Часть 1
10 октября 2019 г. в 00:19
Урарака сжимает бэнто в объятиях, словно горячий упакованный ланч способен защитить её от того, что ждёт в конце коридора. А потом приходит в чувство с желанием дать себе подзатыльник.
«Это же просто Бакуго!»
Но, опять же, когда дело касается Бакуго, ничего не бывает «просто». Сразу вспоминается его взрывной характер, его взрывы — буквальные — и намерение убить любого, кто не так дыхнул в радиусе трёх метров. Урарака понятия не имеет, в каком он сейчас настроении, и не знает, как он себя чувствует после похищения. Однако... именно поэтому она должна осуществить задуманное.
— Я чувствую себя бесполезной, — говорит она, расхаживая из угла в угол классной комнаты между Иидой и Мидорией.
Иида сочувственно вздыхает.
— Ты же слышала, что сказал Киришима. Бакуго сам не свой.
— В последнее время он слишком часто подвергался опасности и оказывался беззащитен, — добавляет Мидория. — Он ненавидит проявлять слабость, и тот факт, что его спасли другие, наверное, доводит его до белого каления. Вдобавок ко всему, я уверен, что даже Каччану было страшно в окружении толпы злодеев. Сейчас ему хочется, чтобы его оставили в покое.
— Я не предлагаю ничего грандиозного, — возражает Урарака. — Просто письмо с пожеланием поправляться, арбуз, да что угодно! Чтобы показать ему, что мы за него волновались и он нам не безразличен.
— Он это знает, — напоминает Иида. — Мы встретились с геройской спасательной группой, забыла?
— Я удивлён, что он не сильно на нас разозлился за то, что мы вообще вздумали его спасать, — бормочет Мидория.
Всё ими сказанное имеет смысл. И велики шансы, что они правы: Бакуго наверняка придёт в ярость оттого, что Урарака о нём думала, — такой уж он чудила. Приготовленный ею обед, возможно, будет воспринят, как знак того, что он не способен сам себя покормить, или другая подобная чушь. Ну и ладно. Урарака уже пришла сюда — и знала, что больничная еда отвратительна (Мидория часто жаловался), так что Бакуго получит домашнее бэнто, нравится ему это или нет.
Урарака набирается храбрости и делает глубокий вдох. Кивнув самой себе, она распахивает дверь в его палату и объявляет:
— Бакуго! Я принесла тебе бэнто!
Бакуго вскидывает голову — на лице типичный хмурый взгляд, — однако челюсть его отвисает, когда он узнаёт своего посетителя.
— Ты, — сужает он глаза.
— Я, — подтверждает Урарака. Воцаряется тишина, и Урарака покачивает бэнто в руках. — Оно ещё тёплое.
Бакуго настороженно щурится.
— С какой стати ты приготовила мне бэнто? Разве я не надрал тебе зад на спортфестивале?
Урарака надувает щёки.
— Это всё неважно! — заявляет она, размашистым шагом подходя ближе. Бакуго с встревоженным видом отклоняется назад по мере её приближения. — Я очень за тебя переживала, — добавляет она уже мягче. — Мы все переживали. Не могу представить, каково тебе пришлось в заложниках у злодеев. Если бы меня схватили, я бы, наверное, не выжила.
— Да нормально всё, — бурчит Бакуго.
— Угу. Что ж, это тебе: я слышала от Дэку, что больничная еда ужасна.
Она роняет бэнто ему на колени. Бакуго пялится на него.
Урарака вскидывает бровь.
— Это еда. Её кладут в рот и пережёвывают.
Ощетинившийся Бакуго показывает ей средний палец.
— Я знаю, что такое бэнто, ебанашка ты выебончатая! Я просто не пойму, какого хрена ты взяла на себя труд состряпать мне грёбаный обед, когда всё, что я сделал — это вырубил тебя взрывами!
Урарака прикрывает смешок ладонью.
— Разве мне нужна причина, чтобы волноваться за одноклассника? Разумеется, ты мне не безразличен, Бакуго.
Бакуго смотрит на неё выпученными глазами. Урарака точно так же таращится в ответ.
— Эм-м, — тянет она. Бакуго открывает рот, и Урарака панически выпаливает: — Нуладнорадачтотывнормепока!
Она выбегает из палаты, прижав ладони к пылающим щекам и спрашивая себя, почему не послушала Ииду с Мидорией. Но... она вынудила Бакуго показать ей фак! И даже получила от него брендовое креативное оскорбление! Урарака улыбается — нерешительно, зато искренне. С ним всё будет хорошо.
* * *
Оно действительно ещё тёплое. Бакуго не знает, что и думать.
Бэнто завёрнуто в светло-зелёный платок. С узором из зайчиков. Подмигивающих.
— Что это значит, — говорит он вслух.
— Что что значит? — спрашивает Киришима, заходя в палату с двумя тарелками рамэна в руках. Заметив бэнто, он удивлённо открывает рот. — Кто это тебе принёс?
— Невесомая деваха, как там её. — Бакуго настороженно тычет пальцем в ланчбокс.
— Урарака? Чувак, повезло тебе, она милашка. — Киришима ставит рамэн на стол и усаживается на стул у кровати Бакуго. Заметив, что тот не двигается, Киришима поднимает бровь. — Ну? Чего ждёшь? Пока бэнто окончательно остынет?
— Почему она мне его приготовила? — бормочет Бакуго. — Я никогда не был с ней дружелюбен. Мы не друзья.
— Угх, это называется «добрый характер», — отвечает Киришима. — Знаю, для тебя это неслыханно, но...
— На что это ты намекаешь, сволочь? — рявкает Бакуго. — Да я сама доброта! — Он резкими рывками развязывает платок, пока Киришима хрюкает от смеха в свой рамэн.
Бакуго поднимает крышку, выпуская облачко пара. Внутри аккуратно уложена красочная, разноцветная еда. Урарака упаковала овощи, рис, маленькие сосиски в виде осьминожек и даже нарезала яблоки в форме симпатичных зайчиков.
— Какого хрена, — произносит Бакуго.
Киришима наклоняется к нему, заглядывая в ланчбокс.
— Вот блин! — обиженно бурчит он. — Это же в сто раз лучше рамэна! И приготовлено красивой девушкой!
Бакуго резко захлопывает крышку.
— Свой обед разглядывай, придурок! А на мой не покушайся! — огрызается он.
Киришима угрюмо возвращается к своему рамэну, и Бакуго вновь приподнимает крышку. Из-за встряски от неё оторвалась приклеенная записка. Бакуго разворачивает её. «Поправляйся скорее, Бакуго-кун! И обязательно съешь овощи! –Урарака». Внизу подрисовано улыбающееся соцветие брокколи. У Бакуго дёргается глаз.
— К чему все эти долбанные милашества, — рычит он. — Я ей не девчонка, мне не нужны записочки и нарезанные яблоки. — Он насаживает на зубочистку сосиску-осьминожку и махом съедает. И изумлённо вздрагивает. Потрясающе вкусно.
— Что с ней не так, а? — набивает он рот рисом.
— Я сам могу о себе позаботиться, — хрустит он яблоком.
— Не нужен мне этот дурацкий обед из жалости, — заглатывает он овощи.
— Мог бы хоть кусочком поделиться, — возмущается Киришима. — Ни рисинки ведь не оставил! — Он ухмыляется. — Вкусно, наверное, было.
Бакуго награждает его убийственным взглядом.
— Вовсе не вкусно, — рявкает он. Потом опускает глаза на пустой ланчбокс. — Сносно, — уступает он.
Однако желудок его благодарно урчит, и Бакуго чувствует себя сытым и довольным впервые с того часа, как его положили в больницу. Урарака, наверное, потратила немало времени и сил на то, чтобы сбалансировать его обед, придать ему свежесть и даже нарезать еду в форме милых зверушек... непонятно, правда, на кой ляд.
— На что уставились, гады? — бормочет Бакуго в адрес подмигивающих зайчиков на зелёном платке.
— Э-э, дружище? С тобой всё хорошо? — интересуется Киришима.
— Да в порядке я! И какого чёрта ты до сих пор тут тусуешься? Я говорил, что не хочу посетителей.
— Да, но зато ты снова начал орать, как нормальный Бакуго, — деловито подмечает Киришима.
Бакуго отводит взгляд.
— Не понимаю, о чём ты. Со мной всё хорошо. Так что прекращайте вы все обращаться со мной как с грёбаным инвалидом.
Киришима встаёт, кладёт руку Бакуго на плечо и сжимает.
— Ты прав. Но потерпи нас, пожалуйста. Мы просто рады, что ты жив.
После этого он уходит, оставляя Бакуго наедине с его мыслями. Неужели он действительно был настолько выбит из колеи, что остальные заметили? Неужели бэнто Урараки действительно привело его в чувство? Он сжимает в кулаке платок. Тот мягкий. Бакуго сводит брови.
* * *
В первый учебный день после выписки Бакуго из больницы Киришима обнаруживает его на корточках перед дверью в аудиторию класса 1-А, украдкой заглядывающим в щёлочку.
— Бакуго, — произносит он, и тот отпрыгивает от двери, как ошпаренный. Волосы его стоят дыбом, а на кончике языка вертится ругательство.
— Мать твою, — рычит он. — Пытаешься добить меня сердечным приступом? Что мне нужно сделать, чтобы окружающие перестали покушаться на мою жизнь?
— Почему ты следишь за нашими одноклассниками, и почему тебя при этом окружает убийственная аура? — невозмутимо парирует Киришима, подняв бровь.
— Тебя это никоим боком не касается. — Бакуго поправляет свою униформу. Закатив глаза, Киришима сам заглядывает в дверную щёлку. По ту сторону Урарака хихикает над словами Мидории. Остальные ученики тоже в классе, но Киришима догадывается, на кого таращился Бакуго.
— Ты полный профан в любовных признаниях, — говорит он.
— Это не признание в любви, долбоёб, — шипит Бакуго. — Я просто пытаюсь с ней рассчитаться. Не хочу оставаться должником из-за какого-то дурацкого бэнто.
Киришима моргает.
— Ты пытаешься сказать спасибо?
— Я никому не говорю спасибо. И я ни капли не благодарен. Мне насрать, есть ли ей до меня дело, как насрать и на её бэнто.
— Очевидно же, что не насрать, — возражает Киришима. — Иначе ты бы не пялился на неё издалека, как влюблённый лох.
Бакуго хватает его за воротник.
— Драки хочешь, Дерьмоволосый? Потому что прямо сейчас я в секунде от того, чтобы взорвать тебе лицо.
— Я просто констатирую факт, — Киришима примирительно поднимает ладони. — Лично я не боюсь подойти к ней поговорить. Если хочешь передать ей сообщение, я готов поработать твоим почтовым голубем.
Бакуго таращится на него, беспомощно разевая и закрывая рот. А затем, плюясь и краснея, рявкает:
— Это кто тут кого боится? Мне не требуется никакой почтовый голубь. Я сам прекрасно могу подойти к Урараке и отдать сраную записку. — Бакуго машет сложенным листком бумаги у него перед лицом.
— Записку, значит? — Киришима лыбится во все тридцать два.
— Иди нахер. — Оттолкнув его, Бакуго распахивает дверь и размашисто входит в класс. Киришима торопливо бросается следом, чтобы не пропустить спектакль.
Прошествовав прямиком к Урараке, Бакуго швыряет записку на парту перед ней.
— Вот, — выплёвывает он. — Забирай. Теперь я ничего тебе не должен за грёбаное... грёбаное бэнто. — Он также достаёт из сумки ланчбокс и аккуратно сложенный платок.
Глаза Урараки напоминают блюдца.
— Ну? — говорит Бакуго, засовывая руки в карманы и хмуро глядя на неё с лёгкой паникой в глазах.
— Сп-пасибо, Бакуго, — отвечает Урарака, забирая коробку с запиской.
— Не за что. — Бакуго вразвалку направляется к своей парте, красноречиво отвернувшись от Урараки и глядя волком на любого, кто осмелится на него посмотреть.
Урарака поворачивается к Мидории, чьи глаза выпучены не меньше, чем у неё.
— Что это было?
— О боже. — Мидория прикрывает рот ладонью. — Кажется, ты ему нравишься.
Урарака бьёт его в плечо. Лицо её пылает.
— Я серьёзно! — шипит она еле слышно.
— Я тоже, — шокировано отвечает Мидория. — Это было его самое нейтральное поведение по отношению к другому человеку, тем более к тому, кто ему помог.
Урарака, словно в трансе, опускается за свою парту. Не обращая внимания на одноклассников, она разворачивает записку, спешно нацарапанную на отрывке тетрадного листа, скомканную и заляпанную чернилами.
Та гласит: «Я вымыл ланчбокс, так что, если пытаешься оставить меня в должниках, это не сработает. Я считаю это приемлемой платой. Еда была вкусной. Но твоего помешательства на зайцах мне не понять. –Б»
Слова скупы. Слова искренни. Урарака проводит пальцами по чернилам, разглаживает бумагу. А потом позволяет себе робко, нерешительно улыбнуться.