Любовь и ненависть Двойного Черного Дуэта

      Кажется, что нет ничего хуже, чем оказаться в приюте. Однако так не могут сказать дети, которые никогда не видели своих родителей. Чуя Накахара, как раз из таких. Он перебирался из одного детского дома в другой и нигде не мог прижиться. Его характер отталкивал взрослых, но несколько друзей у него было.        Когда его отправляли в дом, который походил на старый замок с привидениями, мальчик думал, что его судьба решена. Тех, кто попадал в это страшное место — уже никогда не видели, там не любили воспитанников, делали из них игрушки, куклы, которые беспрекословно будут выполнять любой приказ. От этих слухов мурашки не бежали, а неслись целыми табунами по спине.       Но все оказалось совсем иначе. Пусть дом и пугал своим обликом, дети жили счастливо. У них было всё — крыша над головой, хорошая и вкусная еда, любящие взрослые, начиная от воспитательницы и заканчивая своим директором. Воспитанники учились, играли, на праздники могли получать то, о чем довольно долго мечтали. И здесь Чуя действительно нашел семью. Тех, кто всегда рядом. И никто не избегал его из-за необычной внешности, из-за характера.       Ребята были довольно веселыми и приняли его в свой коллектив. Самой младшей была Кека, шесть лет. Она молчалива, почти всегда ходила с большой игрушкой кролика. Но, когда привыкла к нему, то часто просила поиграть с ней. Тачихара, восемь лет, который любил неожиданно появляться из-за угла и поливать всех водой из пистолета. Брат и сестра Акутагавы, Гин и Рюноске, каждому по десять лет. Мальчик любил читать, сидя в своей комнате и часто ходил в огромную библиотеку замка. А сестра была незаметна, словно маленький шпион, довольно быстро подружилась с Кекой и проводила много времени с ней. Потом шла Ацуши, девочке было двенадцать лет. У нее довольно необычные глаза, цвета лунного света и прекрасных фиалок. Она очень добрая, взрослые иногда называли ее совестью молодого поколения. Старые приюты оставили о себе в память шрам, который пересекал правый глаз и заканчивался чуть ниже подбородка, однако это не мешало жить счастливо.       Потом шли более взрослые. Осаму Дазай, на год старше Чуи, четырнадцать лет. Очень странный парень, который всегда ходил в бинтах и часто цапался с Чуей. На первый взгляд эта парочка ненавидела друг друга, но в глазах горел азарт, что невозможно потушить. Далее Акико Ёсано и Каджи Мотодзиро, восемнадцать лет. Этих двоих хотелось остерегаться, потому что одна так и норовила вылечить от чего-то, — и не важно, порез это или что похуже — а второй наоборот очень любил экспериментировать, причем эти опыты заканчивались травмами. И наконец, самый старший из воспитанников — Эдогава Рампо, девятнадцать лет. Немного завышенная самооценка, ленивый и сладкоежка, но, несмотря на это, он всегда готовил и мечтал открыть свое собственное кафе.       Еще все воспитанники придумали одну интересную игру. Мир, где у каждого из них есть способности. У Фукудзавы, директора этого приюта, сила, которая позволяла контролировать чужие. У Мори — создание человека, который был очень похож на настоящего, но врач мог отдавать приказы. Кое — Золотой демон, потому что выводить из себя эту женщину, себе дороже.        А вот со своими возникли трудности. Рампо предложил такой вариант, его герой будет думать, что у него есть способность, а на самом деле он просто очень умный и действительно способен разгадать любую загадку за минуту. Акико — лечение, но если человек на грани смерти, учитывая ее несколько маньячные взгляды. Каджи — взрывы с помощью лимонов. Эти самые звуки часто доносились из его комнаты. Осаму — деактивация других сил. У него и в жизни хитрости и ума хватало, поэтому такое небольшое дополнение. Чуя — управление гравитацией. Их даже называли дуэтом, Двойной Черный. У Ацуши — обращение в тигрицу, соответственно прозвищу. Долго споря, решили сделать Мичизо силу притягивать железные предметы, а Гин — невидимка, как раз в их игре, они с братом сначала жили в трущобах. Рюноске получил в способность черного монстра, который мог, как поглотить что угодно, так и стать щитом. А малышка Кека стала Снежным демоном, потому что уж очень сильно хотела быть похожей на Озаки, которая заменила ей мать.

С тех пор, как Чуя попал в этот приют, прошло два года.

— Ребята, у меня для вас хорошая новость, — объявила Кое-после одного обеда. — мы отправляемся в лес, где у нашего приюта есть дом. Там мы будем собирать ягоды и грибы, плавать в озере, что находится неподалеку, сидеть у костра, как в походе. — ответом ей стал громкий всеобщий крик счастья. На сборы не понадобилось много времени.        Детям предстояло две недели жить в этом раю. Первым делом были выбраны комнаты, а после все пошли плавать. Но также оставались свои уроки, например, какие грибы и ягоды можно употреблять в пищу, а какие не стоит, как разводить костер, как пользоваться компасом и картой, как найти дорогу назад, если заблудились.       Но приятнее всего был последний вечер у костра. Все сидели, жарили сосиски и шашлыки. А после Рампо предложил младшим что-нибудь спеть. Мальчишки петь отказались, а вот Ацуши, Кёка и Гин решили спеть свою собственную сочиненную песню. Она называлась Детство. От нее Кое-даже прослезилась и обняла всех троих, а Мори и Юкичи потрепали по головам.        Но тут с места встал Чуя. — У нас тоже есть песня, — он переглянулся с Дазаем. — А ты сможешь сыграть нормально, карлик? — Осаму сделал недоуменное лицо, но его прервал вскрик. — Мне пятнадцать, я еще вырасту! — однако рыжик взял гитару. Еще в старом приюте он научился основам от друга, а Старшая сестра его развила. Все затихли в ожидании, послышался глубокий вздох, словно собираясь с мыслями и плавно коснулся струн, начиная играть красивую мелодию. — Я ненавижу всей душой Всё то, что связано с тобой. Клянусь, убью однажды тебя… — каждый тут же понял, что это по их маленькой фантазии. — Ты бесишь с каждым днём сильней. Мечусь средь тысячи огней, В вине сознание губя. Ты ставишь выбор, ждёшь ответ. Его на самом деле нет, И снова в бездну падаю… — Чуя полностью погрузился в песню, несколько прикрывая глаза и даже наслаждаясь ею. — Сомненья нет, в бинтах рука Коснётся и отступит тьма. Я не признаюсь, что тебя…  — Люблю. — последнюю строчку пропел Осаму, несколько ехидно улыбаясь, чем заслужил уничтожающий взгляд напарника. — Друг с другом рядом еле дышим. Свали, пожалуйста, поближе. Давай кричи, никто не слышит. Обматери, целуй до крови словно душишь, рыжик… — это они пели попеременно, прожигая друг друга взглядами и улыбаясь все азартнее. — Вино, коньяк и сигареты. Танец клинка и пистолета. В одну петлю вдвоем одеты. Любовь и ненависть двойного чёрного дуэта… — было так уютно слушать эту песню, сидя у костра и вспоминать все игры, все время, которое дети и взрослые провели вместе. — Хоть не признаешь никому, Что дать способен слабину, Я знаю, что внутри болит. Зову тебя своим врагом, Пытаюсь ранить, а потом…  — Губами раны залечить.<i> — снова перебил Осаму, ехидно напоминая другу его старую и слегка наивную привычку целовать больное место, чтобы оно прошло скорее. — <i> Куда уходишь ты, вернись! Предатель, да катись же вниз. Не думай, что меня сломил! — на эмоциях Накахара повысил голос. Он чувствовал это невероятное ощущение свободы, счастья и простого озорства, которое так свойственно всем детям и подросткам. -Окольцевал двоих навек Неполноценный человек. Я не признаюсь, что тебя… Любил… И буду… — это полностью куплет шатена, он часто подшучивал над своей ориентацией, откровенно забавляясь, когда ему удавалось запутать окружающих. Перед последним словом он ненадолго задержал дыхание, добавляя особую искорку в их дуэт. —  Друг с другом рядом еле дышим. Свали, пожалуйста, поближе. Давай кричи, никто не слышит. — Обматери, целуй до крови словно душишь, рыжик. — Вино, коньяк и сигареты. Танец клинка и пистолета. В одну петлю вдвоем одеты. Любовь и ненависть двойного чёрного дуэта. -под конец пели уже все. Как только смолкли последние звуки гитары, раздались громкие аплодисменты и овации, которые не смолкали еще долго.

***

      Хотя время перевалило уже за полночь, никто не хотел идти в теплую кровать. Все продолжали сидеть у костра, переговариваясь, вспоминая прошлое, когда впервые видели друг друга, слушали историю создания приюта, который, как оказалось, изначально задумывался, как летний дом. Дурачились, придумывали новые приключения эсперов и их образы…        Но организм требовал отдыха. Первой не выдержала Кёка, уснув на плече Рампо. Великий детектив быстро подхватил ее на руки и, кивнув остальным, отправился в сторону коттеджа. Медленно и лениво фантазеры вставали и шли в том же направлении. Рюноске слегка задержался. Он подошел к Ацуши, несколько краснея, и надел ей на голову собственноручно сплетенный венок, спасибо Гин, что научила. — Спасибо, — девушка поправила украшение и солнечно улыбнулась, а у Акутагавы сердце пропустило удар. Накаджиме надо было поднимать голову, потому что Рюноске выше ее, хоть и младше на два года, вон как за это время вырос. — Д-да не за что… — он отвернулся, а после поспешил спать, улыбаясь уголками губ.       У потухшего костра остался лишь Чуя. Он задумчиво смотрел на угольки и проводил рукой по струнам. Очнувшись от прохлады, юноша встал и быстро направился к дому, но на пороге столкнулся с Осаму. — Хорошо сыграл, рыжая шляпа, — Дазай в своей привычной манере потрепал соседа по комнате по волосам и увернулся от тычка. — Какого черта ты менял песню? — не особо зло возмутился Накахара, покрепче удерживая инструмент в руках. — Да так, захотелось дать тебе намек. Но к сожалению, ты не понял, — шатен удрученно покачал головой. — неужели так сложно? — Опять? — рыжик уже привык к подколам и шуточкам, но потихоньку начал закипать. — Снова. — Осаму сел на ступеньку и похлопал рядом. — знаешь, Чуя, я рад, что встретил тебя. — он поднял голову, смотря на небо, что было усыпано звездами. — Я рад, что встретился со всеми вами. В этом сумасшедшем мире еще есть нормальные люди, на которых можно положиться. — между ними на некоторое время воцарилась тишина. — Пошли уже, а то заболеем, — первым поднялся управляющий гравитацией. Но не успел сделать и шага, как его схватили за руку и заставили наклониться — эй, какого?!.. — не успел договорить, потому что почувствовал чужие губы на своих. Он в изумлении распахнул глаза, но почему-то не оттолкнул. Простое касание перешло в покусывание губ и лёгкое углубление поцелуя, но не более. Когда воздух закончился, парни некоторое время смотрели друг на друга. — Нам пора, — Осаму подскочил и устремился наверх, пока не прилетело вслед. — Сволочь, ты какого лешего творишь?! — рыкнул Чуя. Он сжал зубы, а после неуверенно коснулся своих губ пальцами, все еще ощущая тепло чужих уст. Щеки поалели, парень поднял голову, смотря на звезды и тихо бурча — придурок… — но не смотря на недовольство, на лице играла едва заметная улыбка.