Отъезд

Кассий успевает преодолеть примерно полмили по просеке, когда топот лошадей преследователей становится совсем близким. Нет, не преследователей — лишь одного. Прочие отстали, но этот человек упрям как настоящий ирландец, коим и является. Обернувшись, Кассий видит, что Джеральд оседлал гнедого жеребца, так долго носившего на себе покойника. Сейчас этот мустанг везет саму смерть, смерть Кассия Колхауна, и она уже очень близко, она говорит с ним голосом мустангера, приказывает ему остановиться. Но у Кассия еще есть шанс, и он не намерен его терять. Остановив коня, он выхватывает револьвер. Отчаяние направляет его руку. Мустангер вскрикивает и валится с лошади. Кассий бросает на него один только взгляд. Возможно, тот умер, возможно, лишь ранен — подробности Кассия не интересуют. Главное, что теперь у него есть возможность скрыться от жаждущего крови техасского правосудия. Кассий трогает было поводья, но тут же опускает руки и в задумчивости вглядывается вперед. Там, за лесом, несет свои воды Рио-Гранде, а за ней лежит мексиканская граница. Закон о выдаче преступников работает через пень-колоду, и при должной ловкости можно успешно избегать столкновения с представителями власти. Колхаун не сомневается, что сумеет поступать так достаточно долго, пока его грехи не занесет песком времени. Но если взять в сторону, к Льяно-Эстакадо, можно пересечь другую границу, и оттуда его точно не выдадут — команчи с радостью примут того, кто идет против их врагов. Жизнь беглеца или предателя? Решать надо немедля: отставшие от мустангера «регулярники» приближаются, и у Кассия совсем мало времени на самый важный выбор в жизни. Прошлое он потеряет в любом случае: у него не останется ни любимой девушки, ни средств, ни положения. Он сможет либо мстить, либо скрываться, и это — до конца жизни. Что же предпочесть, куда податься? В смятении от необходимости решать что-то на ходу, без долгого обдумывания и расчета, он поднимает голову к небу. Выцветшее, бледное, оно поражает Кассия спокойствием и равнодушием. «Твоя судьба зависит только от тебя, — словно говорит оно. — Не жди помощи, ни на кого не надейся. Твой выбор — только твой. Ты будешь отвечать за него и нести его бремя. Подумай». И Кассий задумывается. Не так, как обычно, когда его размышления — простая калькуляция в желании собственной сиюминутной выгоды. В эту минуту он принимает решение не головой и не сердцем, а чем-то иным, что лежит за гранью его понимания и, может быть, за пределами его ограниченного существования. Стоит ли подчинять свою жизнь мести? Его главный враг лежит на земле, едва дыша, и у Кассия нет желания вмешиваться в дальнейшую судьбу Мориса Джеральда: выживет — таково, значит, ирландское везение, умрет — Луизе придется оплакать неудавшийся роман. Пойндекстерам он с лихвой отомстил за все непреднамеренным убийством Генри. Это действительно преступное деяние — что бы о нем ни говорили, Кассий видит границу между добром и злом, поэтому и полагает бессмысленным мстить обитателям городишки и форта: их желание вздернуть его оправдано и законно. Однако его желание избежать этого столь же логично. И однако Кассий оглядывается назад, на «регулярников». Сейчас он всерьез рассматривает возможность сдаться, предстать перед судом и принять наказание. Он чувствует, что в этом была бы некая высшая справедливость. Его страшит не смерть — она вообще мало кого страшит на равнинах Техаса, — а то, что случится до петли: судебное разбирательство, взгляды, слова. Гордость Кассия Колхауна готова смириться с ролью висельника, но не подсудимого. Он берется за рукоять револьвера, в котором осталась еще одна пуля. Это возможность уйти добровольно, без унизительного заседания и болтания на веревке. Возможно, это лучшее, что он может сделать, но в душе Кассий знает, что этот выход, который многие сочли бы идеальным, для него наименее реален. Он был на войне, неоднократно дрался на дуэлях, никогда не отступая перед вызовом, но всякий раз в таких случаях смерть не была неизбежностью. С тем же успехом его могла сбросить лошадь или укусить ядовитая змея. Но неизбежная смерть по своему выбору, от своей руки не только страшит его, но и представляется несомненной глупостью. Кассий не считает свою жизнь ни важной, ни ценной и, однако, дорожит ею, как единственным достоянием, которое можно отобрать лишь однажды и совершенно невозможно вернуть. Он вскидывает руку и выпускает пулю в лошадь обогнавшего прочих «регулярника», подтверждая свой отказ от этого пути. Он не желает ни умирать, ни убегать, ни воевать. Что же ему остается? Кассий снова смотрит в небо, на дорогу, пребывая в странном ощущении спокойствия и отсутствия всякой необходимости спешить, словно его не должны настигнуть уже через несколько минут. Небо молчит, дорога уходит вглубь леса, и Кассию вдруг кажется, что ответ на его вопрос лежит на поверхности и просто удивительно, что он не заметил его раньше. Где-то там есть Новый Орлеан, где живет женщина, выносившая и воспитывающая его ребенка, сына. Кассий редко вспоминает о них, но сейчас воочию представляет, как меняет документы, внешность, род занятий, биографию, забирает тех, кто, он знал, всегда ждет его, и увозит подальше от Техаса, на восток, туда, где жизнь непроста и никто не вдается в детали чужой истории. Ему придется перестать быть Кассием Колхауном — но ведь такой финал неизбежен, какой бы путь он ни выбрал. Конечно, всегда будет существовать риск столкнуться с кем-либо из прежних знакомых, но, взвешивая мысленно свои шансы, Кассий полагает его оправданным. Эта игра стоит свеч. Впрочем, ему не хочется называть свой выбор игрой. Он трогает поводья, оглядывается и пускает лошадь в галоп. «Регулярники» совсем близко, но Кассий не сомневается в своей удаче.