Always.

Гет
R
Завершён
46
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
5 страниц, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
46 Нравится 2 Отзывы 13 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Этой ночью небо тёмно-синее, и у меня предостаточно времени, чтобы рассмотреть каждую звёздочку, нарисованную распорядителями. Руки уже немного устали тащить тяжёлую металлическую катушку, но я терплю, потому что мы с Питом сменились только-только, и пытаюсь убрать прилипшую к лицу прядь. Даже шум приближающегося ручья не заглушает громкие шаги позади. Пит воровато озирается каждый раз прежде, чем ступить вперёд, и не выпускает из руки мачете. Он, как и я, чувствует себя неуютно. Хотя возможно ли, в принципе, чувствовать уют на арене Голодных игр?       Я перепрыгиваю с одного мокрого камня на другой, когда чувствую лёгкий толчок от катушки. Спешно оглядываюсь и вижу то, что уже заметил напарник — проволока оборвалась. Моя реакция срабатывает быстрее осознанной мысли: бросаю тяжёлый цилиндр на землю и молниеносно выхватываю из-за спины лук. Больше ничего не успеваю сделать, потому что в густых тропических кустах показываются два победителя из Второго. Их нагие подтянутые тела, кое-где обмазанные глиной, блестят от пота в свете яркой луны, и это свечение даёт им преимущество — первым выстрелом я делаю осечку. Пока Энорабия бросается на меня, быстрая, как дикая кошка, Брут обрушивает свою силу на Пита, а у меня в голове происходит сдвиг по наклонной. Я должна вернуть его домой любой ценой. И эта цена — моя жизнь. Поэтому во второй раз я точна, и Энорабия испускает предсмертный вскрик да падает замертво на влажную землю.       Звенящий выстрел пушки.       Я не провожаю соперницу в последний путь даже мысленно, потому что моё дело не закончено. Но когда я, достав из колчана третью стрелу, смотрю на цель, моё тело пронзает судорога. Брут делает одно точное сильное размашистое движение, и в глазах Пита читается тот же страх, что был, когда рука Катона обвивалась вокруг его шеи. Парень с усилием цепляется за мускулистые руки соперника, пытаясь высвободиться. Только теперь мужчина не медлит, а действует, и я слышу, как ломаются позвонки моего напарника. Обессилевшее тело Пита безвольно повисает в руках трибута из Второго. Я стреляю наудачу, потому что ярость, перемешанная с горем, застилает глаза.       Два оглушающих выстрела звучат почти подряд.       Колени дрожат, когда я подбегаю к телу Пита. Он ещё тёплый, но глаза стеклянные и пустые. Чувствую ком в горле, вращение внутри живота и скрежет зубов. Нет-нет-нет. Этого попросту не может быть. Пит же живучий. Столько всего перенёс и это вынесет. Минуту и его взгляд приобретёт ясность, он вдохнёт пару раз и пошутит неуместно, заставив меня упрекнуть его в этом, но улыбнуться. Потому что живой, а остальное — приложится.       Но он не реагирует ни на что, а грохот пушки всё ещё явственно звучит в моей голове. Его больше нет. Да быть такого не может. Я прижимаюсь к его телу так близко, как только могу, ищу заботу и тепло, которое медленно его покидает, уступая мертвенному холоду. Зарываюсь ладонями в его светлые волосы и судорожно пытаюсь впитать в себя его запах, который быстро рассеивается тем бризом, что создался у ручья. Я слышу его в шелесте листьев. Я вижу блеск его глаз, что отражается светом луны о гладь ручья. Я чувствую его мягкую кожу, покрытую испариной, под своими пальцами. И замираю, потому что лишнее движение — и всё исчезнет.       — Китнисс, — раздаётся откуда-то со стороны крик Финника. — Китнисс, — звучит уже в паре метров от меня приглушённым голосом.       Одэйр садится рядом, грузно выдыхает и кладёт свою руку поверх моей. Не была бы так дезориентирована — вырвала бы. Но трибут из Четвёртого хмурится и пытается разрушить тишину.       — Мне жаль, но нам нужно идти — игра ещё не закончилась. — Финник лёгким движением указательного и среднего пальцев прикрывает Питу веки.       Для меня она, как раз, закончилась.       Одэйр слишком быстро поднимается на ноги и протягивает мне руку. Но у меня в голове пустота. Ни единой мысли кроме той, что говорит, что я не справилась. Что я потеряла его.       — Китнисс, идём.       Теперь мне больше не увидеть глубокий лазурный взгляд.       — Нет.       Я больше не услышу его смех.       — Китнисс, не глупи.       И его губы никогда не коснутся моих. Нет-нет-нет-нет. Пит не может умереть.       — Нет, Финник, я не могу.       Это просто розыгрыш.       — Помни, кто твой враг.       Я вздрагиваю и раскрываю свои отяжелевшие веки.       — Помню.       И быстро срываюсь с места, внутренне коря себя за то, что оставляю его в одиночестве.

***

      Ледяная пустота коридоров Тринадцатого настигает везде, куда бы ты не пошёл. Она незаметно подкрадывается сзади, невесомо касается спины скользящими движениями и, в конце концов, крепко обнимает за плечи, целиком обволакивая с ног до головы, обдавая кожу противным холодным воздухом. Она — охотница, а я — жертва. Иронично.       Но даже тогда, когда всё пространство, что окружает меня, ограничивается квадратной каморкой метр на метр, эта пустота настигает меня: беспощадно лижет пятки, пускает по коже мурашки, холодит вечно дрожащие руки, которые уже никогда не смогут снова натянуть тетиву. Пустота сжирает. Не оставляет и шанса на спасение. Она — вакуум. Поглощает и не оставляет после себя ни-че-го. Я — пустота. Я — ничто.       Без него уж точно.       Глубоко вдыхаю-выдыхаю несколько раз, стараясь усмирить нервную дрожь в ладонях, и делаю попытку вытащить катетер из вены, не повредив сосуд. Успешно. Отбрасываю трубку в сторону и погружаю пальцы в растрёпанные сальные волосы, тщетно пытаясь воссоздать его прикосновения. Жалкое подобие. Я сама — жалкая.       Если раньше почти весь Панем был уверен, что это я спасла Пита на прошлогодних играх, то сейчас все те, кто видел меня в Тринадцатом, знают — это он был моей панацеей. Это он жертвовал и спасал. Поэтому, когда его нет, я погибла. Без его тепла и поддержки, без его сильных рук, без доверчивого взгляда я чахну. Не живу. Лишь существую, вечно накачанная кучей лекарств и успокоительных. Я — оболочка, из которой вынули душу во время грохота пушки. Я почти ничего не чувствую. Только страх перед пустотой, фантомные воспоминания прошлого и навязчивый шум в голове, который не даёт мыслить ясно. Уходи. Дай мне исчезнуть. Затихни! Но звук лишь становится громче и не думает прекращаться.       Отросшие ногти ломкие и не очень длинные, но если приложить определённую силу, то можно вогнать их под кожу, пустив кровь по запястьям. Чтобы умереть недостаточно, но чтобы почувствовать хоть что-то — вполне. Поэтому я раздираю руки до язв, тщетно пытаясь вернуть себе былые ощущения. Шум в голове затихает лишь на мгновение, и в этой тишине слышится только: «Жалкая мазохистка». А потом звук возвращается, и по моим щекам непроизвольно начинают течь горячие горькие слёзы. Они не очищают. Они только душат, мешая дышать, и мне кажется, что умереть так — совсем неплохо. Вытираю лицо ладонями, оставляя на щеках следы свежей крови из ран, и бросаюсь вон из каморки. Бегу к себе в палату быстро, но не попадаюсь на глаза другим. Всё делаю скрытно. Единственное, что настигает меня, — пресловутая пустота, залезающая прямо в горло. Мутит и тошнит, но я не отклоняюсь от маршрута.       Попав в палату, первым делом прикладываю какую-то тряпку к разодранному запястью, чтобы не испачкать всё вокруг кровью. На инстинктах выставлю новый катетер в вену и подсоединяю его к капельнице. Тяжёлым грузом оседаю на плиточный пол и кручу колёсико подачи лекарства. Сверху давит одиночество. Морфлинг, попадая в кровь, делает мысли мутными и расплывчатыми. Он уносит горе, оставляя после себя небытие. Слёзы высыхают, кровь на ранах сворачивается, и тело расслабляется. Морфлинг приносит покой. Он — забвение.       За мутной стеной наркотика безопасно. За ней ничего не видно. За ней меня не существует.       Руки безвольно падают на колени, что опустились на холодный пол, и голова откидывается на бортик койки. В мысли тёплым молоком заливается безразличие. Оно спасает от пустоты, которая нагоняет тоску. Когда не чувствуешь ничего — страшно, но когда тебе всё равно — уже без разницы, что ощущать. Морфлинг приносит этот сладкий пофигизм. И я его с наслаждением смакую, упиваясь каждой капелькой.       — Разве это, кем ты являешься, Огненная Китнисс?       Голос откуда-то сбоку мягкий и знакомый, но в нём играют нотки цинизма и насмешки. Я провожу ослабевший ладонью по лицу, убирая пряди, и оборачиваюсь. Замираю. Доверчивые голубые глаза прищурены, искрятся из-под светлых ресниц, смотрят уверенно изучающе. Губы тонкие розоватые и изогнуты в саркастичной улыбке.       — Разве такая гордая девушка способна заниматься саморазрушением?       Пит обходит койку со стороны и присаживается рядом со мной, удобнее располагая ногу-протез. Разворачивает подбородок и вглядывается в мои глаза, ища там что-то своё, недоступное остальным. А у меня дыхание перехватывает от этого взгляда и от всей ситуации в целом. Мысли медлят из-за морфлинга, но я настойчиво пытаюсь их ускорить. Тщетно.       — Пит? — банальность глухо срывается с моих обветренных губ.       — Да, — в своей привычной заботливой манере отвечает парень и перехватывает мою раненую руку своими мозолистыми тёплыми пальцами. — Ты считаешь это правильным? — продолжает он, проводя по кровоподтёку.       — Не знаю, — глупо отмахиваюсь я, вспоминая, как начать дышать снова. — Без тебя я ничего не знаю наверняка.       Он поднимает уголок губ и усмехается, выше ведя ладонью по моей руке. Мажет губами по коже, делает всё то, что будоражит меня изнутри и вызывает те эмоции, которые, мне казалось, я забыла.       — Без меня твоя жизнь была бы намного проще.       — Неправда, — отрицаю с былым пылом и чувствую, как морфлинг тяжело оседает на стенках сосудов. — Без тебя всё стало только хуже.       Напарник очерчивает мои угловатые плечи кончиками пальцев, ведёт по шее, зарывается в волосы, и у меня мурашки пускаются от этого. Я скучала. Морфлинг больше не помогает. Пустота настигает намного быстрее, чем я того ожидаю. Опрометчиво бросаюсь в объятия Пита, вновь ища в них заботу и ласку, срываюсь на истеричные слёзы, дышу прерывисто. Веду себя порывисто и отчаянно. Потому что по-другому уже не могу.       — Я без тебя не живу… Пожалуйста, не уходи… Будь со мной…       Пит крепко держит меня за плечи, жадно вглядывается в покрасневшие глаза и смягчается. Заботливо вытирает слёзы с моих щёк и нежно прижимается губами к виску, обдавая кожу горячим дыханием.       — Всегда.       И пустота смыкается вокруг меня со всех сторон, не оставив путь отступления.

***

      — Личное дело мисс Китнисс Эвердин, дистрикт Двенадцать. После перенесённых тяжёлых телесных повреждений впала в депрессию. С данным диагнозом наблюдалась несколько месяцев. Причина смерти — передозировка успокоительными препаратами.

В полночь, в полночь приходи К дубу у реки, Где мертвец кричал: «Милая, беги!» Странные вещи случаются порой, «Не грусти, мы в полночь встретимся с тобой?»

Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.