Твоя младшая сестренка такая сука!

Шлюхам нашей школы жилось хорошо. Но эта девочка шлюхой не была, одеваясь в непонятные балахоны, не красясь помадой и даже тушью, обстригая ногти криво и лыбясь по пустякам. Она не была шлюхой, она была пиздой. Мстительной мелкой пизденкой с дохуя большим самомнением. Наше знакомство началось три года назад, когда я нашел себе соучастников моей группе. Я неплохо играл на гитаре и пел, а Диман составлял неплохой ударный аккомпанемент, Серега же подыгрывал на клавишных. За бутылкой вина, стащенной у мамы, мы приняли желание основать свою инди-рок группу. Мы матерились и пиздели не по делу, но было в наших глазах то юношеское бунтарство, когда тебе все нипочем и море по колено. Я сочинял и песни и музыку, а выступали мы где придется, но и это было хорошо, а когда платили деньги, так еще и уходили такие гордые, что глаза готовились выпасть. Но название для нашей группы придумать мы никак не могли. То звучит не круто, то как-то пафосно, то было уже такое, так и не знали как. А потом пришла она — младшая сестра старосты нашего класса со слезливым красным еблищем и клоком волос в руке, и я решил назвать нас «Рваные слезы». Звучало резко и вполне в моем духе. И вроде бы в моем вкусе всегда были дамочки постарше, но на эту сучку я запал. А она запала на мои песни, и потому я как-то прижал ее к стене, а она трахнула меня, да так, что я потерял голову. На нашем первом концерте я выдрал ее в гримерке, а потом смотрел как она подпевает всем нашим тупым песням в зале. Все мы любили ее разной любовью, потому что она была пиздецки веселой и красивой, засыпала под бренчание гитары на моих коленях, ругалась, когда я называл ее малышкой или сукой, и была просто охуенной. Ей было в кайф чувствовать себя девушкой солиста рок-группы, а я и не был против. Мы курили, играли в карты и иногда играли в плейстейшен, закидываясь пивом и чипсами, а я сочинял стихи, а потом мы вместе накладывали их на музыку, а она выучивала его на раз-два и подпевала. Периодически мы устраивали оргии, мы — обкуренные в хлам, что пофиг уже было, а я почему-то в такие моменты хотел сказать ей, как люблю ее, но в мой рот кто-то либо спускал порывисто, либо трахал небо до потери памяти, и я забывал все эти слова. И тогда это не казалось чем-то странным. Мы вчетвером были рок-группой, любовниками и друзьями. И нам было хорошо. Ни комплексов, ни разочарований, ссор, пустяков. Мы были вместе. Я, Диман, Сережа и младшая сестра нашего старосты. Мы прожигали жизнь как могли, и я даже не знаю, почему так было, и кого из всех них я любил больше всего. Но, наверное, все же эту тупую суку. Мне били морду много раз. Я ходил на свидания с асфальтом чаще чем к себе домой. Меня била она, Диман, Сережа и ее брат поочередно, и я даже был рад этому, потому что хотел, чтобы потом мы были все вместе, и неважно, что встанет у нас на пути. Каким-то образом староста тоже стал приходить в нашу штаб-квартиру, оказавшись на удивление хорошим гитаристом и певцом. Это сблизило нас, и потому через какое-то время мы выступали уже с ним. Он оказался на удивление эмоциональным, хоть и всегда отказывался от сигарет и выпивки, а за мои предложения переспать бил морду. Староста был настоящим ее братом. Таким же пиздецки веселым и красивым пиздюком с дохуя огромным самомнением. А мне он нравился. И дрочить я стал исключительно на его жопу, обтянутую синими форменными штанами. И даже, когда мне во время наших рок-групповых занятий любовью доставалось больше ее внимания, мне было все равно, потому что смотря на его младшую сестру, я представлял его лицо во время оргазма, а отсасывая кому-нибудь из друзей, представлял его член в своей глотке. Я просто помешался на них: старосте и его младшей сестре. И это было откровенно отвратительно. А она заметила. Заметила, а потому ржала, как ненормальная. А кто из нас нормальный? А потом она пообещала свидание. А я поверил и пошел. И это правда было свидание. Настоящее, и даже романтичное, и я не матерился почти, слушая его правильную вышколенную речь. Все закончилось глинтвейном, и пьяным он был более раскрепощен, потому что так и норовил залезть ко мне в трусы. Но я впервые не хотел так и дожидался, когда он, стыдливо прикрыв лицо руками, попросит взять его. Я написал об этом песню! Он завалил меня так же как и его сестра, ничуть не стесняясь через месяц наших свиданий. Но я не вытерпел и выебал его сам на кровати его мамы. Он впервые матерился, глядя на белые простыни, заляпанные спермой, а я смеялся, и меня трясло. И когда его сестра предложила переспать, я отказался, хоть и любил ее по своему, но как-то не так, просто как его сестру. И ее это устраивало, потому что она любила это, не меня, просто это. А староста, этот вообще ни разу не правильный пиздюк любил меня. Вот и вся разница. И когда она приглашает нас выпить по случаю ее помолвки с каким-то Веней, мы идем вместе, переглядываясь и улыбаясь, как самая что ни есть настоящая парочка, а я просто говорю: «Твоя младшая сестренка такая сука!» Он дает мне в морду, и на помолвку я прихожу с фингалом под глазом, а она снова ржет как ненормальная. — Твой брат — пизденыш, — говорю я ей, а она согласно кивает и улыбается. А я отмечаю, что с этим Веней она стала собой, стала счастливее, и мне от этого хорошо. А от ощущения того, что эта девчонка познакомила меня с ним, я почему-то странно говорю ей: — Спасибо. Она смотрит на то, как ее брат облизывает сосульку, прилипая к ней языком, и кивает. И мне почему-то кажется, что все пиздецки хорошо, правильно. Потому что теперь я не могу забыть это дурацкое «Люблю тебя», что крутится в голове каждый раз, когда думаю о нем, и порой даже когда не думаю. И это просто потому что его младшая сестренка такая сука!