«Наконец, всё закончилось. Моя жизнь снова станет прежней.»
Завернув за угол, девушка огляделась: никого, затем достала из кармана куртки маленькую коробочку, с жадностью открыла и взяла оттуда синюю капсулу, быстро проглотила, и с облегчением выдохнула. Весь эмоциональный фон спал, негатив ушел, и с еле заметной улыбкой Мари отправилась домой. Был тихий зимний вечер, снег спокойно падал с неба, а луна освещала холодным серебристым светом дорогу. Гробовую тишину в сонном, вечернем Питере нарушал лишь скрип снега под ногами. Где-то вдалеке мигал сломанный фонарь, давно перестав привлекать к себе внимание. Пусть лекарство и подавило большую часть эмоций, Мэри почему-то снова начало преследовать необъяснимое чувство тревоги. Возможно, очередное побочное действие, а возможно, препарат ещё не до конца подействовал. Как бы то ни было, девушка боязливо оглянулась по сторонам и зашагала быстрее, несмотря на то, что никого она так и не заметила. Тишина давила на ее разум, паника медленно, но верно закрадывалась в ее больную голову. Почувствовав, как по земле снова прошло несколько слабых колебаний, она потянулась снова за баночкой с таблетками. На всякий случай, она переложила их из внутреннего кармана во внешний, чтобы в любой момент воспользоваться ими. Ощутив, как смятая пластиковая баночка упирается ей в руку, она с упоением погладила ее шероховатую поверхность, немного успокоившись. На выходе из парка, Мэри отпустило внезапно накатившее волнение, ведь осталось только пройти шумную часть района с торговыми центрами и фастфудом. Традиционно перед этим она опустилась на лавку, перестав гладить белую ёмкость. От двойной порции таблеток — тряслись руки, и чтобы их хоть как-то унять, она снова переложила пилюли во внутренний карман. Девушка задрала голову к небу, всей грудью вдохнула ледяной январский воздух и с неким успокоением прикрыла глаза. Как обычно, следующие десять минут должны были стать самой неприятной частью прогулки — весь неутихающий городской шум вновь и вновь давил на нее, даже тогда, когда она уже оказывалась дома и в тишине. Не заметив, мелькнувшую сзади темную фигуру, Мэри откинулась на спинку старой грязной лавочки и опустила свою голову на ее изголовье. Небольшой, но вновь повторившийся, шорох все-таки заставил ее разлепить глаза. На мгновение девушка застыла и мелкими рывками, попутно вскочив со скамейки, пусть ей это и далось с небольшим трудом, оглянулась, но вокруг все оставалось так же.Пусто. Тихо. Темно.
Мари слегка выдохнула и, коснувшись лба замершей рукой, упорно зашагала из этого, некогда любимого, жутковатого парка, молясь о том, чтобы таблетки быстрее приглушили то непонятное и раздражающее чувство тревоги.Он вновь наслаждался ситуацией.
Он-то знал, что покинуть ей самостоятельно это место всё же не удастся. Он любил каждую свою жертву, словно безумный учёный свою каждый раз новую экспериментальную мышку. Бесшумно шагнув из-под покрова тьмы на неестетсвенный свет уличного фонаря, занесённого снегом, он с предвкушением улыбался. Он, в отличие от нее, знал все свои действия наперёд. Вновь и вновь преодолевая свой порыв веселья и смеха, он ощущал, как его мышку обволакивает страх, который развеется с его щелчком. О да, в такие моменты он чувствовал себя настоящим фокусником, не раскрывающим свои секреты. И снова бездыханное тельце болтается на его руках. Ах, но вот лицо — оно искарёжено страхом. Как он не любил страх. Но он знал того, кому он придётся по вкусу. — Дост-кун, она поймана, — пропел мелодичный голос. Силуэт парня растворился в кромешной, непроглядной тьме, и уже ничто не оставляло напоминания о его прибытии: ни заметанные пургой следы на грязно-белом снегу, ни умолкшее шуршание ткани, ни затихшая листва, ни мертвая птичка, замершая насмерть и упавшая в объятия мягкого сугроба. На последнем этаже больницы, в последнем горящем окне с видом на видневшийся вдалеке парк, где одиноко проглядывалась тихая, и оттого жуткая аллея, выключился свет, и наблюдавшая за всем происходящем тень, так же бесследно исчезла, как и появилась.