Behind green eyes

Курин Т’Сони (Шепард) — высокая и крепко сбитая для азари — больше похожа на отца, чем на мать. Она много смеётся, говорит и размахивает оружием; кажется, если дать ей яму с молотильщиками, она найдет благородный повод туда сигануть. У Курин Т’Сони уже есть шрамы. Для Явика она — ребёнок, вчера отлучённый от песочницы, а он не нанимался сидеть с детьми. Он оборачивается через плечо к уже давно идущей молча азари, и его глаза выражают вселенскую усталость. — Отвали. — Знаешь, — отзывается Курин полминуты спустя ему в спину, — мама говорила, что ты мудак. Но когда я сказала, что нашла здесь тебя, она ответила, что всё будет в порядке. Просто нужно время. В первую встречу девчонка протянула ему руку, и в больших глазах оказалось зелено-зелено, как у неё. — Я думаю, что смогла бы освоить протеанскую биотику, если отец могла. — У Шепард был Маяк. — Знаю. Я говорила с матерью об этом. Если я и дура, то не настолько. Спорим, учить ты даже не пытался. Он не пытался. Курин едва перевалило за сотню. Её легко читать. Она боится собственной дикой силы, бьющей из раскрытых ладоней. Три дня назад она впервые убила человека. Они разбивают лагерь на горе, среди высоких деревьев, похожих на руины, и золотой свет костра мешается с сиреневым заревом заката. Курин громко смеётся, и её пальцы сжимаются на дробовике, пока кожа на костяшках не становится бледно-голубой. Тень отца висит над нею всю жизнь. Буквально. В каждом Жнеце, смотрящем на мир синими глазами фальшивого бога. Явик щёлкает предохранителем, проверяя винтовку. Он так и не смирился. Если младшая Т’Сони и знает про Сопротивление, мать явно не сказала ей много. Курин думает, что Шепард наблюдает за ней: глазами звёзд и неба из мрачных контрольных серверов где-то в сердце Цитадели. Явик не сомневается, что Шепард мертва. Рампа «Нормандии» скользит от грязи и крови, гудит и трясётся во вспышках красно-белого огня. Он держит Лиару поперёк живота, пока та отчаянно тянет к Шепард руки, и знает, что должен тащить её внутрь, но ноги врастают в металл, потому что нутро корабля — последнее место, где Явик должен сейчас быть. Он знает, что эти двое сделали перед Лондоном. В последний миг самая сумасшедшая женщина этого цикла порывисто смотрит ему в глаза, и в зелёном пламени радужки выходит разглядеть слишком много — больше, чем хотелось бы. Родители Курин Т’Сони — герои войны, и она обещает пойти на всё, чтобы стать похожей на них, особенно на отца. Явик говорит, что она никогда не будет похожа и должна благодарить за это свою Богиню. Потому что быть как Шепард — значит умереть дважды. Быть как Шепард — значит приносить в жертву сестёр и братьев, чтобы отсрочить конец света. Быть как каждый из них — значит сгореть в огне сотню раз и в конце выбраться из пепелища только наполовину. Курин Т’Сони назвали в честь самой яркой звезды на небе или что-то вроде того — Явик не слишком слушал, когда молодая азари с постаревшими синими глазами рассказывала ему это, держа белый свёрток на руках. Курин Т’Сони смотрит с искристой смесью обиды и восхищения, и глаза у неё зелёные: такие, что Явику даже слишком легко подстроить под них другое лицо. Но если Шепард когда-то умела видеть мир так же, то поплатилась тем взглядом давным-давно.