Ночной ветер

      — Это как-то неправильно, Ричи, — говорит Эдди, смотря на протянутую сигарету.       Говорит медленно, растягивая слова, как будто боится, что растеряет их, пока закончит всю фразу. Чёртово пиво, это оно во всём виновато.       «Это как-то неправильно, Ричи», — взволнованно сказал Эдди пару часов назад, когда ему в руки упала банка Миллера. Ричи лишь одарил его неопределённым взглядом и хитрой улыбкой.       «Пей», — просто ответил он, свалился на скрипучий диван в пустом родительском доме и открыл свою банку.       — Затянись, — так же просто говорит он сейчас, прикладывая фильтр сигареты к губам Эдди.       Хочется оттолкнуть Ричи и перечислить список заболеваний, к которым может привести курение, да вот хоть рак лёгких и пожелтевшую эмаль зубов, но, дьявол не даст соврать, захмелевший Ричи такой очаровательный. Он глупо улыбается, он расслаблен, у него такой мягкий взгляд. А сам он, чёрт, так близко, что Эдди чувствует его тепло и запах одеколона.       Ричи так сложно отказать.       Вопреки желанию оттолкнуть его и вспомнить все возможные заболевания, Эдди пододвигается ближе к нему и неуверенно приоткрывает губы, чтобы обхватить ими сигарету.       — Отлично, а теперь вдыхай! — радостно говорит Ричи. — У тебя вообще крыша слетит, если покуришь после алкашки!       Эдди выплёвывает сигарету и с негодованием смотрит на Ричи:       — Я такого не хочу!       — Хочешь.       Они смотрят друг на друга долго, словно борются взглядами. Ричи проигрывает первым: он вдруг улыбается, закрывает глаза и накрывает губы Эдди поцелуем.       И вроде бы не первый раз это происходит, и даже не второй и не третий, но стоит Эдди вновь ощутить вкус Ричи, как вокруг исчезают все звуки, а в голове появляется звенящая пустота. Они оба слегка пьяны, и потому поцелуй получается смазанным. Совсем как в начале их отношений.       Эдди невольно вспоминает их первые и неловкие попытки, такие неуклюжие и странные. Он тогда здорово мучился: ему хотелось коснуться полных губ Ричи, узнать об ощущениях, которые вызовет поцелуй, но внутри всё сжималось от мыслей про бактерии. Господи, чёрт, да этот Тозиер ведь такой нечистоплотный. Может, он зубы не чистит на ночь? Может, он носитель инфекции? Может…       Может, может, может, может, может…       «Может, пора заткнуться?» — самому себе со злостью сказал Эдди в конце концов.       Если он не подхватит что-то от Ричи, то подхватит где-нибудь в другом месте. Уж лучше тогда от Ричи.       Эдди отстраняется от него и внимательно рассматривает вытянувшееся лицо с острыми скулами и царапины на щеках от бритвы. Невольно вспоминает его в четырнадцать — долговязого, нескладного, похожего на тряпичную куклу с длинными руками и ногами. Он был таким нелепым, но Эдди только сейчас понимает, что ему даже нравилась угловатость Ричи.       — Да чувак, ты выпил всего одну бутылку! — вновь возвращается Тозиер к их разговору. — От одного затяга ничего плохого не будет. Только хорошее, ну. Попробуй.       Ричи снова тычет фильтром сигареты в чужие губы. Эдди испытующе смотрит на него. Ему правда хочется попробовать, и даже если станет плохо от первого в жизни затяга, то Ричи ему поможет. Этот засранец Тозиер всегда строит из себя чёрт знает что, но его храбрость — не показная. Эдди знает это. Знает, что Ричи легко доверять, если знаком с ним близко.       А ещё он знает, как сделать его уязвимым.       Ричи может отпускать грязные шуточки, лезть на рожон и ужасно ругаться, но стоит снять очки с его лица, как он превращается в беспомощного мальчишку. Вот он несёт околесицу с невероятно уверенным видом и самодовольно улыбается, а вот Эдди стягивает с его носа оправу и отходит на пару метров. Первые несколько секунд Ричи растеряно моргает близорукими глазами, затем забавно хмурится и смотрит словно сквозь Эдди. Одно время у Каспбрака было развлечение: обезоруживать Тозиера любыми способами. И сзади к нему подкрадывался, и глаза просил закрывать, и даже ногой снимал эти дурацкие очки. Ричи сперва злился, но затем, кажется, привык, и молча смирился с игрой друга, лишь демонстративно вздыхал и закатывал глаза.       — Но только один раз, понял? — наконец сдаётся Эдди, переводя неуверенный взгляд с него на сигарету. Глаза Ричи распахиваются от восторга.       Тебе просто повезло, Тозиер. Если бы ты не научился уворачиваться от цепких пальцев Эдди, которые словно были созданы для того, чтобы стягивать роговую оправу с одного большого носа, у тебя бы ни за что не получилось убедить его попробовать эту дрянь.       Ричи зажигает сигарету и сперва пару раз затягивается сам. Затем передаёт её Эдди. Тот смотрит на струйку дыма, на оранжевый кончик, и думает о том, что пассивное курение ещё хуже обычного. Этот Ричи его в могилу загонит.       Эдди, с быстро бьющимся сердцем, вновь сжимает губами фильтр.       Значит, Ричи потом и будет его маме объяснять, откуда у её сына рак лёгких, жёлтые зубы и ногти, пародонтоз…       Эдди поражается самому себе, когда вдыхает сигаретный дым и затем шумно откашливается. Ричи заливисто смеётся, за что получает тычок в рёбра.       — Как ощущения? — спрашивает Тозиер, и на лице его расплывается широкая улыбка.       — Отвратительно! — говорит Эдди сквозь кашель, и тянется к поясной сумке за ингалятором. — Я мог умереть!       — Тогда бы твоя мамка полностью досталась мне, — самодовольно ухмыляется Ричи, поправляя очки.       Эдди закатывает глаза.       Кашель, кашель, кашель.       Вдох.       Кажется, всё.       — Я больше не буду курить, а ты больше не кури при мне, — твёрдо говорит он. — Только если на улице, а не, блин, в комнате.       — Да без проблем, — пожимает плечами Ричи и идёт к окну. Открывает его и высовывается по пояс. — Видишь? Дымлю на улице. Всё для тебя!       У Эдди почему-то не получается злиться. Может, во всём виновато небольшое головокружение, может, пиво. Он выпил совсем немного, наверное, полбанки, но и этого хватило, чтобы опьянеть. Эдди прячет ингалятор в сумку, машет рукой перед носом, отгоняя от себя сизый дымок, и вороватым взглядом ищет свою банку. Ага, вот она, на тумбочке. Ричи тем временем что-то напевает себе под нос и курит, стоя спиной к другу.       Горьковатое пиво приятно охлаждает горло. Эдди оно понравилось, к собственному удивлению. В банке почти ничего не осталось, и Каспбрак допивает остатки в тот самый момент, когда Ричи тушит сигарету и отворачивается от окна.       — Надо было больше брать, а? — спрашивает он, наблюдая за Эдди, который виновато разглядывает пустую банку. — Погнали в магаз.       Ему кажется забавным, что неугомонный Ричи от алкоголя становится спокойным и улыбчивым, а сам он перестаёт бояться различных болезней. Наверное, самое главное — не переборщить. От ещё одной бутылки ведь хуже не станет, верно?       — Ну, пошли, — пожимает плечами Эдди и тянется за толстовкой Ричи, которая небрежно висит на спинке стула. — Но я просто прогуляться хочу и свежим воздухом подышать.       — Да признайся, что тебе понравилось! — ухмыляется Тозиер, смотря на то, как друг надевает на себя его кофту. — Жопа от этого признания не отвалится.       Эдди в ответ лишь корчит ему гримасу. Ричи ухмыляется, подходит к нему, целует в лоб и берёт за руку.       — Пошли.       При других людях они почти не касались друг друга, только ненароком, как бы невзначай, старались дотронуться до локтя, спины или плеча, но чаще всего просто толкались. Упаси боже даже по-дружески приобнять друга на улице — сразу начнут косо смотреть. В маленьких городках всегда слишком много ненависти, и дай только повод для неё. В детстве проще было — все лишние прикосновения расценивали как обычное дурачество. Но в детстве они не понимали, что в их груди скреблось и почему так хотелось почувствовать чужое тепло.       При друзьях они что сейчас, что тогда позволяли себе намного больше: и на один гамак ложились, переплетаясь на нём, как змеи, и обняться во время шутливой драки могли или когда кто-то выигрывал в очередной игре, и без опасений сидели плечом к плечу и ели одно мороженое на двоих.       Эдди в свои тринадцать не мог точно понять, что чувствует, не получалось у него сформулировать и дать определение тем ощущениям, которые возникали о мыслях и при виде Ричи. Эдди знал только одно: ему хочется быть рядом с Ричи, хочется играть с ним, прикасаться к нему, слушать его идиотские шутки. Это было не так уж и много, учитывая то, что они друзья. Наверное, так заведено в компаниях, что кто-то ближе друг другу.       Оставаясь наедине, Ричи мог положить голову на плечо Эдди, сжать его руку или погладить волосы, и в этом ничего не было странного или вопиющего, нет-нет. Это было… даже приятно. Эдди нравились такие моменты, когда он ощущал тепло Ричи, его тихое дыхание, щекочущее кожу, и был уверен в том, что они оба — в безопасности.       Но они ведь были друзьями, так? Не было в таких посиделках ничего необычного. Билл со Стэном тоже наверняка засыпали под одним одеялом, когда их глаза уставали разглядывать картинки на страницах комиксов, и наверняка Бен сжимал руку Бев, когда он ударялся и ему было больно.       Да-да, просто друзья.       Им просто нельзя было быть кем-то другими.       Чем старше они становились, тем чётче Эдди осознавал, что ему нужно отдаляться от Ричи. С возрастом он начал понимать, почему его тянуло к другу и почему не получалось бороться с желанием видеть, касаться и слушать его. С обидой, смешанной со скудной и призрачной надеждой, он замечал, что Ричи тоже стал избегать Эдди. Эти чувства были чем-то неправильным, и оставалось только надеяться, что они пройдут, если не видеть того, кто их вызывает. Как бы то ни было, всю свою бурю эмоций, которая не собиралась утихать, всё своё отчаяние и всю невыразимую нежность Каспбрак вырезал одним ранним утром перочинным ножиком на Мосте Поцелуев, озираясь при каждом шорохе и постоянно напоминая себе быть аккуратнее, потому что можно запросто пораниться или всадить занозу.       Он смотрел на свою работу, на скромное изображение своих расцветающих чувств, и думал: да, так хорошо. Эдди не надеялся на взаимность, и потому не вырезал ни плюса, ни первой буквы собственного имени. Нет-нет, он не станет донимать Ричи своей влюблённостью. Пусть она ворочается в груди и не находит выхода. Быть может, скоро пройдёт.       Жаль, что таблеток ещё не придумали от этой заразы. Так он тогда думал.       Губы Эдди трогала слабая улыбка, когда он смотрел на вырезанную букву и обрамлявший её контур сердца, и вздох облегчения вырывался из груди, когда он смотрел на неповреждённые руки. И совсем не замечал в не так далеко от своей влюблённости — влюблённость Ричи, которая большими буквами смотрела на мир.       Эдди закрывает за собой дверь чужого дома и вдыхает свежий ночной воздух, отпуская руку Тозиера. Казаться просто друзьями на людях — это не так уж и много, учитывая то, что в стенах своих комнат они становятся чем-то большим.