На самом деле Ичиё не сильная. Ей лишь хотелось быть такой в глазах Акутагавы. Но она осознавала, что её легко сломать. Всего лишь пару слов способны вызвать слёзы и подорвать надежды на счастливое будущее с любимым человеком. Хичуги слишком привязывается — в этом её слабость.
— Я не люблю тебя, Хигучи. Прости. Я гей.
Слова звучат для неё как гром среди ясного неба, и слёзы сразу же подступают к глазам. Она непонимающе смотрит на Акутагаву, пытаясь найти ответ в его серых безэмоциональных глазах. Ответа нет.
— Что вы имеете в виду? Вы серьёзно? — произносит Ичиё шёпотом, чтобы не сорваться на крик.
— Мне очень жаль, Хигучи.
Она подходит к нему и хочет взять за руку, но он отпрянул.
— Выслушай меня, пожалуйста. — Его лицо и глаза не выражают никаких эмоций кроме тревоги, и взволнованный голос выдаёт его. Ичиё послушно садится на кровать.
— Я всегда был геем. Первый, в кого я влюбился, был Дазай-сан. Я хотел быть похожим на него всегда. Но я считал эти чувства неправильными.
Я считал себя неправильным. — Рюноске останавливается, чтобы перевести дыхание. Он говорит быстро и иногда сбивается. Он высказывает всё то, что накопилось в душе за долгое время и не даёт ему покоя.
Акутагава вспоминает те времена, когда он — совсем ещё подросток — плакал по ночам, потому что совсем не понимал себя и пытаяся выдавать влюбленность за глубокое уважение и желание быть признанным. Вспоминает, как до крови кусал губы и подавлял в себе желание врезать одному исполнителю из Мафии, который при виде двух парней, держащихся за руки, с омерзением в голосе сказал:
— Педики должны гореть в аду.
Вспоминает, как искренне пытался полюбить девушек, найти в них что-то, что заставляло бы его трепетать. Но он ничего не находил. Зато бархатный голос наставника, его большие карие глаза, обрамлённые густыми ресницами, пронзительный взгляд, нежные прикосновения и забота заставляли сердце Рюноске биться быстрее. Вспоминает, как представлял вместе свои руки и руки наставника и после — погружался в настоящее удовольствие.
— Когда Дазай-сан ушёл из Портовой Мафии, чувства прошли. Для этого потребовалось время, но они прошли. Я все так же продолжал обманывать себя. Делал вид, будто ничего и не было. Но тут появилась ты и…
Акутагава с тяжёлым сердцем вспоминает день, когда смущенная Хигучи призналась ему о своих чувствах. Он видел надежду в её глазах. Вспоминает, как она, схватив его за руки, шептала: «Ответьте что-нибудь, Акутагава-семпай.»
— Я ничего не чувствовал к тебе и не чувствую. Но я подумал, что если буду с тобой, то стану таким как все. Стану
нормальным. Но я не стал. Во мне ничего не проснулось к тебе.
Прости.
Горькие слёзы льются рекой. Ичиё сейчас чувствует лишь одно: её сердце разбивается, и жизнь, которая, как ей казалась, только начинает налаживаться, ломается. Её переполняют негативные эмоции. Акутагава хочет подойти к ней, обнять, успокоить. Но стоило ему сделать шаг, как Хигучи отрицательно качнула головой. Его объятья сделали бы ей только хуже.
— Уходите, прошу…— шепчет Ичиё. Её дрожащий голос делает Рюноске больно.
— Но Хигучи…— Она не даёт ему договорить.
— Уходите.— повторяет она.
Рюноске разворачивается и идёт к двери. Но, прежде чем выйти, произносит:
— Спасибо, Хигучи. Спасибо тебе за всё. Ты стала для меня близким человеком. И прошу,
не исчезай из моей жизни. Прости. — он выходит из комнаты.
***
Хигучи не выполняет его просьбы. Акутагава узнает на следующий день от Мори, что она уволилась и уехала из Йокагамы в неизвестном направлении. А через неделю ему приходит письмо.
«Прости, что я не выполнила твою просьбу.
Я слишком слабая. И поняла я это только сейчас. Я так хотела быть для Вас идеальной, Акутагава. Но у меня ничего не вышло. Я слишком привязана к Вам, но не смотря на это, не могу Вас простить. Наверно поэтому я уехала. Я бы не смогла видеть Вас каждый день и делать вид, будто ничего не произошло.
Но не смотря на все, Вы были и остались одним из лучших людей в моей жизни. Спасибо Вам за всё.
Я люблю Вас. Надеюсь, Ваша и моя жизни наладятся.
Хигучи Ичиё.»
Рюноске перечитывал эти строки, кажется, сотни раз — до тех пор, пока они намертво не врезались ему в память. Он, вернувшись в реальность, с удивлением обнаруживает мокрые дорожки от слез на своих щеках.
«Я поступил ужасно!» — только и крутится у него в голове. Но уже ничего нельзя было вернуть.
***
— Слышал, Хигучи-сан уехала. — говорит Ацуши.
— Да. — отвечает Рюноске. Накаджима кладет ладонь на его плечо.
— Надеюсь, ты в порядке, Акутагава. Вы же были близки. Если тебе надо выговориться, то обращайся ко мне.— и Ацуши улыбнулся искренне и ярко.
И Рюноске даёт себе слово. Он никогда не доведет Ацуши до слёз. Все потому, что заплаканное лицо Хигучи, её глаза, полные разбитых надежд… навсегда врезались в его память.
