к груди мужчины и всё ещё не давая ему возможности подняться. Викинг глянул туда, где должен был спать его дракон, и увидел, что тот лежит, прижатый змееподобным чёрным драконом с белыми рогами, не в силах пошевелиться. — Я видела, как ты сражаешься с теми людьми. Охотниками. Кто ты такой? На местного не похож. И как тебе удалось заполучить Ужасное Чудовище — они не водятся в этих краях. — Я с Олуха… — О, правда? — с неожиданным восторгом воскликнула девушка. — Но что ты делаешь так далеко от своего дома? -поинтересовалась незнакомка, рассматривая всадника. Сморкала помолчал какое-то время, а потом ответил: — Меня изгнали с острова по ложному обвинению. Так что мы с Кривоклыком путешествуем вдвоём. Я Сморкала. А ты кто? Девушка подала руку Сморкале и помогла ему подняться. Потом что-то сказала своему дракону, и тот отпустил Кривоклыка, который тут же вскочил и недовольно зарычал. Но Сморкала его остановил. — Меня зовут Брунгильда, а это, — она показала на своего дракона, — Сердце Лавы. Она Землехват. Я спасла её с Арены, где проходили драконьи бои, и с тех пор мы вместе, — девушка ласково погладила нос дракона. Потом Брунгильда вдруг схватила Сморкалу за руку и потащила его из пещеры. Занимался рассвет. — Послушай, Сморкала, тебе ведь некуда идти. Ты наверняка чувствуешь себя одиноко. Поверь, я знаю, что это такое. Полетели со мной! — горячо предложила она. — Мы будем вместе бороться с Охотниками и освобождать драконов. Ты ведь устал быть один? Она вглядывалась в его глаза и видела, что попала в цель. Сморкала был несколько ошарашен происходящим. Конечно, он соскучился по людям, но в мире не было никого, кому он мог бы доверять. А эта девушка напала на него спящего, Тор знает, на что она и её людоед-дракон способны. Но в конце концов, желание видеть рядом с собой человека, друга, победило. Сморкала решил рискнуть. Что он теряет? — Хорошо, я согласен, — сказал он. — Вот здорово! — воскликнула Брунгильда и к полнейшему недоумению Сморкалы, обняла его. Это было очень странно. Он не чувствовал тепла человеческих рук пять лет. — Э… — викинг неловко отстранился. — Там, откуда я родом, о наездниках на драконах с Олуха ходят легенды. Я никогда не думала, что встречусь с одним из них. О, ты должен научить меня всем вашим фишкам! Боги, я буду учиться у всадника с Олуха! Восторг Брунгильды был такой искренний и почти детский, что Сморкала не смог сдержать улыбки. — Хорошо, научу.***
— Там, внизу! — Брунгильда указала на небольшой скалистый остров, весь утыканный шипами. Сморкала тут же заметил Борцовскую Арену. Прошёл год, как он объединился с Брунгильдой. Вдвоём было не так тоскливо. К тому же они приноровились освобождать захваченных Охотниками драконов. Теперь, когда у него появилась цель, Сморкале его жизнь не казалась такой уж бестолковой. Но его очень смущала Брунгильда. Она оказалась совсем не такой, какой выглядела на первый взгляд. Её миниатюрность, длинные светлые волосы и голубые глаза сбивали с толку. Многие Охотники велись на её очаровательную внешность, думая, что с ней будет легко расправиться. Но она была ловким и умелым воином, к тому же очень жестока, в ней отсутствовала жалость вообще. Брунгильда или убивала сама, или позволяла своему дракону разорвать неприятеля в клочки. Сморкала считал, что она даже чересчур ревностно относится к их делу. Брунгильда не оставляла свидетелей их деятельности. Сморкала чувствовал, как неуютно рядом с ней Кривоклыку. Его дракон вздрагивал каждый раз, как Сердце Лавы закусывала после битвы кем-нибудь из убитых. Сморкала и сам опасался Брунгильды. Хотя он чувствовал, что ни ему, ни его дракону она не причинит вреда. И всё же… Люди, наблюдавшие за сражением Древоруба и Скользкокрыла, не заметили, как к ним приблизились два всадника. Брунгильда выпустила синее пламя своего дракона на зрителей. Раздались крики, началась паника. Пока девушка безжалостно разгоняла публику, Сморкала с Кривоклыком сорвал металлический купол с Арены. Он спустился вниз и направился к клеткам с драконами. Они с Кривоклыком срывали замки, выпуская на свободу драконов. Возле одной клетки он помедлил. Она была пуста. Но как только Сморкала сбил замок, послышался рёв из глубины клетки, и викинг взвыл от адской боли. В клетке сидел Разнокрыл, который тут же показался, едва Кривоклык, услышавший крик своего всадника, выпустил струю огня в невидимку. Той маленькой части кислоты, что попала на ногу Сморкале, было достаточно, чтобы прожечь кожу и мышцы до самой кости. Брунгильда выхаживала своего напарника несколько недель. Но сколько бы ни прошло времени, его левая нога никогда не будет больше здоровой.***
Сморкала кутался в шкуры, лёжа в своей постели, в небольшом доме, который они отстроили с Брунгильдой на острове Бесконечного Ветра. Они обосновались здесь пару лет назад. По иронии судьбы это место было всего в дне полёта от Олуха. Сморкала вздохнул и заворочался ещё больше. Сна не было. Он слышал посапывание драконов, за которым совершенно не слышалось дыхание Брунгильды. Но он знал, что она крепко спит. Эта молодая женщина засыпала мгновенно почти в любых условиях. А вот Сморкала разучился спать без задних ног, как в юности. Над крышей завывал ветер. Наступала зима. Викинг перевернулся на другой бок, но понял, что всё бесполезно. Он поднялся и, кутаясь в шкуру медведя, сел возле очага. Он задумался о своей жизни за прошедшие девять лет. Сморкала знал, что их занятие с Брунгильдой — хорошее дело. В духе Иккинга, с горечью отмечал он про себя, не в силах простить своего кузена. Но он так устал. Его тело истаскалось, утомилось. Не было ни одного кусочка, не пострадавшего в многочисленных стычках и битвах. Руки, спина, грудь, не говоря уж об изувеченной ноге и ослеплённом глазе на изуродованном лице — всё ныло и болело и было покрыто шрамами. Сморкала непроизвольно провёл рукой по левой половине лица. Отметины, оставленные Громгильдой, казалось, до сих пор болели больше других. Викинг горько усмехнулся. Он вспомнил своего отца, который всё время был им недоволен, насмехался над его преданностью Иккингу и всадникам. Говорил, что Сморкале давно пора повзрослеть и начать жить своей жизнью. «Вот, папа, смотри. Ты должен гордиться мной. Всё, как ты хотел: я далеко от Олуха и надо мной не верховодит Иккинг. Тебе ведь так не нравилось, что я слушаюсь будущего вождя». Наконец сон сморил всадника. Но почти сразу его разбудило настороженное рычание Кривоклыка. В небе Сморкала увидел пролетающего мимо дракона. Он летел в сторону острова Берсерков. В прошлые два года Сморкала и Брунгильда следили за вождём Берсерков и передвижением его войск. Они собирали информацию по крупицам. Чёткого понимания, зачем ему это надо, Сморкала не имел. Возможно, он думал, что, если поможет бывшим соплеменникам с разгромом их врага, его примут назад. А может, он и не хотел назад, но не мог допустить победы Дагура. Но вряд ли он сам отдавал себе в этом отчёт. Сморкала вскочил в седло, и они тихо последовали за неизвестным драконом. Чутьё не обмануло Сморкалу. На драконе, это оказался Резьбохвост, сидел всадник. Он приземлился на острове Берсерков, о чём-то коротко переговорил с воином, одетым в традиционную одежду Берсерков, а потом снова взмыл в небо. Кривоклык последовал за ним, даже не получив соответствующего сигнала от всадника. Ночь была тёмная, но ещё пара часов, и наступит рассвет. Вскоре Сморкала понял, где они оказались. Олух — этот всадник был с Олуха. Но ни один из Хулиганов не будет якшаться с Берсерками. Сморкала развернул Кривоклыка, направляясь обратно, в свой дом. Брунгильда ещё спала. Сморкала посмотрел на её такое молодое и спокойное во сне лицо. Он вспомнил ночь, проведенную с ней с месяц назад. Какая-то его часть хотела человеческого тепла. И он даже сделал шаг к её постели. Но холодный разум давно научился игнорировать желания, которые могут помешать главному. А сейчас главным было — понять, что это был за всадник.***
— Это всё, Забияка. Ты довольна? — в голосе Сморкалы не было ничего от того человека, которого она помнила. Забияка долго смотрела на его лицо. Затухающий костёр отбрасывал на него красноватые блики. Она молчала, не в силах вымолвить и слова. — Тебе пора домой. Когда сюда вернётся Брунгильда, она не обрадуется. А против неё и её дракона у тебя нет шансов. Без обид. Забияка нахмурилась. Она вскочила на своего дракона и, обернувшись в последний раз на того, кем стал её любимый, взмыла в воздух, стремясь скорее оказаться на спасительном Олухе. — Вот и прекрасно, скатертью дорожка, — пробурчал Сморкала и, скрестив руки на груди, откинулся на валун, ожидая наступления рассвета.